Течение

Всплеск.

Звук доносится до ушей, заставляя резко развернуться в его сторону, вздымая в толщу воды песок со дна. В воду упало что-то большое. Может, камень с поверхности? Близлежащие скалы периодически осыпались под воздействием стихии. Но сейчас, насколько он может судить, там ни сильного ветра, ни дождя. Что-то принесло с собой вихрь маленьких воздушных пузырьков, как и всегда бывает, когда что-то с поверхности попадает в воду. Но понимание, что это, приходит слишком поздно. Лишь когда сам встречается взглядом с парой больших темных глаз, от испуга или удивления расширяющихся еще больше. Волосы образуют над головой смешной темный ореол, а щеки надуты от захваченного перед прыжком или падением воздуха. Это даже забавно, но не в этой ситуации. Не стоило ему оборачиваться. Стоило уплывать сразу, как только послышался всплеск. Но раньше такого не происходило. И он не может себя винить в беспечности. Все же звучит это как никому не нужные оправдания. И он просто очень глупо тратит драгоценные секунды, не прерывая зрительного контакта. Его глаза сейчас, наверное, такие же круглые от испуга. Только когда человек впереди начинает дергаться, пытаться загрести воду руками, чтобы подплыть ближе, он опоминается. Одним быстрым движением разворачивается и уплывает прочь, точно зная, что его не догонят. А сердце бешено бьется в грудной клетке, словно стремится проломить ребра, и непонятно, от страха ли это. Скорее всего, от него. От чего же еще? Точно не от того странного чувства, возникшего, когда он понял, что больше не один. Точно нет.

***

Он приходит на этот пляж уже в который раз. Место невероятно тихое и уединенное. Тонкая полоса чистого желтоватого песка очень быстро сменяется крупными камнями, нагреваемыми под солнцем так, что обжечься можно. Кроме песка, камней, особенно больших скал, окружающих пляж, и воды ничего нет. В бухту попасть можно только по морю, и она, к счастью, всегда была безлюдна. Он уверен: не так много людей о ней вообще знает. Все же ближайший город, весьма маленький и не густонаселенный, никогда не отличался наплывом туристов в летний сезон. Даром что рядом с морем находится. Он бы в бухту вообще не приезжал. Да, тихо и красиво, но слишком сложно добираться, постоянно приходилось брать в аренду маленький катер, к счастью, его кошелек мог выдержать столь неожиданные траты. Увиденное в тот, первый, день никак не дает покоя.

Он пытался списать это на больное воображение, на «почудилось», но картина перед глазами слишком четкая для просто разыгравшегося воображения. И отказывается покидать память. Засела там плотно и лишает спокойной жизни.

Правда, с каждым днем уверенность увидеть это вновь все меньше и меньше. Он готов сдаться, хоть и понимает, что потом будет жалеть. Будет съедать себя мыслями о том, что стоило съездить еще раз. Еще день провести на пляже. Ведь именно в этот день он бы встретил существо вновь. Как называть его иначе, он не знает. Большой хвост, отражающий на себе солнечные блики, большие синие глаза и испуганное лицо появляются, стоит только закрыть глаза.

— Пожалуйста… — шепчет он тонким от отчаяния голосом. — Я тебя не обижу… Просто покажись…

Почему-то он уверен, что существо его даже не слышит. Слова уносятся легким бризом, но не попадают под воду, остаются неслышимыми в ее толще. К тому же, кто сказал, что оно вообще где-то поблизости? Возможно, своим тогдашним появлением он спугнул его с насиженного места, заставил покинуть дом, решить, что теперь здесь слишком опасно. От этих мыслей становится грустно. А от собственных фраз как-то смешно. С чего он взял, что существо его боится? Тот факт, что оно уплыло в первую их встречу, — он говорит так, словно будут еще встречи, — еще ничего не значит. Оно вполне может быть сильнее его и наверняка опаснее. И это ему стоит бояться за свою жизнь, а не убеждать кого-то, что он не причинит зла.

Он поднимается на ноги, чтобы вновь забраться на одну из скал, самую низкую из всех. Именно с нее он прыгал в прошлый раз, перед этим убедившись, что камней внизу нет и он не рискует расшибить себе о них голову и окрасить окружающие бирюзовые воды алой кровью. Не самое красивое сочетание было бы. Раз уж он все равно здесь, было бы глупо просто просидеть весь день на песке или камнях, стоило поплавать хотя бы немного. Сверху видно еще больше воды, но совсем не видно суши. Конечно, материк-то находится позади, за скалами. Перед глазами только море, что кажется бескрайним, да слепящее глаза солнце, от чьих лучей воздух прогревается до слишком жаркой температуры, образуя неприятную духоту. Самое то, чтобы окунуться в прохладную воду.

Еще раз бросив взгляд в сторону вещей, оставшихся на пляже, и кусочку лодки, видимой с этого места, убедившись, что он точно один и никто составлять компанию не планирует, он разворачивается и прыгает, спиной к воде, устремляя взгляд в небо. Мимолетное свободное падение, и вот он, шум воды в ушах. Стихия охотно принимает в свои мокрые объятия, окружает миллионом белесых пузырьков, которые, рассеявшись, наконец открывают вид на голубую воду, камни впереди, если развернуться, то будет виден риф. Но перед этим стоит вынырнуть, захватить еще воздуха: все же никакого снаряжения для плавания у него нет и не было никогда.

Поднимаясь к поверхности, чтобы глотнуть воздуха, он протирает глаза от воды и смахивает налипшую на них челку, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. И, раскрыв глаза, вскрикивает испуганно, звук эхом разносится над водой, отражаясь от камней. Пара глубоких синих глаз смотрят на него, высунувшись из-под воды так, что только их да мокрые волосы видно.

Но этот взгляд тут же откликается в памяти. Он не мог их не узнать. Хоть и видит сейчас лишь кусочек лица, но понимает, кто перед ним. Только не понимает, как вести себя. Хочется и радоваться, ведь глупая широкая улыбка так и стремится растянуться на губах. Но и, наверное, стоит испугаться. Он же понятия не имеет, чего ждать от существа. Может, то решит, что он вполне хороший обед, и убьет. А в воде у него явно есть преимущество.

Поэтому он просто замирает, — ну, почти — удерживает себя на плаву, но вперед не движется, словно от этого существо может вновь исчезнуть. Боится, что моргнет и снова не увидит его, только небо и легкие волны на воде. Существо тоже с места не сдвигается. Так же смотрит на него хмуро, чуть прищурив глаза и морща нос.

— Привет, — решается заговорить он. Голос звучит почти надломлено от накатившего волнения. — Меня зовут Джисон, а тебя? — Он запоздало понимает, что существо, возможно, его даже не понимает, что уж говорить об ответе. — Ой… Ты понимаешь меня?

Из-под воды слышится короткая трель, издаваемая существом, судя по появившимся около его лица пузырькам воздуха, это явно не похоже даже на подобие человеческой речи. Джисон сникает, но почему-то продолжает говорить. Возможно, существо поймет его дружелюбную интонацию?

— Я не причиню тебе вреда, — убеждает он, пытаясь хоть немного ближе подплыть к существу. То сразу подается назад, сохраняя дистанцию. Джисон решает оставаться на месте. — Я правда не хочу навредить. Черт, ты меня, наверное, не понимаешь, но я правда хочу только понять, кто ты. Нечасто появляется возможность встретить… Кого-то такого. — Он делает паузу, пытаясь подобрать фразу, которой не обидит существо. Возможно, ему стоило бы и в голове перестать называть его так. — Окей, возможно, ты хочешь, чтобы я ушел, — проговаривает он, когда молчание между ними затягивается, потому что никаких ответов существо не дает. Он отплывает назад и немного вбок, к берегу, спиной, желая сохранять с существом зрительный контакт. — Хорошо, я хотя бы убедился, что мне не показалось и я не схожу с ума. Я никому не расскажу о тебе, честно, можешь не беспокоиться, — последнее говорит, уже ступив на берег. Теперь их с существом разделяет весьма приличное расстояние. Оно продолжает следить за ним одним взглядом, не показываясь больше.

Он полностью выходит из воды, как существо ныряет, совершенно бесшумно, пропадая из его поля зрения. Джисон не может сдержать разочарованного вздоха. Ну, он и правда убедился, что ему не показалось. А чего еще он ожидал? Возможно, стоит радоваться тому, что жив остался.

Он разворачивается, готовый уйти. Все же больше ему тут делать нечего, разве что приехать в следующие несколько дней в надежде на что-то (читать как: продолжать бесполезно тратить время). И вздрагивает от неожиданности, когда за спиной раздается:

— Почему я должен верить тебе, Джисон?

Голос звучит глухо, чуть хрипло, словно говоривший молчал долгое время, прежде чем произнести это. Хан оборачивается и замирает, удивленно распахивая глаза. Дыхание перехватывает от увиденного. Существо подплыло ближе и теперь высовывается из воды примерно по плечи.

Он красивый. Невероятно красивый, только и может думать Хан. Точеные скулы, ровный нос, розовые губы, ярко выделяющиеся на фоне бледной кожи. С темных волос скатываются крупные капли воды, пробегая по широким плечам обратно в соленость моря.

Джисон снова чувствует себя невероятно растерянным. Что он может делать в этой ситуации, а что спугнет существо? Он даже не понимает, что стоило бы ответить на вопрос, а не молча пялиться, гипнотизируемый глубиной синих глаз.

— Ты меня все это время понимал… И ты можешь говорить… — бормочет он тихим шепотом, обескуражено. Существо склоняет голову чуть набок, словно правда услышало и не понимает подобной реакции. — Я правда никому о тебе не скажу! Я понимаю, у тебя нет причин доверять мне! Но я не хотел тебя беспокоить!

— И поэтому ты приходишь сюда каждый день? — спрашивает существо уже более ровным голосом с заметным скептицизмом. Джисон и сам понимает, что в глазах существа его слова идут вразрез с действиями.

— Я просто хотел увидеть еще раз… Я даже не думал, что получится! Но ты тут! И ты говоришь и понимаешь меня! — продолжает возбужденно тараторить он. Кажется или нет, существо фыркнуло, закатив глаза на мгновение. — У тебя есть имя?

Существо не отвечает. Снова скрывается под водой, оставляя Джисона на пляже одного. В этот раз уже точно. Он сидит там еще около часа, надеясь на его возвращение, но, так и не дождавшись, забирается в лодку, чтобы вернуться на материк.

***

Он все же возвращается на пляж на следующий день. Благо, погода позволяет. Океан спокойный, солнце все так же греет. Джисон спрыгивает с лодки на мелководье и вытаскивает рюкзак. Сегодня он планирует задержаться в бухте до самого вечера. Взял с собой ноутбук, чтобы хоть немного провести время продуктивно и поработать, и побольше еды.

Он наивно полагал, что, встретив существо, чье имя так и не смог узнать, успокоится и забудет обо всем. Но нет. Вчерашний короткий диалог только подогревает интерес. И он правда надеется, что сможет узнать о нем чуточку больше. Ну, или в худшем случае поплатится за свое любопытство жизнью. Очень позитивные мысли.

Джисон устраивается подальше от воды, чтобы не замочить ноутбук, туда, где песок сменяется крупной галькой, уже нагретой солнцем. Он включает негромко музыку и пытается сосредоточиться на тексте перед глазами, но постоянно так и хочется посмотреть в море. Но там лишь голубые волны, мерно накатывающие на пляж белой пеной.

Джисон одергивает себя и вновь принимается читать абзац, но буквы перед глазами словно местами меняются, текст не воспринимается от слова совсем. Он делает глубокий вдох и раздраженно прибавляет громкость музыки. Приятная мелодия льется из динамика ноутбука, Джисон не замечает, как начинает подпевать песне, совсем не громко, но достаточно четко.

