— Ты предала меня, как… Как жалкая рабыня, которой заплатили больше! — мужской голос кричал в глубоком мраке.

— Я жалкая лишь в том, что доверила тебе тело и душу… — ласковый, нежный женский голос был очень тихим и явно грустным.

Во мраке послышался глухой стук — похоже, от закрытой двери, а за ним последовали тихие всхлипывания, разрывающие сердце от жалости.

***

Грудь высоко поднялась, пропуская в лёгкие воздух. Одеяло сползло вниз и валялось на полу. Похоже, это случилось из-за кошмара. Я приложила тыльную сторону ладони ко лбу, ощущая головную боль от повторяющихся до сих пор всхлипов. Действительно, очень жаль эту женщину, но к чему все эти сны?

Холодный воздух обволок босые ноги, от чего я поёжилась. Подняв одеяло с пола и поправив кровать после сна, я заметила зеркало в самом углу небольшой и темной комнаты. В полумраке из-за закрытых занавесок, не пропускающих утренний свет, в отражении виделась девушка. Рост и черты лица совпадали с моими, однако волосы были черные, а глаза блестели золотом. Насторожившись, я вглядывалась в незнакомку несколько секунд, после чего на её лице появилась усмешка и губы зашевелились.

Руки задрожали от страха. Тело действовало само, хотя разум хотел зажаться далеко в уголке. Подхватив одеяло с кровати, я накинула его на зеркало, до того, как что-либо услышала из него. Страх дрожью пробежался по телу, постепенно сковывая меня. Пол неприятно скрипнул, когда ноги подкосились и я упала на него. Сердце бешено билось, а взгляд был прикован к одеялу, скрывающему зеркало и будто оберегающему меня от незнакомки.

— Мирра? — голос матери послышался на первом этаже, похоже, рядом с лестницей. — Милая, ты в порядке? Что-то произошло? — матушка, по-видимому, стала сильно волноваться из-за шума в комнате.

— Все в порядке, матушка, я сейчас спущусь. — ответила я и стала переодеваться из ночной сорочки в повседневное платье.

Хоть мне уже и подходит к восемнадцати годам, но проблемы со шнуровкой платья у меня и по сей день. Вроде бы, чего сложного? Однако, как говорит матушка: «Мирра, ты всегда находишь неприятности даже там, где их быть не может» — и задорно улыбается, пока я дуюсь на то, что у меня не получается. Помучавшись со шнуровкой ещё минут пять, я, наконец, зашнуровала платье.

Спустившись на первый этаж, я встретила матушку, которая раскладывала недавно приготовленный завтрак по деревянным мискам и ставила их на стол. От затухавшей печки веяло сильным теплом, наполняющим кухоньку и родительскую спальню. Холод, из-за теплоты печки, чуть отступил и прекратил пощипывать пальцы ног. Я помогла матушке накрыть наш скудный стол. Жаловаться было не на что. В тот же момент из родительской спальни вышел отец, как обычно задевая плечом дверной косяк.

— Отец, все в порядке? — с долей беспокойства уточнила я, ведь один раз он так сильно ушиб себе правое плечо, что не мог работать в кузнице.

— Да, милая, все хорошо. — большая рука отца оказалась на моих волосах и растрепала белокурые локоны. — Дорогая, хорошо выспалась? — обратился отец к матушке, садясь за обеденный стол, где уже остывал завтрак.

Матушка ласково улыбнулась, присев рядом с отцом. Поглаживая его большую руку своей, что по сравнению с рукой отца выглядит очень миниатюрно, матушка положительно ответила на вопрос и приступила к трапезе. Я тоже приступила к завтраку, стараясь кончить побыстрее, так как затем надо будет идти на работу с матушкой. Она работает кухаркой при городской гвардии, в главной защитной башне, а я помогаю ей и другим кухаркам тоже. Конечно, они оценивают мою помощь. Однако у меня есть и личные причины туда ходить. Тренировки. О да, если бы матушка узнала, что группа юных гвардейцев тренирует меня фехтованию, то её сердце не выдержало бы.

