«Дорогой Костя,

Не знаю, прочитал ли ты моё предыдущее письмо или оно затерялось, надеюсь, не затерялось. Как ты там? Как здоровье? Я волнуюсь за тебя, хоть ты и дал мне обещание не умирать.

На мои плечи свалилась огромная ответственность, и я чувствую, что не справляюсь. Я так испугался, что не смогу выполнить приказ, что поставил его выше, чем жизнь и здоровье моих товарищей. Я накричал на Аню и выгнал её на улицу, зная, что её могут убить. И запретил всем остальным идти за ней. Я допустил, чтобы у Ильи развилась паранойя, Руслан от стресса переставал есть и спать, а Коля! Он прирезал мародёра, спрятал его труп и пытался нас обмануть, что просто поранился, пока спускался в подвал. Я срываюсь на них по любому поводу, тащу на бой буквально за шкирку, как котят, потому что боюсь проиграть. И они всё это терпят! Я становлюсь просто ужасным человеком, Катюш! Я боюсь самого себя. Ситуация в городе с каждым днём становится всё хуже и хуже, я теряю подчинённых, теряю самообладание. «Просыпаюсь» лишь тогда, когда стою уже по локоть перемазанный в чужой крови.

Я тут понял, что не война делает нас жестокими, это мы сами делаем её жестокой. Её начинают такие же жестокие люди, как мы, а мы её ведём, становясь всё более и более похожими на животных. Недавно мы столкнулись с давним знакомым Руслана. Он стал Хиви, выловил Аню и привёл обратно, чтобы она показала ему, где мы спрятали танк. Ну, мы его перехватили, привязали к стулу, думали, он выдаст нам что-то интересное. В итоге, он лишь вывел Руслана на эмоции, вспоминая про его маму, она болеет чем-то, с психикой связано. Мы ничего не добились. И я решил, что будет здорово отдать его Руслану на растерзание. Лично вложил ему в руки нож и сказал: «Развлекайся». Знаешь, что он с ним сделал? Он оставил на нём глубокие надрезы, за каждое оскорбление и слово в сторону его семьи, за все последние пятнадцать лет. А после подвесил его за поясной ремень к обломку какой-то трубы и оставил умирать, предварительно вспоров ему живот. Оглядываясь сейчас, я думаю — «Боже, как я мог допустить такое?», но, когда Руслан рассказывал мне об этом, когда я пошёл смотреть на результат. У меня на лице была довольная улыбка.

Я не знаю, что мне делать дальше. Меня кидает из состояния в состояние: то я злой и жестокий, то будто на войну вчера попал. Аня обещала меня пристрелить, если я снова начну срываться на них. Что ж, по-моему, я должен был получить пулю в лоб на следующий же день. Приходится ей врать. Все ей врут, выгораживая меня и мои действия.

Знаешь, я бы хотел вернуться в тот день, перед отъездом. И чтобы время остановилось навсегда. Чтобы из раза в раз я проживал один и тот же вечер, бесконечно рассказывая тебе про Версаль и обсуждая с тобой книги. Бесконечное количество раз прислушиваться к тому, как ты ходишь по квартире и выключаешь свет, зная, что завтра я проснусь и увижу тебя снова. Стоящего у плиты. И ты бесконечное количество раз будешь спрашивать, нужно ли мне молоко в чай. «Да, немного» — прозвучит бесконечное количество раз.

Я просто устал от всего этого дерьма…

Я хочу домой,

Твой Юра.

09.01.43.»

Телеграмма от 10.01.43.

«Коли больше нет. Он умер. От пневмонии. И это всё только моя вина. Слёзы моих друзей — моя вина. Смерть моего друга — моя вина. Я ненавижу себя. Забери меня, пожалуйста, отсюда. Я больше не могу.»