***

Через два дня Хагрида официально исключили из школы, а его палочку сломали при всех сотрудники Министерства. Правда, ему разрешили сохранить осколки палочки «на память», но пользы от них теперь не было никакой — колдовать он не имел права. А весть, что именно студент Гриффиндора стал невольно причиной смерти одной из учениц, сильно пошатнула репутацию этого факультета. Возможно, от слизеринцев такое можно было ожидать (да так оно и было в действительности), но правильные и смелые гриффиндорцы до этого редко светились в по-настоящему грязных ситуациях. Хотя тут можно вспомнить ту же Оливию Хорнби, из-за которой Миртл, в общем-то, и ревела весь день в туалете, так что… Дамблдору в такое непростое время можно было только посочувствовать.

Кстати, в качестве привидения Миртл оказалась очень вредным и очень злопамятным. Не лучше Пивза, честное слово. Она начала преследовать Оливию буквально везде и издеваться над ней тогда, когда преподаватели этого не видели. С одной стороны, всё было вроде как заслуженно, и все даже с некоторым злорадством следили за этой местью и не вмешивались, но с другой, когда я увидела, в каком неврозе Оливия была на станции вокзала Кингс-Кросс в Лондоне, мне стало её искренне жаль. Всё-таки месть местью, но меру тоже нужно было знать. Тем более что я мельком увидела призрак Миртл в поезде, так что и лето у Оливии намечалось не самым радужным. Впрочем, кому как не мне было знать, что такое не самое радужное лето?

За три недели, что я провела в Хогвартсе в период экзаменов, моя нервная система постепенно успокаивалась. Или, может, у меня просто умерло столько нейроцитов, что нервничать было уже нечему. Том старался особо не трогать меня всё это время, сообщив, что Аминта надёжно заперта в Тайной комнате, и самой ей оттуда никогда не выбраться. Второй этаж я поначалу избегала, но под действием «Апатии» панические атаки постепенно прошли, поскольку патологический рефлекс не имел больше подпитки, а чувство вины постепенно притуплялось. Да и темнота перестала пугать меня примерно через неделю, опять же благодаря моему «лекарству», так что постепенно я возвращалась в норму, что было совсем неплохо перед экзаменами.

Если честно, я очень боялась, что Дамблдор после того «суда» будет меня ненавидеть или ещё хуже презирать, а он был одним из моих любимых преподавателей, но мои страхи не оправдались. Декан Гриффиндора немного отошёл от той истории и вполне дружелюбно общался со мной, поправлял на занятиях, помогал разобраться, а на итоговом экзамене поставил «превосходно с минусом» за то, что мой кубок с водой слегка пискнул, когда я превратила в него крысу. Но я буквально чувствовала его изучающий взгляд, особенно во время наших редких встреч с Томом, который опять вёл себя тише воды ниже травы. К слову будет сказать, что ему, как человеку, оказавшему помощь в расследовании смерти Миртл, выплатили весьма внушительную премию по распоряжению самого́ Гарольда Фоули, а профессор Диппет назначил ему награду, которую поместили в Зал Славы. А я молила небо, чтобы мне больше никогда не пришлось полировать оттуда кубки и таблички, потому что, увидев знакомую фамилию, я почему-то не сомневалась, что эта награда сразу полетит в окно прямиком в Чёрное озеро.

В Лондоне же всё было по-прежнему. Хотя уже чувствовалось, что война понемногу отступала: союзные войска всё-таки выступили против немцев, которых вот уже четыре года прессовал Советский союз. Тем сразу стало не до бомбардировок, потому что силы противника стали резко перевешивать, и они сосредоточились на защите собственных территорий. Конечно, до конца войны было ещё далеко, почти год, но жить всё же стало немного легче. А может, как заметил Том, это я так поменялась, что уже и не воспринимала тяжёлую жизнь сороковых как тягостное испытание… всё-таки из курса нормальной физиологии известно, что при постоянном воздействии раздражителя происходит адаптация рецептора и его чувствительность снижается. Возможно, именно поэтому Том и был таким чёрствым, ведь на него довольно сильные раздражители действовали почти всю жизнь, так что не было удивительным, что он был равнодушным к чужой боли, страданиям и смерти. Но принять его философию я всё равно не могла.

И, чтобы поменьше пересекаться с ним, я практически на второй день вернулась в знакомое кафе «Гиппогриф», которое за этот год только укрепило свои позиции.

 — Ага, вернулась, значит! — проворчал старик Морган, только я перешагнула через порог кафе, но за его ворчаньем отчётливо виднелась улыбка.

 — И я тоже рада вас видеть, мистер Морган, — ответно улыбнулась я, повернувшись вокруг своей оси, чтобы как следует осмотреть залитые светом пустые столики и диванчики. И как же мне тепло стало в этот момент! У меня вдруг возникло чувство, которое возникает тогда, когда я возвращалась в Хогвартс после лета, чувство, что я… дома, там, где меня ждут. — Вы не против, если я и этим летом буду помогать вам?

 — А что, ты опять повстречалась с какой-то ядовитой зверушкой, и тебе теперь нужны деньги на учебники? — с прищуром поинтересовался Морган, а у меня от его слов холодок прошёл по коже. Как же он был прав, чёрт возьми, уже второе лето я встречалась с гигантской ядовитой тварью, и вот уже второй раз эта встреча проходила не без следа. Но единственное отличие было в том, что деньги в этот раз были мне не нужны. Точнее, как «не нужны»? Деньги были нужны мне не так остро, как в прошлом году.

