Ночной воздух, доселе приятно ласкавший кожу, от чего-то становится тяжелее, заставляя принца отвлечься от созерцания оживленного призрачного города и обратить внимание на стоящего у алтаря князя демонов. Тот резко согнулся в неестественной, даже для мёртвого человека, позе, судорожно пытаясь удержаться за прохладный камень и оставляя на его поверхности глубокие царапины.
— Тунлу открылась.
От сиплого голоса по спине Се Ляня пробегают мурашки и даже он не в силах определить истинную природу их появления, потому принц рационально откладывает размышления в долгий ящик и быстрым шагом направляется к причине переживаний. С улиц один за другим доносятся истошные крики, ругань и глухие звуки падения тел, сливающиеся в отвратительную какофонию.
От демонической энергии Хуа Чэну сносит крышу. И, к сожалению, подошедший в беспокойстве Се Лянь попадает под раздачу, когда тот смахивает всё со стола и заваливает принца, дыша в опасной близости от артерии на шее.
Руки Се Ляня плотно зажаты над головой, между ног расположился демон, а горячий воздух, вырывающийся из лёгких давно погибшего существа, заставляет задуматься.
— Сань Лан?..
Тихо. Робко. Успокаивающе.
Хуа Чэн смотрит на пульсирующую артерию, на ходящий ходуном кадык и держится из последних сил.
Нельзя. СяньЛэ не должен узнать его ещё более грязную сторону. Вдруг испугается? И станет избегать? Или… Хуа причинит ему вред? Определённо худшее из возможных исходов.
— Сань Лан. Ты… можешь.
Се Лянь давно всё понял. По повадкам, по чуть заметным реакциям на запах крови, по очаровательным клычкам.
Юноша решительно откидывает голову, невольно прогибаясь в пояснице, и предоставляет вампиру полный доступ. Приглашение на пир.
— Ваше Высочество!
Утробный рык посылает по телу мурашки, и нотки вины в этом коктейле из нетерпения и жажды вовсе не вяжутся с репутацией страшного князя демонов.
Принц мягко вытягивает ладонь из чужого захвата и, одним четким движением ладони зачесав распущенные смоляные локоны на затылок, притягивает демона ближе, заставляя уткнуться кончиком носа куда-то в шею.
Се Лянь не боится. Не боится боли, не боится смерти, не боится Сань Лана.
Сердце бешено стучит по какой-то другой причине, которая окатывает парня как ледяная вода на морозе.
Он влюблён.
Он жаждет этих прикосновений, этих заботливых сильных ладоней на своей шее и талии, этого полного жажды взгляда.
— Сань—АААГХХ!
Где-то на задворках сознания Хуа Чэн слышит пугающе громкий стон от собственных неожиданно вонзившихся клыков и он готов убить себя за несдержанность, причинившую боль его божеству.
Он вымолит прощение на коленях, уничтожит весь мир, положит к его ногам… Но ах, как же хороша на вкус его кровь.
Чистота первого уровня — не зря королевскую семью величают знатью голубых кровей. Терпкий привкус остаётся на проворно слизывающем каждую каплю языке. Горячая, такая горячая, горло будто обжигает лавой, окутывая теплом каждую клеточку тела, спускаясь всё ниже и ниже, пока не собирается в районе сердца.
Возможно дело в крови, возможно в том, чья она, возможно в положении их тел, но Хуа Чэн умирает и возрождается снова и снова, поглощая своё божество маленькими глотками и постоянно, постоянно постанывая. Низко, рычаще, прямо возле чувствительного и давно алого ушка Се Ляня.
Однако, демон за пеленой сознания упустил одну маленькую деталь укусов древних вампиров — афродизиак.
Впрыскиваясь непосредственно в кровь, он дурманит жертву за считанные секунды, заставляя желать отдать как можно больше крови. И себя.
— Сань Лан. Сань Лан, Сань Лан, Сань Лан! — глупо повторяет СяньЛэ, пытаясь отстранить парня мягко оттягивая за волосы.
Влажный звук проходящегося по ранам языка оповещает затуманенное сознание об успехе, заставляя инстинктивно посмотреть на поднимающегося Хуа Чэна.
Искушение.
Перед его взором предстало чистое искушение, никак иначе. Растрепавшиеся волосы, залитые возбуждённым румянцем щёки, тёмный, поглощающий в пучины взгляд, и губы. Эти чёртовы измазанные алым приоткрытые губы и гуляющий по рядам зубов кончик языка.
— Гэгэ…
Томность в глазах сменяется осознанием, оставляя возможность лишь тупо смотреть на содеянное, истерично подбирая способы искупления в перемешку с самыми отборными ругательствами, посланными в свою же сторону.
— Всё в порядке.
Короткий резкий выдох и Его Высочество припал к столь соблазнительным губам, сквозь поцелуй чувствуя металлический вкус собственной крови, но это уже не имеет значения.
Ничего не имеет значения, кроме судорожного вздоха демона, мелко подрагивающих рук и неверия во взгляде.
— Сань Лан, если ты…
Тихий-тихий стон и открытое желание, что читалось в каждом жесте, в каждом звуке принца. Он знал чего хотел и если Хуа Чэн хотел того же..
— Скажи, когда мне становиться, гэгэ.
Вампир заботливо укладывает жертву обратно, неуверенно припадая в поцелуе к тяжело дышащему небожителю и получая решительный, хоть и недолгий, ответ.
— Никогда.
Юноша затыкает возражения своими же губами, закрепляя их обещание навечно.