Аято всегда нравилось читать истории о любви. Среди книг на его полках много знаменитых романов разных жанров с разными концовками. Мало кто, кроме тех, кого он подпускал к себе ближе чем на «деловую встречу», знали об этом, хотя сам управляющий комиссией Ясиро никогда этого намеренно не скрывал.
Он без стеснения заглядывает в издательский дом Яэ, выбирая что почитать на досуге. На правах «хорошего знакомого» Яэ Мико, Аято всегда был осведомлён о всех новинках. Время от времени он, конечно, выбирал и что-то другое, например приключенческие романы, один раз его заинтересовал маленький сборник так называемых в народе «страшилок», некоторые из них он позднее пересказывал Томе за игрой в шахматы.
- Мой Лорд, вы так пытаетесь отвлечь меня от игры?
- Нет, просто эта история о ведьме, живущей в ветвях сакуры, действительно занимательна. Мне не нужно прибегать к уловкам, чтобы выиграть эту партию.
Тома улыбался и качал головой, но Аято был прав и победа в этой партии всё-таки досталась ему.
И всё же особое место в его досуге занимали книги о любви. Их он читал в абсолютной тишине совершенно один. Если кто-то застанет господина Камисато за чтением любовного романа, он не увидит на лице управляющего ни одной эмоции. Аято будет спокойно перелистывать страницу за страницей, а дочитав закроет, проведёт пальцами по корешку, подержит книгу в руках ещё несколько секунд, стараясь запечатлеть в голове память обо всём, что он узнал, и поставит её на полку к остальным романам.
Возможно, потребность в такой литературе к Аято пришла от того, что сам он никогда не влюблялся. Он любил. Любил сестру и родителей. Аято знает, что такое «любить», но он никогда не любил так, как описывалось в этих книгах. Ему хотелось увидеть пример, понять как это бывает. Аято не знал, случится ли когда-нибудь что-то подобное с ним и будет ли у него время думать об этом.
Но Аято знал наверняка, что если даже подобное случиться, ему придётся скомкать это чувство, прожевать и проглотить. У него никогда не будет времени на танец под дождём, стеснительные случайные касания или бег босиком по траве, ему это не подходит. Жизни, которую выбрала для него судьба, это не подходит, в неё просто добавится ещё один человек, о безопасности которого Аято будет переживать.
Судьба любила смеяться над ним, Аято понял это, стоило ему увидеть единственное, что осталось от клана Каэдэхара.
Юноша пришёл в день, когда погода стояла особенно жаркая, он нёс за собой лёгкий ветерок, который всколыхнул волосы и одежду Аято, когда двери кабинета распахнулись.
Юноша вежливо поприветствовал главу комиссии Ясиро, подходить к столу не спешил, остался на пороге, словно не рассчитывал на долгую аудиенцию и не хотел вести дискуссий, он уже всё решил и просто пришёл сообщить своё неизменное решение.
- Добиться вашей аудиенции крайне трудно.
Аято заполнял какие-то документы, но отложил кисть и поднял глаза в знак уважения к собеседнику, как и подобает любой персоне его статуса, которая имеет манеры, выученные с детства.
- Прошу прощения, молодой господин Каэдэхара. Примите мои соболезнования, - юноша молчал, Аято, выдержав паузу с достоинством, продолжил. – Должно быть, вы пришли, чтобы обсудить ваш новый статус главы клана Каэдэхара?
- Да.
- Что ж, этот разговор не на пять минут. Прошу вас, проходите, не стойте на пороге.
- Пяти минут вполне достаточно, господин Камисато.
Будет ложью сказать, что Аято никак не задела такая дерзость. Сейчас все вокруг только и делали, что вгрызались в клан Камисато, стараясь его потопить, не ставя ни во что такого молодого главу комиссии, поэтому подобный тон особенно сильно задевал Аято.
- Тогда говорите, молодой господин Каэдэхара. Времени у вас в обрез.