 — Я просто хочу провести это лето с пользой, — взяв себя в руки, ответила я с лёгкой улыбкой на лице. — В приюте слишком… невыносимо, а у вас мне нравится… если вы, конечно, не против…

В этот момент я попыталась сделать жалостливое лицо, как у кота из «Шрэка», и Морган, увидев эту попытку надавить на жалость, заливисто рассмеялся, подошёл ко мне и похлопал по плечу сухой, но довольно крепкой ладонью.

 — Вот и что с тобой делать, а, малышка? Ладно, оставайся, коли хочешь, условия будут те же… — тут он внимательно осмотрел меня с ног до головы и добавил: — Надо же, как ты вымахала за этот год… тебе, наверное, стоит немного прикупить одёжки, не хочу я, чтобы ты в таком виде работала здесь… у тебя есть карманные деньги?

Да, несмотря на то что я надела своё лучшее платье, которое купила в прошлом году, но туфли и чулки оставляли желать лучшего, и это было видно. Поджав губы, я кивнула, сообразив, что опять буду зарабатывать всё лето на учебники, если сейчас сильно потрачусь, но Морган тут же рассеял мои страхи:

 — Вот что, малышка, ещё только восемь, а я открываюсь в десять. Прикупи себе хорошую обувь и одежду, а я возьму тебя на полноценную работу, будешь получать два галлеона в неделю… неплохо, да? Тебе и на книжки хватит, и на карманные расходы. Ну что?

От такого предложения моя улыбка засияла ярче утреннего солнца за окном, и я побежала обратно в приют, чтобы взять немного из денег, выделенных мне Попечительским комитетом на учебники, и привести свой внешний вид в порядок. Всё-таки Морган был прав, и я должна была соответствовать его заведению, а моя зарплата за семь недель и чаевые полностью перекроют расходы на одежду и ещё останется сверху.

За час я попыталась купить всё необходимое, новое и в двух экземплярах, чтобы был запасной вариант на случай непредвиденных неприятностей. И хотя вещи я выбирала неброские, чтобы в приюте ко мне лишний раз не прицепились, но всё же смотрелись они неплохо, а у меня от обновок даже поднялась немного самооценка. А в десять часов, после утомительного шоппинга я снова вошла в знакомое кафе, хозяин которого очень удивился моему внешнему виду.

 — Вот это другое дело! — довольно воскликнул Морган, а я так и покраснела от таких комплиментов. — А теперь марш за работу, скоро придут первые клиенты! И фартук возьми на кухне, такую красоту беречь надо!

Усмехнувшись заботе о своём новеньком голубеньком платьице до колена, я довольная побежала на кухню и там встретилась с ещё одним старым знакомым.

 — Кейт! — воскликнул Димон, за этот год ни капли не изменившийся, разве что на его лице прибавилось веснушек. — Ты вернулась!

 — Я же обещала, — рассмеялась я, а Димон, одетый в белоснежный поварской костюм, даже отошёл от плиты и крепко обнял меня.

 — Я очень рад тебе, Кейт! — искренне сказал он, отстранившись от меня и осмотрев с ног до головы. — Как ты похорошела, просто картинка! Опять будешь пропадать здесь с утра до ночи?

 — А что ещё делать? — усмехнулась я, подойдя к вешалке, на которой висел новенький беленький фартучек, явно ждавший именно меня. — А что, ты не рад моему соседству?

 — Очень рад! — воскликнул Димон, вернувшись к сковородке, на которой что-то шипело. — Ты даже не представляешь, как я тебе рад! Год с Морганом вдвоём… это что-то… будешь завтракать?

 — О нет, спасибо, я не голодная… — смутившись, тут же отказалась я, а в животе предательски заурчало, потому что кашу в приюте кухарка опять спалила, и есть её было практически невозможно, особенно после деликатесов Хогвартса. Но Димон быстро услышал рёв моего желудка и рассмеялся.

 — Да ладно тебе, Кейт, я сейчас тоже буду завтракать, а посетители раньше половины одиннадцатого не придут. Давай садись, кофе стынет, а сейчас будет готов и омлет с тостами…

«Омлет с тостами… — с отчаянием протянула я, а живот так и скрутило. — Что же ты со мной делаешь, змей-искуситель?»

Но всё же день ожидался насыщенным, а еда пахла божественно, так что долго уговаривать меня не пришлось. И за те пятнадцать минут, что мы с ним завтракали, он сумел кратко выложить всё, что произошло в магическом мире за то время, что мы не виделись. Грин-де-Вальд по-прежнему бесчинствовал, но Димона, к счастью, не нашли, в том числе благодаря старику Моргану, который во время обысков тщательно прятал своего сотрудника. Да и выходил Димон на улицу крайне редко, запертый фактически в четырёх стенах, так что никто и не знал о его существовании. Но посетители кафе всё равно приносили новости, а он их внимательно слушал.

Гарольд Фоули за зиму и весну внёс несколько поправок к закону, касающихся наказаний за помощь опасному преступнику, а ещё расширил полномочия мракоборцев. Теперь они могли без предварительного разрешения устраивать обыски там, где сочтут нужным, а ещё пользоваться Непростительными заклинаниями в случае… необходимости. И мистер Крауч, которого я имела возможность видеть месяц назад, уже прослыл грозой преступников, поскольку руки у него теперь были развязаны. А ещё Димон из газет узнал про смерть Миртл в Хогвартсе и уже собрался как следует расспросить меня, но тут на кухню вошёл Морган и строго посмотрел сначала на меня, а потом на Димона.

 — Поели? — строго проворчал он, а я за секунду засунула последний кусок тоста и запила кофе. — А теперь марш за работу, бездельники, только что пришёл первый посетитель!

