Раду вовсе не собирался устраивать никакие шоу, но кто, как говорится, его об этом спрашивал? Вообще, ему просто хотелось остаться наедине с этим прекрасными вещами, он был готов, словно кот, утираться о грубоватую непривычную ткань щеками, трогать ее, впитывая каждую шероховатость кончиками пальцев, а потом, не спеша, примерять раз за разом, глядя на себя в зеркало. Дома у них было зеркало, но всего одно и не самое лучшее, да и не должен мужчина красоваться перед самим собой – не петух же он в самом деле. Но сейчас устоять было просто невозможно, голоса из-за двери примерочной подначивали на два лада, один звучал хитро, другой почти что умоляюще: Раду подозревал, что брат, как бы ему не хотелось примерить на себя что-то подобное, сперва поглядит на это со стороны. Злиться на Влада в такие моменты было просто невозможно: каким бы взрослым и серьезным он не был, в некоторых вопросах он оставался ребенком едва ли не большим, чем Раду. А еще боялся врачей. Раду знал, что это связано с какой-то проблемой - в детстве любой синяк или порез укладывал старшего в кровать на пару дней.
Это казалось странным, очень неправильным, но стоило Владу зацепиться коленкой за кровать, мизинцем за тумбочку или просто неудачно сорвать заусенец – лихорадка была обеспечена. Он метался в постели, то прося пить, то оставить его в покое, то просто сворачивался в комочек и дрожал от сильнейшего озноба. Раду тогда было его очень жалко, он просил отца пустить его к братику, потому что тот мерзнет, и отдавал тому свое одеяло. Последние пару раз было совсем тяжело. Они играли в мяч на уроке спортивной культуры, и, к ужасу Раду, он заметил, что Влад сползает на скамейку, зажимая рукой лицо, а между пальцев у него бежит кровь. Тогда над ним даже посмеялись, мол, неженка, боится крови, сейчас упадет в обморок, как девчонка. Раду сорвался. Впервые за все свои четырнадцать лет он визжал как подстреленная гарпия, топал ногами и обещал буквально прибить любого, кто сейчас еще хоть раз рот откроет в адрес его брата. Похоже, больше всех, несмотря на свое полуобморочное состояние, удивлен был Владислав. Кое-как, шатаясь и опираясь на плечо брата и еще одного одноклассника, он позволил увести себя в медицинский кабинет. Кровь не останавливалась до вечера. Раду слышал, что медсестра рекомендовала отцу, которого тот час же вызвали в школу из-за неподобающего поведения младшего сына, уложить Влада в больницу и, желательно, не в Бухаресте, а где-нибудь за границей, ему нужно обследоваться, возможно, даже серьезно лечиться. Отец тогда горько посмеялся, ответив, что все, конечно, понимает, но у него нет волшебной палочки, чтобы просто так взять и перенести сыновей в Америку. Вдвоем они довезли Влада до дома на служебной машине, которую отец решительно отказался возвращать в тот день. Влад держался молодцом, но едва ними закрылась дверь квартиры, побледнел еще сильнее и посиневшими губами прошептал:
- Боже!..
Это было единственной жалобой, которую Раду от него вообще слышал.
- Мелочь! Ну серьезно. Давай, покажись! – прорезался сквозь воспоминания голос. Тянуть дальше Раду не стал. Осторожно приоткрыл дверь и выглянул в общий зал. Старшие сидели ну точно эти, как их?.. шахи, вот! в каких-то больших креслах, которых минутами раньше либо не было, либо Раду, поглощенный ажиотажем выбора, просто не заметил. Но если Мехмед явно чувствовал себя вольготно и в своей тарелке, то Влад изо всех сил старался незаметно ему подражать. Поза его была не такой расслабленной и уверенной, но, если не знать его, то выглядело вполне неплохо.
- Ммм… Ну как? – Раду, одетый в черные строгие джинсы и идеально–белую футболку-поло повернулся вокруг себя.
- Цыплячьи ноги нынче не в моде. – Влад наморщил нос в попытке подначить брата, но потом серьезно кивнул. – Хорошо, правда. Но выглядишь дико тощим.
- Ты ему не черное запрещай, а откармливай, как положено.