Закончив с утренней трапезой, я убрала со стола, пока матушка собиралась. Проводив отца из дому и поцеловав его на прощание в щеку, я начала сама собираться. За окном только светало, а ветер завывал, от чего ставни хлопали. Снег хлопьями заметал дороги, затрудняя движение. Самый разгар времени Олвена*. Накинув на себя плотный плащ, обделанный изнутри дешевым мехом, я натянула сапожки, сделанные отцом перед началом Олвена. Матушка в этот момент вышла из спальни с небольшой корзинкой и плащом, накинутым поверх обычного затрепанного зимнего платья.

— Олвен в этом году разыгрался на славу. Думаешь, Эль* будет к нам милосерднее, милая? — мы вышли на улицу с матушкой, и яростный порыв ветра обдал наши лица морозом.

— На то все воля Торина*, мы лишь можем уповать на его милость к нам. — я почувствовала себя одной из монашек, которая служит Торину день ото дня.

— Да, ты права, на все воля Торина. — подтвердила матушка, пока мы пробирались сквозь снежные завалы к главной башне.

Путь был долгий. Ветер сносил нас с ног, а снег слепил, покрывая всё вокруг белизной. Матушка пару раз поскользнулась, из-за чего мы немного опоздали. Отряхнув плащи от прилипшего снега, мы прошли в глубь кухни, где уже во всю готовили обед для гвардейцев. Кухарки не отвлекались на нас, но тётушка Адель звонко поздоровалась с нами, когда заметила нас.

— Метель не давала вам и шага спокойно пройти, стремясь унести прочь? — тётушка Адель всегда была позитивным человеком, который любил работу и мир вокруг.

— Да, в этом году Олвен словно с ответственностью подошел к обязанностям, мы уж думали такого не будет после трёх теплых лет. — с улыбкой ответила матушка, кладя наши плащи в корзинку, из которой перед этим вытащила фартук и чепец. — Милая, почисти мне овощи на рагу.

Я послушно пошла исполнять просьбу матери, перед этим наведя воды в тазу. Во время Олвена все бочки с чистой водой переставлялись с улицы внутрь башни, чтобы кухаркам всегда была доступна вода. Найдя небольшой стульчик в углу, я принялась за обыденную работу. Почистить овощи, накрыть на стол, помыть за всеми посуду — обычно в этом заключалась моя помощь кухаркам. На протяжении Эля в рабочие перерывы я тренируюсь в роще около главной башни, но в период Олвена приходится тренироваться в ее внутреннем плаце, в случае, если там никого нет. Не могу сказать, что я жалуюсь, ведь меня действительно увлекло фехтование, но с каждым годом тренировок страх того, что меня поймают за этим, нарастает все больше, в особенности во времена Олвена.

Обеденный час подошел очень быстро, за работой время пробегает незаметно, словно река, несущая тебя вперёд. Вместе с одной из молодых кухарок меня отправили в столовую накрывать столы. Она была чуть старше меня, однако, появилась здесь недавно, так что я была её «справочником» по работе в этом месте. От неё требовали того же, что и от меня, так что мы не в первый раз работали вместе. Она была застенчивой и робкой, особенно когда к ней проявляли внимание гвардейцы, из-за чего мне приходилось их постоянно разгонять. В отличие от кухарки, я была более боевой и, как говорит Кай, очень храброй для девушки, чтобы противостоять пятерым мужчинам.

Хоть кухарка и была довольно застенчивой, но вникала в процесс работы хорошо, поэтому управились мы быстро. Расставив стопки посуды и столовых приборов по столам, мы также принесли на каждый стол по огромной кастрюле, которой как раз хватало на такой стол. Столовая представляла собой большое помещение с высокими потолками, под которыми висели огромные люстры, но окна отсутствовали. В неё вмешались три стола, за которыми могло усесться до ста сорока человек.

