***

Путешествие в Хогвартс было… потрясающим! Сначала волшебная платформа, на которую можно попасть только через стену между девятой и десятой платформой на вокзале Кингс-Кросс (а я долго не верила Тому и сопротивлялась, пока он не исчез в стене и не оставил меня одну, так что выбора у меня всё равно не было), потом паровоз, какие я видела только на старых советских открытках или на стене «Вконтакте» у кого-нибудь тоже в качестве открыток. Правда, когда мы вышли на платформу, Том сразу куда-то исчез, но я сообразила, что он, наверное, пошёл к своим друзьям вместо того, чтобы нянчиться со мной, так что вздохнула и зашла в гордом одиночестве в поезд.

Купе найти было непросто, потому что сформировавшиеся группки оккупировали почти все незанятые. А когда я всё-таки нашла себе местечко, то девочки — а в купе были три второкурсницы или даже третьекурсницы — оценивающе посмотрели на меня, скривили личико и всю дорогу старательно игнорировали. Да и понятно почему: моя одежда, а конкретнее — то самое серенькое платьице (у меня их было всего два) по сравнению с их нарядами было похоже на мешок из-под картошки, причём не первой свежести. И хотя умом я понимала, что судить человека по одежде — это низко и неправильно, и что я этих девочек одной левой уделаю в вопросах медицины и особенно неврологии, но… если бы я начала умничать ещё до начала непосредственной учёбы, то точно нажила бы себе пару врагов, и никакая «дружба» со старостой одного из факультетов уже не спасла бы меня.

Несколько раз за всю поездку длиной шесть часов мне очень хотелось выйти из купе и найти Тома, хотя бы одного знакомого человека, но каждый раз меня останавливала мысль, что ничего, кроме агрессии, я в итоге не получу. И не только из-за своего жалкого и непрезентабельного вида, но и из-за возраста. Пятнадцатилетним мальчишкам было более приятно дружить с девочками постарше, показывая тем самым, какие они крутые, а не возиться с мелкотнёй. Так что всю дорогу я старалась абстрагироваться от надменных девиц с модными в то время укладками — крупными локонами, забранными назад, а именно пялилась в окно, наслаждаясь просто потрясающим видом, и думала…

Пейзаж за окнами постепенно менялся. Пригород плавно перешёл в холмистую местность с пролесками и полями, на которых уже вовсю был сбор урожая. Небольшие речки искрились в ещё тёплом сентябрьском солнце, а деревушки, мимо которых проезжал Хогвартс-экспресс, казалось, были перенесены из сказки: аккуратные каменные домики, клумба с фонтаном на центральной площади, небольшая ратуша и церквушка. Почти все они выглядели одинаково, и мне подумалось, что и жили там абсолютно одинаковые, спокойные и счастливые люди. Я бы и сама была не прочь пожить в таком месте, так сказать, стать «дауншифтером». Но кто меня когда-нибудь спрашивал, чего я хочу?

Когда совсем стемнело, мы наконец прибыли на место. На платформе, окутанной темнотой, нас встретил весёлый старичок, низенький и очень болтливый, одетый в простую лесничью одежду. Этот старичок, Перкинс, как он нам представился, шутками и прибаутками собрал всех первокурсников, уже переодетых в форму, рассадил по лодкам и повёл маленький флот по озеру в сторону огромного готического за́мка с причудливыми башнями и сотней окон. Такие за́мки я тоже видела только в сказках, в «Красавице и чудовище», например, или в «Золушке». Но я никак не надеялась, что когда-нибудь увижу подобную красоту вживую. И если честно, пока меня всё устраивало и даже очень.

Причалив в тёмной пещере, Перкинс провёл нас тайной тропой прямо в за́мок, а затем оставил стоять в холле перед двумя огромными дверьми. Даже на меня, взрослого человека, вся эта поездка и окружающая обстановка производила неслабое впечатление, что уж говорить про одиннадцатилетних детей: они были в некоем подобии экстаза, благоговейного ужаса.

Вскоре после того как Перкинс скрылся из виду, к нам вышел уже знакомый мне профессор Дамблдор в праздничной мантии небесно-голубого цвета.

 — Добро пожаловать в Хогвартс! — радостно поприветствовал он нас, и все вокруг сразу замолчали. — Меня зовут профессор Альбус Дамблдор, я заместитель директора, декан Гриффиндора и преподаватель Трансфигурации. Я очень рад, что все добрались до школы, и никого не утащил по дороге гигантский кальмар…

Тут он заметил меня и подмигнул, и я широко улыбнулась в ответ, а кто-то даже нервно засмеялся, не зная, правда ли это или удачная шутка.

 — И раз вы все здесь собрались, то мы можем начать распределение по факультетам!

На этих словах двери за его спиной распахнулись, и профессор Дамблдор приветственно махнул рукой, приглашая нас за собой. Мы, выстроившись неровной шеренгой, робко зашагали за ним между двух длинных столов, за которыми уже сидели все остальные учащиеся. Мельком оглядевшись по сторонам, я и сама была в состоянии искреннего восторга: повсюду в воздухе пари́ли небольшие свечи, а потолок напрочь отсутствовал, и вместо него сверху свисало чистейшее звёздное небо. Остановившись прямо перед пятым столом, который шёл поперёк четырём остальным, где сидели исключительно взрослые — преподаватели, Дамблдор аккуратно вынес откуда-то стульчик с древней как мир чёрной остроконечной шляпой и поставил перед нами.