- Чтоб у него панкреатит разыгрался? Давно никого в доме желчью не рвало. То еще зрелище, скажу тебе.
- Эй! Я тут! – Раду помахал рукой, привлекая к себе внимание, очень надеясь, что мельком брошенная старшим братом фраза объяснит Мехмеду, почему Влад так резко следит за его питанием.
- Тогда к врачу надо. Я скажу отцу, он запишет. Но вообще, он прав. Мне кажется, что сейчас, - деликатно заметил Мехмед, - синее будет смотреться лучше.
Спорить с двумя авторитетными голосами, один из которых был мало того, что старше, так еще и явно лучше разбирался в местной моде, Раду не стал и послушно примерил темно-синие джинсы. Прямой крой сделал его как будто выше, немного акцентируя тонкую почти девическую талию, подчеркивая отличную форму ног и придавая всему образу какую-то яркость что ли? В простой белой футболке Раду уже не казался таким бледным, а довершивший весь образ широкий кожаный ремень и вовсе заставил мальчишку приосаниться. Но все равно так сложно было отказаться еще и от зеленого, и от желтого, и от светло-сиреневого – одним словом от всего, чего они с братом долгое время были лишены. Влад, несмотря на уговоры все-таки присмотреть себе хоть что-нибудь, лишь махнул рукой – наверное, чувствовал себя не очень хорошо или беспокоился о том, разрешат ли им остаться в Стамбуле. Но все-таки внял голосу разума после того, как Раду напомнил ему о ненависти к школьным тряпкам, и уточнил у Мехмеда:
- Как думаешь, какой у меня размер?
- Хм. - Мехмед честно задумался, сощурился и явно хотел было сказать, что это, наверняка лучше уточнить у консультанта, но, должно быть природное чутье подсказало, что общаться с совсем уж чужими людьми Владислав сейчас не хочет, и потому высказал догадку:
- Я бы сказал, что десятый. Возьми так, примеришь дома. А если не подойдет, то просто поменяем на другие.
- Ладно, - покладисто согласился старший и направился к кассе. Деньги у них были только в долларах, Раду вообще в этом не разбирался, а вот Влад об этом, кажется, просто забыл. И вспомнил, когда продавец озвучил сумму в лирах. – Черт. А можно так? Или здесь есть обмен или что-то типа того?
- Позволь мне заплатить, - Мехмед мягко оттеснил юношу плечом и приложил какую-то карточку к небольшой черной коробочке, подобной которой Раду отродясь не видел. Мальчик сделал себе пометку – обязательно спросить, что это такое, потому что ему, точно так же как и брату, не хотелось сидеть в долгах.
- Слушай, не стоило. Просто постоял бы с малым, а я сбегал бы поменял деньги. – Влад тащил оба пакета в одной руке и уже совсем привычно для себя хмурился.
- Стоило. Во-первых, смею напомнить, что ты еще не работаешь. Во-вторых, вы оба – гости моего дома. В-третьих, отец велел мне сделать так, чтобы вы не нуждались ни в чем необходимом. А одежда и белье это, уж прости меня, самые необходимые вещи.
Вопреки ожиданиям Раду, спорить Владислав не стал, кивнул, принимая объяснение, и спокойно ответил?
- Ясно. Что теперь?
Раду не очень понимал, хотя изо всех старался, что происходит с братом. Ему нехорошо? Он так беспокоится об отце? Ему непривычно? Он… ревнует? Последнее предположение было настолько диким, что мальчик даже хихикнул. Еще немного и что, они драться из-за него начнут? Да нет, такого точно не может быть. Мехмед – такой взрослый, умный, он точно не допустит ничего подобного. Но все равно какое-то хитренькое подначивающее любопытство все сильнее брало верх, и потому Раду, остановившись, чтобы посмотреть на фонтан, который под звуки музыки взмывал под потолок торгового центра, оперся на прозрачные перила и спросил:
- А у тебя есть братья? Или только сестренки? И... Ну… почему у тебя одна мама, а… - Этот вопрос показался ему нетактичным, еще когда срывался с языка, поэтому Раду поспешно замолчал и уставился на подсвеченную воду.
