Это произошло давным-давно в далёком-далёком королевстве. Оно было такое неприметное и маленькое, что уже через много лет слилось с остальными на мировых картах и осталось лишь легендой. Правил этим королевством добрый и щедрый король по имени Вискар, которому вдобавок прилагалось прозвище «Добродушный» за его широкую душу, открытую для любого жителя или проезжего в его стране. Королевство то состояло из одного городка, где и жили все от мала до велика. Вокруг расстилались спаханные крестьянами поля, а в городе всегда была полнейшая суета с самого раннего утра до самого позднего вечера, пока последний человек не смыкал глаз, уморённый тяжёлым днём. В городке жило не так много человек, поэтому все давно друг друга знали, любили и уважали, как хорошего и добросовестного соседа.
Но жил в отдалении ото всех один юноша, которого звали Мерлин. Пусть его и назвали в честь светлого волшебника, который творил добро и был главным советником великого короля Артура, он таковым не являлся. Его небольшой замок располагался в густой чаще леса, которая была напичкана множеством ловушек, чтобы никто не мог потревожить его покой. Там он обычно творил все свои злодеяния, которые, собственно, даже злодеяниями было назвать сложно. Он больше пакостил жителям королевства. Кому борозды заколдует, на кого пчёл натравит, но самой страшной участью было хлебнуть его зелья. Особых эффектов оно не вызывало, но зато потом несчастного пучило так долго, что даже одно это могло сойти за злобную диверсию. Мерлина не боялись, скорее, жалели, что юноша в отрочестве лишился отца в результате несчастного случая.
Однако, он ненавидел, чтобы его жалели. Он хотел, чтобы все трепетали от одного упоминания его имени, чтобы из истории навсегда исчезло упоминание доброго и светлого мага, оставив только неумолимое зло и порождение тьмы, которым он себя считал.
В один прекрасный день он занимался своим любимым делом — варкой зелья. В замке даже была специальная комната с большим котлом, куда он кидал различные ингредиенты, маниакально хохоча, словно сумасшедший. Лягушачьи лапки, жабьи глаза, хвосты ящериц, крылья бабочек и прочее-прочее находилось у него на полках в различных ёмкостях. На этот раз он перемалывал в ступке засохшие лепестки ромашек, которые, как сорняки, разрастались вокруг его замка, из-за чего это был единственный ингредиент без конца и края. Остальные же приходилось добывать своим трудом. На столе в тарелке лежали сушёные червяки, которые должны были стать очередным компонентом нового зелья, рецепт которого он смог вывести спустя столько лет, однако внезапно раздался звук склянок, а затем небольшие ножки протопали по поверхности, воровато пробираясь к лакомству.
— Лиззи! — вскликнул Мерлин, увидев, как ящерица прокрадывается к миске. Он бросился к животному, но забылся и выронил из рук пестик, выточенный из цельного камня, на ногу, громко вскрикнул от боли, схватился за ступню, нечаянно наткнулся на инструмент, не удержавшись, упал и ударился спиной о каменный пол. — С-с… Больно…
Лиззи была его домашней ящеркой, которая прибилась после того, как юноша остался один. Она забралась в тёплые щели стены, в которой находился камин, во время грозы, а потом проголодалась и тихо таскала насекомых из его алхимического кабинета. Со временем Мерлин всё же обнаружил тунеядку, но решил не прогонять её, испытывая на ней свои зелья и заклинания. Она достаточно пригодилась для экспериментов, однако однажды нечаянно разбила склянку с зельем роста и вылила прямо на себя. Зелье было действенным, но слегка недоработанным, поэтому вызвало побочный эффект в виде неконтролируемого роста и уменьшения.
Ящерка с любопытством взглянула на неуклюжего хозяина, приблизившись совсем близко к краю столешницы, но чуть не свалилась с него, когда юноша пошатнул стол, ударившись головой в попытке подняться. Постанывая, он всё-таки поднялся и с раздражением зыркнул на питомицу, которая тут же поспешила убраться с глаз долой.
Мерлин был жутко неуклюжим и даже сам иногда признавал этот факт. Некого было винить в том, что у него не получалось ничего, как бы сильно он этого не хотел. Он питался плодами и орехами, которые собирал в лесу, потому что не мог сам выращивать растения, от того и был совсем худеньким, не мог сварить хорошее зелье, приготовить еду и прочее, чем хотел бы заняться. Не ладилось и с магией. Его отец был сильным магом, управлялся с огромной силой виртуозно, будто с музыкой, перебирая магические струнки, чтобы получить идеальную мелодию. Своей палочкой он создавал невероятное, умел исцелять и помогал беднякам. А сам Мерлин годился разве что фокусы показывать, да играть придворного шута.