Внимание привлекают всплески на воде. Джисон отрывает взгляд от экрана и переводит его к морю. Там, в нескольких метрах от берега, вновь показался силуэт существа. Оно смотрит на него несколько секунд и снова скрывается под волнами. Джисон в этот же момент отставляет ноутбук и бежит к воде, на ходу сбрасывая простые шлепки и майку, которые мочить не планировал, оставаясь лишь в плавательных шортах. Он забегает в воду. Берег крутой, уже через пару шагов можно скрыться под водой полностью, так что ему приходится удерживать себя на поверхности. Но существа рядом уже нет. Скорее всего, то уплыло. Джисон не перестает крутить головой в надежде заметить хоть какие-то его следы. Взгляд привлекает блеск впереди. Хан только и успевает посмотреть туда, как что-то темное появляется рядом с ним.

Существо выныривает в нескольких сантиметрах от него, смотрит внимательно, молча, не отодвигаясь назад, скорее возвышаясь над ним. А Джисон лишний вдох сделать боится. Он совсем не ожидал увидеть его так близко к себе. Они почти носами соприкасаются. Ног под водой касается что-то легкое.

— Дыши, — хрипит существо, заметив, как замер Джисон. — Ты без этого умрешь.

Вдох получается какой-то судорожный и слишком шумный.

— Зачем ты продолжаешь приходить сюда?

— Я… Хотел увидеть… Еще раз… — пищит Джисон, удивляясь тому, как звучит собственный голос. Пользуясь моментом, он рассматривает незнакомца, стараясь запечатлеть в памяти все мелкие черты. Насколько у того, в сравнении с собственной, светлая кожа, темное пятнышко родинки на кончике носа, подрагивающие ресницы, глаза с узким зрачком.

— Увидел? — спрашивает существо, чуть наклоняясь вперед, хотя, казалось бы, ближе уже некуда.

— Да, — кивает Джисон, смущенный подобной близостью. — Я сильно тебе мешаю? — В ответ получает какие-то невнятные щелчки и пожимание плечами. — Если так, то я могу уйти и… Не возвращаться. — Последнее сказать — пообещать — сложнее всего. Он правда не хочет мешать подобному созданию. Но и не хочет терять возможность увидеть его снова. Молчание снова затягивается. — Ты не представился… — решается напомнить Джисон. — У тебя есть имя?

Но создание не обращает на него никакого внимания. Он отклоняется чуть в сторону, смотря куда-то позади Хана, и заплывает ему за спину. Джисон спешно разворачивается. Как бы он ни был им очарован, рациональная часть сознания подсказывает, что стоит оставаться хоть немного настороже. Правда, большую часть времени он это успешно игнорирует.

Создание подплывает ближе к берегу, Джисон пытается не отставать, но мелькнувшие в воде серебристо-голубые пятна сбивают с толку, отчего Хан на мгновение теряется, останавливаясь. Но все же добирается до берега, до места, где может более-менее твердо стоять на ногах. Существо окидывает его заинтересованным взглядом, оставаясь горизонтально в воде, рассматривает внимательно. Хан понимает, что изначально привлекло его внимание. Музыка из ноутбука все еще звучит, растекаясь по всему небольшому берегу, слышимая даже за шумом волн.

— Хорошо, не хочешь представляться — не надо, — говорит Джисон и выходит из воды. Он решает сыграть в эту игру по-другому. Он подхватывает желтое махровое полотенце, брошенное ближе к рюкзаку, и вытирается, обдумывая, стоит ли сменить одежду на более сухую и полезет ли он еще в воду.

— Минхо, — раздается позади. Джисон подавляет довольную улыбку, ероша полотенцем волосы. Сработало. Создание, заметив, что он больше не проявляет столько интереса сам, пошло на контакт самостоятельно.

— Приятно познакомится, Минхо, — отвечает Джисон, поворачиваясь к нему и счастливо улыбаясь.

Хоть Минхо и все еще находится в воде, он надеется выманить его ближе на берег. Джисон достает из рюкзака еще одно широкое полотенце, которое взял, чтобы расстелить на песке, и укладывает его как можно ближе к воде, но так, чтобы волны не замочили ткань.

— Так, кто ты, Минхо? Русалка? — выдает самое очевидное предположение Джисон. Из-за хвоста он не может предположить ничего другого.

— Тритон, — поправляет Минхо. — Русалки — женщины.

— Извини, не знал, — извиняется Джисон.

Он ставит ноутбук с подставкой на ближайшие камни, проверяя его устойчивость, и делает музыку еще чуть громче. Судя по всему, эти спокойные песни очень понравились Минхо, и он радуется, что в плейлисте нет ничего более шумного, что бы испортило атмосферу. Хан достает из рюкзака упаковки с едой и водой, собираясь перекусить и замечая, как Минхо переводит заинтересованный взгляд на шуршащие пакеты.

— Хочешь попробовать? — предлагает Джисон. Он на самом деле не уверен, чем питается Минхо. Точнее, он не имеет ни малейшего понятия. Водорослями какими-нибудь, или он исключительно хищник, охотящийся на рыбу. По нраву ли ему вообще будет такая еда? — Ты когда-нибудь пробовал человеческую еду?

Минхо ответа на вопрос не дает. Джисон подмечает, что у него, судя по всему, какая-то привычка отмалчиваться, когда задают вопросы. Но по нему видно, как он мнется в нерешительности. Вроде хочет подплыть ближе, но дает заднюю, закусывая губу. Хан видит, какие у него острые зубы.

— У меня все еще нет причин тебе доверять, — наконец проговаривает он. — С чего бы мне выбираться к тебе?

— Как и у меня, — парирует Джисон, чувствуя неожиданный прилив смелости. — Может, ты сейчас выберешься и разорвешь меня, решив, что я лучший обед. Ты свои зубища вообще видел? — Минхо после этих слов машинально закусывает губу снова, а после касается клыков подушечками пальцев, словно проверяя их.

— Мы не едим людей… Обычно… — бормочет он, отводя взгляд.

Джисон чувствует стыд. Что, если этой фразой он обидел тритона, обозвав того кровожадным людоедом? И теперь он с Джисоном точно водиться не захочет. Подождите, обычно? Минхо на удивление подплывает ближе, пока не остается лежать на песке, у самого края полотенца, опираясь на локти. Дальше свободно двигаться мешает хвост, но тритон подтягивается на руках. Джисон сглатывает, смотря на перекатывающиеся под кожей мышцы. Кажется, Минхо совсем не стоит беспокоится об опасности, он Хана одолеет с легкостью.

Сейчас, когда Минхо не в воде, а устраивается на пляже, немного неуклюже переворачиваясь и подтягивая за собой хвост, судя по всему, не очень гибкий или просто тяжелый вне воды, он оказывается ближе к Хану, но остается сидеть на песке, опираясь о него руками и с большим интересом блуждает взглядом от одного пакета к другому, принюхиваясь.

А Джисон в этот момент может рассмотреть его полностью. Черные волосы все еще облепляют лицо, но местами уже начинают подсыхать. Около ребер по три разреза с каждой стороны. Жабры, догадывается Джисон. Сейчас Хан замечает маленькие чешуйки на его лице, прозрачные, поблескивающие на солнце. Точно такие же чешуйки разбросаны россыпью по плечам и локтям, а также по нижней части живота, становясь более крупными и заметными, переходя в хвост. Красивейший серебристо-голубой хвост, переходящий в черный у кончика плавника, все еще касающегося кромки воды. Когда Минхо переворачивался, Джисон успел разглядеть черный гребень на обратной стороне.

Факт, что Минхо сейчас сидит рядом с ним, кажется таким нереальным. Сам Минхо нереальный. Словно самая прекрасная фантазия, не может что-то столь волшебное и изящное существовать в реальности.

Джисон понимает, что засматривается. Ему стоит предложить гостю — сейчас он может считать Минхо таковым, раз уж пригласил его на свой перекус, — что-то попробовать. Все же лежащая еда для него, вероятно, совсем не понятна. Но Минхо сидит, рассматривая свои руки, пальцы на которых соединены тонкой перепонкой, с налипшим к мокрой коже песком, после чего переводит взгляд на Джисона. Теперь смотрит не прищурено, надменно, а растерянно. Хан не может не умилиться его виду, параллельно просто предлагает салфетки, чтобы тот мог вытереть руки.

После, Хан выкладывает несколько угощений на крышку от пластикового контейнера, используя ее в качестве тарелки, и подвигает ближе к тритону. Тот нерешительно тянется рукой, пробует осторожно, откусывая маленькие кусочки и смелея лишь тогда, когда сам Хан кусает то же самое, видимо, убеждаясь, что это действительно съедобно.

***

Джисон продолжает возвращаться на пляж. Каждый день, как по расписанию. Первое время он думает, что как-то странно уделять все дни одному только занятию. А потом вспоминает, что он, вообще-то, в отпуске, а значит не обязан быть продуктивным.

Лодку арендует уже до конца отдыха: так не приходиться оформлять ее каждый день. Приезжает на пляж около десяти часов, устраивается с вещами и ждет. Минхо обычно появляется сразу же, как видит подплывающую лодку, но какое-то время остается в воде, наблюдая со стороны, чтобы убедиться, что это именно Джисон приехал, показывается только спустя несколько минут, чтобы выползти на берег к Хану. Джисон однажды вздумал помочь ему с этим нелегким делом, подхватив под руки, пытался затянуть дальше на пляж. И чуть спину не надорвал. Тритон оказался намного тяжелее, чем он думал. Минхо еще долго смеялся над этим.

Оказалось, тритон живет совсем недалеко. Скалы под водой образуют сеть пещер, в одной из которых располагается его пристанище. А людей в бухте обычно и правда не бывает. Так что появление Джисона в тот день сбило его с толку. Как и последующие появления Хана на берегу. Джисону приходится поделиться, что это место он для себя открыл, еще будучи подростком. А потом долгое время не приезжал в этот город, устроив жизнь в мегаполисе. Минхо признается, что живет тут чуть меньше природного цикла. Джисон догадывается, что речь о годе.

Хану доставляет огромное удовольствие привозить с собой самые разные человеческие вещи. От книг — Минхо хоть и говорит, но читать не умеет, так что Джисон берется обучать его, но тритон не понимает, зачем ему это, хотя от уроков и не отказывается — до всякой разной еды. Джисон старается каждый день привозить что-то разное. От кимчи и жаренной рыбы — приготовлением которой приходится заняться самому, и это определенно того стоит, ведь на вкус она совершенно не похожа на сырую, что удивляет Минхо — до различных снеков и сладостей. Его забавляет реакция Минхо на некоторые вещи, например, на газированную воду, после которой тритон издает несколько возмущенных щелчков, не понимая, почему вода так странно шипит во рту. Но ему нравится. Как иначе объяснить, что он просит Джисона привезти это снова?

А еще Минхо нравится музыка. Он нерешительно признается, что выплыл в тот раз не столь из-за звуков из ноутбука, — Джисон долго и упорно объяснял ему, что это за устройство, — сколько из-за голоса самого Хана, слышимого гораздо лучше и разборчивее. И хоть он не понимает слов в большинстве песен, так как те были на иностранных языках, преимущественно на английском, не может перестать слушать их, прося Хана вновь и вновь включать определенные композиции.

Отдельным открытием для самого Джисона становятся заплывы с Минхо, когда тритон начинает доверять ему в достаточной мере. Почему-то, когда Минхо предлагает это в первый раз, у него даже мысли не возникает о том, что тритон может под водой ему как-то навредить. Единственный минус: у Джисона из приспособлений для плавания только очки, купленные несколько дней назад. А дыхание надолго он задерживать не умеет, из-за чего очень часто приходится всплывать на поверхность за глотком воздуха. Но Минхо все же удается показать ему риф. И удержать от падения в жалящие актинии, прижав к себе и одним мощным толчком хвоста поднимая к поверхности.

Но все это происходит не так быстро, как хотелось. Первые дни Минхо выходит из воды с неохотой, не позволяет касаться себя, а еду пробует и касается вещей только после того, как Хан докажет, что они безопасны.