В тот день молодой господин Каэдэхара заявил, что продаст поместье Каэдэхара, а сам отправится странствовать. Сказав это, он просто вышел, не дожидаясь ответа от главы комиссии.
Аято не стал его останавливать, он сделал всё, что требуется с его стороны и клан Каэдэхара фактически перестал существовать. По крайней мере на бумаге.
До этого дня Аято никогда лично не встречался с молодым господином Каэдэхарой, он только несколько раз видел его отца, он приходил обсуждать что-то с отцом Аято, но эти разговоры были в разы менее напряжёнными, чем тот, что произошёл между их сыновьями.
В душе Аято даже был рад, что этот новоиспечённый наследник принял такое решение. Сильнее всего Аято хотел защитить свою семью и то, что оставили после себя родители. Клан Каэдэхара и его связи с кланом Камисато тоже можно считать наследием, которое Аято нужно было поддерживать, но теперь эта связь разорвана и он может сосредоточится на счастье своей сестры и благополучии своего клана.
Ему хотелось, чтобы так и было. Но каждый раз, ловя на коже дуновение ласкового ветра, он вспоминал о юноше в красных одеждах с мечом за спиной.
Какого это, быть свободным как ветер? Какого это иметь возможность идти, куда глаза глядят, не думая о том, что на плечах у тебя груз ответственности за прошлое родителей и будущее сестры?
Куда бы Аято не уходил, он знал, что должен вернуться. Он не мог спрятаться, уйти, убежать. Вне комиссии Ясиро была другая жизнь, её Аято воспринимал как мираж, что-то далёкое и нереальное, до чего он никогда не дотянется, чего он никогда не коснётся.
Какого это быть юношей в красных одеждах с мечом за спиной?
В надежде узнать ответ на этот вопрос, Аято отправил отряд Сюмацубан найти хоть что-то о Каэдэхаре. Где он сейчас, чем живёт, чувствует ли он сожаления о том, что оставил свой клан, решив поддаться своей эгоистичной прихоти жить свободно.
Каэдэхару видели в разное время в разных точках Иназумы, но нигде он не оставался надолго. А ещё выяснилось, что путешествует он не один, рядом с ним часто видят высокого молодого человека со светлыми волосами.
Аято начало казаться, что он сходит с ума, потому что теперь его любимым занятием стало представлять себя на месте этого человека, думать о том, как они с юношей в красных одеждах лежат под открытым небом и смотрят на звёзды, считая каждую, сбиваясь и начиная заново. Чувствовал запах дождя, когда представлял, как они прячутся от грозы под навесом и улыбаются друг другу.
Всё это было ему знакомо, но он не мог вспомнить, что это за чувство и откуда он его знает. Аято назвал это завистью, хотя сам понимал – это слово не подходит, но ничего другого подобрать не получалось.
С началом охоты на Глаза Бога времени на лишние мысли не осталось. И книги он больше не читал. Аято знал, что рано или поздно комиссия Тэнрё придёт и за его собственным Глазом Бога и, что ещё хуже, за Глазами Бога Аяки и Томы. Аято делал всё, чтобы комиссия Ясиро оставалась неприкосновенной. Этот день настал бы в любом случае, но он старался отсрочить его как можно сильнее.
Аяка и Тома давно уже не нуждались в его защите так, как раньше, и всё-таки Аято слишком боялся потерять их.
Когда до него дошли вести о смельчаке, бросившем сёгуну Райден вызов, Аято не поверил своим ушам. Он ждал, что переворот возможно поднимет какая-нибудь группировка, но один человек? Глава комиссии Ясиро хотел своими глазами посмотреть на того, кто решился на дуэль с Богиней.
Аято наблюдал издалека на холме, рядом стояли двое из Сюмацубан. Фигура молодого человека со светлыми волосами казалась крохотной рядом с величественным силуэтом сёгуна Райдэн. Смельчак проиграл, что было не удивительно.
То, что удивило Аято и всех присутствующих, это ещё более маленькая юркая фигура, несущаяся, словно по ветру, к арене, где только что сёгун Райден одержала сокрушительную и безоговорочную победу над смутьяном.