 — Сейчас я буду называть фамилии, и вы должны будете сесть на это место, — мягко пояснил он, а в воздухе перед ним образовался пергамент. — Ничего сложного или страшного в этом нет. Итак, мисс Джейн Аббот.

Одна девочка неуверенно направилась к стульчику, а все остальные с замиранием сердца принялись следить за тем, что произойдёт дальше. Сев на него, Джейн со страхом уставилась на нас, но её лицо тут же закрыла шляпа, которая была явно велика нам всем. А ещё через секунду раздался крик: «Гриффиндор!» Один из столов неподалёку взорвался аплодисментами, и Джейн, сияя от счастья, побежала прямо к нему.

Так постепенно все стали проходить распределение. Пока очередь двигалась, я осмотрелась вокруг и после мучительного поиска всё же нашла того, кого искала. Как я и предполагала, Том сидел в окружении сверстников и выглядел крайне довольным, словно наконец оказался на своём месте. Заметив мой взгляд, он демонстративно закатил глаза и отвернулся, а я прикусила нижнюю губу. «Боже, только бы меня распределили на Слизерин, я так не хочу остаться совсем одна!» — молилась я про себя, пока не услышала знакомое сочетание:

 — Мисс Эллен Лэйн!

На негнущихся ногах я подошла к шляпе, и тут до меня донёсся едва слышный шёпот: «Не бойся!»

Нервно улыбнувшись Дамблдору, я села на стульчик, и мои глаза сразу закрыла ветхая ткань.

«Господи, пожалуйста, отправь меня на Слизерин!» — снова подумала я, и в голове вдруг отчётливо прозвучало:

«На Слизерин? А ты уверена, что сможешь там учиться?»

«Конечно, смогу, глупая шляпа! Мне нужно быть рядом с Томом, только он сможет помочь мне!»

«Глупая шляпа, значит… — рассерженно протянул неизвестный голос, а потом добавил: — Вот и посмотрим, кто из нас ещё глупый».

А потом раздалось громогласное:

 — Пуффендуй!

«Нет! — чуть не взвыла я, но шляпу сняли, и яркий свет снова стал бить мне в глаза. — Нет, твою мать, только не это!»

Но один из столов радостно захлопал мне, и я, натянуто улыбнувшись, стараясь не выдавать своего отчаяния, поплелась к нему. Но по дороге опять встретилась взглядом с угольно-чёрными глазами красавца с зелёной нашивкой на мантии. В этот раз он даже не стал скрывать свой смех и демонстративно слегка похлопал, а я зло поджала губы и с гордо поднятой головой села рядом с сокурсниками.

«Ну и что, что меня распределили на Пуффендуй? — дулась я, специально не смотря в сторону стола Слизерина. — Здесь учится четверть от всех учащихся, не могут же они все быть идиотами, верно? Да и какая разница, где я учусь, не перестанет же он помогать мне, да?»

Так я и варилась в негативных эмоциях, пока всех остальных не раскидали по факультетам, затем шляпа спела воодушевляющую песню во славу всем факультетам, в том числе и моему, а после директор Хогвартса, очень пожилой профессор Диппет, взял слово себе. Если говорить кратко, то он пожелал первокурсникам успешной учёбы, прошёлся по правилам поведения в школе, ещё немного поговорил об общих вещах и сел за своё место. И вдруг на пустых тарелках начала появляться еда. Честно, после месяца жизни в приюте даже обычный бутерброд с колбасой и сыром показался бы мне роскошью. А тут же был картофель, курица и пирог!

Мигом забыв про злость, я тут же накинулась на еду, стараясь особо не выдавать ажиотажа от вида пищи. Впрочем, никто его особо не заметил, потому что все накинулись на еду так же, как и я. И, набив как следует желудок, я даже мило поболтала с парой человек, потому как после вкуснейшего ужина мнение об окружающих резко поменялось, а моя форма была не такой убогой, как платьице, и я почти не выделялась среди остальных, у кого форма была новой. В общем, во время праздничного пира я решила не зацикливаться на негативных эмоциях и решать проблемы по мере их поступления. Но первые проблемы не заставили себя долго ждать.

На следующий день я всё-таки решила найти гордого красавца, чтобы расставить все точки над i. Не скажу, что сделать это было просто, но всё же я поймала его на одной из перемен в коридоре на третьем этаже.

 — Что тебе от меня надо, Лэйн? — усмехнувшись, спросил Том, нисколько не сбавив шага. — Я с умственно отсталыми не привык общаться!

 — Вот так вот, да?! — воскликнула я, еле-еле поспевая за ним. — То есть ты всё-таки бросишь меня, мерзкий обманщик?!

 — Кейт, честно говоря, я не понимаю сути твоих претензий, — завернув за угол, проговорил он, а я была настолько поглощена преследованием, что прошла прямо сквозь привидение. Это было равносильно внезапному холодному душу, меня тут же передёрнуло, но я быстро пришла в себя и с удвоенной силой бросилась к старосте Слизерина. — Я обещал помочь тебе выбраться из приюта — и посмотри, ты в Хогвартсе, где чисто и есть еда. Я обещал помочь тебе купить всё к учебному году — и опять помог тебе, у тебя всё есть для учёбы. Но я не обещал, что буду возиться с тобой, или что мы теперь будем друзьями не разлей вода. Так что прости!