Стыдливо опустив глаза, я мышкой выскочила в зал, и начались мои трудовые будни. Те посетители, которые были завсегдатаями прошлым летом, быстро вспомнили меня и искренне обрадовались моему возвращению, а всем новым я старалась относиться как можно доброжелательнее, чтобы у них не было повода избегать «Гиппогрифа». Конечно, было трудновато после интенсивного умственного труда переключиться на не менее интенсивный физический труд, но смена деятельности всё же шла на пользу.

В конце моего первого рабочего дня, когда в девять часов кафе опустело, ведь с десяти начинал действовать глобальный комендантский час, Морган уселся со мной и Димоном на кухне во время нашего позднего ужина и закурил трубку.

 — Так всё-таки, что там у вас случилось месяц назад, а? — протянул он, выдохнув облачко табачного дыма.

Я же, проглотив кусочек великолепного мяса, который Димон благородно приготовил специально для нас, помолчала немного и ответила:

 — Один студент… эм… он выращивал в подземелье… акромантула, и тот акромантул выбрался… из убежища… и убил ученицу, а потом сбежал.

 — Акромантула?! — воскликнул Димон, выронив из рук вилку. — Настоящего акромантула?! Нихрена себе! Хорошо, что я от этого Хогвартса далеко! Ненавижу пауков, даже маленьких, а тут гигантский!

«Да, Димон… интересно, а как бы ты отнёсся к гигантской ядовитой змее с убийственным взглядом?» — язвительно подумала я, так как акромантул был всего лишь вершиной айсберга.

 — А куда смотрел Диппет? — проворчал Морган, продолжая раскуривать трубку. — Ладно здесь творится не пойми что, наш министр совсем из ума выжил, но Хогвартс! Мне всегда казалось, что нет безопаснее места, чем Хогвартс!

«Мне тоже… — вздохнула я, отрезав ещё небольшой кусочек мяса. — И хотя Арагог сбежал, но Аминта всё ещё в недрах школы… боже, лучше бы я этого не знала…»

Но быстро отогнав мысли о подруге Тома, я пожала плечами и опустила взгляд в тарелку, а в воздухе повисла тягостная пауза.

 — Кейт, а это правда, что к вам приезжал аж сам Фоули? — с интересом спросил Димон, и я сразу закивала, усмехнувшись, с какой же всё-таки важной шишкой кое-кто завёл знакомство. — И как он тебе? Судя по его физиономии в газетах, он просто напыщенный павлин!

 — Так оно и есть, — хмыкнула я, и мы дружно рассмеялись. Последующая беседа постепенно снизила градус напряжения, а когда Морган заметил, что моя тарелка опустела, то он в своей неизменной манере проворчал:

 — Шла бы ты домой, Кейт, уже поздно. А завтра приходи в восемь, работы хоть отбавляй!

 — Конечно! — воскликнула я, вскочив на ноги, а затем пересыпала свои чаевые за день из кармана фартука в кармашек платья, аккуратно повесила фартук на место и помахала рукой на прощание: — До завтра!

В тот день я с удивлением отметила, что старик Морган впервые обратился ко мне по имени, и почему-то от этой мысли мне стало… приятно. Всё-таки пусть он и был тем ещё ворчуном, но у него было доброе сердце… и я была рада, что в нём нашлось местечко для меня.

Дни летели один за другим, но не скажу, что они были однообразными. Всё-таки Косая аллея была своеобразным центром магического мира, и там постоянно что-то происходило, а всё происходящее обсуждали посетители «Гиппогрифа». Морган, освободившись от работы, постоянно точил лясы со знакомыми и не очень, а мы с Димоном грели уши. Хотя как «грели», звучный голос Моргана, больше всего любившего обсуждать косяки нынешнего правительства, не было слышно разве что в самом Министерстве. И от его резких выражений порой было страшно даже мне, так как вполне могло так сложиться, что я приду однажды утром, а моё любимое кафе закрыто…

В приюте к моему исчезновению отнеслись… ровно. Не знаю, как это объяснить. С одной стороны, они лишились трудовой силы, поскольку уходила я неприлично рано, а приходила неприлично поздно, а с другой — и есть я не ела, ведь теперь Димон подкармливал меня завтраками, ужинами и маленькими перекусами, так что в столовую приюта я даже не спускалась. Миссис Коул и одна из воспитательниц попытались поймать меня как-то с утра, чтобы вызнать, где я пропадаю, но добиться чего-то от меня у них не получилось. Правда, они сделали правильный вывод, что сбегала я на работу, и даже попытались устроить обыск в моей комнате, чтобы найти деньги, пока меня не было, но ничего у них не вышло: все свои сбережения я прятала в потайном кармане чемодана, на который были наложены сильные чары ещё в Хогвартсе. И на сам чемодан в том числе. Пусть они хоть спалят его, ничего ему не будет, и денег они не увидят. Поэтому в один из наших коротких разговоров миссис Коул зло процедила мне, что о новой одежде я могу не мечтать, но я лишь пожала плечами, потому как теперь могла вполне обеспечить себя сама. И все мои новые вещи тоже хранились в волшебном чемоданчике, до которого им было не добраться.

Как-то раз, через неделю после приезда из Хогвартса, я как всегда крутилась между столиков, дружелюбно улыбаясь всем посетителям, как тут меня окрикнули:

 — Кейт!

Резко обернувшись, я так и застыла на месте, а Трэвис подскочила ко мне, держа наперевес довольно внушительную коробку, и радостно заговорила:

 — Надо же, а я и не знала, что ты здесь подрабатываешь! Морган, добрый день!

