В их первую встречу Ракшору было 14.
Ах ворвался в жизнь Ракшора совершенно неожиданно и не спрашивая разрешения — в один день он просто оказался посреди его класса, в середине года, когда никто уже не ждал новеньких, — яркое пятно среди монотонной массы, оглядывал всех сидящих в кабинете горящим взглядом и хищно улыбнулся Ракшору, когда поймал его взгляд на себе. Ракшор почувствовал себя беспомощной овечкой — и не ошибся. Чуть позже одноклассники придумали ему очень точное прозвище, услышав которое Ракшор сначала закатил глаза, но позже признался самому себе, что лучше для него ничего и не придумаешь.
Антихрист был шумным, раздражающим, но, хуже всего — он притягивал к себе всех. В первые же дни он нашёл общий язык с «элитой» класса, которую Ракшор старательно игнорировал все последние года, и, к ужасу Ракшора — совсем скоро сам Ракшор обнаружил себя смеющимся над его шутками.
Антихрист учился так себе, при этом умудрился расположить к себе почти всех учителей — Ракшор не был уверен, как именно он это сделал. Возможно, разгадка кроилась в его чёртовой улыбке и сверкающих глазах. Определённо, именно в них.
Ракшор, в отличии от брата, всегда был тепличным ребёнком — как выразился Ах, когда Ракшора только с пятого раза отпустили погулять в центр города. После встречи с Ахом, вообще-то, Ракшор открыл для себя много нового. Во-первых, Ах протащил его по всем закоулком их небольшого города, почти на каждой улицу вспоминая удивительную историю о том, как здесь он чуть не подрался с бездомным; здесь — сшиб колени и локти в кровь, при этом ничего не сломав; здесь — убегал от стаи бродячих собак; здесь — был обыскан полицейским. Иногда он рассказывал что-то в настолько жуткие моменты, что Ракшор неосознанно сжимал руку Аха и напряжённо озирался по сторонам. В какой момент он вообще взял его за руку, Ракшор так и не смог себе ответить, но, кажется, их обоих это устраивало.
Кофе — в будущем любимый напиток Ракшора — он тоже попробовал впервые из-за Аха. Формулировка «из-за» Ракшора устраивала больше, чем «благодаря». Ах тогда заказал себе крепкую мерзость и с самым безобидным лицом предложил Ракшору. Ракшор ответил что-то про слабое сердце, но под пристальным Ахом согласился. Увидев реакцию Ракшора, Ах рассмеялся и заказал ему нежный латте. Через пару лет Ракшор уже перешёл на американо и плохо представлял свою жизнь без кофеина.
Из-за Аха Ракшор стал не высыпаться. Ночами они переписывались обо всём и ни о чём сразу, и тогда, в 14 лет, Ах казался Ракшору безумно взрослым и интересным. Ракшору хотелось узнать всё — и Ах рассказывал.
Порой Ах пропадал на весь день, пропускал занятия и давал о себе знать только в час ночи — Ракшор отвечал сразу же, потому что всё время не выпускал из рук телефон и ждал уведомления. У Аха были сложные отношения в семье. Он никогда не говорил, куда пропадает, использовал обтекаемые фразы и лишь печально усмехался, отвечая Ракшору, что ему не стоит обременять себя этим.
Когда они были знакомы всего 4 месяца, Ракшору казалось, что они знакомы всю жизнь.
На 15тилетие Ракшора Ах припёрся в ночи к нему под дом и задорно размахивал руками, громким шёпотом скандируя поздравления. Ракшор не мог спуститься, потому яростно гнал Аха домой, но на каждое грозное сообщение Ракшора Ах поднимал голову, видел его улыбку и оставался стоять дальше.
Через пару дней до Ракшора дошли слухи, что Аха видели обжимающимся с каким-то мальчиком. Тогда Ракшор нахмурился и сказал, что это не их дело, даже если Аху нравятся мальчики, но больше его напрягло то, как внутри у него что-то сжалось и пошло трещинами.