 — Ты обещал помочь мне вернуться! — возмутилась я, в последний момент прыгнув на лестницу, которая уже начала менять своё направление. — Забыл?

 — Кейт, я учусь на пятом курсе, так что понятия не имею, как помочь тебе вернуться в твоё время и тело, — безразлично сказал Том, делая вид, что его очень заинтересовали портреты на стене. — И кстати, ты не подумала, что настоящая Эллен сейчас где-то в… Новгороде, да? Представляешь, какой шок ждёт бедняжку? Не одной тебе плохо…

 — То есть ты кидаешь меня, да? — прорычала я, до конца поняв весь расклад.

Он лишь усмехнулся гневу в моих словах и в кои-то веки посмотрел прямо мне в глаза.

 — Кейт, пойми меня правильно… если бы ты ещё поступила на Слизерин, то я, может, и повозился бы с тобой, я всё равно веду шефство над первокурсниками… Но я никак не привык общаться с кретинами, ты уж прости. Так что считай, что судьба сама всё расставила по своим местам.

 — Гад… — возмущённо выдохнула я, и тут лестница наконец причалила к нужному пролёту. Мы отошли в сторону, и я зло добавила: — Да чтоб тебе цефтриаксон[1] на физрастворе внутримышечно ввели, обманщик!

 — Цеф… три… что? — удивлённо переспросил Том, скрестив руки на груди, а затем усмехнулся. — Не понимаю, о чём ты говоришь, но… это больно?

 — Ты даже не представляешь как, — процедила я, буквально испепеляя его взглядом, а ехидная усмешка стала только шире.

 — Что ж, тогда минус пять баллов с Пуффендуя за проклятия в адрес старосты, — самодовольно заявил он, коснувшись своего значка[2] на груди, а у меня так и отвисла нижняя челюсть.

 — Что? Ты не можешь снимать баллы!

 — Вообще-то, могу, — с широкой улыбкой возразил Том. — Я же староста факультета, у меня есть такое право. Если не веришь — прогуляйся до часов в холле, там наверняка будет пусто у твоего прекрасного факультета. И кстати, ещё минус пять баллов за «гада». Что-то ещё, мисс Лэйн?

Я так и обомлела от этих слов и самодовольной усмешки, а сознанием стал завладевать гнев.

 — Сво… — начала было я, но благоразумно остановилась, но он всё равно услышал это.

 — Сво?.. — с широкой улыбкой повторил Том, словно кошка, увидев попавшуюся в мышеловку мышь. — Продолжай…

 — Сво…ё мнение я, пожалуй, оставлю при себе, — выдохнула я, и он тихо рассмеялся.

 — Это верное решение, Кейт. Ты молодец, умнеешь на глазах. Может, я и погорячился насчёт конкретно тебя. Но не насчёт твоего факультета. Не скатись в кретины! — смерив меня секундным надменным взглядом, Том быстрым шагом пошёл прочь, оставив меня буквально гореть от злости.

Что ж, ближе к вечеру я узнала, что старосты факультета и школы действительно могли снимать баллы с учащихся. Правда, меня спасло то, что на второй день учёбы баллов на счету Пуффендуя и так не было, так что и снимать было нечего. Но урок я уяснила, как и то, что иметь дел со слизеринцами не стоило от слова «совсем».

Надо сказать, что, поучившись немного, я поняла, что проблем в Хогвартсе было не меньше, чем во внешнем мире. Пока Советский Союз воевал с фашистами, и даже мой прадед бился где-то там, в лесах Украины, где и потерял ногу, в волшебном мире велась своя война и были свои фашисты. Геллерт Грин-де-Вальд и его приспешники. Не сразу, но со временем я узнала многое: что в обществе давно было расслоение на чистокровных и грязнокровок, и некоторые волшебники мнили себя незнамо кем из-за их «высокого» происхождения. И в основном эти волшебники были именно со Слизерина. А у Геллерта Грин-де-Вальда была не просто сверхценная идея превосходства, у него был самый настоящий бред величия, и он активно завоёвывал новые горизонты, отравляя умы сотен людей.

Так что со временем я даже обрадовалась, что не попала к этим снобам, тем более что на Пуффендуе было полно́ замечательных людей, с которыми я начала неплохо ладить. Взять хотя бы моих соседок по спальне, вполне милых и дружелюбных девочек, которые, узнав, что я из сиротского приюта, сразу растрогались и обещали помогать мне чем только можно. Или старост факультета, Анабель Роджерс и Стивена Фишера, которые тщательно оберегали первокурсников от возможных ошибок и не гнушались поговорить с каждым о чём угодно. А самой замечательной была наша декан, профессор Кассандра Трэвис, преподаватель Травологии. Стройная, красивая женщина, которой было около тридцати. Ухоженная, утончённая… все преподаватели мужского пола и выпускники были в восторге от её непринуждённого нрава и буквально шелковых светло-каштановых кудрей, обычно собранных в затейливую причёску. А её глаза цвета сочной травы с золотистыми крапинками только добавляли к волшебной картинке образ.