 — Добрый день, Кассандра! — усмехнулся в ответ тот, как всегда покуривавший трубку за барной стойкой. — Что, с батюшкой по-прежнему не общаетесь?

Улыбка моего декана тут же сменилась недовольством, а пухлые губы были выразительно поджаты. Морган же рассмеялся такой реакции, выдохнул круглое колечко дыма и добавил:

 — Ну и правильно, что-то в последнее время что он, что этот индюк Фоули совсем разум потеряли! Грин-де-Вальд творит что хочет, а они устраивают благотворительные балы и спорят, надо ли повысить налоги для гоблинов или нет! Ох, если они всё-таки возьмут этих жадин в тиски, то, чувствуется, кое-кому точно отрежут я…

 — Морган! — возмущённо воскликнула Трэвис, а мужчины, сидевшие за столиком рядом с барной стойкой, громко рассмеялись, и один из них выкрикнул:

 — Всё правильно, старик Морган! Уж ты-то точно навёл бы там порядок!

 — Морган, а давно у тебя работает Кейт? — приобняв меня за плечо, спросила Трэвис, и мой работодатель тихо рассмеялся:

 — Да вот уж второе лето как здесь крутится! Но хороша работница, ничего не скажешь! А ты-то откуда её знаешь?

 — Кейт учится на моём факультете, — пояснила она, а Морган, докурив трубку, удивлённо спросил:

 — Неужто эта малышка учится на Слизерине? А куда пройдоха Слизнорт делся?

 — Я декан Пуффендуя, Морган, — даже немного обиженно сказала Трэвис, а я так и округлила глаза от новой информации.

 — Пуффендуя? — рассмеялся Морган. — Теперь всё ясно… давай, сильно не задерживай нашу труженицу, у нас сегодня аншлаг!

Трэвис только закатила глаза, а затем отвела меня к одному из немногочисленных столиков, по пути крикнув:

 — Отстань от Кейт, Морган, у неё сегодня день рождения! Будь человеком в конце концов!

Ошеломление на лице старика Моргана было примерно сопоставимо с моим, но Трэвис уже усадила меня рядом с собой и протянула мне ту самую коробку.

 — Ну же, тебе не интересно, что там? — нетерпеливо спросила она, так и сгорая от предвкушения, а я негнущимися пальцами принялась распечатывать свой подарок.

 — А откуда вы узнали, профессор? — тихо и смущённо проговорила я, и Трэвис заговорщически пояснила:

 — Мне пришлось немало потрудиться, чтобы узнать это, Кейт, ты же мне так и не сказала, когда у тебя день рождения! Но в книге зачисления в Хогвартс твоё имя было записано именно в это число, двадцатого июля, так что я сделала вывод, что именно в этот день у тебя день рождения. Ну как?

Только я закончила разворачивать подарок, как она быстро замолчала и выжидающе уставилась на меня. А я открыла крышку и обомлела: внутри было милое платьице цвета свежей зелени и справочник по травам.

 — Профессор Трэвис, я не могу принять это, — смущённо пробормотала я, закрыв крышкой коробку, но Трэвис тут же воскликнула:

 — Даже слышать об этом не желаю! Ты столько натерпелась за свою короткую жизнь, должно же быть у тебя что-то хорошее! Я не возьму его обратно, даже не мечтай! Давай, Кейт, платьев много не бывает, я как девочка уж точно это знаю, а об этой книжке ты точно давно мечтала…

 — Спасибо, — благодарно выдохнула я, ведь в последний раз такие подарки получала разве что три года назад от своей лучшей подруги, которая знала меня как облупленную. Тут к нам по воздуху подплыло меню, и я поняла, что Морган пока взял на себя мои маленькие обязанности.

 — Надо же, как я давно здесь не была, столько всего нового! — удивилась Трэвис, оглядев предлагаемые блюда, а потом посмотрела на меня. — Кейт, ты же тут давно работаешь, да? Что посоветуешь?

Улыбнувшись, я указала на блюда, а затем сама отнесла заказ своего декана на кухню и заодно убрала подарок, чтобы он не мешался в зале. А когда вернулась, то она с прежней весёлой улыбкой вдруг спросила:

 — Кейт, а что тебе сегодня подарил Том? Я просто уверена, что это что-то потрясающее, по-другому он просто не мог!

«Вот ты и просчитался, гений, — замерев на месте, подумала я, совершенно не зная, что же мне ответить. — И почему я должна врать ради тебя Трэвис, а? Да ты даже не помнишь, когда у меня день рождения!»

 — Эм… мы с ним сегодня ещё не виделись, — помолчав немного, вполне честно ответила я. — Я очень рано прихожу сюда, а Том проходит стажировку в Министерстве… мы почти не пересекаемся…

 — Да? — даже с какой-то долей грусти переспросила Трэвис. — Кейт, ладно тебе, не расстраивайся! Я уверена, что вы сегодня обязательно увидитесь, а Том точно готовит для тебя что-то потрясающее…

«Да уж, готовит… хотя то, что я его сегодня не видела, это уже потрясающе!» — но не успела я закончить эту язвительную мысль, как Трэвис увидела кого-то за моей спиной и радостно воскликнула:

 — Том!

«Боже, нет, пожалуйста, нет!» — молила я про себя, но через пару мгновений за моей спиной раздался очень знакомый голос:

 — Добрый день, профессор Трэвис. Добрый день, Кейт.

Взяв себя в руки, я слегка повернулась и максимально дружелюбно улыбнулась этому франту, выглядевшему не хуже папочки Элеоноры, а Том пододвинул к нашему столику свободный стул и сел к нам, чему я была совершенно не рада.

