По ту сторону безразличия

Паршиво. До одури паршиво. Увидеть прошлое, будущее; знать, что придется сделать; идти к своей цели, несмотря ни на что — та еще погань, но такое склизкое, тянущее чувство вины буквально жрет заживо. Эрен идет молча, опустив взгляд. Друзья, оскорбленные им же, чуть впереди в окружении йегеристов. Не оборачиваются, сутулятся, не сопротивляются.

Эрен без колебаний отдавал чертовы приказы своим союзникам. Не испытывал никакой жалости к судьбе мира за пределами острова — лишил себя сострадания. Исчезли все сомнения и надежды найти иной выход. Осталась только цель: спасти близких, родной остров и избавить мир от проклятия Имир. Стать чудовищем. Кошмаром. Врагом для всех.

И для них тоже.

Для того, чтобы они смогли убить его, когда придет время.

Поднимает взгляд. И тут же стыдливо его опускает. Ее глаза. Красные, налитые слезами. Снова маска трещит по швам.

Эрен шел к своей цели четко и хладнокровно. Но сказать любимому человеку «ненавижу», когда хочется плюнуть на все, обнять и без остановки извиняться, покрывая нежную кожу россыпью поцелуев, бесстрастно не удалось — голос предательски дрогнул. Наверняка, Армин, вспомнит этот промах позже, после трезвого анализа диалога. И озвучит Микасе. Он точно догадается, что все сказанное — неправда. Эрен должен был избить его до потери сознания для страховки, но не смог. И так каждый удар сродни ножу в и без того израненное сердце. Йегер мог решиться на уничтожение мира, но дал слабину, когда пришлось оттолкнуть самых близких. И этот промах может стоить им жизни, если они ломятся защищать Эрена несмотря ни на что. А ведь ломятся. По головам пойдут. Микаса — точно.

Блядство.

Ее нужно надежно запереть. Отдельно от всех. От одной мысли, что придется изолировать Микасу в темной, холодной камере противно. Ее бы в платье нарядить, вручить цветы и построить самый теплый и уютный дом, окутать заботой, забрать оружие из мозолистых рук, позволить ладоням снова стать мягкими… И больше никогда не допускать ни единой слезинки — пусть они будут только от радости. Но нет. Мир жесток. Мир отобрал у них детство, юность, друзей, любовь. Мир должен за это расплатиться.

К вечеру они прибывают в Шиганшину. Эрен приказывает запереть Армина с остальными, а Микасе найти отдельную, изолированную от всех камеру и без фанатизма приковать к решетке, чтобы в доступе были кровать и туалет. Когда на Парадизе вспыхнет хаос, без ее помощи шансы выжить у остальных резко понизятся. Но Эрен хочет ее уберечь. Хочет больше всего на свете спасти жизнь Микасе. Ведь иначе он — ее погибель.

А она — его слабость.

Всё пойдет крахом, если он поддастся чувству.

Убедившись, что пленным предоставлены все удобства, Эрен выходит на крышу замка и смотрит на город. Шиганшина — место, где все началось. Место, где все закончится. Уже завтра частично восстановленные постройки снова превратятся в руины, а от стен не будет спадать тень на покрытые мхом развалины, что он когда-то называл своим домом. Йегеристы хотят там построить памятник в честь своего спасителя. Эрен хмыкает. Герой, превративший мир в пустыню. Разве геноцид можно прировнять к героизму?

Он поднимает взгляд. Микаса всегда любила такое небо. Говорила, что оно напоминает ей о маме, рассказывающей всякие легенды о том, как на нем появляются звезды. Эрену отец тоже рассказывал про это. Якобы там, вдали, есть множество других планет и солнц, и, когда они взрываются, через тысячи лет до земли доносится их предсмертный свет. Но Микаса верила: каждый огонек возникает после смерти хорошего человека. И всякий раз после экспедиций показывала пальцем в сияющую россыпь, говоря о том, что теперь их погибшие товарищи живут там и издалека наблюдают за ними.

Интересно, зажжется ли новая звезда для такого, как Эрен Йегер?..

— Господин Йегер, — нарушает тишину голос молодого разведчика, — Микаса Аккерман уснула.