Профессор Трэвис с удовольствием вела занятия, с не меньшим удовольствием возилась с нами, первокурсниками, наравне со старостами, потому что нам было непросто обживаться в за́мке, особенно таким, как я, кто до этого жил в обычном мире. Она терпеливо отвечала на все вопросы, рассказывала нам об истории Хогвартса, всякие байки и небылицы. Все младшекурсники, да и не только, обожали сидеть по вечерам у камина в гостиной и разговаривать с ней. И мне было абсолютно непонятно, что же такая эффектная женщина и талантливая волшебница делала в школе вдали от цивилизации. Она могла работать в министерстве, стать актрисой… у неё такие возможности, но она почему-то решила работать здесь, в глуши и за маленькую зарплату. Злые языки поговаривали, что у неё в семье случилась какая-то драма, но я не верила этому, решив, что она была просто от природы добрым человеком.

От неё же я узнала, что как только рождался волшебник, неважно, чистокровный или в обычной семье, то его имя сразу же заносилось в книгу, которая была в одной из башен за́мка. А как только ему исполнялось одиннадцать, то с совой или посланником отправляли письмо с зачислением в Хогвартс. Услышав это, я пришла в неописуемое бешенство, потому что один скользкий гад наплёл мне абсолютно другое, приписав все заслуги себе, но я благоразумно решила не выяснять больше отношения и разорвать с ним всяческие связи. В конце концов, до Хогвартс-экспресса он меня довёл, и на том спасибо! А дальше я как-нибудь сама, не маленькая.

А ещё в скором времени я с горечью убедилась, что шляпа не прогадала, отправив меня на Пуффендуй. Если по теоретическим дисциплинам я преуспевала, потому как умела и любила учиться, и вообще у меня за спиной было высшее образование и ординатура, то по части магии я была полным дном. Полным. Любое заклинание, как бы правильно я ни прочитала его, выходило или наоборот, или ещё хуже, и предмет или взрывался, или загорался, или с ним происходило ещё что-нибудь. Так что в скором времени я стала местным посмешищем, а Том, изредка сталкиваясь со мной в коридорах, только ехидно смеялся и кривил лицо, и я не сомневалась, что и до него доходили слухи о моих «талантах».

В один из дней у меня слегка порвалась мантия. Я заметила это только на перемене, когда направлялась на Трансфигурацию, один из любимых предметов после Травологии. Отойдя в сторону, я решила, что смогу быстренько залатать её с помощью магии, но не тут-то было: как только я прошептала нужные чары, мантия просто загорелась, и мне составило немалых сил, чтобы быстро её потушить.

 — Чёрт подери… — с отчаянием выдохнула я, сев на подоконник и прислонившись покрасневшим лицом к холодному стеклу, за которым лил, не переставая, дождь. — Я ничтожество…

 — Что-то случилось, Элли? — за моей спиной раздался чей-то ласковый голос, и я тут же обернулась и посмотрела на его обладательницу.

Вместо ответа я вытянула руки, в которых держала испорченную мантию, а из глаз уже были готовы брызнуть слёзы, настолько я устала от постоянных неудач в учёбе. Профессор Трэвис всмотрелась в мантию и протянула:

 — Вот это да… Но, Элли, ничего страшного я в этом не вижу! У тебя же наверняка есть запасная…

 — Нет, профессор Трэвис, — сглотнув, ответила я, а противная слеза всё же пробежала по щеке. — Я из сиротского приюта, и летом смогла купить только одну мантию… и она испорчена. А больше денег у меня нет.

 — Ох, прости, Элли, я совсем забыла! — сразу виновато протянула она, сев рядом со мной на подоконник. — Но ты знаешь, я могу помочь тебе! Давай попробуем?

Я кивнула в ответ, и профессор Трэвис с лучезарной улыбкой достала свою палочку и начала что-то шептать. А мантия на моих глазах закрылась заплаткой, которую было практически невозможно различить на общем фоне. Заметив моё ошеломление, она заливисто рассмеялась и протянула мантию обратно мне.

 — Ну как, сойдёт?

 — Да… спасибо вам большое, профессор Трэвис! — выдохнула я, не веря в подобное чудо.

 — Не за что, Элли, — улыбнулась профессор Трэвис. — А можно тебя кое о чём спросить?

 — Да, конечно, — тут же согласилась я, и она, внимательно посмотрев мне в глаза, сказала:

 — А почему все зовут тебя Кейт? Тебе не нравится твоё имя?

От подобного вопроса я немного замешкалась, а потом, подумав, ответила:

 — Нет, просто… в приюте ко мне как-то прилепилось имя Кейт, и я… привыкла. Мне удобнее, чтобы меня называли именно так.

 — Хорошо, тогда и я буду называть тебя именно так, ты не против? — я с улыбкой покачала головой в стороны, и профессор Трэвис добавила: — Кейт, знаешь, а мне вот непонятно, почему у тебя не выходит колдовать… Ты очень способная девочка, очень! Такая усидчивая, и память у тебя замечательная, всё буквально на ходу схватываешь… я не сомневаюсь, что и после уроков ты занимаешься! Но магия почему-то не слушается тебя… ты не подходила с этим вопросом к профессору Флитвику? Он большой специалист в области заклинаний, может, он сможет тебе помочь?