Ракшор никогда не думал, что ему тоже могут нравиться мальчики. Ракшор никогда не думал, что ему в принципе может понравиться хоть кто-нибудь, и тем более — что это будет Антихрист. После того случая Ракшор отдалился от Аха и отказывался от всех его предложений погулять, стал сухо отвечать в переписке, а на «Ракшор, что случилось? :( » отвечал, что просто устал. На уроках Ах кидал на него нечитаемые взгляды — Ракшор старался не смотреть в ответ, но больше не предпринимал попыток заговорить с ними. В какой-то момент Ах совсем перестал ему писать, на переменах — убегал к старшеклассникам или болтался в сомнительных компаниях. В мае — пропал из школы на неделю, а когда вернулся — поймал Ракшора за руку после урока, отвёл в нелюдимый коридор, загнал в угол — Ракшор очень иррационально подумал, что сейчас его убьют прямо здесь, — и поцеловал. Ракшор испугался, хотел оттолкнуть, но вместо этого ответил.
Летом Ракшор узнал, что Ах живёт только с отцом, они почти не разговаривают и не так часто видятся — его отец редко появляется дома, а если и говорят — то только крича друга на друга. Иногда Аху приходится вести себя так тихо, что отец в конце концов забывает про его существование, иногда — выметаться из квартиры, чтобы не попасть под горячую руку. Ракшор фыркнул и, гладя Аха по волосам, сказал, что если он Антихрист, то его отец заслужил называться Сатаной. Ах промолчал с минуту, хмыкнул и согласился. Ракшор был уверен, что Ах из того типа людей, у которых в квартире скапливающийся месяцами хлам, и когда Ах неловко замер у двери и предупредил, что давно не убирался, Ракшор ожидал худшего, но уж точно не идеально чистую квартиру, до болезненного светлую и с минимумом вещей вне ящиков и шкафов. Ракшор удивлённо оглянулся на Аха и решил оставить все комментарии при себе, увидев, как тот нервно осматривается по сторонам.
Ещё Ракшор узнал, что Ах вечно кусается и его не останавливают даже тычки локтём по рёбрам, что Ах обожает лежать головой у кого-то — у Ракшора, если быть точнее, — на коленях и что у Аха есть поддельный паспорт. Когда Ракшор моргнул и хотел спросить, для чего он ему, Ах улыбнулся одним уголком рта и предложил закурить. После первой затяжки Ракшор безумно закашлялся и сказал Аху самому давиться этой дранью, но для себя отметил, что вкус табака на губах Аха ощущается намного лучше.
Ракшор не любил Антихриста — никогда не говорил об этом вслух и уж точно ничего не обещал Аху. На самом деле, он даже не мог с уверенностью сказать, что они встречаются — никто из них никогда официально не предлагал этого другому. Наверное, они просто были друзьями, которые иногда целовались. Бывает.
Ах никогда не говорил Ракшору никаких слов любви. Сыпал неординарными комплиментами, придумал дурацкие личные прозвища, шептал всякую фигню на ухо — но, в целом, в компании друзей Ах вёл себя с Ракшором также, как и со всеми. Даже подбегая со спины к нему с братом, притягивал Баффорта одной рукой к себе за талию так же, как и Ракшора. Если бы Ракшор не знал, с кем Ах проводит вечера, предположил бы, что встречается он именно с Баффортом — особенно после того, как Баффорт вошёл во вкус и стал болтать с Ахом в кошмарной флиртующей манере.
В декабре Ракшор как-то брякул брату, что было бы здорово пригласить Аха к ним домой на Новый год. Баффорт неожиданно поддержал идею, родители — ещё неожиданней — согласились ещё до того, как близнецы успели предложить совместное празднование Аху.
В свой День рождения Ах опять пропадает — Ракшор весь день пытается дозвониться, но звонки остаются без ответов. Перед каникулами Ах возвращается словно потерявшим все краски жизни, а когда Ракшор обнимает его, цепляясь так крепко, как будто от этого зависит вся жизнь — то ли самого Ракшора, то ли это Ах может раствориться прямо у него в руках, — просто утыкается носом ему в плечо и вышептывает «привет».
Когда Ракшор смотрел, как Ах, одетый в огромный тёплый свитер Баффорта, вместе с их матерью вырисовывает на окнах белые узоры, Ракшор впервые подумал о том, что он мог бы влюбиться. В полночь они втроём вместе с Баффортом сидели под светящейся елью. Ракшор повернул голову вбок — и сразу же встретился с ярким голубым взглядом. Почувствовал знакомый холодок внутри — и решил, что, кажется, уже влюбился.