Мы так же принесли три половника с кухни, после чего вслед за нами вышла тётушка Адель. Сегодня была её очередь разливать обед по тарелкам. Когда время пришло, толпа гвардейцев наполнила помещение. Образовались очереди за порцией похлебки и ломтем хлеба. Офицерам же досталась еда сытнее, чем просто похлёбка. Заметив в своей очереди три знакомых лица — Кая, Зерена и Фила, — я приветливо улыбнулась, на что они помахали мне в ответ. По крайней мере так сделал Кай, Зерен же, как обычно, ворчал о чём-то, повернувшись к Филу, пока тот лениво переваливался с ноги на ногу. На удивление, эта настолько привычная картина вызывала у меня необъяснимый прилив тепла в груди.

— Как у тебя сегодня дела? Готова к тренировкам? — Кай был человеком добрым, но имел внутренний стержень, да и ещё гвардейцем был, так что в нашем городке он считался лучшим женихом, которого можно было найти.

— Как никогда. — ответ прозвучал вместе со звуком наливающейся похлёбки в тарелку.

— Каждый раз ты задаешь ей один и тот же вопрос, всегда получая один и тот же ответ. — упрекнул Зерен. — У вас такая традиция?

— Я тоже рада вас видеть. — я поспешила протянуть Зерену тарелку, чтобы тот не задерживал очередь.

Фил был молчалив. Погруженный в свои мысли, он принял из моих рук порцию, после чего отправился к друзьям. Хоть эта троица и выглядела специфично, но друзьями они были близкими. С первого взгляда и не скажешь.

Самым тяжёлым в работе была не чистка овощей или накрывание столов, нет, самым тяжёлым оказалось мыть посуду за четырьмя сотнями человек. Они отобедали своё, а мы с кухаркой были оставлены у тазов, чтобы вымыть всю посуду. Не скажу, что я жалуюсь. Мне было бы очень жаль, если бы вместо меня тут одна в одиночестве сидела с горой посуды матушка или же эта кухарка.

— Мирра, — кухарка позвала меня по имени, из-за чего мой взгляд с посуды переместился на нее. — тебе кто-нибудь нравится из мальчиков?

— Их тут очень много, Дин, так что ты можешь более точно пояснить, кого именно ты имеешь ввиду? — кухарка чуть замялась.

— Я про ту троицу, с которой ты обычно разговариваешь. Тебе кто-нибудь из них нравится? — после этих слов сердце неприятно ёкнуло, причины чего были мне неизвестны. Да и слово «любовь» казалось мне чуждым.

— Нет. — разум нашел это верным ответом, но сердце почему-то так не считало. — А тебе?

Тут кухарка заметно засмущалась и усерднее приступила к работе, оставив вопрос без ответа. Я в нём и не нуждалась, было и так понятно, что сердце робкой Дины кто-то покорил. Однако, это было лишь её дело, в которое я не собиралась лезть.

Закончив с посудой, я взяла на себя ответственность за грязную воду, которую надо было вынести из башни на мороз, а Дина взялась за чистую посуду, которую унесла на место. Съёжившись от мороза, я начала трястись. Холодный ветер спутывал белоснежные волосы, в результате чего они летели мне прямо в глаза, а из-за замерзающих пальцев таз казался невероятно тяжёлым. Когда морозная пытка закончилась, я быстро забежала в башню, захлопнув деревянную дверь и растирая тело, чтобы согреться.

Кухарки мне и Дине дали пару часов отдыха. Я не собиралась терять ни минуты и поднялась на третий этаж башни, где находился внутренний плац гвардейцев. Едва ступив на ровную поверхность, я заметила рыжую макушку, принадлежащую Филу, который, как всегда, засыпал на ходу. Кай подначивал Зерена, из-за чего последний был явно на пике ярости. Чтобы лишний раз не лицезреть ссору, пришлось объявить о своём присутствии:

— Вижу вам очень весело без меня.

— Да, достаточно. — чуть успокоившись ответил Зерен, протягивая мне деревянный меч и краем глаза наблюдая за ухмылкой Кая.