 — Я… не хочу навязываться ему… — смущённо пробормотала я, опустив взгляд на свои руки. — Он же может быть занят, и…

 — Брось, Кейт, Филиус замечательный человек! — тут же перебила меня она. — И он ни за что не откажет тебе в маленькой консультации! Ты ещё не видела, как он заставляет кексы танцевать джайв?

Улыбнувшись, я помотала головой, а профессор Трэвис наклонилась ко мне и заговорщически понизила голос:

 — Знаешь, иногда я специально делаю вид, что у меня что-то случилось, чтобы прийти к нему в кабинет, попить чаю и посмотреть на эти кексы! Только никому, это между нами, девочками…

 — Конечно, профессор Трэвис, я никому не скажу, — сразу пообещала я, и та сказала:

 — Вот и славненько. Зайди к нему как-нибудь после занятия и поговори, может, и узнаешь что-нибудь, — и, встав с подоконника, направилась по коридору, а я с улыбкой надела мантию и поспешила на занятие, которое вот-вот должно́ было начаться.

К профессору Флитвику, который был молодым профессором и преподавал всего второй год, я решилась прийти не сразу, но когда решилась, то нисколько не разочаровалась: чай был превосходным, а задорный джайв кексов я ещё нескоро забуду!

 — Так что у вас случилось, мисс Лэйн? — пропищал он, тоже сделав глоток из своей чашки, и я, вздохнув, начала говорить:

 — Профессор Флитвик, у меня не получается колдовать! Но я же волшебница! Профессор Дамблдор сам вручил мне письмо из Хогвартса! Почему у меня ничего не получается, я же очень стараюсь?

Профессор Флитвик откусил кусочек невероятно мягкого кекса, а затем философски заметил:

 — К сожалению, мисс Лэйн, одних стараний порой недостаточно. Может быть, вы недостаточно сосредоточены на занятиях?

Я выразительно посмотрела на него, потому как в чём-чём, а в отсутствии концентрации внимания меня точно было трудно обвинить. И он тоже это понимал.

 — Честно говоря, я не знаю, с чем связаны ваши трудности в учёбе, мисс Лэйн. Может, вам попалась дефектная палочка? Вы же у Олливандера её покупали, не так ли?

«У кого?» — так и подмывало меня спросить, но вместо этого я поджала губы и пробормотала:

 — Нет, не у него, — а в голове уже появились смутные сомнения, кто же мог стоять за моим «кретинизмом» в магии.

 — Вот видите, мисс Лэйн, возможно, проблема в палочке! — предположил профессор Флитвик, выпив ещё чаю. — У Олливандера, насколько я помню, никогда таких проблем не было! Он очень качественно подходит к процессу их изготовления. Знаете, это действительно особая магия, то, как палочка выбирает волшебника. Процесс подбора очень сложен, и если подобрать не ту палочку… то может быть то, что постоянно происходит у вас. Так что я советую вам обратиться к Олливандеру и заменить палочку.

 — Спасибо за совет, профессор Флитвик, — задумчиво поблагодарила я, доев свой потрясающий кекс. — А сколько примерно стоит волшебная палочка?

 — Около семи галлеонов, насколько я помню, мисс Лэйн. А почему вас так волнует цена вопроса?

 — Нет, она меня не волнует, — сразу же невозмутимо проговорила я, встав со стула и выпив весь чай. — Спасибо вам большое, профессор Флитвик! Вы очень помогли мне!

 — Не за что, мисс Лэйн! — пропищал тот в ответ, но я быстро покинула его кабинет, а в голове роился ворох мыслей.

«Сволочь, гад, подлец, негодяй! — ругалась я про себя, направляясь в сторону подземелья. — Вот, значит, как, да? Он помог мне всё купить только потому, что оно немного стоило, да и Дамблдор сразу заметит, если что-то будет не так! А самое ценное, палочку, он… украл? Где он вообще её раздобыл? Да всё равно где, никто бы и не сообразил, что этот подонок так провёл меня! Тем более после того как я поступила на Пуффендуй! Ну он у меня получит!»

На моё счастье, только я спустилась по лестнице в холодное подземелье, как сразу столкнулась с нужной мне личностью. Том с самодовольной улыбкой шёл среди сокурсников и о чём-то с ними разговаривал, и даже не сразу заметил меня. Но я зло подошла к нему, схватила за руку и повела в сторону, чтобы нас не было слышно, а его дружки так и засвистели этому.

 — Что ты творишь, Лэйн? — прорычал он, когда мы зашли в один из тупиков, но я сразу же накинулась на него:

 — Сволочь, да как ты мог так обмануть меня?!

 — Повтори, что ты сейчас сказала, Лэйн? — тихо и очень отчётливо проговорил Том, но я, неотрывно смотря прямо ему в глаза, процедила:

 — Сволочь, как ты мог так обмануть меня с палочкой? У кого ты её украл? И куда дел деньги?

 — Ах вот оно что… — протянул он, а на губах опять расцвела неизменная усмешка. — Да, Кейт, ты всё-таки зря попала в Пуффендуй, ум у тебя что надо… Но ты всё равно ничего никому не докажешь, можешь забыть об этом, как и о своих деньгах. Это всё?