Отец волшебника пропал много лет назад, оставив мальчика круглым сиротой с небольшим замком, который в разы уступал королевскому по красоте и убранству, небольшой алхимической лабораторией и сборниками различных рецептов, но по большей части они были лечебными и мало интересовали парня. Из-за этого и приходилось выдумывать свои собственные рецепты, основываясь лишь на заметках в потрёпанной за много лет тетради.
Тяжело вздохнув, Мерлин присел на корточки и принялся собирать рассыпанный из ступки ромашковый порошок, чтобы не дайте небеса ненавистные цветочки не начали прорастать ещё и через каменный пол. Поскрёбывая размолотые частички кожаной перчаткой, он всё не мог прекратить думать о том, как же он жалок и смешон. Из его рук постоянно всё валилось, он был достаточно рассеянным, а крестьянские детишки и те разыгрывали сценарии поражённого самыми глупыми способами чародея, который мнил себя злее и ужаснее всех. На глазах появились непрошенные слезинки, а в горле неприятно закололо, но Мерлин тут же утёр лицо рукавом тёмного пальто, запрещая себе плакать.
Как же ему хотелось доказать всем, что он не просто глупый мальчишка, а по-настоящему злобный колдун.
Когда же большая часть порошка всё-таки вернулась обратно в ступку, Мерлин поднялся с колен, поставил ёмкость на стол и посмотрел на склянки, находившиеся на полках, в поисках нужной, куда можно было пересыпать ингредиент. Присмотревшись внимательнее, он заметил, что в его запасах не хватало нескольких важных трав. Юноша страдальчески закатил глаза — нужно было вновь идти на городской базар, а это он явно хотел бы делать как можно реже.
Рынок — это то место, где каждый день с раннего утра и до самого вечера толпилась куча народу, смеялись дети, с мест во всю глотку кричали торговцы и торговки, наперебой расхваливая свои товары. Но идти туда волей-неволей приходилось, ведь вокруг логова целебных трав было очень мало.
Вздохнув, Мерлин достал большой кошель, что хранил за большим камнем в стене. Послышался звон монет внутри. Их оставалось с каждым разом всё меньше и меньше, хоть юноша пытался всеми силами экономить, пока он не придумает способ возвращения отца или новый способ заработка. Наугад он вытащил три монеты — две серебряные и одну золотую. Негусто, но на необходимые травы должно было хватить.
На той ноте он взял слегка потрёпанную сумку, накинул её через плечо, на всякий случай положил туда отцовскую волшебную палочку, подтянул сапоги и перчатки, чтобы они не топорщились, подозвал свою извечную спутницу и посадил её в карман, а затем плечом навалился на большую дверь, оббитую железом, открывая её с натужным скрипом петель.
Свежий воздух встретил запахом влажной земли и дымком, идущим со стороны, где фермеры на полях жгли сухую траву. Его приносил бодрящий ветерок, который в секунду подтрепал волосы молодого волшебника. Высокие деревья важно покачивались, возвышаясь кронами на десятки метров от земли, где птичьи силуэты перекликивались, создавая свойственную для леса гармонию.
Внезапно Мерлин почувствовал нарастающую тяжесть в кармане и быстро достал ящерицу, которая буквально через секунду после этого выросла до размера щенка. Тут же она начала извиваться и удерживать её было значительно труднее, поэтому Мерлин остановился и спустил её рядом с собой. Обычно все таскали больших питомцев на поводках, но Лиззи в этом не нуждалась — юноша знал, что она никуда не убежит, ведь есть пауков, червей и прочих насекомых было намного приятнее в больших количествах, чем жить впроголодь, перебиваясь одинокими кузнечиками, которые имели свойство убегать.
Дорога проходила сквозь небольшую чащу, затем через мост, который соединял два берега, и в конце концов приводил к огромным воротам, которые среди бела дня всегда были открыты. Сам город был небольшим, но достаточно оживлённым. В начале располагался пресловутый рынок, где торговали с близлежащих к стене города ферм, по всей площади в немного хаотичном порядке были расставлены дома разных форм и размеров, трактиры, пекарни, бакалеи. Сердцем же был королевский дворец. Конечно, не такой большой, но королевской чете этого вполне хватало, даже учитывая то, что они держали целый штат придворных.