Минхо оттаивает к нему к концу второй недели. Окончательно и бесповоротно.

Джисон понимает это, когда на его очередную попытку дотянуться до чешуек Минхо не отшатывается, а спокойно наблюдает за тем, как его касается теплая рука. Кожа Минхо всегда была немного холодной, когда он выходил из воды и еще не успевал согреться под солнышком. Джисон сначала сам отдергивает руку, от неожиданности, от того, что Минхо его не оттолкнул. К тому же, Хан у него за спиной сидел, он пытался коснуться незаметно. Но Минхо как раз в этот момент обернулся через плечо и проследил за движением руки, никак не комментируя.

Джисон проводит подушечками пальцев короткую линию по гладким чешуйкам на плече и убирает руку, встречаясь взглядом с Минхо. Тритон подается назад и укладывается головой на его колени, прикрывая глаза от солнца, слепящего прямо над лицом. Джисон замирает.

— Ты снова не дышишь, — с улыбкой проговаривает Минхо, чуть приоткрывая веки. Видимые кусочки синей радужки под светом кажутся еще более яркими. — Дыши, глупый человечек, а то умрешь. — Чуть помолчав, он добавляет: — Я бы не хотел, чтобы ты умер.

От этих слов сердце в груди биться начинает чаще. Хотя, казалось бы, в них нет ничего особенного. Ведь мало кто хочет смерти знакомого человека. Джисон шумно выдыхает. Минхо хмыкает, устраиваясь поудобнее. Кончик его хвоста лениво поддергивается в воде, поднимая брызги.

Джисон устраивает руки на его плечах, проводя по ним, чувствуя неровности от чешуек. Он ведет по шее, щекоча нежную кожу, отчего Минхо дёргается, хихикая. Доходит до лица, где мягко гладит большими пальцами по щекам, чувствуя чешуйки на скулах. Минхо под прикосновениями совсем разнеживается, из груди раздаются глубокие вибрации, похожие чем-то на мурлыканье. Джисон, услышав это, еле сдерживает восторженный писк.

Тем же днем Минхо, словно в отместку, почти облапывает всего Джисона, пока они находятся в воде. Как иначе объяснить, что тритон постоянно норовит его коснуться, плыть ближе, еще и посмеивается гаденько при этом, скользя руками по его животу под задравшейся течением майкой, прижимаясь со спины, Хан не знает.

Но, как бы прекрасно они ни проводили время вместе, отпуск Джисона заканчивается. Он с тревогой думает о том, как расскажет об этом Минхо. Все же пропадет он надолго — не может не предупредить. А перевестись на удаленную работу не так просто, как кажется.

От Минхо не укрывается, какой нервный Хан на их следующей встрече. Он не спрашивает, надеясь, что тот сам расскажет, но, когда к вечеру Джисон и слова не произнес по поводу своей тревоги, начинает допытываться сам.

— Мне придется уехать, — выпаливает Джисон. Минхо смотрит на него непонимающе, склоняя голову и хлопая ресницами.

— Сейчас? Ну, да, уже поздновато, — задумчиво отвечает тритон, поглядывая на движущееся к горизонту солнце, окрашивающее небо в розовые и персиковые тона.

— Нет, Минхо, ты не понимаешь, — стонет Хан, пряча лицо в ладонях. — Я приезжал в этот город на отдых. И он подходит к концу. Мне придется вернуться в Сеул, там моя работа. И это надолго. Я правда не хочу уезжать и оставлять тебя, но у меня нет выбора, — голос стихает к концу фразы.

— Вот как… — шепчет Минхо. У Джисона сердце разрывается от того, каким поникшим сразу выглядит тритон, опуская взгляд в песок. Хан не сдерживается и двигается к нему, сжимая в крепких объятиях.

— Ты только не уплывай, пожалуйста, я вернусь осенью на недельку. И зимой постараюсь приехать…

— Меня не будет тут в заморозки, — обрывает Минхо тусклым голосом. — Поплыву к теплым водам, тут станет слишком холодно.

— Но ты вернешься? Мы сможем еще встретиться?

— Я в любом случае буду тут где-нибудь к середине оттепели. И весь теплый сезон. У меня нет других причин покидать это место. — Минхо отстраняется и обхватывает его лицо своими ладонями, очень аккуратно, чтобы не поцарапать когтями ненароком. — Главное, ты вернись ко мне, — шепчет.

Джисон чувствует, что вот-вот расплачется. Он вновь обхватывает торс Минхо руками, прижимая как можно крепче к себе. Но немного не рассчитывает. Минхо не удерживается и заваливается вперед, успевая только выставить руки для опоры. И так получается, что нависает над Джисоном. Хан округляет глаза испуганно, увидев тритона над собой, не менее растерянного.

— А если не вернешься, я тебя найду сам и съем, — шуточно угрожает Минхо, пытаясь разрядить атмосферу и неловкое молчание.

— Ты не ешь людей, — возражает Джисон быстрее, чем успевает обдумать слова.

— Кто сказал, что я не солгал? — парирует Минхо и наклоняется ближе. Джисон глаза зажмуривает, не представляя, чего ожидать от тритона. И вскрикивает болезненно, когда понимает, что его легонько укусили за кончик носа. — Когда ты уедешь, маленький человечек?

— Через три дня. И я не маленький, — буркает Хан.

— Ну да, — фыркает Минхо, щуря глаза, так что они становятся похожи на тонкие полумесяцы. — Но я больше тебя. — Он намекает, что вместе с хвостом его рост будет намного больше Хана, да и вообще где-то около двух метров. Но Джисон отчего-то краснеет. — Я буду ждать тебя здесь же в похолодание. Помни, ты обещал приехать, — шепчет он, смотря прямо в глаза и наклоняясь так, что они носами соприкасаются, теперь опираясь о песок не ладонями, а локтями. Сказав это, Минхо совсем укладывается на Джисона, заставляя того сдавленно охнуть от тяжести тела.

***

Джисон уезжает через три дня, как и говорил.

Скажи Минхо кто-нибудь еще в начале теплого сезона, что он начнет общаться с человеком, он бы решил, что у говорившего бурые водоросли вместо мозгов. Он не собирался никак контактировать не то, что с людьми, даже с другими русалками. Так уж сложилось, что некоторые живут, объединяясь в стаи, а некоторые, вроде Минхо, предпочитают одинокий образ жизни. И ему всегда так было комфортнее. Он покинул родную стаю уже как пять циклов назад. За это время навещал их несколько раз, все же там было много хороших знакомых и родственников, но никогда не жалел о своем решении. В одиночку намного проще. Можно жить там, где нравится, не заботясь о том, что для стаи места мало или еды на всех не хватит. Одного себя прокормить проблем не составляет. Но на заморозки он вернется в теплые воды родной стаи. Все же место, в котором он нашел для себя почти идеальный дом, вынуждает покидать его на несколько полных лун. Вода становится холодной и некомфортной.

Но, попрощавшись с человеком на закате, Минхо чувствует себя неожиданно одиноко. За эту короткую луну он успел настолько привыкнуть к Хану, его постоянной болтовне и присутствию, что никак поверить не может, что вновь остался один. Почему-то с отплытием Джисона все словно становится другим. Словно он забрал с собой все тепло. И вода становится холоднее, ветер дует сильнее, заставляя ежиться. Минхо не может сдержать отчаянно рвущегося наружу скулежа, когда смотрит вслед уплывающей лодке.

Как так вообще получилось, что он столь сильно привязался к человеку? Еще и такому далекому от воды… Он все еще не понимает, почему в тот первый раз показался ему. Точнее, первый раз был случайностью. Джисон напугал его до смерти своим появлением. Минхо уж начал думать, что кончились его размеренная жизнь и спокойствие. Ведь появление людей никогда не предвещает ничего хорошего.

Но Джисон не навредил.

Он словно забрался ему под чешуйки своим ярким смехом, порой глупым поведением и попытками больше рассказать о мире людей. Минхо в этом никогда не нуждался, никогда не интересовался людьми, в отличие от некоторых знакомых русалок. Но Хана хотелось слушать, хотелось, чтобы он рассказывал больше и больше, лишь бы не уходил. И говорил он с такой искренностью.

Минхо скрывается в толще воды, заплывает в свою пещеру, прячась в ее темноте от собственных мыслей, но они, к сожалению, находят его там очень легко. Он хочет только свернуться калачиком, прижав хвост к груди, и пролежать так до самого похолодания.

Джисон же обещал приехать. Он же сдержит обещание? Он должен.

***

Джисон не может избавиться от мыслей о Минхо. Постоянно задается вопросом, как там тритон после того, как остался один. Особенно в первую после отъезда неделю. Казалось бы, к чему тут тревога, если Минхо привык жить один. Но Хан ничего поделать с собой не может. Он даже начинает думать, что стоило тритону не про ноутбук рассказывать, а научить пользоваться телефоном. Чтобы они, возможно, хоть изредка, могли созваниваться по видеосвязи, только телефон тритону сначала пришлось бы купить. Он бы мог видеть своего Минхо хоть так, если бы он, конечно, не залил смартфон водой. Джисон предполагает, что такое вполне могло бы произойти, но он бы ни в коем случае не сердился бы на тритона.

Его нервно-задумчивое стояние не ускользает от коллег и — особенно — от друзей. Прошел месяц с того момента, как Джисон уехал. И осталась лишь неделя до возвращения, пусть и всего на три дня, Джисон вновь поедет в тот город на время Чусока, впервые отказавшись праздновать его с родителями, ссылаясь на очень важные дела. Минхо — действительно очень важное дело.

Друзья, и коллеги по совместительству, узнают об этой поездке совершенно случайно, когда видят, как Хан покупает билеты на самолет. Раньше он бы не стал тратиться на подобное: можно добраться и другим способом, но в эти выходные у него на счету каждая минута.

— Ты снова туда едешь? Зачем? — непонимающе спрашивает Чан, видя название города на экране телефона. Джисон вздрагивает и почти роняет смартфон, быстро его блокируя. — Я думал, ты туда ради моря ездил, но ведь купальный сезон окончен, разве уже не слишком холодно?

— Я… Не ради моря еду, — уклончиво отвечает Хан, надеясь, что больше расспросов не последует. Как же он ошибается. Своим ответом он только подогревает Чана и Чанбина, что садятся к нему на кожаный диван в студии, зажимая с обеих сторон.

— А в чем тогда смысл? Разве тебе не стоит, как прилежному сыну, отпраздновать Чусок с семьей? — спрашивает Чанбин, тыкая его локтем в бок. Джисон как может уходит от прикосновения.

— Нет, мне надо… — хрипит он.

— Что такого тебе надо в этом захудалом городишке, ну же, колись? — перебивает его Чан. Он знает, что это город Джисону родной в какой-то степени, он провел там детство, прежде чем семья переехала. Но с тех пор он никогда не горел желанием возвращаться туда, за исключением последнего отпуска, когда Хана все настолько достало, что он сорвался в эту глушь, лишь бы провести время подальше от шума Сеула и знакомых людей.

— Я обещал ему, что приеду, — только и успевает пробормотать Джисон, вырываясь из тисков, поднимаясь с дивана и пересаживаясь за компьютерный стул, как понимает, какую ошибку совершил. Он не собирался никому рассказывать о Минхо. Он не должен. Но от друзей раздается понимающее: «А-аа». Расспросов Хану теперь не избежать. Он стойко выдерживает большинство попыток друзей выведать у него об этом тайном человеке, но в конце концов сдается. Все же он не обязан говорить им всю правду. Лишь немного утихомирить их любопытство.

На самом деле, ему чертовски хочется рассказать о Минхо. О таком прекрасном и чудесном Минхо, что будет ждать его в бухте. И Джисон рассказывает. Как встретил его в городе, что почти является правдой. Говорит, что его зовут Ли Минхо, выдумывая фамилию на ходу. Рассказывает, что провел с ним большую часть отпуска и обещал приехать на Чусок, ведь в следующий раз увидеться получится лишь следующим летом, причин подобного не объясняет.