 — Ты должен мне новую палочку! — грозно прорычала я, но Том лишь легко оттолкнул меня и небрежно кинул:

 — Ничего я тебе не должен. И кстати, как ты меня там назвала? Сволочь, да? Да ещё и два раза? Минус десять баллов с Пуффендуя! Поосторожнее со словами, детка.

 — И третий раз назову, сволочь, всё равно я эти баллы в основном зарабатываю!

 — Вот как, Кейт, — протянул он, оценивающе посмотрев на меня, а потом вдруг подошёл вплотную и навис надо мной. — Тогда ещё минус пять баллов Пуффендую. И больше не лезь ко мне, если не хочешь проблем.

 — Ещё посмотрим, у кого из нас будут проблемы, — самоуверенно прошептала я, оттолкнула его и побежала прочь, на свет божий подальше из этого мрачного места, а в голове зародился план мести.

***

На самом деле, всё было просто. Это волшебники не проходят в Хогвартсе ни математику, ни физику, ни химию, ни биологию, я же эти дисциплины проходила и даже очень успешно. А ещё моя бабка всегда говорила, что во мне бьёт коммерческая жилка.

В общем, поскольку с теорией у меня всё было в порядке, то в скором времени я стала любимой ученицей Горация Слизнорта, тоже весёлого, непринуждённого и, в общем-то, неплохого человека, в отличие от учеников факультета, деканом которого он был. Изучив несколько дополнительных учебников, я пару раз поболтала со Слизнортом, он, конечно, удивился моему уму и пригласил в свой клуб, в котором сами знаете кто тоже был, кстати, а я медленными шажками двигалась к своей цели. Как-то раз я пожаловалась на свою тяжёлую судьбу и попросила у профессора Слизнорта самую малость — настойку полыни горькой. Он задорно рассмеялся и выдал мне аж целую бутыль, которых у него в хранилище было завались. А я была готова броситься к его ногам за такой щедрый подарок.

Для тех, кто не в курсе, сообщаю, что из полыни горькой делают абсент, очень крепкий алкоголь. Даже его название пошло от видового названия этой травы, Artemisiae absinthii. Так что коварный план у меня созрел, и очень быстро. Но спаивать молодёжь крепким абсентом я, как врач, разумеется не собиралась, потому как прекрасно знала, как эта гадость ударяет по печени. Да ещё и у молодёжи, которая очень даже не прочь выпить, до конца не функционировала алкогольдегидрогеназа, фермент, расщепляющий этиловый спирт в той самой печени. Так что крепкий абсент надо было разбавить, а повторяюсь, с математикой у меня всё было на уровне, и в школе не было проблем с питьевой водой.

Спрос рождает предложение, да? А спрос на мой «товар» был, и не малый, даже с лёгким процентом этилового спирта. Я договорилась с одним старшекурсником со своего же факультета, пронырой, который, как и я, был не прочь подзаработать, и оттитровала настойку до нужных градусов ночью на кухне (а представьте себе, гостиная Пуффендуя была совсем рядом с кухней, да это сказка, а не жизнь, и я ещё смела жаловаться?!), а Элайджа уже сбывал его по своим тайным путям. Так что совсем за небольшой промежуток времени я скопила нужную сумму, а всем «покупателям» (а мы старательно избегали иметь дело со слизеринцами, пусть даже среди них были и очень состоятельные люди) советовали говорить, если они вдруг попадутся, что это всё им дал паинька Том Реддл.

Вообще этот паинька тоже был не так прост, как это могло показаться на первый взгляд. Проучившись в Хогвартсе три месяца, я прониклась той преступной системой, которую он, как истинный и очень талантливый кукловод, организовал за время своей учёбы. Все студенты прекрасно знали, что с Реддлом связываться опасно, но никто не мог ничего доказать, потому что у того была блестящая успеваемость и стопроцентное алиби. Пожалуй, только профессор Дамблдор видел его насквозь, но и ему никто особо не верил, потому как доказательств всё равно не было.

А вот доступ у кое-кого к хранилищу профессора Слизнорта — был, в отличие от меня. Так что, когда жертва любви к алкоголю всё-таки попалась на глаза преподавателям и выдала ранее оговорённый ответ, то отвертеться не получилось. А я в один из выходных купила себе нормальную палочку, съездив в Лондон с профессором Трэвис и соврав ей, что деньги мне выделил тот самый фонд, помогавший малоимущим. Счастью моему не было предела, ведь в этот раз палочка из ивы и волоса единорога, десять дюймов, действительно меня выбрала, а усилилось оно тогда, когда до меня дошла новость, что за мои маленькие «махинации» кое-кого по-крупному наказали.

 — Да что ты себе позволяешь, Лэйн?! — теперь была очередь Тома вылавливать меня в коридорах, но я абсолютно невозмутимо посмотрела на него в ответ, дурашливо похлопала глазками и протянула:

 — Ты всё равно ничего не докажешь, Томми. Откуда одиннадцатилетняя девочка может знать про абсент? Да ещё и так грамотно его титровать? И доступа у меня к хранилищу нет… я же дурочка-пуффендуйка, не то что некоторые гении…

 — Вот так вот, да? — прошептал он над моим ухом, а у меня от этого шёпота почему-то захватило дух. — Ах ты, маленькая стерва, всё продумала… Я уже начинаю жалеть, что ты не попала на Слизерин, такие люди мне очень нужны. Но ты не учла одного малюсенького момента, Кейт…

 — Какого? — выдохнула я, а моя правая рука в его стальных тисках начала опухать и болеть.