- Почему так? О, ну это вопрос очень давний. – Мехмед тоже остановился. Кажется, его такой вопрос совершенно не смутил. – Влад? Влад, подожди, пожалуйста, пусть малыш посмотрит.
- Я не малыш!
- Малыш конечно. – Мехмед выразительно показал глазами, что Раду ему так-то по плечо. Мальчишка наморщил нос и хихикнул.
- Я просто еще не вырос, буду как Влад, может и повыше.
- Не будешь. Точнее был бы, если бы жрал нормально. Что у вас тут? О, прикольно. – Влад поставил пакеты на пол и тоже остановился у перил. – Чем он тебя донимает?
- Да не донимает он меня, отцепись от брата! Так вот, у Пророка было несколько жен.
- Это как Бог? – Раду чуть повернулся, внимательно слушая, да и к тому же для того, чтобы Мехмеду не пришлось напрягать голос.
- Не совсем, но это я потом, хорошо? Не на бегу. Ммм... нет, давай не так, а то не поймешь.
- Я не глупый!
- Ты не глупый, - спокойно согласился Мехмед, - просто ты не правоверный. И объяснять тебе так, как я объяснил бы человеку нашей веры – не правильно. Если говорить кратко, то папа всегда хотел, чтобы у него была большая семья, много детей. А у мамы родился только я, и то, в общем, как она сама говорила, не сильно легко все прошло. Врачи ей запретили, поэтому папа спросил у нее позволения взять вторую жену.
- Капец, - Влад потер переносицу. – Нет, ты не подумай, что мы не уважаем ваши обычаи, просто для меня пока это странно.
- Да не вопрос, потому и объясняю, - Мехмед пожал плечами и слегка улыбнулся. – Но это на самом деле не так просто, как кажется. У нас в Коране…
- Это типа Библия?
- Точно. Так вот, в Коране все очень строго указано на этот счет. - Мехмед принялся загибать пальцы. - Муж должен одинаково обеспечивать всех жен. Это относится к пище, гардеробу, жилью, мебели и прочему. То есть каждая должна получать все, что ей нужно. Ну то есть там хочет моя мама новый браслет или духи, то папа тогда должен купить обеим. Папе повезло, что мы все живем одним домом и мирно, а так, по закону, он должен был бы купить два дома, чтобы никто не чувствовал себя стесненным. Ну и при этом это должны быть почти одинаковые квартиры. Не можешь же ты одной дать три комнаты, а второй одну. Время проводить тоже надо со всеми, уделять внимание.
- Сложно, но я, кажется, понял. – Влад неотрывно смотрел на фонтан. – Ну и получается, что никто никому не изменяет?
- И это тоже, между прочим, не в последнюю очередь. А касательно братьев, нет, в этом плане мне не повезло, а вот сын есть.
- ЧЕГО? - Влад такого поворота точно не ожидал, а Раду так и вовсе просто вытаращил глаза. Хотя, казалось бы, что необычного в том, что у взрослого мужчины, каким определенно был Мехмед, может быть ребенок? Но как-то в голове такой факт не укладывался. Мехмед, посмеиваясь, полез за документами и, открыв обложку паспорта, показал небольшое фото: малыш в голубом костюмчике сидел на велосипеде и махал ручкой в камеру.
- Вот, это Баязет, ему в этом году пять. Если хочешь, - Мехмед чуть пихнул локтем Раду, разглядывающего фото, - познакомлю.
- А и хочу!
- И... как так? – Влад, похоже, еще не особо верил.
- Да просто. Есть парень, есть девчонка, университет, праздник посвящения, все дела. Признаюсь, я тогда довольно сильно перебрал, вот и вышло. Ее родители пришли к моим, мы все обговорили, поняли, что брака не хотим оба – так зачем себя мучить? Условились, что пока я помогаю материально, а потом оплачу ему колледж и все. Ну и видимся, конечно, кто ж запретит? Он смышленый мальчишка.
- Охренеть ты, конечно, - пробормотал Влад. Его реакцию тоже можно было понять – в Бухаресте детей заводили либо по большой любви, либо под угрозой штрафа.
Мехмед, все еще посмеиваясь, убрал документы в карман и, не дав Владу и рта раскрыть, подхватил с пола пакеты с покупками и пошел к эскалатору вниз.