— …Он может показаться грубым на первый взгляд, — продолжает говорить Джисон мечтательно, откидываясь на спинку стула и запрокидывая голову назад, но друзьям все равно видна растянувшаяся на губах улыбка. — Но он совсем не такой, если узнать получше! Минхо очень милый. И красивый. И немного наивный, но ни в коем случае не грубый.

— А почему бы вам по видео не общаться? Ты нам даже фото его не покажешь? Что за единорога ты там встретил, что его прятать надо? — добродушно усмехается Чан. Джисон на этих словах сглатывает и мотает головой. Он такой просьбы не ожидал, хоть и понимает, что она вполне закономерная. У него есть всего несколько фотографий Минхо, хранившихся в запароленной папке, чтобы никто и никогда случайно их не увидел. Их просто нельзя никому видеть. Да и сделано большинство фото тайком. Минхо идею фотосессии не очень одобрял.

— Кошмар, его приворожили. Какая-то местная ведьма. Или колдун, — драматизирует Чанбин, театрально прижимая руки к груди, в ответ на отказ Джисона показать фото.

Хан глаза закатывает на такую реакцию и снимает блокировку с телефона. Из-за того, как он сидит, лицом к Чану и Чанбину, они не увидят, какие фотографии он листает, но он все равно старается держать телефон ближе к себе. У него есть одно фото, которое он может показать. Не самое качественное, оттого чешуйки на лице Минхо не видно. А яркая синяя радужка не заметна за прищуренными от широкой улыбки глазами. Фото только обрезать немного надо, чтобы хвост из кадра убрать, чем он и занимается, вполуха слушая причитания друзей. Он даже не сразу понимает, что говорят они о том, что Хан влюбился. Он поворачивает к ним телефон, прерывая тем самым дискуссию. Чан присвистывает.

— Знаешь, я даже удивлен теперь, что ты не переписываешься с ним все время или типа того, — говорит он.

— Теперь понятно, почему ты отказывался от всех тех свиданий, — одновременно с ним произносит Чанбин.

— У него нет возможности писать мне СМС-ки, — уклончиво отвечает Джисон и возвращает телефон к себе, еще раз с улыбкой смотря на фото и думая, мог ли Минхо изменится за то время, что они не виделись. Он вновь погружается в свои мысли, составляя список вещей, которые хотел привезти из Сеула, чтобы показать тритону.

— А еще это объясняет твое постоянное глупое выражение лица, когда ты о чем-то думаешь. Точнее, о ком-то, — усмехнувшись, вырывает его из раздумий Чанбин. Он встает со своего места и похлопывает его по плечу. — С влюбленной улыбкой.

Джисон замирает. Влюбленная? Он влюблен в Минхо?

***

Джисон смаргивает попадающие на лицо брызги. Вода да и температура воздуха заметно холоднее, чем в его последнее посещение. Островок виднеется уже совсем близко, с такого расстояния в совсем не солнечный день он кажется окутанным легкой туманной дымкой. Джисон выглядывает за борт, чуть отклоняясь в сторону, на синюю гладь воды. В груди растекается тепло, когда он видит серебристую чешую и черный плавник, мелькнувшие совсем на мгновение.

Понимание, что Минхо все же здесь, ждал его, приходит вместе с участившимся сердцебиением. Джисон прибавляет скорость, желая добраться до берега как можно скорее. Ветер треплет волосы, его холодные порывы обжигают нос и уши, заставляя их краснеть.

Лодку он подгоняет как можно ближе к берегу, подхватывает рюкзак и спрыгивает на мель. Благо, хватило ума надеть высокие резиновые сапоги, чтобы не замочить ноги. К сожалению, погода не позволит забраться глубже в воду, как бы он ни желал встречи с тритоном, рисковать здоровьем не хочется.

Он оставляет рюкзак на берегу у камней, когда видит тритона, выглядывающего из воды в нескольких метрах от берега. Тот, поймав взгляд Хана, скрывается под водой и с невероятной скоростью плывет к берегу. Джисон смеется, когда Минхо оказывается у кромки воды, почти выбрасываясь на песчаный пляж.

— Вижу, ты очень рад меня видеть, — улыбается Хан, опускаясь на корточки рядом с Минхо. Тритон тянется к нему руками, чтобы заключить в объятия, и Джисон не может ему противиться, совсем не обращая внимания на промокающую, мараемую песком одежду. Капли, стекающие с тела и волос Минхо быстро впитываются в ткань, заставляя зябко ежиться, но сидеть так, прижимая к себе Минхо, кажется самым лучшим моментом в жизни.

— Тебя долго не было, маленький человек, — шепчет ему тритон, утыкаясь холодным носом в разгоряченную кожу Джисона.

— Мне жаль, — отвечает ему Хан. Ему правда жаль, что приходится уезжать так надолго и что он ничего не может с этим поделать. Как бы он хотел остаться здесь с Минхо на более долгое время. — У нас есть три дня, прежде чем я уеду вновь.

— До оттепели? — уточняет Минхо, отстраняясь.

— Да, до оттепели, — грустно улыбается Джисон. Это намного дольше, чем сейчас. Они расставались чуть больше, чем на месяц. Через три дня им предстоит разлука на долгие полгода, а то и больше. — Значит, надо сделать эти дни как можно более незабываемыми! — пытается он отвлечь от грустных мыслей. — Тебе помочь пересечь берег? — спрашивает Хан, осматривая Минхо, чей хвост еще погружен в воду. Тритон издает смешок.

— Я сам, маленький человечек, у тебя силенок не хватит, — выдает он дразнящим тоном, хитро щуря глаза.

Джисон даже не обижается на такое поддразнивание. Лишь кивает, соглашаясь, и идет готовить для них место, чтобы провести время на берегу. Ему еще так много надо рассказать. Когда он заканчивает, Минхо уже сидит рядом с застеленным участком, подтянув к себе хвост, и осматривает Хана заинтересовано. Сам Джисон замечает, что хвост тритона выглядит более серым и темным.

— Твой хвост потемнел? — спрашивает он, уточняя, желая убедиться, что ему не кажется.

— А? — Этот вопрос словно вырывает Минхо из глубоких размышлений. Он растерянно осматривает чешуйки, проводя по ним пальцами. — Да. К заморозкам станет более темным и серым. А к теплому сезону более голубым. Так происходит каждый цикл.

— Ого, — тянет Джисон, наконец садясь рядом. — Тебе разве так не холодно? — спохватившись, спрашивает он, понимая, что пока сам сидит, кутаясь в плед и теплый свитер, Минхо совсем не одет, как и летом. Тритон отрицательно качает головой, прикрыв глаза.

— Мне не холодно. Это ты, маленький хрупкий человечек, замерзаешь уже. Я не так чувствителен к холоду, — объясняет он. Но Джисон начинает дрожать от одного только взгляда на него. Поэтому он все равно достает еще один привезенный плед и укутывает Минхо, удивлённого от таких действий, в него. Тритон наблюдает за ним большими глазами. — Спасибо, — бормочет он, опуская голову. Джисон готов поклясться, что видел, как порозовели его щеки. И совсем не от холода.

— Я, оказывается, еще так много о тебе не знаю, — как-то мечтательно вздыхает он, рассматривая Минхо, такого уютного, закутанного в пушистый плед. И верно. Все их прошлые встречи в основном Джисон говорил о себе и о человеческом мире. Минхо первое время вообще же не отвечал ему, только слушал, делая незаинтересованный и скучающий вид. А после под всякими предлогами отказывался рассказывать о подводной жизни. К моменту, когда Джисон начал узнавать о Минхо чуточку больше, ему уже было пора уезжать.

— Правда? — неверяще спрашивает тритон.

— Ага, ведь одна маленькая скрытная рыбка совсем не хочет о себе рассказывать, — широко улыбаясь, произносит он, тяня к Минхо руки, чтобы потрепать по голове. Просто дразнится. Так же, как и Минхо, называя его маленьким человечком.

— Не смей называть меня рыбой! — возмущенно взвизгивает Минхо, издавая еще несколько щелчков и фырканий на своем языке. Джисон смеется.

— Хорошо-хорошо, — соглашается Хан, поднимая руки в примирительном жесте. — Вредная рыбка, — добавляет еле слышным шепотом, но Минхо все равно слышит и разворачивается к нему, смотря хмуро.

Минхо пытается его поколотить, но Джисон, заливаясь смехом, просто отсаживается чуть дальше, смотря на то, как тритон со своего места не может до него дотянуться своими когтистыми руками.

Этот короткий разговор словно что-то меняет в тритоне. Следующие три дня, что Джисон приезжает, Минхо в основном говорит сам. Рассказывает о стае, в которой вырос и жил большую часть жизни. О том, как покинул ее пять циклов — лет — назад и долго скитался по водам. Попадал на территории других стай, некоторые встречали его вполне дружелюбно, другие же были настроены более агрессивно, прогоняя непрошенного гостя со своей территории. Как встречал несколько таких же одиночек, живущих вне стай. Доплывал до очень теплых вод, — Джисон предполагает, что это было где-то ближе к экватору, — и все это до того, как вернулся в воды родной стаи, чтобы оттуда последовать уже в совершенно другом направлении, пока не нашел этот островок с пещерами. По словам тритона, воды тут были полны рыбы, а место уединенное, хоть и один маленький человечек начал нарушать его покой, чему он, на самом деле, рад. Единственным минусом был тот факт, что в заморозки воды здесь становились холоднее, местами покрываясь толстой коркой льда, а это Минхо не было по нраву, так что на это время он мигрировал в более теплые места.

Минхо даже не стал игнорировать вопросы Джисона, как делал раньше. Только жался к нему ближе, кутая обоих в два пушистых пледа, и рассказывал ровным, немного тихим голосом. Хан предполагал, что русалок не так много, Минхо подтвердил эту мысль, соглашаясь, что людей в мире намного больше, но он и подумать не мог, что те бывают самых разных видов, стаи разбросаны по всем океанам земного шара. И у всех свои традиции, обычаи и образы жизни. Некоторые весьма строгие, не позволяют русалкам другого вида, отличным от них, появляться на своих территориях, некоторые же наоборот живут самыми разномастными общинами.

Минхо рассказывает, что в его родной стае преподношение кому-то еды, как постоянно делает Джисон, даже прямо в этот момент, было признаком ухаживания, и теперь Хан обязан стать его парой. Джисон замирает, удивленно и испуганно округляя глаза. По реакции Минхо, тот наблюдает за ним внимательно и, заметив испуганный и растерянный вид, громко смеется, Хан решает, что это просто шутка. Но эта мысль долгое время не покидает голову. Хотел бы он стать парой Минхо. Наверное, да. Точно да.

Когда приходит время расставаться, Джисон понимает, что уже считает дни до следующей встречи. И, возвращаясь домой, осознает, как же он чертовски сильно влюблен.

***

От возвращения на остров по позвоночнику пробегается дрожь предвкушения. Они с Минхо виделись весной, когда тритон уже вернулся с зимовки, а Джисон смог взять несколько дней отгулов. Тритон передает Джисону в те дни несколько белых жемчужин, принесенных из вод некогда родной стаи. Небольшой подарок кажется Хану самым ценным на свете. Но чуть меньше недели после семи месяцев — невероятно мало. К тому же, было еще слишком холодно, чтобы Джисон мог подолгу оставаться у воды. После этого импровизированного отпуска ему пришлось брать больничный.

Но вот он возвращается. Хан сильно заранее собрал вещи, так, что кое-что потом приходилось доставать из сумки и чемодана, считал минуты до выезда в аэропорт. Чан с Чанбином добродушно посмеивались над его нервозностью. Кто-то из них даже озвучил мысль, что хочет познакомиться с этим таинственным Минхо, что так вскружил Джисону голову. Хан на этих словах испуганно замер и спешно перевел тему. Он не может познакомить друзей с тритоном. Нет. Даже если это и произойдет, то только с разрешения самого Минхо.