 — Как твоя стажировка в Министерстве, Том? — полюбопытствовала Трэвис, подмигнув мне, а я так и молила про себя, чтобы к Моргану наконец вернулось его ворчание, и он приплёл меня к работе.

 — Замечательно! — с жеманной улыбкой, от которой у меня сразу свело скулы, ответил Том, насмешливо и абсолютно бессовестно разглядывая меня. — Мистер Фоули очень добр ко мне, а я помогаю ему чем могу. Он очень доволен нашим сотрудничеством, и могу вас заверить, это взаимно.

 — Ты даже не представляешь, как мне приятно это слышать! — довольно воскликнула мой декан, а затем лукаво посмотрела на меня и с лисьей хитростью промурлыкала: — А что вдруг заставило тебя сегодня прогулять твою стажировку?

Том на это тихо рассмеялся, видимо, догадавшись, к чему клонила Трэвис, и пояснил:

 — Я не прогуливаю, мистер Фоули по моей просьбе отпустил меня сегодня пораньше, чтобы я смог немного пообщаться с Кейт, мы с ней почти не видимся.

Трэвис, услышав это, по-детски захлопала в ладоши и сказала:

 — Вот видишь, Кейт, я же говорила, что Том что-то приготовил для тебя! Давай, Том, раскрывай карты, а то у ворчуна Моргана скоро лопнет терпение! Он так и прожигает нас своим тяжёлым взглядом… — тут она повернулась в сторону моего работодателя и неожиданно показала ему язык. Я так и выпала в осадок, потому что сейчас моя декан буквально помолодела лет на десять, и её можно было принять за ровесницу Тома, а не нашего преподавателя, особенно в её летнем молодёжном платье ярко-жёлтого цвета. Морган же задорно рассмеялся и махнул на нас рукой, из чего я сделала вывод, что у них явно были вполне тесные дружеские отношения.

Том тоже усмехнулся таким переменам в Трэвис, а потом картинно помрачнел и протянул:

 — Проблема в том, профессор, что Кейт принципиально отказывается принимать от меня подарки… сколько бы я ни старался, результат всегда один… и я абсолютно не знаю, что с этим делать.

 — Так она сегодня и мой подарок тоже попыталась отклонить, но я настояла на своём и тебе помогу, — вдруг строго заявила она, а я обречённо вздохнула, понимая, что против них двоих мне точно не выстоять. — Давай, Том, что ты там приготовил…

Том, усмехнувшись выражению моего лица, достал из кармана новенькой мантии запечатанный в зелёную бумагу свёрток и протянул мне. Свёрток явно напоминал по форме книгу, так что я осторожно взяла её, подумав, что от книги точно никакого вреда не будет. Теперь уже две пары глаз следили за тем, как я распечатывала очередной подарок, а как только закончила, то у меня на лице застыло совершенно непередаваемая смесь удивления, отчаяния, страха и смущения.

 — Что за книга, Кейт? — нетерпеливо поинтересовалась Трэвис, а я немного пришла в чувство и выдавила:

 — Змеи и их яды…

 — Ты же хочешь стать целителем, Кейт? — быстро произнёс Том, чтобы Трэвис не заметила моего мимолётного страха. — Из змеиных ядов готовится чуть ли не половина всех снадобий в целительстве, и я подумал, что тебе будет полезно прочитать эту книгу… я сам был от неё в восторге!

 — А ведь точно… — заметила Трэвис, а я ещё раз вздохнула и натянуто улыбнулась, потому что у такого подарка было явно двойное дно. — Надо же, как интересно! Замечательный подарок, Том! Кейт, тебе нравится?

 — Очень, — выдохнула я, сильно сомневаясь, что в ближайшее время заинтересуюсь змеями. Хотя спорить с тем, что они не играли большой роли в целительстве, было глупо, даже на эмблеме обычной медицины была чаша со змеёй, так что подарок был действительно полезным… на перспективу, но не сейчас. — Спасибо, Том, мне действительно очень понравилось.

Но моя декан так выразительно посмотрела на меня, что я поняла, что одними словами явно не обойтись, поэтому привстала, подошла к Тому, приобняла его за плечи и легко поцеловала в правую щёку. Он буквально на секунду зажмурился и, положив ладонь на мою руку, с силой сжал её, отчего у меня по всему телу пошли мурашки. Но наваждение быстро прошло, и Том как ни в чём не бывало улыбнулся мне, а я вернулась на своё место, стараясь не думать, что этот извращенец от моего дружеского поцелуя мог получить какое-то удовольствие.

Так мы и пообедали вместе, Том благородно заплатил за обед, а потом пошёл по своим делам, так же как и Трэвис, напоследок крепко обнявшая меня и ещё раз поздравившая с праздником. И хотя мой день рождения всю жизнь был двадцать седьмого сентября, я пришла к выводу, что надо смириться с новой датой и запомнить её. В конце концов у меня теперь была новая жизнь, странная, не совсем простая, но несомненно интересная. И я даже была рада, что всё так получилось… если бы не кое-кто, постоянно смущавший и вводивший меня в шок своими поступками.

А когда мои «друзья» ушли, то я как ни в чём не бывало вернулась к своим обязанностям, хотя Морган весь оставшийся день как-то странно поглядывал на меня. И я уж думала, что больше сюрпризов не будет, поскольку людей, знавших о моём дне рождения, больше не осталось, но вечером, придя на кухню после уборки, я второй раз за день впала в ступор от ошеломления. А Димон, весь измазанный в бледно-голубом креме, с помощью палочки удерживал в воздухе небольшой, но несомненно восхитительный торт с бабочками из мастики, махавшими крылышками, и колокольчиками, практически неотличимыми от настоящих.

