Намджуну с Чонгуком светиться вообще не с руки, поэтому они не только к камерам в доме подрубаются. Глухой переулок, в котором припаркован их микроавтобус, просматривается весь. И вломившуюся к ним агаши объяснить ну практически невозможно. Хотя... Намджун всегда отвлекается от экранов, когда видит, как его парень присасывается к горлышку бутылки. Это зрелище просто противозаконно!

– Так! – Чонгук, сидя по-турецки, упирается ладонями в бёдра и чуточку нависает над кнопкой-носом, пытаясь максимально ласково расколоть её на предмет подробностей договора с мистером Р-Джеем. – А как насчёт рассказать нам, где именно и когда мистер Р-Джей тебе посоветовал обратиться к нам?

«Ой дуриииик», думает Намджун, чуть ли не хлопая себя по лбу «ща она ка-а-ак начнёт рассказывать...»

Стрекозиные очки задумываются, непроницаемыми солнечными стёклами излучая доброжелательность и помочь. Такие милые парни, подушку ей под попу вот дали. Другое дело, что события вечера размываются винно-ромовым калейдоскопом и восстановить их в памяти не то чтобы легко.

– Я пошла...

– К мистеру Р-Джею, – подсказывает Чонгук, и кнопка-нос гневно хмурит брови, отчего шапка презабавно ездит по лбу.

– В ик-клуб!

– В ик-кой? – немедленно любопытствует Чонгук.

«Точно дурак», снова думает Намджун пытаясь сообразить, как ему быстро и чётко перехватить инициативу разговора и притом не сбить с мысли стрекозиные очки.

– Ну... – птичка на ноге задумывается вместе с очками, тоже во все стороны излучая доброжелательность. – Там была лошадь.

На лошади подзависают оба хакера, мысленно выстраивая карту недалёких клубов с парнокопытными. Далёких выстраивать бесполезно: в таком состоянии агаши далеко от клуба не ушла бы, а подъехавшее в глухой переулок такси они бы засекли через камеры.

Память пуста, потому что ни поблизости, ни вообще клубов с лошадьми в Сеуле попросту нет.

– Я захотела на ней покататься, – объясняет кнопка-нос, почти не икая и не замечая, что хакеры пока на паузе. – Но она была скользкая и я с неё упала! Ик…

– Ик, – соглашается Чонгук, что-то такое улавливая в памяти со «скользкая» и «лошадь». – Не ушиблась хоть?

– Ушиблась, – грустненько вещает агаши, заводя руку за спину и потирая левую часть пятой точки. – И пошла в клуб.

– Блять! – озаряет память младшего. – Хён, это ж «Белая выдра», там рядом из пластиковых бутылок инсталляцию лошади поставили. Точно, Джин-хён там последнее время всё время зависает!

– Так, – немедленно пользуется паузой Намджун, за плечо оттаскивая своего парня назад, потому что тот на стрекозиные очки уже почти улёгся. – Ты пришла в клуб, встретила Джина…

– Мистера Р-Джея! – стрекозиные очки поучительно задирают палец вверх.

– … и попросила у него коня?

Агаши в отрицании головой мотает так, что шапка не выдерживает и тихо уползает по плечу на пол.

– Я попроси-ик-ила присесть!

– А он что?

– А он сказал, что присесть я могу только на него!

– А ты что?

– А я присела!

Намджун с Чонгуком снова врубают паузу, пытаясь представить, как в ночном переполненном клубе у стойки кнопка-нос-стрекозиные-очки залезает на Джина, по привычке протирающего сидушку высокого барного стула.

– Упали? – с интересом спрашивает Намджун, потому что состояние Джина на этот час он примерно вычислить может.

– Ушиблась? – сочувствующе вторит Чонгук.

– Нет! – отвечает агаши и оба срочно корректируют Джинову степень угашенности, в которой тот всё-таки не уронил забравшуюся к нему на колени девчонку.

– Так ты с ним трахалась? – всё-таки вежливо уточняет Чонгук, забивая на последовательность диалога.

Стрекозиные очки возмущаются и даже стягивают маску ниже рта, являя взорам прелестную линию губ и размазанную по ним красную помаду.

– Ещё чего! Он просил присесть и я на него присела… А трахаться он не предлагал, – трагическим тоном произносит кнопка-нос с неподдельной грустью в голосе и даже немножечко всхлипывает.

– Вот сука, и ей не предлагал! – с искренним сочувствием возмущается Чонгук. И тянется подать бедной девушке салфетки. Нет, ну правда, Сокджин-хён напросился.