Знакомый и отчего-то уже такой родной остров встречает в своих укромных объятиях. Джисон останавливает лодку и принимается доставать из нее многочисленные вещи. В этот раз он привез с собой намного больше, чем когда-либо раньше. Разложив все сумки на камнях, он осматривается. Привычное спокойствие, нарушаемое редкими вскриками птиц, соленый воздух и свежий летний бриз с головой окунают в атмосферу прошлого лета, что стало по-настоящему судьбоносным. Джисон надеется, что эти три месяца пройдут не хуже, только лучше.

Только Минхо нигде не видно. Джисон прибыл минут тридцать назад, а тритон все не появляется. Это кажется Хану странным, обычно Минхо всегда показывался, стоило лодке подплыть к берегу.

Решив не накручивать себя зря, возможно, Минхо просто занят какими-то своими важными русалочьими делами или типа того, Джисон сбрасывает с себя верхнюю одежду и сам движется к воде. Ничто не мешает ему сделать небольшой заплыв перед встречей с тритоном.

Вода чуть прохладная, когда ступаешь в нее босыми ногами, но стоит лишь окунуться полностью, как вылезать уже не хочется. Джисон отплывает от берега и, заглотнув воздуха, ныряет. Вода встречает его приветливым молчанием. Звуки с поверхности притупляются. Он осматривает воду, насколько это возможно, и почти вскрикивает, хоть под водой это и невозможно, просто выпускает весь воздух, чувствуя холодное, щекотливое прикосновение к ребрам. Джисон рефлекторно начинает плыть к поверхности. Ничего ему в этом не мешает. Оказавшись на воздухе, тяжело дыша, он уж думает, что показалось. Но в следующее мгновение рядом с ним выныривает, хитро щуря глаза и давя улыбку, Минхо.

— Маленький человечек испугался, — произносит он, все же растягивая улыбку, обнажая острые зубы.

Джисон возмущенно хватает ртом воздух, пока тритон подплывает ближе к нему.

— Вредная рыбка решила показаться большой и страшной? — язвит он и брызгает на Минхо водой несколько раз, поднимая волны. Минхо отплёвывается от попадающих на лицо капель и не может перестать смеяться. Джисон присоединяется к нему, в конце концов подплывая ближе и сгребая тритона в крепкие объятия, кожа к коже. Он укладывает голову на плечо Минхо, чувствуя, как тритон прижимается теснее, что слышно его сердцебиение, и прикрывает глаза. — Я так по тебе скучал.

— Я тоже, маленький человечек, я тоже, — вторит Минхо.

Джисон не может описать, насколько хорошо чувствует себя рядом с ним, вот так вот, посреди воды. Самое правильно чувство. Очень комфортно.

— Я смог договориться об удаленной работе на лето, — тихо шепчет Джисон, отстраняясь. — Только на лето, но теперь у нас есть целых три месяца.

— Три месяца… — задумчиво тянет тритон, хмурясь. По его лицу кажется, что в голове он ведет какие-то сложные подсчеты. — Это три лунных цикла?

— Да! Я здесь до конца теплого сезона по нашему календарю, — объясняет он так, как тритону будет понятнее. Минхо расцветает и, кажется, начинает светиться изнутри.

Если бы он только мог признаться за это время. Джисон очень долго и упорно выбивал себе подобный график, лишь бы провести с Минхо как можно дольше времени. И сейчас мысль о признании почему-то пугала больше всего. Что, если этим он спугнет тритона? В любом случае, у них есть немало времени, которое они смогут провести наедине друг с другом, создав множество новых прекрасных воспоминаний. Но его никогда не будет достаточно. Оно слишком быстротечно.

***

У Минхо много вопросов вызывает сооружение, возводимое Джисоном. А Хан просто ставит на пляже палатку. Он правда собирается провести с Минхо столько времени, сколько может. Выбираться на материк на пару часов раз в дня два, только чтобы пополнить запасы еды и принять душ в номере захудалого отеля, где он останавливается официально.

Минхо заползает дальше на пляж и с любопытством заглядывает в палатку, искренне не понимая, как Джисон сможет жить в ней. Хан даже предлагает ему самому забраться внутрь, но тритон отказывается, решив, что не хочет замочить временное жилье человека, да и выбираться будет сложно.

Не успевает Джисон спросить, почему тритон долго не появлялся, как Минхо рассказывает сам. По его словам, на остров зачастили люди. С наступлением теплого сезона шумные компании на острове появлялись где-то раз семь, мешая размеренной жизни тритона. И он возлагает большие надежды на то, что нахождение Джисона здесь помешает им. Все же не будет больше того уединения, за которым они приезжали. Джисон только кивает задумчиво, обдумывая, что будет делать, если ситуация повторится.

К счастью, их никто не беспокоит. В один из дней на горизонте появляется лодка с по меньшей мере пятью людьми на ней, но, подобравшись ближе к острову и увидев там лодку и палатку Джисона, они разворачиваются. Минхо был прав. Оказавшись без привычного уединения, люди остров посещать отказались.

Первое время у Джисона был страх по поводу образа жизни, который он выбрал для себя на эти три месяца. Все же неудобств в нем немало. К тому же, он все еще должен работать. Но перспектива проводить больше времени с Минхо и энтузиазм перекрывали их. Благо, ноутбук достаточно хорошо держит заряд, и Джисон может использовать аккумулятор на полную, а после заряжать его в номере.

И… Джисон понимает, что это лучшее решение, смотря на Минхо, растянувшегося на песке, обнимающего его поперек талии, прижимаясь щекой к животу, пока сладко дремлет на солнышке. Он все готов отдать, чтобы этот момент длился дольше. Чтобы они могли прожить так всю жизнь. Сердце щемит от приливающей нежности к этому прекрасному созданию. Джисон не сдерживается от того, чтобы начать медленно перебирать высохшие волосы тритона, очень аккуратно, чтобы не разбудить его. Джисон, как может, подавляет в себе желание расцеловать его, когда, проснувшись, Минхо смотрит на него сонным взглядом, сладко зевая, а после прижимается обратно, вновь погружаясь в сон.

Минхо понимает, насколько сильно ему нравится идея Джисона, когда Хан не уплывает от него на закате. Джисон включает мощный фонарик и ставит его рядом с палаткой, сетуя на то, что никакой растительности на островке нет, только песок и камни, иначе он мог бы разжечь костер. Минхо, конечно же, не совсем понимает, что такое «костер». Поэтому Хан обещает привести веток с материка и обязательно показать ему.

Та ночь — одна из самых незабываемых в жизни Джисона. Минхо не уходит от него, хотя Хан ожидал, что с наступлением темноты тот отправится спать под воду. Джисон наваливается на большой валун, Минхо устраивается у него между ног, прижимаясь спиной к груди. Они сидят почти всю ночь, тихо переговариваясь. В какой-то момент Джисон отключает фонарь, потому что тритону от его света слишком ярко, и они остаются под одним лишь светом луны и звезд. Хан переводит взгляд на небо, когда они на мгновение замолкают, вдали от шумного мегаполиса звезды на нем видны намного ярче, их намного больше. Завораживающее зрелище. Он снова смотрит на Минхо, встречаясь с ним взглядами. У Джисона на миг замирает сердце, когда он видит отражение звезд в зрачках тритона, понимая, что с каждым мгновением влюбляется в него все больше.

Он все же показывает Минхо, что такое огонь и костер, привезя с материка ветки и уголь. Минхо зачарованно тянется руками к пламени, ощущая его тепло на кончиках пальцев и обжигаясь, так как Джисон, отвернувшись, не успевает его одернуть. После он заботливо дует на покрасневшую кожу, пока тритон жалобно хнычет, посматривая на огонь с какой-то обидой. Пока Хан пытается показать, что огонь может не только вредить, но и быть очень полезным, а именно поджаривая на нем для них кое-какие угощения, в том числе и привезенный из Сеула зефир, Минхо отвлекается на другой подарок. Джисон привозит из города цветы. Букет немного нелепый, во флористическом магазине на него странно смотрели, когда он попросил собрать букет из всех видов цветов, что у них есть, — а ассортимент там особо большим не был — просто ему очень хотелось показать как можно большее цветочное разнообразие. Минхо цветы достаточно отвлекают от болезненных ощущений на пальцах. Здоровой рукой он проводит по бархатным лепесткам и часто утыкается в них носом, вдыхая густой запах. Джисону очень хочется запечатлеть эту картину где-нибудь кроме памяти. Он робко спрашивает тритона разрешения на фото. Минхо только кивает, не отвлекаясь от бутонов. Просматривая фото после, Джисон может только думать о том, как сказочно выглядит на них Минхо.

Одним днем тритон вновь предлагает заплыв к рифу. Джисон добирается до него на лодке, а после спрыгивает в воду к нему. Как раз у места, где песчаное морское дно крутым спуском уходит в глубину. Хан не мог отказаться от этой затеи. К тому же, он находил невероятно завораживающим видеть Минхо в родной стихии. Не с трудом волочащего хвост по песку, хотя он явно уже приноровился, а свободно плавающего в водах.

Когда они оказываются на рифе, Минхо продолжает таскать Джисону различные кусочки кораллов и красивые морские раковины, а когда понимает, что удерживать все это Джисон в руках не может, забирает, чтобы доплыть до лодки и забросить все подарки туда. Хан смущенно благодарит его, когда выплывает на поверхность, после чего они двигаются дальше. Есть что-то по-особенному пугающее в нахождении на своеобразной границе. Только ты видишь дно под ногами, как оно пропадает, показывая только зияющую пустотой глубину.

Джисон все еще располагает лишь маской для плавания, чтобы видеть под водой лучше, воздуха быстро переставало хватать, так что он привычным жестом показывает Минхо наверх, как они делают всегда, чтобы тритон помог ему быстрее оказаться на поверхности, все же забираются они порой, как сейчас, слишком глубоко.

Минхо смотрит сначала туда, где на волнах играют солнечные блики, а после переводит взгляд на Джисона. Он словно задумывается над чем-то, и Хан полагает, что тритон его сигнала не понял, поэтому сам начинает плыть к поверхности. Минхо одним толчком хвоста оказывается рядом, вроде бы готовый помочь, но вместо этого обхватывает его щеки ладонями и быстро касается его губ своими. До Джисона не сразу доходит, что так Минхо передает ему воздух, позволяя дольше остаться под водой. Он слишком поглощен ощущением губ тритона на своих. Чуть шероховатые, но все равно такие мягкие. Минхо отстраняется, отплывая. Джисон готов поклясться, что лицо сейчас невероятно красное, а сам он похож на выброшенную на берег рыбу, так же отчаянно раскрывает и закрывает рот, не в силах вымолвить хоть что-то. Хотя не то, чтобы у него была возможность. Минхо не лучше. Смотрит испуганно, нервозно кусая нижнюю губу, что та уже совсем заалела. Жабры трепещут в нетерпении. С губ срываются несколько пузырьков воздуха, Джисон слышит протяжный скулеж, почти наверняка издаваемый тритоном. Под водой тот мог говорить только на своем языке, никаких слов.

Хоть запас воздуха еще есть, он все равно плывет наверх. Минхо тревожно следует за ним, держась немного позади. Джисон первым выныривает, успевая сделать несколько судорожных вдохов и поднять маску на лоб, прежде чем показывается Минхо. Тритон смотрит нерешительно, уже было собирается сказать что-то в оправдание. Но Хан сам оказывается невозможно близко и притягивает его к себе. В этот раз для настоящего поцелуя. Минхо не совсем понимает, что делать, просто следует за Джисоном, позволяя мягко сминать свои губы с солоноватым привкусом моря и пытаясь повторять эти же действия. Медленно, немного неловко, но так чувственно.

— Минхо? — спрашивает Джисон, разрывая поцелуй. От него не укрывается, как тритон подается вперед, явно желая продлить момент. — Все в порядке?