 — Ты не понимаешь, против кого идёшь, — Том отпустил моё запястье, и я сразу же принялась растирать его, а злость в угольно-чёрных глазах росла в геометрической прогрессии. — Берегись, расплата очень близко.

 — Ха, как же, испугалась! — хмыкнула я вдогонку, но он быстро пошёл прочь от меня. И вроде бы на душе по-прежнему был триумф, но какое-то зерно сомнений всё же поселилось. Уж слишком недобрым был его взгляд.

***

 — Кейт, смотри, к тебе стучится сова! — воскликнула Ханна, моя соседка по спальне, когда я лежала на своей кровати и читала очередной учебник по Травологии, чтобы поразить знаниями профессора Трэвис.

 — Да ну, это не ко мне, — отмахнулась я, не отрывая взгляда от книги, и Ханна впустила птицу в комнату и взяла посылку в руки.

 — Да нет же, Кейт, здесь даже имя твоё написано! Кейт Лэйн, — не сдавалась она, но мне так не хотелось отрываться от интересной темы, что я безразлично сказала:

 — Ханна, я никому не нужна, так что это не моя посылка. Если хочешь, открой и посмотри, что там, мне всё равно.

 — А вот возьму и открою! — со смехом воскликнула Ханна и принялась распечатывать небольшой прямоугольный свёрток. — Ой, смотри, Кейт, какой красивый кулон!

 — Кулон? — удивлённо спросила я, не веря своим ушам. — Ханна, это точно не мне…

 — Похоже, у кого-то появился тайный поклонник, — захихикала она и, подцепив за нить изящный прямоугольный кулон из прекрасной бирюзы, вгляделась в него. — Какая красота, можно, я его примерю?

 — Ради бога, я всё равно считаю это какой-то ошибкой, — проворчала я, тут же вернувшись к чтению, но долго читать мне всё равно не дали.

Как только камень коснулся кусочка голой кожи Ханны, она взмыла в воздух, вокруг неё появилось какое-то непонятное свечение, а потом она упала на пол и забилась в таких судорогах, каких я не у каждого эпилептика видела. И эти судороги плавно перетекали в эпистатус, так что мне стало совсем не по себе.

 — Профессор Трэвис! — заверещала я, следя, чтобы Ханна не проломила себе голову о пол и не подавилась. — Господи, на помощь, кто-нибудь!

 — Что случилось? — воскликнула какая-то девочка, заглянув к нам в комнату, но, увидев бьющуюся в судорогах Ханну, мигом побледнела и выскочила из комнаты.

«Чёрт подери, твою мать! — ругалась я, молясь про себя, чтобы не наступил паралич дыхательной мускулатуры, и моя соседка после такого приступа осталась жива. — И антиконвульсантов нет, ничего, чёрт подери, нет!»

Профессор Трэвис, прибежавшая через две минуты, так и обомлела от увиденного, но, к счастью, Ханна уже перестала биться, обмякла и впала в некоторое подобие ступора или даже сопора, следующей стадии оглушения.

 — Что случилось? — спросила профессор Трэвис, и я, заикаясь, выдавила:

 — Она… надела… кулон… потом поднялась в воздух, и… а дальше…

 — Надо сейчас же снять кулон! — скомандовала профессор и аккуратно с помощью магии расцепила цепочку и подвесила кулон в воздухе. — Откуда он у вас?

 — Его по почте прислали, буквально только что! — впадая в истерику, воскликнула я. — Его прислали… мне…

Тут я замолчала, тоже оцепенев, а картинка начала складываться. Очень нехорошая картинка.

 — Это сделал Реддл! — воскликнула я, догадавшись, кто за всем этим стоял. — Это он сделал, точно!

 — Кейт, это очень серьёзное обвинение, тебе стоит подумать, прежде чем говорить такое, — мягко одёрнула меня профессор Трэвис, подняв с помощью левитирующих чар Ханну в воздух. — Надо отнести её в больничное крыло, а дальше мы с тобой поговорим, и ты всё расскажешь, договорились?

 — Да, — выдохнула я, так и застыв на месте от безжизненного тела Ханны.

Но мои обвинения ничего не дали: у Тома было железное алиби — он именно в это время отбывал наказание. А практически сразу же в отправке про́клятого кулона признался третьекурсник с Пуффендуя, якобы я ему понравилась, и он купил этот кулон, чтобы привлечь моё внимание. Но о том, какое заклятие было на него наложено, не имел ни малейшего понятия. Конечно, его десять раз допросили, но версии сходились, а мои слова были… не приняты всерьёз. Да и к тому же про абсент я рассказывать не стала, так что причин на подобный поступок у мистера Реддла, паиньки и старосты, не было. Даже профессор Трэвис не поверила мне, только сочувственно покачала головой и напоила чаем. Но я-то знала, что за всей этой красиво выстроенной картинкой скрывался кукловод, дёргавший за нужные ниточки в нужный момент времени.

Как только Ханну из больничного крыла сотрудники больницы святого Мунго забрали с собой в стационар, я со всех ног бросилась в подземелье, зная, где отбывал наказание виновник этой трагедии.

