Хакуджи кажется, что у него сейчас язык отсохнет с мозгами вместе, потому что он уже второй час говорит на французском, проклиная себя и свои благородные порывы.

Коюки-сан, которой этот самый французский плохо даётся, третий "урок" мучается с произношением и пытается, правда пытается, только волнуется - это видно.

Хакуджи вздыхает, вновь поправляет её и пишет транскрипцию очередного слова.

Коюки-сан благодарит, взгляд виновато опускает и наверняка хочет извиниться - Хакуджи уже третий день по два с половиной часа выслушивает её извинения и держится на ангельском терпении, которым вообще не славится.

Наверное, если бы не влюблённость в Коюки-сан, то Хакуджи бы сейчас тут не сидел. Может, он бы доставал парня из соцгум класса, дабы тот помог с историей.

Но нет, сейчас Хакуджи мучается с французским и своей любовью.

Вдох и выдох.

- У тебя губы не размятые, Коюки-сан, потому и звуки глухие, скомканные.

Коюки-сан на это хлопает глазами.

- Разомни их.

Коюки-сан, видимо, обрабатывает информацию - по синякам под глазами и недобору тональника на лице Хакуджи видит, что спала та сегодня от силы часа три - голову набок склоняет.

Хакуджи покручивает в руках ручку, прикусывает нижнюю губу в ожидании, пока Коюки-сан что-нибудь сделает, и та почему-то краснеет.

- Коюки-

Коюки-сан придвигается к нему, укладывает ладони на щёки и тянет на себя. У Хакуджи чуть воздух из лёгких не вышибает, когда Коюки-сан неуверенно целует его, закрыв глаза.

Хакуджи готов поклясться, что это и близко не стояло с его мечтами.

Хакуджи обнимает её одной рукой, отвечает мягко и заставляет себя не улыбаться.

Урок французского на сегодня можно закончить.