— Много работы, Мирра? — спросил Кай, хватая другой деревянный меч. — Позволишь мне быть первым твоим партнером? — сердце вновь ёкнуло, и я внезапно поняла, что если не отвлекусь, то покажу своё смущения от слов Кая.

— Конечно. — ответила я, принимая боевую стойку для защиты. За время тренировок я поняла, что лучшая тактика — изнурение, ведь, пока он атакует, у него уходит много энергии, и к концу боя её не остаётся на защиту, чем и можно воспользоваться. Однако с Филом так не работало– он никогда не атаковал первым.

Кай игриво ухмыльнулся, принимая стойку и обходя меня размеренными шагами по кругу. Он сделал резкий выпад, и я от неожиданности шагнула в сторону, с огромным усилием блокируя удар. Меч трясся в руках, а напор Кая было тяжело выносить. Хоть он и пытался пробить мою защиту, мне все равно удалось его оттолкнуть. Парень вернулся на прежнюю дистанцию, убирая с глаз черные локоны, закрывающие ему обзор. Мне приходилось двигаться вслед за ним, чтобы не допустить неожиданной атаки.

Моя грудь высоко поднялась, впуская внутрь больше воздуха. Не буду отрицать, что нервничала. Я хотела, нет, желала победить его. Выпад Кая легко можно было прочитать: его мышцы за пару секунд до выпада напрягались. Ловко увильнув, я контратаковала его в ребра, а после сделала шаг назад, чтобы создать между нами дистанцию. Кай схватился за ребра. Боль заметно мешала ему теперь.

— Молодец, Мирра, достаточно неплохо. — чуть сморщившись от неприятного покалывания, он направил на меня меч, держа его одной рукой.

— Твоя похвала мне очень приятна, Кай. — я задорно усмехнулась и сделала выпад, направив кончик меча в плечо.

Кай хоть и сражался теперь одной рукой, всё же смог удержать мой меч, так что я не задела его плечо. Я продолжала давить на него, из-за чего ему приходилось делать шаги назад, чтобы не допустить ещё одного «ранения». Я соскользнула вниз, и, пока оппонент не осмыслил, что произошло, ударила в левую руку, которой Кай прикрывал ребра. Из-за вложенных в этот удар сил, Каю пришлось увеличить дистанцию и дать себе передохнуть.

— Похоже, меня сейчас победит девчонка. — парень по-доброму улыбнулся, из-за чего я опустила меч вниз и застыла, словно каменная. Сердце быстро стучало, ускоряя свой ритм с каждым ударом, будто вот-вот выпрыгнет из груди и ускачет прямо в руки к Каю.

— Хороший удар. — Зерен стоял до этого молча, прислонившись к стене. — Была бы ты чуть быстрее, и от него не осталось бы и следа. — он едва усмехнулся.

— Надеюсь, ты меня научишь этому. — я улыбнулась Зерену, который лишь развёл плечами на мою просьбу.

Я вернула обратно деревянный меч, наблюдая за тем, как Зерен вытащил Фила на середину плаца. Между ними начался «ленивый» бой: Фил лишь отражал атаки Зерена, лениво зевая, пока блондин спускал на него всю ярость. Один раз Зерен все же задел Фила, после чего последний чуть оживился и начал контратаковать Зерена, притесняя его все ближе к краю плаца, заставляя оппонента придержать пыл. Зерен заметно успокоился и начал более трезво смотреть на бой, а также атаковать. После этого бой всё больше стал похож на то, кто быстрее прижмёт другого к краю плаца.

— Мирра, — из-за угла выглянула Дина, робко посматривая на парней. — можно тебя? — моё тело вздрогнуло от неожиданности, ведь узнай мама о том, что я здесь, ей стало бы плохо.

— Да? — мой голос чуть вздрогнул, из-за чего я почувствовала на себе взгляд Кая. — Что-то случилось, Дина? — я пыталась выглядеть спокойно.

— Тебя тётушка Мэй зовёт. — имя матушки заставило мое сердце на секунду остановиться.