 — Больной ублюдок, псих, недоумок! — воскликнула я, вбежав в один из классов, но мне в ответ была абсолютная невозмутимость.

 — Не понимаю, о чём это ты, Лэйн, — отложив в сторону инвентарь для уборки, протянул Том, хищно при этом улыбнувшись. Но я уверенно подошла к нему и выдавила:

 — Всё ты понимаешь, псих. Больной псих! Она же могла умереть, чёрт подери!

 — А тебе не приходит в голову, что это ты могла умереть? — прошептал он, и у меня от этого полного яда шёпота сердце опустилось в малый таз. — И никто, повторяю, никто ничего не докажет… ты уже сама в этом убедилась, мне всё доложили.

 — Ты ненормальный, — выплюнула я и собралась сделать шаг назад, но моя рука вновь оказалась в стальных тисках. — Отпусти меня, я… я больше не буду играть с тобой в эти игры! Ты выиграл, всё, ты самый умный в этой школе, я больше не буду переходить тебе дорогу! Только отстань от меня!

Я попыталась высвободиться из крепкой хватки, но не смогла, а недобрый огонёк в угольно-чёрных глазах разгорался ещё сильнее.

 — Вот как… Китти… поумнела, значит, да?

 — Не смей называть меня как какого-то котёнка, — с угрозой сказала я, хотя мне становилось всё больше и больше не по себе от его взгляда. — И отпусти меня, ты выиграл! Я больше не хочу иметь с тобой дела!

 — Поздно, Китти, — прижав меня к себе ещё ближе, шёпотом произнёс Том. — Ты очень сильно разозлила меня. Даже хорошо, что так вышло, и этот кулон надела эта глупая Смит, а не ты. Теперь ты своими глазами видела, на что я способен… тебе же дорога твоя жизнь, да? Или уже надоело быть волшебницей? Думаешь, если умрёшь в этой жизни, то вернёшься в свой Новгород? А если нет? Я бы на твоём месте не проверял это…

От этих тихих угроз мне стало совсем не по себе, а ещё сильнее стало не по себе от мысли, что они были далеко не пустыми. И недобрый огонь в глазах человека напротив отлично это подтверждал.

 — Что тебе от меня нужно? — наконец выдавила я. — У меня ничего нет!

 — Ошибаешься, Китти, у тебя есть мозги, — с ещё более ядовитой улыбкой сказал он. — Редкость для женщины, большая редкость. И я найду ей применение, можешь не сомневаться.

Но сила воли ещё не окончательно покинула меня, так что я процедила:

 — Я не буду помогать тебе, ясно?

 — Вот как… — тихо рассмеялся Том, сжав моё запястье ещё чуть сильнее, что я выдохнула от боли. — То есть тебе не дорога твоя жизнь? Или жизнь… профессора Трэвис, например? Такая молодая, красивая, отзывчивая женщина, мантию тебе починила, в Лондон съездила за палочкой… Будет так жаль, если с ней что-то случится! Несчастный случай, например…

Том картинно нахмурил лицо, как будто в печали, а у меня от его угроз всё в душе похолодело. Замёрзло. Я, может, и ладно, сирота… но Кассандра! И ведь устроит, гад ползучий, устроит, теперь я точно поняла, что совести у него не было от слова «совсем».

 — Откуда ты знаешь про мантию и палочку?

 — Я всё знаю, Китти, — зловеще усмехнулся он. — У меня везде есть глаза и уши, я главный в этой школе, что бы там ни мнил про себя Дамблдор… Так что, будешь помогать мне? Или поиграем ещё? Мне нетрудно, я всё равно наказан благодаря тебе.

«Сволочь», — подумала я, понимая, что как муха попалась в паутину к очень ядовитому и прожорливому пауку. И он уже навис надо мной со своими жвалами. Словно прочитав мои мысли, Том тихо засмеялся и произнёс над моим ухом:

 — Я легилимент, милая, так что знаю, о чём ты подумала. Давай, не стесняйся, скажи вслух, обещаю, я не буду тебя наказывать.

 — Сволочь, — выдохнула я, уже даже не боясь списания баллов.

 — Да, я именно такой, — ещё шире расплывшись в улыбке, подтвердил Том. — А ты с этого дня будешь помогать такой сволочи, как я. У меня на тебя столько планов! Пусть даже ты и учишься на факультете кретинов… но, матерь божья, какой потенциал!

Том отпустил мою руку, и я наконец отошла от него и прижала её к груди.

 — А теперь иди в свою спальню, котёнок Китти, и не высовывайся, пока я не скажу. Всё ясно?

 — Да пошёл ты! — бросила я и побежала к выходу из класса, боясь новых угроз. Но в ответ услышала:

 — Будем считать, что ответ был да. Ты же помнишь, что будет, если ты ослушаешься?

Отчаянно борясь со слезами, я рванула в свою спальню, не видя перед собой дороги. В тот момент мне было так страшно, не только за себя, но и за профессора Трэвис, и за других, кто может вдруг стать жертвой наших разборок, как ей стала Ханна. В этот момент я наконец осознала, какой же больной ублюдок был рядом всё это время, но поделать уже ничего не смогла. Его идеально отлаженный преступный механизм поглотил меня, и я стала одной из многих шестерёнок. И совсем скоро и мне нашлось применение.