- Смотрите, парни, предлагаю такой вариант развития событий. Мы сейчас заедем на рынок, купим всякого, что мама просила домой, а оттуда через мост в миграционку и домой.
Против посещения всяких мест, где фигурировало слово «еда» точно никто не возражал. Устроившись в машине и дождавшись, когда Мехмед закинет пакеты, Раду придвинулся с заднего сиденья вперед и высунулся так, чтобы видеть обоих старших.
- А у нас продукты вообще по рекомендациям были.
- По талонам, - поправил Влад, видя недоумение на лице Мехмеда.
- Слушай, ты меня прости, - он не отрывал взгляда от дороги, но явно полностью участвовал в разговоре.- Просто, видимо, то, что говорят у нас, и то, что есть на самом деле – две большие разницы. Я имею в виду то, как вы жили там. Можешь рассказать? Конечно, если это не слишком тяжело.
Влад пожал плечами, провел пятерней по волосам.
- Не слишком. Неприятно, да, злит, да, но не тяжело. В общем, конечно, можно сказать, что мы, наверное, были очарованы Чаушеску что ли. Он казался, как говорил отец, воплощением того, что может достичь крестьянин при усердной работе. У нас небольшая страна, ты знаешь, да и в общем, не то чтобы игрок на политической арене.
Раду притих, слушая брата. Владислав, серьезный, спокойный, то и дело посматривающий в окно на местные красоты, вызывал у него восхищение.
- А потом?
- А потом все случилось так, как случилось. Мы правда им восхищались – он обещал слишком многое, и, что самое ужасное, это многое совершенно не казалось чем-то невыполнимым. Лет, наверное, девятнадцать назад он куда-то съездил, в Корею, кажется, я не помню точно, и понеслась. Культ правителя сродни Богу. Портреты в каждом доме, в каждой школе, чуть ли не в толчке вешали, чтоб с серьезностью к вопросу подходить, видимо. – В голосе Влада проскользнула ледяная ярость, глаза потемнели до сплошного черного, но Раду все равно хихикнул. А еще вдруг с незнакомой для себя самого ясностью заметил, насколько же хорошо Влад говорит по-английски. Раду за ним раньше такого не замечал, и очередное открытие вознесло старшего брата на еще одну, почти недостижимую, ступеньку. – Он вогнал страну в долги, и стало еще паршивее. Отец говорил, что мы - ну то есть не мы, конечно, Румыния - вполне могли отдавать бы этот госдолг в течение нескольких лет, нормально, постепенно, но Чаушеску решил иначе. Или жена его, понятия не имею. Да и знать не хочу, если честно. В общем, когда я родился, нам уже не разрешали включать больше одной лампочки в квартире, мотивируя это мифической экономией энергии. Мы жили в Бухаресте, почти в центре, но горячей воды в доме не было, наверное, с тех пор, как малой появился. Продукты – по карточкам, мясо – ну это постараться надо, с рыбой попроще было. Холодильник как стоял купленный, так мы его и не распаковали даже – а смысл? Включать его все равно нельзя. Газом пользоваться – два часа в день, телевизор – ну, если у кого еще был, то тоже примерно так же, хотя смотреть там было радикально нечего. В любой момент могла прийти полиция и проверить соблюдение определенных норм. И еще много всего, но давай не сейчас, хорошо? Здесь… короче, не сейчас.
- Конечно, извини. – Мехмед понимающе кивнул. Он видел, что Влад явно не хотел рассказывать чего-то в присутствии брата, поэтому, чтобы не травмировать малыша, послушно свернул разговор, тем более к тому времени они как раз оказались на большой парковке крытого рынка.
Стоило выйти из машины, как Раду тут же расчихался – незнакомые резкие запахи щекотали нос. Мальчишка не мог даже вздохнуть толком с полминуты, тоненько попискивая и периодически извиняясь.
- Это, видимо, от специй. Ничего, привыкнешь. Пошли? На самом деле, - продолжал Мехмед на ходу, - здесь можно даже просто гулять. Я как-то, когда был мелким, забыл деньги дома, а есть хотелось. Ну и, недолго думая, пришел сюда и напробовался всего, что только можно.
- И ничего не купил?
