1) PG, мало детализированные сцены жестокости, если сквикает.

Запахи слились в удивительный резонанс: свои, следы чужих, еда съедобная, еда несъедобная, хвоя, земля, листья...

И, всё же, еда. Еда вкусная, еда сытная, еда съедобная и своим знакомая. Он, и братья, и сёстры, и дети, и животное под ними, и его вкусная плоть. Он нагнулся и вцепился клыками в бедро, покрытое тёмно-бурой шерстью. Еда начала отдавать кровью. Кровью вкусной, — и мясом тоже.

Нос встрепенулся в запахе новой крови. Он устремился к деревьям, готовый защищать свою стаю, оскалился, и остановился.

Такие животные обычно ходят на двух лапах, но любой будет хромать, когда тело исходит кровью. Он уселся на землю и наблюдал за красивым существом. Странные они, эти животные. Красивые и опасные, и живут они странно, в больших норах.

Их глаза встретились, он замер, перед этим почесав себя за ухом. Удивительное это животное. Животные есть хотят, даже такие большие, и даже если хромают. Если оно такое живучее, что ж...

Он взвыл, чтобы повести своих дальше, в последний раз взглянув на чужака. Он подошёл к недоеденному мёртвому животному и указал на него своим носом. Раненное животное же, удивлённо взглянуло и встало на две ноги, подходя ближе. Но он уже убежал.

2) G

— Жрать надо, это жрать! — нетерпеливо жестикулирую у своего рта, указывая на блюдце, — Ням-ням! Вопросик обкашлять, поговорить нам надо!

Персона из дальнего района города уже полчаса хлопает глазками. Судя по документам, приехала в Нью-Пусан на подработки из одной американской республики месяца два назад и у неё уже проблемы с налоговой. Ну да, в этой их, как там, Техасской республике таких проблем ведь нет.

И за этими голубыми глазками совсем не скрывается знания языка. Тихонечко ругаюсь на корейском и подношу к её лицу блюдечко.

— Вкусная еда, ням-ням, — повторяю, — ВА-ВИ-ЛОН. Вавилонский пирог, вкусная штука!

Иностранка продолжает хлопать глазами, иногда поглядывая на мой бейдж с местоимениями, на корейском и самом распространённом языке мира, — китайском.

— Don't speak English, подруга, но надо по-корейски, а то я по башке получу! — отчаянно пихаю ей этот пирог в рот.

Слава провидению, она этот кусок наконец-то съедает и в её глазах тут же просыпается понимание вещей. Надо этот пирог рекламировать и в Америке, невозможно уже.

— Добрый день, меня зовут Юн Су-джи, они/их, я должны с вами обсудить ваши проблемы с налогами, как экспата, — говорю ей, что она слышит как чистейший английский.

3) R, нецензурные выражения, упоминание каннибализма. Юмористический взгляд на религиозные тексты (не создано с целью кого-то оскорбить).

Солнце пекло как в аду, изнуряло изнутри и снаружи их тела, стопы в тесных сандалиях болели от долгого пути. Ослик, покачиваясь из стороны в сторону, убаюкивал своими движениями сонную Марию. Жара на неё действовала ещё хуже, чем на её мужа, учитывая, что было у неё под сердцем. А ещё их проводник...

— Путь остался долгий, но помните: человек не камень: терпит, да и треснет, — причитал он уже час, этот старый измаильтянин. — И еды у вас мало, да поможет вам Бог. Ну, сытый голодного не разумеет, а я...

— Да завались ты уже, блять! — Мария вздрогнула, услышав раздражённый голос своего мужа. Измаильтянин остановился в полном потрясении, а ей самой пришлось остановить ослика. Иосиф устало убрал тёмные пряди волос, прилипшие к потному лбу, и тихо добавил, — Прости меня, Господи.

Мария прикрыла рот ладонью и тихонько захихикала от сложившейся картины. Проводник поглядел на неё, явно думая, что его спутники оба сумасшедшие, пробормотал что-то на своём языке, и продолжил идти, соблюдая дистанцию.

Успокоившись, и Мария нежно хлопнула ослика. Заслышав быстрые шаги, она увидела нагоняющего их Иосифа, с глупой улыбкой на лице.

— Может, съесть его? — шепнул он.

— Ослика? — Мария посмотрела на него с жалостью в глазах. Потом перевела взгляд на измаильтянина и у неё перехватило дыхание, — Иосиф!

Иосиф тихо рассмеялся и продолжил идти, — Ну, еды у нас мало, а тебе сейчас нужно есть много, вот я и подумал...

Мария закатила глаза и хихикнула, благодаря Бога за то, с какой лёгкостью её муж мог поднять ей настроение.

4) R, сцены жестокости.

Я тоже хочу быть на параде.

Таком красивом, люди разъезжают на больших платформах, танцуют в пышных платьях, бросают рис, и едят очень вкусную еду. Повсюду музыка, уютно и хорошо...

Спешу как могу к платформе и смотрю на неё с широко разинутым ртом. Девушки в разноцветных платьях замечают меня и начинают смеяться и махать мне. Смеюсь в отет. Они рады мне!

Все обращают на меня внимание! Все машут мне и делают фото, а я, как могу, позирую в старой одежде.

— Помоги мне! Сейчас же! — грубо рявкает мама и я, повернувшись в её сторону, вижу её, ползающую по земле и собирающую рис, который они в нас бросили. Сегодня поедим.

Нужно помочь маме, но я продолжаю смотреть на платформы. Я тоже хочу быть на параде.