— Дина, прошу, не рассказывай никому, что я здесь была, хорошо? — заметив в глазах кухарки страх, я только сейчас поняла, что схватила её за плечи. — Извини, просто никому не рассказывай. — отпустив девушку и получив от неё кивок, я двинулась вниз по лестнице.

Я чувствовала себя маленьким зверьком, который идёт прямо в ловушку, и при этом у него не было выбора туда не идти. Зайдя в самое тёплое место в башне — кухню, я подошла к матери, что заплела черные густые волосы в пучок, для того, чтобы они не мешались в работе, и заглянула ей через плечо, наблюдая как матушка быстро и ровно нарезает овощи.

— Почему ты звала меня, матушка?

— Ох, милая, — матушка вздрогнула, когда я подала голос за её спиной. — нарежь мне овощи, пожалуйста, а то мне нужно следить за кашей.

— Хорошо. — с сердца словно упал тяжёлый камень, который невыносимой ношей лежал на мне. Я с лёгкой душой приступила к нарезке, и была счастлива от того, что, возможно, завтра снова увижусь с Каем, Зереном и Филом.

К вечеру, пока матушка собиралась домой, я вновь вымывала всю посуду за гвардейцами вместе с юной кухаркой. Она молчаливо сидела рядом со мной, занимаясь посудой, а я не знала как к ней подступиться. Мне было, с одной стороны, очень стыдно за то, что я так бесцеремонно её схватила, а с другой – ужасно страшно: мне не хотелось, чтобы об этом узнала матушка.

— Дина, — я долго не решалась, но с бьющимся через раз сердцем всё же спросила. — ты долго знала о том, что я туда хожу?

— С начала времени Олвена. — после недолгой паузы ответила кухарка. — Не бойся, я никому не скажу.

Я не знала, стоило ли мне продолжать эту тему. Вроде бы она не собиралась никому говорить, но извиниться перед ней ещё раз стоило бы. В это мгновение зашла матушка, уже одетая в плащ, а на её руке повис мой плащ.

— Дина, ты управишься одна? А то нам с Миррой уже пора. — ласково спросила матушка у кухарки, протягивая мне плащ.

— Конечно, тётушка Мэй. — Дина кивнула, когда я уже накинула на себя плащ, завязывая его покрепче, ведь, судя по завываниям из-за двери, буря там не на шутку разыгралась.

Матушка открыла дверь, впуская внутрь башни холодный воздух, который мгновенно заполнил всё пространство. Перешагивая через сугробы, матушка скрылась в вечерней мгле. Я последовала следом за ней, но перед тем, как закрыть дверь, взглянула ещё раз на Дину: «Извини меня за сегодня» — сказала я на прощание и захлопнула дверь.

Двигаясь вслед за матушкой, я придерживала руками капюшон, который так и норовил слететь. Морозный воздух обжигал холодом лицо, из-за чего дорога становилась ещё невыносимее. Наш дом находился в самом конце города и был ближе всех к главной башне, поэтому мы пошли домой, а другие кухарки предпочли переночевать в башне. Не удивительно, ведь добираться в такую метель просто невозможно. Глаза застилали хлопья снега, что собственными руками раскидывал Олвен.

— Милая, ты рядом? — я услышала чуть дальше от себя голос матушки, похоже, что она меня потеряла, да и я её ели видела.

— Да, матушка, я тут. — ответила я, чтобы матушка сильно не беспокоилась.

— Возьми меня за руку, милая. — матушка протянула мне руку, которая уже вся покраснела от мороза.

Мне ничего не оставалось, как принять руку матери и идти остальной отрезок пути так, чтобы не потеряться среди этой метели. Ничего удивительного не будет, если завтра в башне мы услышим сплетни о том, что несколько человек погибли от холода и мороза, пока добирались домой, но я всей душой надеялась, что этими людьми будем не мы с матушкой. Сквозь завывания метели послышался ужасающий душу рёв, из-за чего я на секунду замерла.

— Мирра, что-то случилось? — беспокойно поинтересовалась матушка.