Ветер снова всколыхнул волосы и одежду Аято, в этот раз ещё и больно ударив по щекам, заставив дрожь пробежать по всему телу.
В руках юноши в красных одеждах дотухал сияющий пару минут назад решимостью Глаз Бога, а за спиной гнались люди из комиссии Тэнрё.
- Задержите комиссию Тэнрё.
Двое из Сюмацубан вздрогнули от голоса господина.
- Но, Господин…
- Сейчас же! – Аято слышал свой голос будто издалека и не узнавал. Он никогда не говорил громче, чем нужно. Что это было? Крик? – Делайте что угодно! Задержите их!
Двое исчезли.
Ноги несли Аято в ту сторону, куда бежал Каэдэхара. Аято может ему помочь, он должен ему помочь, он сможет его защитить, он спрячет его, он..
- Казуха!
За статуей Архона точно кто-то сидел. Аято обошёл её и увидел Казуху, сжимающего двумя руками окончательно потухший Глаз Бога. Его тело била мелкая дрожь, а на щеках слёзы рисовали мокрые дорожки. Аято не знал, что сказать.
- Здравствуйте... Господин.... Камисато, - голос дрожал так же, как и плечи. Казухе нужно было набирать воздух перед каждым словом.
- Каэдэхара.. Мои соболезнования, - эту паузу Аято выдержал не так достойно. Он протянул руку, чтобы дотронуться до Казухи, но быстро одёрнул себя. – Мне жаль.
- Благодарю… Вас…
Казуха медленно поднялся, опираясь одной рукой на статую позади себя. Всё это время он смотрел лишь на серую хрупкую вещицу в своих ладонях, не поднимая взгляда на Аято. Широкими, но медленными шагами Казуха начал двигаться мимо него.
За Казухой всегда следовал лёгкий ветерок, который всегда оставлял свой след на теле Аято.
«Зачем я побежал за ним? Что я хочу сделать? Что мне сказать?..»
Казуха прошёл мимо. Аято отвлёкся на свои мысли, но поняв, что Каэдэхара отдаляется всё дальше и дальше, обернулся и быстрыми шагами направился в след, говоря первое, что придёт в голову:
- Каэдэхара! Идём со мной в комиссию Ясиро! Я поручусь за тебя, они тебя не тронут! Я..
Казуха прошёл мимо. Аято отвлёкся на свои мысли, но поняв, что Каэдэхара отдаляется всё дальше и дальше, обернулся и быстрыми шагами направился в след, говоря первое, что придёт в голову:
- Каэдэхара! Идём со мной в комиссию Ясиро! Я поручусь за тебя, они тебя не тронут! Я..
- Господин Камисато, - Казуха остановился так резко, Аято практически врезался ему в спину, - клана Каэдэхара больше нет. Вам не о чем беспокоится. Вы ничего мне не должны.
Аято онемел в очередной раз. В политических спорах он всегда знал, что ответить, всегда мог найти слова, всегда знал, куда нажать, чтобы узнать всё, что ему нужно, но рядом с этим человеком ему никогда не хватало слов.
- Я делаю это не потому что ты Каэдэхара.
- Простите, мне нужно идти.
Боясь, что он опять оставит после себя в памяти только уходящий в даль силуэт, Аято сделал два больших шага вперёд, догоняя, хватая его за руку.
- Я так тебе завидую, Каэдэхара! Смог оставить свой клан, освободился от ответственности, живёшь свободно! Можешь отправиться куда хочешь, когда захочешь! Знаешь сколько раз я думал о том, как мы похожи? Но почему ты можешь уйти, а я нет? Почему, скажи мне, Каэдэхара?! Что ты будешь делать без своей хвалёной свободы, когда тебя поймают люди из Тэнрё? Говори, Каэдэхара! Что ты сделаешь?! Дай мне спасти тебя! Я привык жить так! Просто оставь это всё мне!
Тонкое запястье выскользнуло из ладони Аято. Казуха впервые за всё это время посмотрел ему прямо в глаза.