Тритон издает невнятную трель, все же прижимаясь обратно к Джисону. Еще один короткий поцелуй, за который он успевает несильно укусить Хана клыками за губу, а после спрятать лицо в изгибе шеи. Джисон решает, что сейчас, вероятно, самый лучший момент. Они одни, вокруг на многие метры только вода.

— Минхо, — мягко зовет он, поглаживая тритона, удерживающего их обоих на плаву, по спине. — А ты мне нравишься, Минхо. Думаю, я люблю тебя.

— Как ты можешь любить меня, я же не человек, — бормочет Минхо куда-то ему в кожу. Джисон чувствует касание губ к плечу.

— Вот так, люблю тебя всего от головы до кончика хвоста, хоть ты и не человек. Да и какая разница, если ты — это ты, — Джисону кажется, что он несет какую-то полную чушь, но, как еще выразить свои чувства, он понятия не имеет.

— Глупый маленький человечек, — с каким-то всхлипом произносит Минхо, все еще не показывая лица. — Зачем ты вообще появился тогда на острове? — Джисон чувствует, словно его сердце выбрасывают с огромной высоты в ту самую чернеющую глубину. — Как было бы легко, будь ты тоже тритоном. Мне бы не пришлось считать дни до новых встреч.

— Минхо? — непонимающе, с придыханием произносит Хан.

— Люблю тебя, маленький человечек. Только почему это так больно?

***

Понимание, что Минхо его любит приходит как-то медленно. Правда любит. Эти слова ему не послышались, не приснились. Джисон поверить не может, что все сошлось настолько хорошо. В жизни же так не бывает? А лето началось совсем недавно…

Но Минхо своим поведением только подтверждает слова. Словно признание Хана развязало ему руки. И теперь он может позволить себе держаться намного ближе. Прижиматься со спины во время заплывов без какого-либо стеснения. Целовать его на пляже и очень часто под водой под предлогом передачи воздуха. Джисон может только согласится на такой расклад и притянуть Минхо ближе к себе для еще одного, уже настоящего поцелуя следом. Тритон в поцелуй улыбается, выпуская порой пузырьки воздуха, что скользят меж их губ.

Но все эти прикосновения, не считая поцелуев, были у них и раньше. Только теперь их стало больше. А еще Джисон выяснил, что Минхо очень любит кусаться. Словно метит свое, как кажется Хану. Прикусывает губу во время поцелуя и тут же зализывает. Кусает в шею и плечи, что Джисон уже весь этими следами покрылся. Это больно только совсем немного, все же тритон никогда не прикладывает особой силы, но Минхо после этого выглядит слишком довольным, чтобы он возражал.

В конце июня начинается сезон дождей, так что Джисону, совсем об этом не подумавшему, приходится перестроить свои планы. Убрать палатку и вернуться в номер отеля. Пляж слишком заливает водой, чтобы он мог оставаться там. Но он продолжает приезжать в дни, когда погода не сильно бушует.

Плавать в море в такое время опасно. Хотя, когда рядом Минхо, Джисона это совсем не останавливает. Кажется, чувство самосохранения он научился довольно успешно игнорировать еще в первые встречи с тритоном.

Как же чудесно находиться под водой, где спокойствие и умиротворение, пока наверху накатывают волны и барабанит дождь. Главное, чтобы не началась настоящая гроза. В этом случае приходится выбираться на берег. Спрятаться от капель там негде, но они и так насквозь промокшие, чтобы делать с этим еще что-то.

Из-за покрывших небо туч днем темнее, чем обычно в это время. Кроме шума воды не слышно ничего. Ни птиц, ни проплывающих где-то вдали кораблей и лодок. Температура спадает, сменяя полуденную духоту прохладной свежестью. Дождевая вода каскадом стекает по коже, пока они сидят на берегу в обнимку, согреваясь друг об друга. Минхо, голодный до ласки и прикосновений, жмется ближе, шаря руками по телу рядом с собой, охотно поддаваясь на ответные прикосновения Джисона, считающего пальцами покрывающие кожу чешуйки. И целуются, целуются, целуются…

В такой же дождливый день, — все же такая погода продлится весь июль, с этим просто надо смириться — когда море разбушевалось совсем сильно, а они были в воде, Минхо предлагает укрыться от бури совсем не на берегу среди камней. Он подхватывает Джисона и плывет с ним куда-то вдоль острова. Те самые скалы, что стеной окружают его, имеют совсем еле заметный, но немаленький проем. Внутри все погружено в темноту, Джисон полагается только на Минхо, бережно несущего его меж каменных стен, крепче обнимая. Тритон в какой-то момент начинает плыть вверх, Джисон наконец может сам сделать глоток воздуха. Вокруг все равно ужасно темно, но Минхо, судя по всему, это совсем не смущает.

— Это… Мой дом, — тихо произносит он. Голос эхом отскакивает от сводчатого потолка.

— Жаль, я совсем ничего не вижу, — посмеивается Джисон, все еще держась за шею Минхо, боясь отплыть и наткнуться на какие-нибудь острые камни. Хотя, он не уверен, что тут такие есть.

— Ой… Ты же не видишь в темноте, — тихо и как-то виновато отзывается тритон, словно он совсем забыл об этом, желая показать свой дом.

— А ты видишь? — с удивлением уточняет Джисон.

— Ммм… Это сложно объяснить. Я не вижу, но я понимаю, где и что находиться. По движению воды… И по эху.

— Так получается, у тебя есть эхолокация?

— Я не знаю, как вы, люди, это называете, — смущенно отвечает Минхо. Человеческое слово для его ушей звучит странно.

— А я знаю, как нам все здесь увидеть. Я постараюсь завтра в городе купить все нужное.

На следующий день Джисон, как и обещал, покупает в магазине два фонарика, что можно использовать под водой, и большой герметичный контейнер, в который никаким образом не должна попасть вода. Еще одна идея посетила его буквально этой ночью, но докупить нужное для нее не дает ухудшившаяся погода. Из-за бури он не может плыть на остров и проводит день, запертый в номере отеля. Джисон лишь надеется, что Минхо понимает, что не приплывает он только из-за погоды. Но все эти тревожные мысли никак не покидают голову. И даже попытка отвлечься на работу не помогает.

Буря держится несколько дней. Как только она утихает, Джисон с раннего утра покидает отель. Работники магазина электроники явно удивлены видеть покупателя в такую рань, они буквально только открылись. Но это не мешает Хану наконец приобрести все нужное и отправиться на встречу к Минхо.

Тогда он наконец может показать тритону свою задумку. Только спрашивает сначала, не против ли он снова привести его в свой дом. Минхо охотно соглашается. Джисон пакует приобретенные товары в контейнер, берет один фонарик, второй вручает Минхо. Тритон долго вертит странный продолговатый предмет в руках, пытаясь понять, что это, пока случайно не включает его и бьет светом себе в лицо. Джисон не сдерживает смеха, а тритон на фонарик шипит, словно тот по-настоящему ударил его.

Минхо, кажется, сам удивляется, увидев свою пещеру, освещенную двумя фонариками. Он осматривает неровные каменные стены и темную воду большими глазами. Джисон на этом зрелище подвисает. Около одной стены располагается очень удобный глубокий выступ, на который Джисон может поставить контейнер и наконец открыть его. Минхо любопытно выглядывает из-за плеча. Джисон указывает ему на кнопку включения. Зажимает ее на несколько секунд, показывая, как правильно делать. Помещение наполняется негромкой музыкой.

— Я добавил туда те песни, которые тебе понравились, — говорит он. — И еще много других. Сможешь слушать, когда я уеду. Главное, не мочить его сильно. В магазине, конечно, сказали, что он воды не боится, но я им не сильно верю. Он сразу подключен к аккумулятору. Он на солнечной батарее, так что иногда его надо будет выносить на солнце и заряжать. Я покажу, как это сделать.

— Джисон… Это… — каким-то надломленным голосом начинает Минхо.

— Просто небольшой подарок. Как подарок на день рождения. На день рождения же дарят подарки. — Только по все еще растерянному лицу Минхо он понимает, что не так. — Черт, я даже не знаю, когда у тебя день рождения! А ты знаешь?

— В конце похолодания, — шмыгая носом, отвечает Минхо. Как обычно, без каких-то определенных дат. — Спасибо, — шепчет тихо и ластится в объятия.

Но время все еще быстротечно.

Сезон дождей заканчивается. На какое-то время вновь устанавливается жаркая погода. Солнце снова нещадно нагревает землю. Джисон все чаще отказывается снимать простую черную панаму, опасаясь солнечного удара. Но у Минхо, еще более непривыкшего к частому нахождению вне воды, такого нет, так что Хан берет на себя смелость купить ему что-то на свой вкус. И не может пройти мимо вязаной шляпы в одной из лавок города. Показывая ее Минхо, он уверен, что тот фыркнет и откажется от столь нелепого подарка. Все же конкретно ее он покупал не столь с практической точки зрения, а желая позабавиться. Но тритон слова против не говорит. Надевает на себя и выглядит так забавно, что Джисон не удерживается и делает еще несколько фото украдкой.

К сожалению, в этот день температура поднялась настолько, что даже термосумка не спасла некоторые привезенные им продукты от таяния. Джисон давно хотел привезти на пробу Минхо мороженное, но то превратилось в жидкость.

Пытаясь хоть как-то спасти ситуацию, — все же растаявшее мороженное все еще можно выпить — Хан как можно аккуратнее раскрывает упаковку сверху и достает деревянную палочку, чтобы не помешала. Минхо принимает угощение, Джисон помогает ему придерживая упаковку, но в конце концов несколько капель, видимо, с другой стороны, она тоже оказывается порвана, скатываются по пальцам. Он спешно ищет в сумке влажные салфетки, чтобы стереть с ладони липкую сладость. И не успевает заметить, только чувствует, как Минхо притягивает его руку ближе к себе и слизывает белые капли языком. Джисон замирает сначала и переводит непонимающий взгляд на тритона. От увиденной картины Хан только громко сглатывает, где-то в животе на долю секунды вспыхивает пламя. А Минхо смотрит на него с хитрым прищуром, явно понимая, какую реакцию вызывает подобным поведением. Специально все делает. А после меняется в лице, начинает смотреть настолько невинно, большими котёночными глазами. Или в их ситуации будет более уместно сравнение с морским котиком?

Но и август подходит к концу. И, хоть им и невероятно хочется продлить момент, Джисону скоро уезжать. Он успевает объяснить Минхо, как пользоваться плеером, оставляет ему запас некоторой человеческой еды, обустраивая в пещере настоящий склад. Фонарики сам тритон отказывается возвращать, — не то, чтобы Джисон пытается забрать их, — видеть свой дом полностью ему нравится гораздо больше, чем полная темнота.

Они договариваются, как и в прошлый год, вновь встретиться осенью, а после — весной. Джисон в последний раз забирается в лодку, проверяя, все ли свои вещи забрал с острова. Минхо цепляется за борт, заглядывая внутрь. Джисон суетится над сумками, после чего возвращает свое внимание к Минхо, сразу меняясь в лице. От тритона не укрывается, насколько печально выглядит человек. Ни один из них не хочет этого долгого расставания. Как жаль, что они не могут быть вместе всегда.

— Эй, Минхо. — Джисон садится на палубу, прямо к краю, чтобы быть ближе к смотрящему на него тритону. — Я люблю тебя, знаешь?

— Угу, — кивает Минхо и подтягивается на руках, чтобы оказаться чуть выше и клюнуть Хана в губы. — Главное, вернись ко мне.

— Обязательно, дорогой. Как я могу не вернуться?

Тем днем Минхо следует за лодкой почти до самого материка.