— Хорошо. Иди отдохни. Я сам за ней присмотрю, — отстраненно говорит Эрен, принимая связку ключей. Солдат кивает и уходит в замок.

Сам не зная зачем, Йегер приказал сообщить ему об этом. Отменять приказ поздно — можно посеять сомнения в верности своей миссии. Но оставлять Микасу одну нельзя — наделает глупостей. Глубоко вздохнув, Эрен спускается в темницы. Бесшумно проходит мимо камер, где беспокойно спят его друзья, на миг задерживая на них взгляд. Раны Армина уже затянулись. Жаль, что регенерация титана не способна залатать душевные дыры. Жаль, что Эрен не может ни объясниться, ни извиниться. Не сейчас. Потом, если получится обуздать всю мощь Прародителя.

Минуя коридоры, он входит в самый дальний корпус тюремного подземелья. Когда-то в нем запирали самых ярых преступников, ожидающих эшафот. Теперь там спит один человек, не совершивший ни единого преступления. И Эрен намерен охранять ее сон также, как это делал в детстве. Хочет запомнить ее без слез на глазах. Жаль, что она запомнит иное.

Тяжелая деревянная дверь предательски скрипит — Йегер проходит внутрь. В небольшой комнате, тускло освещенной парой камней из пещеры Райсов, всего две камеры. Когда-то он и Микаса провели здесь неделю за покушение на жизнь капитана Леви.

Эрен не знает где сейчас он и его брат, но в глубине души надеется, что капитан цел и невредим.

Тихо, словно под ногами не каменный холодный пол, а тонкое стекло, Йегер входит внутрь, осторожно закрывая за собой дверь. Микаса спит, отвернувшись к стене. Он не видит лица — прислушивается к дыханию. Ровное, размеренное, едва уловимое. Бесшумно вздохнув, Эрен сползает вниз по стене и садится на пол рядом. Между ними лишь решетка. Если протянуть руку, можно коснуться черных мягких волос, и Йегер едва успевает задержать руку в воздухе в этом глупом порыве. Нельзя, чтобы Микаса проснулась и увидела его. Он не выдержит еще один разговор за маской безразличия и ненависти. Не сможет. А она не станет молчать, попытается докопаться до правды — Эрен в этом не сомневается.

Ее спина плавно вздымается, но кажется немного напряженной. Возможно, игра света или же из-за обилия натренированных мышц — Эрен надеется на то, что Аккерман не притворяется. Но если ее сон — лишь игра, то пусть она не поймет, кто сменил караул. Йегер притих, блуждая взглядом по ее телу, укрытому тонким шерстяным одеялом. Через пару часов он уйдет и пришлет какого-нибудь солдата себе на замену, но сейчас хочет побыть рядом с ней. Он точно знает, что этот раз — последний.

Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем Микаса зашевелилась. Эрен замирает, не в силах спешно подняться и ретироваться за дверь. Ему остается только надеяться, что Микаса просто переворачивается во сне, но все идет прахом, когда она чуть хрипло, почти шепотом говорит:

— Эрен, я знаю, что ты здесь.

Его сердце в моменте останавливается, а затем пускается в беспокойный пляс. Нужно уходить. Немедленно. Нельзя здесь оставаться. Он поднимается и быстро шагает к выходу, но голос Микасы останавливает его за мгновение.

— Ты соврал.

Йегер шумно вздыхает и с трудом натягивает уже противную ему маску безразличия — оборачивается и сталкивается взглядом с той, что бессовестно будоражит все его нутро. Она стоит, держась за решетку. Красивая, слегка растрепанная, но точно не сонная. Притворялась все-таки.

— Да? И в чем же?

— Ты бы не задал мне тот вопрос, когда мы впервые отправились на материк, если бы действительно ненавидел.

Блядство.

Эрен поддается порыву и оказывается прямо напротив Микасы, крепко хватается за решетку чуть выше ее рук и, глядя в ее глаза, задает вопрос, что мучает его с того самого момента:

— Тогда почему ты мне ответила «семья», если, черт побери, любишь меня?