 — Мне тут сорока на хвостике принесла, что у кого-то сегодня день рождения, — подмигнул мне Димон, а я была готова зарыдать от умиления. — Поздравляю!

 — Спасибо, — выдавила я и бросилась его обнимать, но долго мне этим заниматься не дал Морган, ворчание которого послышалось со стороны зала:

 — Так, я два часа смотрю на это безобразие, давайте уже пробовать!

 — Спасибо, — проговорила я, бросившись обнимать этого ворчуна, мигом догадавшись, кто же был той самой сорокой. — Конечно, пойдёмте!

 — Кейт, подожди есть, сначала надо свечи задуть! — рассмеялся Димон, направив торт в зал, в котором было совершенно пусто, не считая хозяина кафе. — Сколько тебе там исполнилось? Или вы, женщины, не любите обсуждать свой возраст?

 — Тринадцать! — со смехом ответила я, и в торте тут же появилось тринадцать свечек, а ещё через мгновение они зажглись, и капли воска начали таять на ярко-синие цветы.

Зажмурив глаза, я как следует задумалась, чего же хочу от жизни, а потом в голове промелькнул ответ: «Пусть следующий год пройдёт спокойно, без происшествий… умоляю!», а затем с силой выдохнула, задув все свечи разом.

 — Ух, наконец-то! — проворчал Морган, а Димон рассмеялся и захлопал в ладоши. — И где мой кусок?!

 — Морган… не обращай внимания, — усмехнулся мне Димон, начав резать торт. — Ты же знаешь, для него «спасибо» и «пожалуйста» звучит как Непростительные заклинания…

 — Ещё одно слово, молодой человек, и Непростительное заклинание полетит уже в тебя, — ответно проворчал Морган, а я закрыла рот, чтобы не рассмеяться от их «любезностей». — И это будет далеко не «спасибо».

В тот день, несмотря на странный подарок с подтекстом, в моей душе поселилось даже какое-то подобие счастья. Теперь я абсолютно точно знала, что была не одна, что рядом со мной снова были люди, для которых я что-то значила, и ради таких людей хотелось стараться, карабкаться в этой жизни. Ради таких людей и таких моментов хотелось жить.

***

Честно, после моего дня рождения я уже надеялась, что больше до осени я своего «братца» не увижу. Но примерно через три недели в «Гиппогриф» снова заглянул один франт, а у меня сердце сжалось от мысли, что просто так он никогда и ничего не делал.

 — Добрый день, Том, — вежливо поприветствовала его я, как только закончила милую беседу с собиравшимися уходить посетителями, а затем протянула ему меню. — Что будешь заказывать?

 — И тебе добрый день, Кейт, — любезно улыбнулся он, взяв из моих рук меню. — Подожди немного, мне надо подумать… у меня сейчас что-то вроде обеденного перерыва, и я подумал, что кафе, в котором ты пропадаешь сутками, вполне подойдёт для него… а у тебя, кстати, как дела?

 — Всё хорошо, спасибо, — с прежней вежливостью ответила я, широко улыбнувшись паре, только что зашедшей в кафе.

 — Ясно… ты уже прочитала мой подарок? — вскользь поинтересовался Том, листая меню, а я сделала глубокий вдох и, стараясь не думать о том, что его «подарок» я засунула на самое дно чемодана, чтобы пореже видеть, максимально ровно произнесла:

 — Пока у меня нет времени, чтобы заняться изучением твоего подарка, но я обязательно прочитаю его… когда-нибудь.

 — Всё понятно, Кейт, — усмехнулся он, явно догадавшись, что пока я точно не собиралась читать ту книгу. — Я бы на твоём месте всё же поинтересовался им… вдруг и к змеям начнёшь относиться спокойнее, и про противоядия почитаешь… на всякий случай, для спокойствия…

«На какой «всякий случай», гад?» — так и подмывало спросить меня, а тело прошиб холодный пот. Но я взяла в кулак свою силу воли и, максимально непринуждённо улыбнувшись, развернулась и пошла на кухню, чтобы принести заказ другим посетителям.

И только на кухне я дала волю своим эмоциям и отчаянно застонала, а Димон, стоявший у двери и разглядывавший посетителей, сразу спросил:

 — Ты знаешь этого павлина?

 — В одной школе учимся, — выдавила я, стараясь обуздать негативные эмоции. — А что?

 — Не знаю, — хмыкнул в ответ Димон, снова заглянув в круглое окно в зал. — Когда ты шла сюда, он смотрел на тебя так, будто ты его подружка… ну, ты понимаешь меня, да?

«Конечно, понимаю», — закатив глаза, подумала я, а вслух сказала:

 — Дим, у него уже есть подружка… и поверь, мне с ней не тягаться… а вот и она, кстати…

Как раз когда я вспомнила об Элеоноре, та ворвалась в кафе в умопомрачительном синем платье с совсем нецеломудренным декольте, а затем, найдя Тома, радостно подскочила к нему и легко поцеловала, сев рядом.

 — Охренеть, — выдавил Димон, так и уставившись на них. — Вот это подружка… а эта нимфа, случайно, не одна из дочек павлина Фоули?

 — В яблочко! — рассмеялась я. — Позволь представить, Элеонора Фоули собственной персоной.

 — Да, повезло пацану, — присвистнул Димон, не в силах оторвать взгляда от Элеоноры, которая чуть ли не ложилась грудью на Тома. — Такие… такие выразительные… скулы!