- Нет, а как? К тому же это просто часть нашей культуры. Тебя могут угостить чаем или кусочком лукума, или дать попробовать яблоки, свежий сыр – да мало ли! И отказаться - значит обидеть. Так что голодным отсюда точно никто не уходит. Так, нам сюда.
Мехмед уверенно свернул в мясные ряды, и Раду аж пискнул, зажав рот рукой, чтобы не дать своей реакции опозорить старших. Он все еще старался вести себя как воспитанный мальчик, но порой совсем не получалось.
На прилавках творилось что-то совершенно недоступное его уму: везде, в свободном доступе, в лотках, лежали куриные крылья, бедра, тушки, потроха, какие-то огромные ноги, напоминавшие куриные (спустя минуту мальчик догадался, что это индейка), висели коровьи копыта, торговцы то и дело зазывали к себе, чтобы оценить качество товара. Мехмед достал из кармана бумажку со списком и внимательно вчитался.
- Так. Нам нужно коровье легкое, пять куриных тушек, голени на рагу, печень - о, отлично, мама опять паштет сделает, - ветчина, правда тут она не свиная, но, думаю, вы переживете, верно?
- Ага, - ошарашено пробормотал Влад. – Давай я помогу нести.
- Погоди, выбрать надо. Пойдем подальше, тут мне не очень нравится что-то.
- В смысле - не очень? - Судя по лицу Влада, он откровенно считал, что вот сейчас кто-то зарвался. Такое количество еды, которое можно было потрогать, понюхать, да в целом, что угодно сделать, висящее и лежащее в свободном доступе напоминало мешок Мош Крэчуна, перевернувшийся прямо посреди улицы.
- Да в прямом. Дорого и вид, правда, не самый идеальный. Сейчас получше найдём.
Мехмед уверенно проталкивался сквозь шумную толпу. Раду, вцепившись в руку старшего брата, почти вприпрыжку направился следом, как вдруг подпрыгнул и откровенно заорал: прямо перед ним, чуть сбоку, выскочил продавец, держащий в руках огромную, лысую (ободранную, то есть) баранью голову, с торчащими зубами, которую фактически и сунул мальчику под нос. Раду не хотел кричать, это вышло от неожиданности и резкого движения. Да и к тому же... Не всегда приятно, когда тебе прямо под нос суют такое!
Услышав за спиной звук, определенно выбивающийся из общего привычного базарного шума, Мехмед тут же остановился и рывком обернулся.
- Ты с ума сошёл?! Всё хорошо у тебя, мужик? Нормально всё, нет?
Раду аж присел, почему-то подумалось, что Мехмед это на него.
- Вааай, эфенди, что такого? Смотри, баран хороший!
- Это ты здесь баран хороший, чтоб у твоего деда борода поседела и выпала! Влад? Всё в порядке?
- Не очень. - Владислав чувствовал, как дрожит в его руке ладонь младшего, и намеренно покрепче сжал пальцы.
- Сейчас… Придурок! И голова твоя придурошная! - припечатал торговца Мехмед и повернулся к Раду. - Испугался?
- Да, - мальчик потер нос. - Я не хотел кричать, это просто от неожиданности. Ну, то есть, я правда случайно.
- Ничего страшного. Я б, наверное, просто в рожу дал. Тоже от неожиданности. Давай руку, идём.
Раду, зажатый между двумя старшими, расслабился, почувствовав себя в безопасности, и, привыкнув к запаху, принялся вертеть головой, разглядывая прилавки.
- А почему столько мяса? Здесь у всех есть деньги на мясо?
- У многих. - Мехмед, кажется, уже привык к необычным вопросам, и если его что-то и беспокоило, то поиск приличных куриных тушек, а не возможная «глупость» вопрошающего. К тому же, похоже, он уже сообразил, что даже если Владу что-то будет интересно, тот рта не раскроет, а Раду, каким-то полумистическим образом угадывая, задаёт вопросы за двоих.
- А почему ну... Ой! Смотри! - Мальчик показывал на огромную копченую свиную ногу.
- Хамон. Мы, мусульмане, такое не едим, но здесь много людей другой веры. Вот ты, например?
- Я христианин. И Влад.