Ночью, когда они выбрались вдвоём на чердак, Ракшор засмотрелся на звёзды и очнулся только тогда, когда Ах начал нести что-то про развал христианства. Ракшор засмеялся и заткнул его поцелуем.
Чуть позже Ах признался, что опасается их отца, зато подружился с их мамой. Когда Ракшор спросил, что именно он подразумевает под «подружился», Ах улыбнулся довольным котом и промолчал.
9й класс был сказкой, а Ах стал болезнью Ракшора. Сдав последний экзамен Ракшор рассказал всё брату. Баффорт внимательно посмотрел на него, вышел из комнаты и вернулся с бутылкой вина.
Ракшору было 16, когда он признался в любви Антихристу. Ах целомудренно поцеловал его в лоб и отвёл в свою пустую квартиру. Тогда Ракшор узнал, что у Аха очень сильные пальцы, которые оставляют синяки на бёдрах, и что его имя слишком удобно ложится на язык. Ракшор не услышал ответных слов, но тогда он решил, что это совершенно неважно.
Ах проник в каждую клеточку его кожи, занял всё место в живой карте памяти Ракшора, его было так много, что Ракшор упустил из виду то, что всё ещё знает про Аха предательски мало.
Ах грел его тело, а на душе Ракшор чувствовал покалывание.
«Да», повторял он себе, «это и есть влюблённость».
Следующие полгода прошли суматошно — Ракшора поглотила учёба, но Ах всё ещё оставался рядом. Антихрист был груб в своей заботе — задавал неудобные вопросы, хмурился и поджимал губы, напоминая о чём-то слишком резко. Иногда Ракшору хотелось врезать ему и сказать, чтобы тот отъебался, но по какой-то причине он никогда не делал этого. «Он же меня любит. Просто проявляет это… так.»
Антихрист смотрел глазами усталой дворняги и с каждой выкуренной сигаретой на балконе сбрасывал в пепельницу сгоревшие остатки прошлого.
Ракшор стал оставаться у Аха по ночам. Родители отпускали его явно неохотно, но уже не могли удержать его в гнезде.
Ракшор выкрикивал имя Аха на каждом выдохе, а Ах старался не смотреть Ракшору в глаза, толкаясь в податливое тело.
Иногда сквозь сон Ах звал человека. Он никогда не называл его имени, но Ракшор знал — беспокойно мечась по постели, Антихристу видел во снах не его. Ракшор никогда не будил его — лишь отворачивался к стене и накрывал голову подушкой.
Летом Ракшор с семьёй уехал на месяц, а когда вернулся — Ах смотрел на него как тогда, весной восьмого класса. Ракшор решил, что у них всё хорошо.
В 11 классе Ракшор слышал, как знакомые парочки обсуждали совместное поступление и переезд. Они с Ахом никогда не говорили о своём будущем в контексте «мы». Ракшор метил на золотую медаль, а Ах чуть ли не скатывался на тройки. Ракшор предлагал Аху помощь — Ах отмахивался, улыбался и говорил, что справится.
Ракшор не помнил, когда была последняя неделя, чтобы он не пил, а Ах не выкуривал по полпачки в день.
Зимой что-то случилось. Они продержались до весны. Ракшор не мог точно обозначить день, когда всё пошло не так, но обнимая Антихриста в последний раз, Ракшор думал о том, что «не так» было с самого начала.
Антихрист нежно перебирал волосы Ракшора и прижимал его к себе за лопатки. Ракшор хотел бы закончить эту медленную пытку поскорее, но вместе с этим — продлить её как можно дольше.
— Ты хоть когда-нибудь любил меня? — спросил Ракшор, не поднимая головы с плеча Аха.
У Аха — билет на поезд через пару часов. Больше Ракшор не увидит его никогда.
— Наверное, — спокойно ответил Ах.
Ракшор горько усмехается и обнимает его крепче.
Ах исчез из жизни Ракшора так же внезапно, как и появился.
— Я думаю, что любил, — чуть тише добавил Ах.
Ракшору было 17.