«Скулы!» — не удержалась я и громко рассмеялась, а Димон, заметив, что я поняла его намёк, только ещё больше напыжился и проворчал голосом Моргана:

 — Взашей надо гнать из Правительства этого тунеядца Фоули и его куклу-жену, у которой грудь появляется в дверном проёме раньше её самой на целую минуту!

 — Хватит! — рассмеялась я, хотя Димон так точно спародировал ворчуна Моргана, что не рассмеяться было преступлением. — Они тебя услышат, не дай бог! Ладно, я пойду работать, и ты не прохлаждайся!

 — Есть, мэм! — отдал честь он, а я тут же выскользнула в зал, но вот успокоиться смогла не сразу, и кое-кто мигом это заметил.

 — Ох, Кейт, неужели ты здесь работаешь? — удивлённо воскликнула Элеонора, когда я подошла к их столику, а Том, казалось, был готов испепелить меня взглядом. — А почему ты такая весёлая?

 — Ну не плакать же мне на людях, Элеонора? — усмехнулась я в ответ, достав из кармана фартука маленький блокнотик. — Тем более день такой хороший на дворе… вы определились?

 — Да, определились, — процедил Том, пристально смотря мне в глаза. А после того как он продиктовал мне заказ, добавил: — Что ж, надеюсь, что местный повар готовит так же хорошо, как и шутит…

«Увидел, значит, да? — хмыкнула я про себя, оторвав листочек из блокнота. — Вот что за человек, ему радость, похоже, доставляют только мои слёзы!»

 — Можешь не сомневаться, так оно и есть, — чуть высокомерно ответила я и развернулась, чтобы опять пойти на кухню и отдать заказ Димону.

 — Ты посмотри, рядом с ним такая красотка, а он опять следит за тобой! — возмутился Димон, только я вошла на кухню и всучила ему листочек. — А вы с ним точно не?..

 — Дим, мне тринадцать, — выдохнула я, мельком посмотрев сквозь окошко в зал. И действительно, пока Элеонора о чём-то без умолку щебетала, Том неотрывно следил за тем, как мы с Димоном болтали на кухне. — А этот извращенец просто не ценит того, что у него есть. Но ты ведь защитишь меня от него, если что, да?

 — Конечно, Кейт! — рассмеялся Димон, а я решила немного «похулиганить» и демонстративно приобняла его и поцеловала в щёчку.

 — Спасибо, ты настоящий друг, — с улыбкой шепнула я, а затем звонко рассмеялась и вернулась в зал, чтобы продолжить работать.

Я очень старалась не смотреть в сторону своих «знакомых», но мне всё же пришлось подойти к ним, чтобы принести заказ. А как только я подошла, то Элеонора в своей привычной «сладкой» манере прощебетала:

 — Ой, Кейт, надо же, у тебя появился мальчик! Как это мило! Не отпирайся, мы с Томом видели, как ты его обнимала… а не рано ли? О, папа, папуля!

Тут она посмотрела куда-то за моё плечо, а у меня сердце ушло в пятки от мысли, что сам Гарольд Фоули пришёл сюда. «Хоть бы Морган сейчас опять не начал покрывать Правительство, пожалуйста!» — молила я про себя, посмотрев в сторону барной стойки, но Морган, увидев на пороге своего кафе Фоули, так и подавился кофе и громко закашлял, пытаясь прийти в себя.

 — Вот вы где, молодые люди! — радостно воскликнул мистер Фоули, одетый по-прежнему безупречно и со вкусом. — А, мисс… Лэйн, да? Что это на вас, фартук? Вы здесь работаете? Надо же, в таком юном возрасте… Морган, это незаконно, вот так использовать детский труд! Тебе не проще завести домовика?

Гарольд Фоули так сурово посмотрел на всё ещё кашлявшего Моргана, а я тут же пискнула:

 — Мистер Фоули, я всего лишь немного помогаю мистеру Моргану время от времени, он не нанимал меня… он мой… троюродный дедушка! И ему что-то нездоровится в последнее время…

 — А, вот как, — сразу смягчился Фоули, во все тридцать два зуба улыбнувшись мне. — Что ж, помощь родственникам — это похвально. Твой юный друг тоже помогает мне, и как я доволен его помощью! У Тома, несомненно, будет блестящее будущее!

 — Приятно слышать это, мистер Фоули, — дружелюбно заметила я, разместив на столе заказ. — Хотите чего-нибудь?

Мистер Фоули тут же сел на диванчик напротив Тома и Элеоноры и воскликнул:

 — А не откажусь! У этого хитрюги безупречный вкус, и если он выбрал это кафе, значит, в нём есть что-то интересное! — и подмигнул Тому, который попеременно смотрел то на отца своей девушки, то на меня.

Что ж, пока Фоули обедал вместе с дочерью и потенциальным зятем, ворчун Морган поумерил свой пыл, а затем и вовсе ушёл на кухню, чтобы не сболтнуть чего лишнего.

 — Откуда ты его знаешь? — накинулся он на меня, когда я занесла грязные тарелки на кухню, но я только с мукой на лице закатила глаза, а как только вышла в зал, то меня опять подозвали к тому столику.

 — Потрясающая кухня! — довольно воскликнул мистер Фоули, пока я убирала на поднос оставшиеся тарелки и чашки. — Мисс Лэйн, передайте своему дедушке и повару мои восхищения!

 — Обязательно передам, — вежливо ответила я, а Элеонора, так и прижавшись к руке Тома, промурлыкала:

 — Папуля, а мы как раз до твоего появления обсуждали, что Кейт подружилась с этим поваром! Бедняжка, у неё так мало друзей… я, Том и, пожалуй, всё!