Неторопливо вышагивая, чуть втянув голову в плечи, волшебник оказался в пределах города, где уже начинал толпиться народ у прилавков.
— Яйца! Яйца! Крупные, с целый кулак! — кричала какая-то женщина с перевязанной пёстрым платком головой.
— Сочные яблочки, наливные, хрустящие, как зимний снежок! — кричала другая, размахивая большими яблоками, почти пихая их людям в лицо.
— Мясо нежное, жирное, налетай, народ! Что вам отрезать, добрый господин? — кричал мужчина, натачивая свой топорик, пока перед ним лежала целая туша, которая за какое-то время уже успела слегка заветриться.
Наконец, еле протолкнувшись с ящерицей на руках, он добрался до слегка иссохшегося прилавка, на котором небрежными кучками лежали связанные пучки трав, а старая женщина, сидевшая рядом, шамкала ртом, с самым наискучающим видом глядя на Мерлина, почти не моргая при этом. Стараясь не пялиться и не показывать, что старухины гляделки пускают по его рукам небольшой тремор, он отвлёкся на растения.
— Знать хочешь, добрый юноша? — ухмыльнулась она морщинистым ртом.
— Я не добрый, — буркнул он под нос, на что улыбка женщины стала шире.
— Ещё скажи, что не юноша, — ответила старая. — Всё вижу про тебя, мальчик, всё о тебе знаю, а ты знать хочешь?
— Что знать? — не понял он.
— Всё о себе, глупый, — с укором сказала она и протянула к нему костлявую морщинистую руку.
Мерлина вдруг накрыло отвращение, когда прохладная ладонь коснулась его, но сдержался, чтобы не дёрнуться, только сжал губы в тонкую нить.
— Не морщись, милок, некрасиво, — она ухмыльнулась, разглядывая его ладонь. — Интересно.
— Что интересно?
— А тебе всё скажи, — рассмеялась она. — Забесплатно предсказаний не делаю.
— Сколько?
— Две золотых, мальчик.
— У меня нет столько! — воскликнул юный волшебник, выдёргивая руку из её хватки, но она его удержала.
— Да не елозь, как рыба на песке, — проворчала старуха, продолжая разглядывать. — Одну золотую, тогда расскажу половину из того, что увижу.
Мерлин задумался: купить ли на эту золотую монету трав или же всё-таки узнать, что его ждёт впереди? Разум что-то настойчиво твердил про ингредиенты, но большой соблазн был узнать побольше, может, женщина расскажет что интересного. Да хоть и половину, не так важно.
— Ваша взяла, рассказывайте, — сказал Мерлин и достал из кармана золотую монету, которая буквально через секунду исчезла в складках рваного тряпья, в котором сидела она.
Та только довольно пошамкала беззубым ртом.
— Вижу, мальчик, судьба твоя изменится, коль ступишь на дворцовую площадь. Окрестят тебя злым колдуном, будут презирать, да тебе только в радость, — недовольно проскрипела старуха. — Невесту себе найдёшь красавицу да умницу, будешь её любить, обхаживать да лелеять. Объявятся к тебе добры молодцы, изводить станут силой да хитростью, если отобьёшь натиск — сможешь обрести власть да богатства, но не в этом, вижу, твоё счастье…
В ушах будто заложило. Какая-то часть подсознания словно понимала, что провидица может врать, лишь бы заполучить свои деньги, но внутренняя надежда не могла отрицать слов, предвещающих лучшую жизнь. Кому нужно счастье?! Власть, богатства, возможности — вот он, предел его мечтаний. Он хотел быть тем, кого боялись, перед кем трепетали. Сердце забилось с удвоенной силой. Ноги уже собрались было бежать, но неожиданно крепкая хватка старухи слегка отрезвила его.
— Не спеши, юноша, послушай лучше что скажет тебе бабушка, — с укором произнесла она и свободной рукой ухватила с прилавка связку маленьких цветочков на длинных стеблях. — Ты волен выбирать свой путь, но делай правильный выбор. Возьми эту траву. Сплети из неё венок да повесь над дверью. Обезопась себя от злобных умыслов. А теперь иди и да сохранит Господь твою душу.
Мерлин спустил ящерицу на землю и принял подарок, твёрдо обещая себе сделать так, как сказала травница. Слова застревали в горле от спёртого в возбуждении дыхания, поэтому он просто кивнул, развернулся и быстрым шагом направился ко дворцовой площади. Спутница быстро побежала за ним.
— Не снимай оберег, мальчик, и не забудь золотую монету вновь! — услышал он вслед.