— Ты ничего не слышала? — голос чуть вздрогнул от страха, но потом я подумала, что мне это послышалось из-за усталости. — Всё в порядке, матушка, нужно торопиться домой.

Матушка хотела ещё что-то сказать, но я уже прытко перескочила через очередной сугроб, приближаясь всё ближе к родному и такому тёплому дому.

Снег таял и стекал по нашим плащам, когда мы с матушкой наконец оказались дома. Я с облегчением выдохнула, снимая с себя тяжёлый от воды плащ. Стянув сапожки, я поставила их в угол и отнесла плащ к печке, чтобы он подсох до завтрашнего дня. Матушка уже раскладывалась на столе, доставая из корзинки горшочек, прикрытый крышкой, и буханку хлеба, а также небольшую баночку молока. Офицеры позволяли забирать небольшое количество продуктов с кухни, поэтому матушка предпочитала готовить ужин уже там и приносить его домой.

Каша в горшочке уже остыла после того, как мы прошли через бурю, поэтому матушка поставила её ненадолго в печь, чтобы к приходу отца она была тёплой. Отец работал в кузнице рядом с домом, из-за чего иногда заходил домой и топил печь до нашего прихода. Конечно, дров уходило много и на кузницу, и на дом, но всё лучше, чем сидеть в холодном доме.

— Дорогие мои, вы как? — отец зашёл в дом, по-доброму улыбаясь и стряхивая с себя хлопья снега. — Дошли, надеюсь, без происшествий — отец ласково растрепал мои белоснежные локоны, когда я подбежала к нему с объятиями.

— Я соскучилась, отец. — прижимаясь к мощному от тяжёлой работы кузнеца телу отца, я счастливо улыбалась.

— Всё хорошо, дорогой. Олвен в этом году крайне жесток. — матушка достала горшочек из печки с помощью ухвата и поставила его на стол.

Оторвавшись от отца, я достала тарелки и ложки, а также кружки. Пока матушка накладывала кашу, я открыла молоко и разлила его по кружкам, после чего все уселись за стол, отрывая себе по кусочку свежей буханки.

— Клиент так и не пришёл забрать заказ? — уточнила матушка, поглядывая на отца.

— В такую погоду я бы тоже никуда не пошёл… Будь я графским сынком, прислал бы своих холопов забрать. Если не заберёт, то переплавлю, а может, продам на рынке. — отец разговаривал об этом без особого энтузиазма – он не любил делать заказы знатных господ, но они приносили большую прибыль его кузнице.

— Отец, а ты покажешь мне этот меч?

— Мирра, конечно покажу, если ты поможешь мне завтра в кузнице. — отец ласково улыбнулся.

Я посмотрела на матушку, которая одобрительно кивнула. Это значит, что завтра я не увижусь с ребятами, но это всего на один день, тем более мне редко удавалось увидеть работы отца для знатных господ.

После сытного ужина все разошлись по комнатам. За весь день я уже забыла про зеркало, в котором видела незнакомку. Подходя к зеркалу при свете свечи, сердце неприятно ёкнуло, словно оттуда кто-то может выпрыгнуть. Медленно потянув одеяло, оно сползло, открывая взор на собственное отражение. Я была потрепанной, а щёки и руки чуть красноватыми от мороза. Той незнакомки не было, а значит можно вздохнуть спокойно, но сердце все равно неприятно замирало от страха, словно чувствовало беду.

Переодевшись в ночную сорочку, я залезла под теплое одеяло и задула свечу, которую поставила на небольшую тумбочку рядом с кроватью. Ветер мирно посвистывал за окном, гоняя снежинки, из-за чего они неравномерно покрывали землю. Наблюдая за всем этим через окно, я постепенно засыпала, погружаясь в сон.

__________________________

Время Олвена* — зимнее время года, когда на земли людей ступает сам Олвен — бог мороза и северного ветра.

Эль* — бог тепла и южного ветра, приходит во время Эля, что означает лето.

Торин* — бог всевластия, управляет богами времен и является главным среди них.