Аккерман в растерянности широко открывает глаза, но не делает шаг назад, оставаясь в опасной близости от Эрена. Его взгляд блуждает по ее лицу: чуть припухшие от слез, но все еще красивые глаза, побелевший шрам на скуле, тонкий аккуратный нос и приоткрытые пухлые губы с маленькими трещинками. На них взгляд задерживается дольше всего, прежде чем Йегер накрывает эти губы своими, наконец сдаваясь. Не умеючи, но жадно и властно.

Микаса отвечает на поцелуй, обхватывая его руки своими, вжимается всем телом в холодный металл, ставший преградой, и тяжело дышит, смаргивая одинокую слезинку. Эрен, не отрываясь от поцелуя, нежно вытирает влагу рукой и зарывает ладонь в короткие спутанные волосы. Аккерман издает тихо уловимый стон, и это только больше сводит с ума. Разум кричит «остановись», но Эрен его не слышит. Испускает глухой рык, когда тонкие холодные пальцы пробираются под рукав его кофты, касаясь запястья. Снова и снова хаотично покрывает поцелуями губы и щеки Микасы, не в силах остановиться. Хочет вобрать ее полностью, впитать в себя и оставить под сердцем до тех пор, пока то не перестанет биться. Отрезвляет лязг цепи о решетку, когда Аккерман второй рукой тянется к его лицу.

— Черт, — резко отстраняется от камеры Йегер, не сводя глаз с румяного лица напротив и влажных, чуть покрасневших губ.

Стыдливо запахивает длинную кофту, скрывая реакцию своего тела на близость с Микасой. Из кармана выпадает связка ключей, и он не успевает ее поднять — Аккерман, как всегда, оказалась быстрее. Смогла дотянуться.

— Не вздумай, — предупреждающе произносит Эрен, с трудом восстанавливая учащенное дыхание.

Микаса открывает решетку своей камеры — Йегер устремляется к ней, чтобы забрать ключи и оградиться вновь от желания прижаться к ней и уже никогда не отпускать. Пытается выхватить связку, непроизвольно касаясь ее тела. Может использовать Молотоборца, но не хочет причинять ей боль. И вновь чувствует ее губы и горячие ладони, обхватывающие его шею. Слышит, как ключи падают на пол где-то неподалеку, но не бросается их поднимать — прижимает Аккерман к себе, уже без помех ощущая жар ее рельефного тела. Ведет ее, прижимает к стене и покрывает поцелуями шею, что не спрятана за старым шарфом. Микаса тихо стонет, пропуская руки под кофту, касается шеи — самого уязвимого места титана. Запрокидывает голову, открывая свою еще больше.

Йегер жадно вдыхает запах ее кожи и чувствует, как новое желание накрывает их волной. Подхватывает Микасу на руки и кладет ее на кровать, нависает сверху и исследует одной рукой ее тело. Настолько горячее, настолько желанное… Черт, все зашло слишком далеко.

— Эрен, — шепчет она ему в ухо, и по телу проходит новый разряд. Ее дыхание давно сбито, а голос звучит томно и немного рвано, — я хочу…

Пропади пропадом весь гребанный мир. Катись ко всем чертям война и геноцид. Все и так провалилось к ебаной матери, едва Эрен переступил порог корпуса с отдельными камерами.

— … тебя.

— Я… — тяжело дыша, прямо в губы отвечает ей Эрен, — Я тоже хочу тебя, Микаса.

Он сдирает с себя кофту и футболку со шнуровкой — Микаса слегка дрожащими руками расстегивает пуговицы рубашки. Мгновение — и ладонь Эрена ложится на оголенный твердый живот, поднимается и пробирается под ткань спортивного топа, задирая его. Микаса пропускает стон, впиваясь короткими ногтями в широкую спину Йегера, когда его поцелуи постепенно уходят вниз по шее и добираются до ее груди. Она выгибается в спине, шире раздвигая ноги, поднимает таз и касается отвердевшего паха. Забавно краснеет от смущения, но бесцеремонно выводит узоры на кубиках пресса преступно близко к бляшке ремня. Эрен выпускает полустон-полурык, прижимаясь в ответ, и вновь целует ее губы, слегка прикусывает и запускает язык, углубляя поцелуй. Микаса вновь выгибается, касается своей грудью его тела, и это сводит с ума.