- Ну вот, значит тебе такое вполне можно. Хочешь?
- А вам не грешно держать дома то, что нельзя есть? - Влад с сомнением сощурился.
- Для гостя – нет, не грешно. Но мы иначе сделаем. Уважаемый! Отрежь-ка на пробу.
Толстый продавец в смешном колпаке с кучей складок огромным ножом откромсал от ноги несколько крупных, но тонких кусков, положил на пластиковую тарелку и подал Владу через прилавок.
- Ну вот, пошли.
- И... и всё? А деньги?
- Зачем? - Мехмед удивился так искренне, что аж глаза расширил. - Мы же не покупаем, пробуем. Вдруг не понравится, вдруг найдём лучше.
- Наица! - с набитым ртом выдал Раду. Испуг его прошёл, как не бывало.
- Он у тебя что, котёнок? Испугался - покорми?
- Точно. - Влад хохотнул и тоже отправил в рот кусочек тёмного хамона. Показал поднятый вверх большой палец.
- О, а вот это мне уже нравится, - Мехмед потер руки и жадно уставился на жирные куриные тушки. - Тут и возьмём.
Даже не понимая слов, Раду понял, что Мехмед торговался. Конечно, деньги у него были, но, видимо, это было какой-то местной традицией что ли? Мальчик наблюдал, как Мехмед, активно жестикулируя, что-то доказывал продавцу, тот тоже махал руками, что, видимо, означало, что он против предложенной цены, обратился один раз к Владу, тот развёл руками, мол, «не понимаю».
- Что он сказал? - прошептал Раду, придвинувшись к старшему ещё ближе.
- Понятия не имею, - шепнул в ответ Влад.
Но, видимо, согласие все-таки было достигнуто, потому как обе стороны пожали друг другу руки, Мехмед достал кошелёк, а продавец вынес ему из-за прилавка набитые пакеты.
- Уф! - Мехмед шумно выдохнул, передавая один пакет Владу, а другой рукой крепко взяв Раду за плечо. - Идем?
- Ага. Что это было?
- Это... Ну, у нас такая традиция. Он назначает цену, я считаю её несправедливой - в большинстве случаев так и есть, - предлагаю свою. Сходимся в итоге на том, что устраивает всех, но иногда это долго.
- Азарт?
- Он самый. - Мехмед свернул в ряды, на которых пахло совсем иначе - овощами, чем-то сладким, какими-то специями. - Так, помидоры. Баклажаны, зелень.
Раду кивнул.
- А почему ты с нами возишься? Тебе не нужно на работу?
- Я заканчиваю учёбу, ещё полгода, пишу диплом. Так что повезло - предоставлен в полное ваше распоряжение.
- Точно повезло. - Влад примеривался к яблоку. С румяным таким бочком, красноватым. Раду знал, что брат может и украсть, причем совершенно незаметно, но сейчас старший достал деньги, оное яблоко честно купил и смачно им захрустел.
- Нет, точно. Пара недель и я вооот такой буду.
- Не будешь, - Мехмед засмеялся. - Здесь слишком жарко, на самом деле, чтоб есть днём. Поймёшь, о чем я, через несколько дней.
- Ну... - с сомнением протянул Влад, рассматривая ящики с помидорами. - Годится?
- Вполне.
Со следующими покупками они управились за час.
В итоге, погрузив в багажник всё необходимое и с некоторым трудом его закрыв, Мехмед предложил купить вина и вечером устроить посиделки в его комнате, аргументируя это тем, что он точно не станет смущаться любым вопросам, девочки будут делать уроки, а отцу нужно выспаться перед совещанием.
- А вам можно вино? И это... вроде в центр какой-то надо было.
Мехмед посмотрел на Влада с уважением. Судя по всему, он не предполагал, что юноша будет так хорошо осведомлён о некоторых тонкостях религии.
- Ну, в целом, отношение спорное. Не то чтобы нет, «скорее нет», но если очень хочется, то да. А насчёт центра... Давай и правда завтра?
- Тогда чтоб малой лишнего не набрался. - Это, видимо, было согласием, и Мехмед, все-таки напомнив о необходимости пристегнуться, замолчал, глядя на дорогу, давая гостям возможность ещё раз осмотреться по сторонам.