***

Встреча в похолодание проходит как по расписанию. Хан приезжает к нему меньше, чем через луну. Минхо правда наслаждается проведенным с ним временем. Ему лишь жаль, что Джисон не может побыть с ним в воде, но готов сидеть с Ханом на берегу. Недолгие три дня, после которых Минхо старается занять себя мыслями о скором отплытии. Он надеется, что оставляемые им в пещере вещи не испортятся за это время. Было бы весьма обидно вернуться и обнаружить их сломанными. Подарок Джисона слишком много значит для него. Как и собственные подарки Хану.

Он зимует вместе со своей старой стаей, на глубине в более теплых водах, отвлекая себя общением со старыми знакомыми и семьей. Порой шум от мальков, пополнивших стаю, напоминает ему, почему он выбрал одинокий образ жизни. Вокруг слишком шумно для него. Но иногда неплохо возвращаться к ним, узнавать обо всех новостях, произошедших почти за целый природный цикл, как в этой стае, так и в соседних.

Ближе к оттепели Минхо совершенно случайно обранивает фразу, что на новом месте нашел свою любовь. Тритоны и русалки, с которыми он об этом говорит, возбужденно гудят, желая услышать подробности истории, уверенные, что Минхо встретил какую-нибудь русалку, заплывшую в его воды во время поиска собственного дома. Он даже не знает, как сказать им, что это совсем не русалка. Дело даже не в поле, к этому все отнеслись бы совершенно спокойно, дело в том, что его любимый Джисон был человеком.

К людям в их обществе относятся неоднозначно. Есть те, кто испытывает к ним, как к неизведанному, особый интерес. Минхо слышал о совершенно диких и безумных случаях, когда русалки похищали людей, просто чтобы больше узнать о них. Другие же презирали и ненавидели их за вторжение на собственные территории. Люди все больше и больше вторгались в моря и океаны, порой заставляя стаи спешно покидать насиженные места.

Выведать, кто все же украл сердце Минхо, у его собеседников удается. Все стопорится на вопросе, почему же он не привел возлюбленного с собой в стаю на зимовку. Стоит Минхо обмолвиться, что это человек, как повисает напряженное молчание. Эта новость встречается уже без особого энтузиазма. Тритон слышит пару фраз в свой адрес, насколько это глупо и безрассудно, но в целом с темы быстро сворачивают и не решаются поднимать ее более. Правда, парочка русалок после все же подплывают к нему, желая задать слишком много вопросов о его человеке. Некоторые даже просятся с тритоном к острову, лишь бы взглянуть на человека одним глазком. Минхо возмущенно шипит и отказывает им.

Оттепель в этом цикле припозднилась, он чувствует это, так как вода теплее не становится, а вот солнечное время заметно удлиняется, вытесняя лунное, так что, возвращаясь на остров, Минхо гложет мысль: не приезжал ли уже Джисон? Что, если он уже был на острове, но не нашел там Минхо? Он старается отогнать эти беспокойства, все же Джисон знал, что Минхо возвращается, когда с вод сходит ледяная корка. Он не должен приезжать рано.

С каждым днем вода становится немного теплее. Сходят остатки снега с пляжа, окончательно пропадают льды, все еще покрывающие воду по ночам тоненькой, легко ломающейся пленкой. Но Джисон все не возвращается. Минхо каждый день выплывает на поверхность на рассвете, в надежде заметить на персиковом горизонте знакомый силуэт лодки. Но ее никогда нет.

Проходит лунный цикл, еще один. Тритон подавляет внутреннюю тревогу, надеясь, что Джисона просто задерживает его работа. Или он просто приезжал на остров до возвращения Минхо. И он обязательно должен вернуться в теплый сезон. Он обещал.

Еще одна луна. К счастью, оставленные Джисоном предметы все еще рабочие. Минхо сначала пугается, когда музыка из маленького черного устройства доноситься не начинает. Но после вспоминает объяснения Джисона и выносит все это в герметичном контейнере на берег, чтобы подзарядить от солнца, что в последние дни совсем не скрывается за облаками.

Его дом в скале снова наполняется приятными мелодиями. И в каждой он вспоминает проведенные с Джисоном моменты. Одиночество никогда не давило на него так сильно, как сейчас.

Начинается теплый сезон. Не только в его понимании, но и по человеческому календарю. Минхо понимает это, так как Джисон в последний свой приезд объяснял ему, как отсчитывать лунами время до его прибытия. Прошло девять лун с их последней встречи. В Минхо зарождается новая надежда на скорую встречу.

А Джисон все не возвращается.

***

— Чан? — зовет Джисон слабым голосом. Бан тут же встряхивает головой, отгоняя дремоту и подходит к другу. — Я… Я не должен об этом рассказывать и просить об этом… Но… Пожалуйста, найди Минхо. Я хочу… Написать ему кое-что, — в горле от сказанных слов пересыхает. Голос начинает звучать грубее и болезненнее. Чан быстро подносит к губам стакан с соломинкой, чтобы Джисон мог сделать несколько глотков.

— Давай я или Чанбин сегодня же поедем туда. Привезем Минхо к тебе? — одновременно спрашивает Чан, но Джисон только головой отрицательно мотает. Совсем слабо.

— Я напишу. После… Найдите его, пожалуйста, передайте… У него нет номера телефона, но я скажу, где искать…

Чан достает блокнот в твердой обложке и карандаш и отдает их Хану, помогая взять в руки. Джисон тяжело вздыхает и начинает царапать текст. От Бана не укрывается, как дрожит его рука, а карандаш вот-вот выпадет из пальцев.

Ему невероятно больно видеть друга в таком состоянии. А еще больнее понимать, что сам он ничем помочь не сможет. Джисон лежит совсем бледный, осунувшийся, по нему видно, что силы в теле совсем мало осталось, но он все равно с самым сосредоточенным видом выводит буквы, стараясь, чтобы они выходили более ровными и аккуратными. Разборчивыми. Он периодически замирает, жмуря глаза. Чан догадывается, что дело в накатывающей головной боли и темноте перед зрачками.

Джисон расписывает так всю страницу, после чего отдает блокнот обратно Чану. Бан тут же вырывает лист из общих записей, не смотря на текст. Все же это письмо адресовано не ему, оно слишком личное, чтобы он читал его.

— Недалеко от города, — подрагивающим голосом вновь заговаривает Джисон, хватая Чана за руку, чтобы убедиться, что тот точно слушает. — Есть остров. Он будет ждать меня там. Просто… Приедьте туда, позовите по имени… А если не встретите, то… — Он на мгновение задумывается. — Засунь письмо в бутылку и брось в море на этом острове. Пожалуйста, я очень прошу…

— Хорошо, Хан, я обязательно это сделаю. А потом ты сам приедешь туда. И уже лично поговоришь со своим Минхо, да? — ободряюще проговаривает Чан, подвигаясь ближе к Хану. Джисон прикрывает глаза и слабо кивает с легкой улыбкой в уголках губ.

— Я не должен был вам рассказывать о нем… О том, как найти его… — Он прерывается на кашель из-за в очередной раз пересохшего горла. — Но я вам доверяю… А он должен знать…

— Хорошо, Джисон-а, обязательно, — улыбается Чан, сжимая руку друга в своей крепче, чем это делал Джисон. — Отдохни, не перенапрягайся.

Джисон кивает еще пару раз и отворачивается, закрывая глаза. Он проваливается в сон почти мгновенно, дыхание разравнивается. Недолгий разговор совсем утомил его. Чан выпускает руку из своей, аккуратно укладывая ее на постель, чтобы не болталась в воздухе, а сам откидывается обратно на спинку стула. Письмо он складывает два раза и убирает меж страниц блокнота, точно зная, что о таком не забудет.

Он все еще не понимает, почему Джисон просто не позвонит или не напишет Минхо. Почему не даст его адрес, чтобы Чан или Чанбин привезли парня к нему, но все же слушается инструкций Хана, раз уж он так хочет.

Противный писк в ушах, кажется, будет преследовать его до конца жизни.

***

Лодка останавливается у кромки берега, постоянно подгрызаемого накатывающими волнами. Небо пасмурное, затянутое легкими дымчатыми облаками. Остров совершенно пуст, если не считать камней и песка.

— Минхо?! — раздается громкий зов. Но отвечает на него только протяжно завывающий ветер, треплющий волосы и рубашки.

— Глупо, очевидно, его тут нет, — невесело хмыкает Чанбин, складывая руки на груди и щуря глаза от света, пробивающегося сквозь облака.

— Джисон сказал ждать здесь, — вздыхает Чан, присаживаясь на круглый валун. — Подождем сегодня, может, он приедет чуть позднее. И завтра. Можно, конечно, сделать по-другому, как говорил Хан, но я хочу встретиться с этим Минхо и передать ему.

— Сколько таинства вокруг одного человека, — ворчит Со, устраиваясь рядом. Звучит он раздраженно, но не от злости, скорее, от накопившейся усталости.

Чан может только молча кивнуть. Джисон больше никаких контактов и координат не дал. Они могли только ждать Минхо на острове и строить предположения о том, какой он. Только два из них казались более-менее возможными в действительности. Минхо мог быть намного старше Джисона, женатым человеком, с детьми и собакой, примерный муж и семьянин, если не считать любовника из столицы, коим был Хан. Но все же то единственное фото, которое когда-то показывал им Джисон. На нем Минхо выглядел слишком молодо, чтобы эта теория была правдой. Тогда казалось, что он может быть мальчишкой-подростком. Возможно, из приюта или что-то в этом роде. Чан Джисона осуждать не мог ни в одной из этих версий. Не в этой ситуации. Но второе бы объясняло, почему у Минхо нет телефона и возможности связываться с Ханом и почему он не сможет уехать из города в Сеул. Чан помнит, как он и Чанбин много раз предлагали Джисону перевести своего парня в столицу, а не мучить себя поездками и ожиданиями, но тот отказывался, ссылаясь на какие-то нереалистичные причины. В какой-то момент они даже начинали думать, что в Сеуле у Хана есть еще какие-то отношения. Но это точно не было правдой.

Они сидят на острове несколько часов, ожидая. Но никто не появляется. Чанбин, совсем заскучав, исходил этот небольшой клочок земли вдоль и поперек. Место было чудесным в своем уединении. К тому же, рядом с морем. День, хоть и пасмурный, но теплый, самое то, чтобы окунуться в воду. Только плавать совсем нет настроения. Они здесь не за этим.

— Сколько мы еще тут планируем сидеть? — спрашивает Чанбин у Бана. Тот только плечами пожимает. Со раздраженно пинает камень. Дело не в том, что он не хочет исполнять просьбу друга. Это место и причина, по которой они тут, — угнетают. Хотя Чанбин понимает, что, если уедет сейчас, будет продолжать корить себя ближайший год в том, что не остался еще ненадолго. — Может, по-другому надо было? — спрашивает он и встречается с непонимающим взглядом. — Что-то вроде… — Он прочищает горло. — Минхо! Мы от Хан Джисона! Он просил передать тебе важное послание! — приложив руки ко рту, кричит он в небо. Чан посмеивается, глупая попытка друга хоть немного развеять скуку срабатывает.

— Да, это точно должно сработать, — с улыбкой отвечает он. Хотя бы стало немного повеселее.

Всплески воды привлекают внимание. Оба переводят взгляд в море, замечая выглядывающую из-под толщи воды фигуру. Только глаза и волосы, все остальное скрыто. Чан почти валится с камня, на котором сидит, от неожиданности. Откуда там взяться человеку?

— Ли Минхо…? — неуверенно переспрашивает он. Не может быть, чтобы этот странный человек оказался тем самым Минхо. К тому же, где он прятался все это время?

— Кто вы? — спрашивает мужчина, выныривая из воды по плечи. Он находится не слишком близко к ним, чтобы Чан мог разглядеть черты лица, но они определенно напоминают ему увиденную когда-то фотографию.

— Ты Минхо? — снова спрашивает он. — Джисон просил передать кое-что. — Он достает из рюкзака письмо в конверте и поднимает его выше, чтобы человек точно увидел. Предполагаемый Минхо пристально смотрит на бумагу, после чего переводит хмурый взгляд на них.