Больше никакой неловкости. Никаких преград, кроме одежды — Эрен избавляет Аккерман от нее полностью. Вожделенно разглядывает идеальное спортивное тело и покрывает его хаотично поцелуями. Спускается вниз и целует пушистый лобок — Микаса не сдерживается и пропускает протяжный стон. Но Эрен заставляет себя остановиться и задать важный вопрос:

— Ты никогда не…

Эрен уверен, что Микаса не сближалась ни с кем, но должен это спросить.

— Никогда, — твердо произносит Микаса, перебивая, но затем смущенно добавляет: Только руками.

Йегер и подумать не мог, что Аккерман могла мастурбировать, но шальная фантазия подкидывает картинку — и это только больше заводит его.

— А ты?

Вот все ей надо знать! Эрен готов сквозь землю провалиться, но нехотя признается в ответ:

— Я тоже.

Не желая смотреть ей после таких откровений в глаза, он вновь целует Микасу в губы и неловко касается места, где недавно оставил поцелуй. Один из минусов помнить прошлое — помнить и такие пикантные детали, как секс. С одной стороны, это играет на руку — он примерно знает как и что делать, но все же Эрен совершенно неопытен в ласках. Аккерман это понимает — берет его за руку и сама направляет к повлажневшей промежности, пропуская судорожный стон от первого чужого касания.

Ведет его рукой, без слов объясняя, как это делается, и он быстро осваивает «урок», полностью беря инициативу на себя. Считывает по реакции ее тела, что все делает верно, и вновь покрывает ее шею, ключицы и грудь поцелуями, ускоряясь рукой. Теперь Микаса не сдерживается вовсе — мелодично стонет, хаотично касается его тела и запрокидывает голову в блаженном экстазе.

Эрен запускает средний палец внутрь разгоряченной Микасы — ее тело прошибает легкая судорога.

— Больно?

— Нет… Все… Хорошо, — сбито отвечает она, и Эрен вновь запускает палец во внутрь.

Аккерман выгибается, ведет тазом навстречу в требовательном движении. И тогда он вводит оба пальца, пробует шевелить ими внутри и ускоряется. Ее тело, стоны, мурашки — все говорит за нее. Эрен прекращает поцелуй и наблюдает за ее мимикой. Ему нравится такая Микаса — открытая, раскрасневшейся, довольная. Эрен бы отдал все, чтобы раз за разом видеть ее такой. Делать ее такой. И вновь покрывать ее молочную кожу поцелуями.

Ее прошибает дрожь — пальцам внутри становится тесно.

— Ах, Эрен… — на выдохе протягивает Аккерман и наконец открывает глаза, чтобы посмотреть на него.

Он улыбается и отводит взгляд в легком смущении. Вдруг Микаса оказывается сверху — ей никакого труда не составляет это сделать. Теперь ее очередь смотреть сверху вниз и руководить процессом. Эрен не против — ему любопытно, что она сделает дальше.

Йегер сквозь одежду чувствует ее разгоряченную плоть — Микаса наседает всем весом. Проводит пальцами от ключиц до самого края штанов, расстегивает ремень и, чуть приподнявшись, приспускает лишнюю ткань, оставляя трусы. Вновь садится и дразняще скользит по его потвердевшему члену. Эрен стонет обрывисто и хрипло, не в силах держаться, и принимает сидячее положение, покрывая ее шею поцелуями. Слегка прикусывает в такт ее движениям. Сжимает упругую ягодицу, контролируя темп. Микаса царапает его спину, и это только сильнее заводит. Он властно прижимает ее к себе и вновь оказывается сверху, избавляясь наконец от остатков одежды. Касается членом пульсирующего клитора, но не торопится входить внутрь — наслаждается новой волной блаженных звуков, издаваемых нежным голосом Микасы. Она движется в такт, требовательно, нетерпимо. И он поддается.

Их стон эхом раздается в камере, едва головка наполовину проникает во влажную промежность. Эрен вводит член медленно, давая привыкнуть их телам к новому ощущению. Плавно выходит и вновь входит обратно уже чуть быстрее. Они тяжело дышат, глядя в глаза друг друга — следят за реакцией. Микаса большим пальцем убирает капельку пота с лица Эрена и страстно целует его в губы: он начинает двигаться быстрее и увереннее, полностью отдаваясь инстинктам.