- Что вы пытаетесь защитить, Господин Камисато? Меня или свою репутацию?
Аято застыл. Это нечестно. Он никогда не был более искренен, чем в это мгновение, но от него всё равно ждут подвоха. Казуха видел в нём главу комиссии Ясиро, а не Аято Камисато, как и все вокруг.
- Уходи. Я никому не скажу, что видел тебя.
Казуха ушёл.
Аято уже видел эту картину. Уже чувствовал что-то подобное.
***
От воды шёл холод, лодочник всячески торопил человека, стоящего на берегу.
- Вы ведь Каэдэхара Казуха? Я никак не мог ошибиться! Прошу, садитесь скорее в лодку!
- Зачем вы мне помогаете? Кто нанял вас?
- Комиссия Ясиро всё оплатила, шевелитесь же!
Сидя в лодке, Казуха потирал своё запястье. На нём всё ещё чувствовалось тепло чужих рук.
Казуха ясно помнил как сам так же хватал другого человека за руки, умоляя не уходить и не делать глупостей, помнил все чувства, что он вкладывал в эти жесты. Вкладывал ли Господин Камисато то же самое в своё прикосновение? Возможность положительного ответа напугала Казуху. Он помотал головой, стряхивая навязчивые мысли.
Камисато Аято не будет тратить время на что-то не приносящее выгоды комиссии Ясиро, глупо думать, что Казуха нужен ему по другой причине.
«Знаешь, сколько раз я думал о том, как мы похожи?»
Похожи?
Казуха достал погасший Глаз Бога и провёл пальцами по холодному стеклу. Господин Камисато заблуждается.
***
Тома структурировал все книги на полка Аято по авторам и алфавиту. Это было не обязательно, так как Аято всё равно перепутывал их через некоторое время, но, надо сказать, это было действительно удобно.
Аято в третий раз прошёлся глазами по всему содержимому своей библиотеки в поисках вечернего чтива, но ничего не цепляло его взгляда.
В дверь постучали.
- Мой Лорд, вы здесь? – уверившись, что Аято в комнате, Тома, как ему свойственно, бодро прошагал внутрь, - Вы заказали новую книгу в издательском доме Яэ?
- Хм? Книгу?
- Вам пришла посылка, но имени отправителя нет. Я всё проверил, посылка безопасна и, судя по форме, внутри книга.
- Оставь. Я посмотрю позже.
Тома положил увесистый конверт на стол рядом с тремя стопками документов, которые сам Тома этим утром разобрал по категориям.
- Не желаете сыграть в шахматы?
- Прости, Тома, я сейчас занят.
- Как скажете.
Стоило Аято остаться одному в комнате, как руки его тут же потянулись к конверту. От конверта веяло морским бризом, словно сами ветра донесли его.
Внутри действительно оказалась книга, страницы её были неровными, некоторые прожжены, некоторые скривились от влаги. Обложка была сделана из тонкого картона.
На первой странице красивым почерком было выведено название.
«Заметки бродячего поэта»
И этим же красивым почерком были исписаны все остальные страницы. На них в стихотворной форме описывался мир вне Иназумы, вне комиссии Ясиро, вне клана Камисато. Мир, которого Аято никогда не видел. Мир глазами Каэдэхары Казухи.
Аято дочитал книгу за один вечер. За этот вечер он вместе с Казухой бороздили моря, считали созвездия на небе, танцевали под дождём, кричали с самого высокого пика гор Ли Юэ, бегали босиком по траве, прятались в каюте от сильного дождя, помогли друг другу и всей команде корабля пережить шторм.
К некоторым страницам рядом со стихотворениями были прикреплены цветы, листья, странные маленькие кристаллы, водоросли, одна страница была усыпана морской солью.
А на последней странице были строки:
«Мы выбрали разные пути, но обе наши души стремятся к свободе»
Судьба любила смеяться над ним, Аято понял это, стоило ему увидеть весь мир в Каэдэхаре Казухе.