— Почему он не приехал сам? — с каким-то шипением в голосе спрашивает он. — Почему сам не появлялся столько лун? Он обещал мне встретиться в оттепель! Где он? — с каждым словом в голосе все больше нечеловеческого рычания. Такая реакция Чана пугает. Он переглядывается с Чанбином, не менее удивленным. Оба понимают, что Минхо ничего не знает.

— Минхо, — окликает его Чанбин, голос его подрагивает. — Джисон больше не приедет.

— Почему? Он обещал мне! Он должен выполнить обещание! — Только сейчас оба понимают, что Минхо не столько зол, сколько напуган. Джисон обещал ему встречу, но не приехал, а причин объяснить не мог. Связи нет.

— Минхо… — Чан сглатывает, жмуря глаза. Слова даются с невероятным трудом. Он думал, что просто передаст письмо. Он не представляет, как должен сказать этому напуганному юноше истинную причину отсутствия Хана. — Минхо, Джисон умер.

От этих слов Минхо отшатывается, словно от удара. Он округляет глаза, смотрит на них неверяще. По пляжу раздается непонятная трель.

— Нет… Он не мог… Не мог… Мой Джисон…

— Он оставил тебе это письмо, мы здесь, чтобы передать его. Джисон очень не хотел рассказывать о тебе, не знаю, что ты за тайна такая, но он очень хотел, чтобы ты получил его.

— Это не может быть правдой! — почти вопит Минхо. Но почему-то так и не приближается к ним, чтобы забрать письмо.

— Знаешь, я оставлю его здесь. — Чан укладывает конверт меж двух камней, откуда он точно не улетит, подгоняемое ветром. — Прочитаешь, когда останешься один, если наше присутствие тебя смущает. Мы еще два дня будем в городе, остановились в отеле около вокзала, если вдруг захочешь поговорить.

Чанбин первым идет к лодке. Чан боковым зрением замечает, что Минхо скрывается под водой. Возможно, надеется он, плывет к берегу. Бан спустя несколько шагов поворачивается в последний раз, как раз когда слышит какой-то отчаянный всхлип. Минхо словно выбрасывается из воды у берега, отчаянно тянется рукой к белой бумаге, но не дотягивается всего сантиметров десять. А Чан остается стоять, замерев, не в силах пошевелиться от увиденного. Потому что ног у Минхо нет. Вместо них огромный рыбий хвост, с трудом волочащийся по песку. Он резко одергивает Чанбина за рукав, привлекая внимание. Со ворчит, оборачиваясь, но тоже замирает. Чан не уверен, вода скатывается по щекам Минхо или же это слезы. А может и то, и другое.

— Вот почему он говорил, что вы не можете видеться нигде больше… Ты, черт возьми, не человек, — произносит Чанбин. Минхо на него никакого внимания не обращает, пытаясь выцепить конверт.

Чан не может просто смотреть. Он совсем не понимает, что происходит. Минхо… Не человек? Русалка? Как их существование вообще возможно? Все эти вопросы сейчас встают на второй план. Теперь ему Минхо еще более жалко.

Он возвращается к камням, чтобы сесть перед Минхо, скрестив ноги, не заботясь о чистоте шорт. Чан берет в руки письмо и разворачивает конверт.

— Ты умеешь читать? — мягко, с печалью в голосе, спрашивает он, разворачивая лист исписанной стороной к Минхо.

— Джисон учил, — только всхлипывает тритон. — Я… Постараюсь вспомнить…

— Я могу прочитать, если хочешь. Вслух, — предлагает Чан, надеясь не обидеть морское создание этим предложением. — Если хочешь, — добавляет спешно. Чанбин, перестав стоять у лодки, подходит к ним и садится рядом с Чаном.

Минхо переводит взгляд с текста на Бана и обратно.

— Пожалуйста, — тихо просит он.

«Привет, Минхо. Мне очень жаль, что я должен рассказывать тебе о происходящем таким образом. О том, что болен, я узнал в начале этой зимы, заморозки, как ты ее называешь. Начались постоянные посещения врачей, попытки сделать хоть что-то. Но сейчас, когда пишу это, я отчетливо понимаю, что уже поздно. Мне так жаль, любимый, что не смог приехать к тебе в оттепель. Мне правда жаль, что я не увижусь с тобой летом, в теплый сезон. Прости меня, Минхо. Я помню, как ты сказал, что любить меня больно. Кто мог тогда знать, насколько эти слова окажутся правдивы. В том числе и для меня. Мне больно оставлять тебя. Понимать, что больше тебя не увижу, не услышу, не смогу обнять. У меня было столько планов для нас с тобой. Я думал о том, чтобы переехать в тот город, быть ближе к тебе всегда. Время — жестокая штука. У меня его слишком мало. И я не могу остановить или повернуть вспять его течение.

Минхо, встреча с тобой стала одной из самых лучших вещей в моей жизни. Я помню наше с тобой лето, как был счастлив тогда, узнав, что ты любишь меня в ответ. Я так не хочу причинять тебе всю эту боль. Если бы я только мог провести с тобой немного больше времени.

Я не хочу оставлять тебя, но выбора у меня особо нет. Я хочу, чтобы ты знал, как сильно я тебя люблю. Как сильно дорожу тобой и всеми моментами, что мы пережили вместе.

Пожалуйста, Минхо, мой дорогой, любимый Минхо, будь счастлив в этой жизни. Я бы хотел оставить тебе что-нибудь в память о себе, но я даже не знаю что. И я надеюсь, что ты не будешь цепляться за меня столь сильно. Ты показал мне целый новый мир, и я бесконечно благодарен тебе за это. Прощай, Минхо. Еще раз прости, что должен уйти так рано и не могу лично попрощаться с тобой.

Я очень сильно тебя люблю, твой Джисон.»

Последние строки Чан дочитывает, смаргивая слезы с глаз. Отношения Джисона и Минхо всегда для них были окутаны какой-то тайной, завесу которой удалось приподнять сегодня. Чан не может даже предположить, что чувствует тритон.

— Джисон… Мой Джисон… — шепчет про себя Минхо. Он вырывает из рук Чана лист, всматриваясь в текст, стараясь разобрать буквы и слова, но только сильнее заливается слезами, понимая, что Чан прочитал именно то, что там написано. Бумага мокнет от воды, оставшейся на руках и капель слез, рвется на кусочки, совсем размякнув. По пляжу раздается нечеловеческий вой.

***

Чан возвращается на пляж спустя день, ближе к заходу солнца. В этот раз один. Чанбин не нашел в себе сил поехать туда снова. Вчера, после прочтения письма, Со чувствовал себя не легче их. Минхо очень быстро отполз от них в воду и скрылся в волнах. Чану казалось, он чувствует его боль, все еще зависшую в воздухе. У них с Джисоном правда было очень мало времени.

Остров все так же тих. Но что-то неощутимое повисло над ним вчерашним днем. Словно он стал холоднее и неприветливее. Горечь и сожаления опустились на пляж тяжелым облаком. Чан осматривается. В этом месте началась история Минхо и Джисона. Здесь же вчера была поставлена в ней последняя точка.

— Минхо? — негромко зовет он. Чан не уверен, что тот откликнется. Но ему правда хочется убедиться, в порядке ли он. Насколько это вообще возможно после новостей.

— Зачем ты пришел сюда снова? — тритон выглядывает из воды недалеко от берега. Если вчера его голос звучал звонко, то сейчас он говорит совсем тихо и безэмоционально. Чану кажется, что потускнела даже удивительная синева глаз.

— Хотел узнать… Как ты? — спрашивает он. Тритон отводит взгляд, закусывая губу. Без слов понятно, что Минхо совсем не легко. Тритон подплывает ближе, почти на берег, но остается в досягаемости волн. Он разворачивается на спину, чтобы после сесть, притянув к себе хвост, обняв его руками и укладывая на него голову. Чан подходит и садится рядом.

— Как давно это произошло? — глухо спрашивает Минхо, не глядя в его сторону, сосредотачиваясь на движении воды.

— Почти месяц прошел, — отвечает ему Чан, понимая, насколько неутешительно эти слова звучат для тритона. Тот жмурит глаза, издавая скулеж. У Чана сердце сжимается. Целый месяц Минхо ждал возвращения Хана, а того уже не было в этом мире, он лежал в сырой земле. — В декабре он получил первые плохие анализы, — начинает рассказывать Чан, даже не догадываясь, что значение половины его слов Минхо сознает смутно. — Он начал проходить всех врачей еще раз, пытаясь понять, в чем причина. Сначала думал, что просто приболел перед сдачей, вот и результаты плохие. Все оказалось хуже, чем кто-либо из нас полагал. Рак. Смертельная болезнь. Он большую часть времени проводил в больницах, химиотерапии всякие. Весной он все порывался в этот город, но его уже положили в больницу. Он бы не успел добраться, если бы решил сбежать из-под врачебного наблюдения. За пару дней до… — Чан осекается. Всем и так понятно, что за слово должно стоять в конце фразы. — Он попросил написать это письмо и передать тебе. Долго бормотал о том, что не должен о тебе рассказывать, рассказывать, где и как тебя найти, но в итоге решил, что доверяет нам достаточно, чтобы позволить передать тебе его. Словно чувствовал, что немного осталось. Но до последнего беспокоился о твоей безопасности.

Чан замолкает. У самого ком в горле от этого рассказа. Он слишком хорошо помнит, как приезжал в больницу к другу почти ежедневно. Писк приборов засел в ушах и все еще порой снится ночами. Особенно как этот писк становится долгим, протяжным. Врачи вытолкали его из палаты и слишком долго не говорили, что там происходит. Когда шум и суета замолкли, он как-то сам понял. И долго поверить не мог, что это не очередной кошмар.

Теперь такой кошмар предстояло пережить Минхо. Чан смотрит на него встревожено. Минхо уткнулся лицом в свои руки. С водой по ним стекает тонкая розовая капля. Словно кровь, разведенная в воде. Бан не уверен, насколько вообще может прикасаться так к тритону, но он оттягивает руки Минхо от лица, замечая, что тот искусал губу, вот кровь и стекает вместе со слезами. Он притягивает тритона, по началу отпирающегося, в объятия, крепко прижимая к себе. Тот сначала обмякает в объятиях, а после заходится громкими рыданиями, вцепляясь в Чана, от когтей наверняка останутся розовые следы на спине.

— Почему мой Джисон не вернется, — всхлипывает он. — Я не хочу снова оставаться один! — И столько отчаяния в этих словах. — Я не хочу…

Чан только крепче обнимает, стискивая зубы, понимая, что никакие слова утешения легче не сделают и не вернут им Джисона.

Тритон полностью успокаивается, когда солнце уже заходит за горизонт, оставляя звезды и луну освещать землю. Минхо выбирается из рук Чана, он думает, что Минхо сейчас оттолкнет его и просто уплывет, как вчера. Но тот, словно лишенный сил, просто переворачивается и растягивается на песке, подложив руки под голову, смотря куда-то вглубь острова.

— Когда-то мы с Джисоном так смотрели на звезды, — тихо, почти шепотом, заговаривает он. Чан продолжает мягко, успокаивающе поглаживать его по плечам, чувствуя мелкие чешуйки под подушечками пальцев. — Он обещал, что не оставит меня одного.

— Я знаю, что это не заменит тебе Джисона, но, если нужна компания, я могу приезжать сюда иногда. Будет… Кому выговориться.

— Я боюсь забыть, как звучит его голос… — Минхо снова всхлипывает, словно и не слышал, что предложил Бан.

— У него есть записи собственных песен. Я постараюсь придумать, как привести их тебе, чтобы ты мог слушать. И какие-нибудь его вещи. Если хочешь.

— Спасибо, — глухо, но с благодарностью отзывается Минхо. — Спи спокойно, мой Джисон, — шепчет он, поднимая взгляд к звездам. — Мы обязательно встретимся в следующей жизни. Там у нас будет общий дом.