— Черт, — рычит Эрен прямо ей в губы, обдавая горячим дыханием.

— Что такое? — шепотом, срывающимся на стон, спрашивает Микаса.

— Ты так прекрасна, Микаса, — признается он и вновь целует ее.

Вжавшись крепче, Йегер становится грубее, но им обоим это нравится. Микаса впивается ногтями в мускулистую спину, царапает ее, наверняка оставляя кровавые отметины, которые Эрен потом не захочет регенерировать. Да, наверняка, не захочет. Прикусывает его в шею, без сомнений, и там оставляя следы — черт с ними. Черт со всем этим миром.

Эрена пробирает судорога одновременно с Микасой — он не успевает вынуть член, изливаясь во внутрь.

— Блядь! — ругается он и падает рядом, тяжело дыша, — Не успел.

— Хорошо, — неожиданно спокойно реагирует Аккерман.

— Что?!

Он изумленно смотрит на смеющуюся Микасу и подмечает, как красива она в эту секунду. Она пробирается к нему под руку и кладет голову на грудь. Эрен утыкается носом в ее мягкие растрепанные волосы и вдыхает их запах. Улыбка на его лице появляется сама собой — сейчас, в эту секунду он счастливее, чем когда-либо.

— Я люблю тебя, Эрен, — тихо произносит Микаса.

Йегер не отвечает — лишь крепче прижимает ее к себе и мягко целует в макушку, вкладывая в это действие все свои чувства. Некоторое время они лежат молча. Эрен мягко поглаживает Микасу по спине и размышляет о том, что делать дальше. Дров переломано масса, но он ни о чем не жалеет. Как-нибудь разберется. И с чувствами, и с миром.

— А я тебя люблю, Микаса, — шепотом отвечает он ей, собираясь уходить, и оставляет аккуратный поцелуй на шраме. Сквозь сон она улыбается и забавно морщит нос. — Пожалуйста, прости меня. За всё.

Он уходит, оставив счастье позади, и отдает приказ солдату сторожить камеру снаружи, запретив проходить внутрь даже под предлогом конца света.

***

Аккерман просыпается и, не открывая глаз, щупает кровать в поисках Эрена, но рядом никого не оказывается.

— Эрен? Ты здесь? — сонно бормочет она, фокусируя зрение.

Но никого рядом нет. Лишь на тумбе аккуратная стопка чистой одежды, букет из полевых цветов и маленькая записка.

«Прости меня за все, Микаса. Пожалуйста, не выходи отсюда, пока все не утихнет».

Над головой глухо доносится взрыв и быстрые тяжелые шаги. Началось…

Вскоре, когда Микаса сидит одетая, беспокойно теребя пуговицу рубашки, в камеру входит Жан и освобождает ее, вручая УПМ.

— Эрен там один на один с шифтерами и марлийцами, нужно торопиться. Помоги нам, Микаса.

Бережно спрятав записку во внутрь рубашки, Микаса с сожалением вдыхает запах цветов и шепотом произносит: «Прости, Эрен. Не могу».

***

Мартовский ветер колышет волосы, устраивая на голове легкий беспорядок. В этом году не холодно, но с таким сквозняком лучше не оголяться. Микаса бережно убирает прошлогодние листья с холодного камня и тяжело вздыхает:

— С днем рождения, Эрен. Как у тебя дела?

Конечно, ей никто не отвечает. Прошло уже пять лет с тех пор, как Эрен погиб, пожертвовав всем. Пять лет с начала мира. Пять лет, как Микаса убила своего любимого человека.

Аккерман садится рядом с рукотворным надгробием, тихо поглаживая его шершавую холодную поверхность. Ей хотелось уйти вместе с ним, но…

— Мама, ты забыла свой шарф! Давай я тебе его повяжу!

Эрен подарил ей сына.

Как две капли воды похожего на себя.

Сдержал давнее обещание, оставив частичку себя в неугомонном маленьком хаосе. А Микаса показала ему новую яркую звёздочку в небе, нареченную именем Эрен Йегер. И каждый раз маленький Ян, глядя в ночное небо, желает папе самых приятных и добрых снов.