 — Конечно, дружба — это замечательно, — поддакнул её отец. — Что ж, нам пора, молодые люди, работа не ждёт. Элли, сокровище моё, ты пойдёшь с нами или, может, хочешь пройтись по магазинам?

 — Папуль, я бы хотела пойти с тобой и Томом в Министерство, — захлопав глазками, протянула она, и сразу стало ясно, что папа точно не откажет ей. — О, и может, возьмём с собой Кейт?! Ты как раз собирался показать нам какие-то интересные отделы… а мне с Кейт точно будет не скучно, она замечательная, и Том о ней печётся!

 — Конечно, лапуля, я не против! — рассмеялся тот, и Элеонора завизжала от счастья. — Эй, Морган, потрясающий обед! Ты не против, если мы украдём твою внучку до конца дня? А чтобы ты не сердился, вот…

Только Гарольд Фоули встал из-за стола, как к нему подплыла та самая заколдованная шкатулка, в которую посетители складывали деньги, когда уходили. Не посмотрев на счёт, он отсыпал туда немало золотых монет, явно больше, чем была сумма заказа, а затем махнул нам рукой. Старик Морган так и выпал в осадок от подобной щедрости от своего «врага», а я забежала на кухню, повесила фартук и, жалобно посмотрев на своего работодателя, как бы прося прощения, что не могу отказать этому павлину, засеменила на улицу. И только я вышла на слепящее солнце, как Том схватил меня за руку и взмахнул палочкой.

Ощущения от трансгрессии, а это была именно она, были непередаваемыми. Тело как будто сжало, ни вдохнуть, ни выдохнуть, но это длилось буквально секунду, а затем мы оказались на заброшенной улице с обветшавшими домами и парой заброшенных офисных зданий перед неприметной телефонной будкой, в которой нас уже ждали Элеонора и её отец. Будка внутри была намного просторнее, чем казалась снаружи, а мистер Фоули, дождавшись, когда мы войдём, набрал код, и она двинулась вниз, словно лифт. Когда же мы наконец спустились, то я с искренним благоговением и восхищением замерла на месте, оглядывая просторный холл.

По бокам располагалось множество каминов, из которых то появлялись люди, то исчезали в них. Высокий потолок и стены с полом были выполнены из чёрного мрамора, обработанного местами позолотой, а в центре располагался огромный фонтан с волшебником и волшебницей, гоблином, кентавром и домашним эльфом. В этом холле была куча людей, под потолком сновало не меньше тысячи бумажных самолётиков всех цветов радуги и не только, а в самом конце было что-то вроде пропускника. Кто-то проходил сквозь него с помощью пропусков, а кто-то задерживался у охранников, которые тщательно проверяли посетителя. Но Гарольд Фоули приветливо махнул рукой одному из этих охранников, и нас всех пропустили без проверки, впустив в холл поменьше с множеством лифтов.

Поднявшись (или точнее будет сказать «спустившись») на лифте на первый уровень, мы все зашагали по помпезному коридору, украшенному очень дорого. Элеонора шла под руку со своим отцом, который явно души не чаял в своём «сокровище», а мы с Томом шли немного поодаль, стараясь не терять своих проводников из виду.

 — Не староват ли друг? — едва слышно шепнул он, а я так и сдерживала ехидную улыбку. — Тебе всего тринадцать, Китти, не забывай… я бы на твоём месте был осторожен с такой дружбой.

 — Конечно, папуль, буду, — прошептала я в ответ и подмигнула, а в угольно-чёрных глазах промелькнула вспышка злости. — Ты бы лучше за своей Элли так следил, а не за мной… надо же, откуда такое колечко?

Только Том хотел схватить меня за локоть, видимо, чтобы сказать что-то совсем… не для посторонних, как мне на глаза попался перстень из жёлтого золота со странным чёрным массивным камнем, надетый на средний палец левой руки.

 — Подарок будущего тестя? — усмехнувшись, добавила я, но ответная улыбка Тома была… зловещей.

 — Скорее заботливого деда… не у тебя одной есть родственники, как оказалось.

 — Ты нашёл свою настоящую семью? — ошеломлённо переспросила я, а сердце почему-то сжалось.

 — Можно сказать и так, — тихо ответил он, так и прожигая меня взглядом. — Хочешь узнать подробности этой встречи?

 — Нет, не хочу, — выдохнула я, а моя улыбка мигом исчезла с лица, будто её и не было. В этот момент интуиция так и кричала, что я пожалею десять раз, если услышу эту историю, но на моё счастье, мы наконец пришли к кабинету заместителя министра, и Том оставил меня в покое.

Обстановка кабинета была ещё шикарнее, чем коридор, по которому мы шли. Массивный стол из дорогущего лакированного дерева, стены, обшитые такими же деревянными панелями и зелёным бархатом, тёмно-зелёный мягкий ковёр, скрадывавший любые звуки, кожаный диван тёмно-зелёного цвета, несколько шкафов с книгами и массивный глобус, в котором, я нисколько не сомневалась, был припрятан коньячок или другой брендовый алкоголь. Немного посидев на диване, пока мистер Фоули разбирался с самолётиками, скопившимся на его столе, я старательно отгоняла от себя тревогу. «Мы же всего парой фраз перекинулись, а я уже боюсь не пойми чего… вот ведь гад!» А когда Фоули закончил разбирать служебные записки, то он повёл нас обратно к лифтам, чтобы начать экскурсию.

Да, можно сказать, что нам с Томом в каком-то роде даже повезло, поскольку с нами был универсальный «ключ», открывавший любые двери. Куда бы Гарольд Фоули ни привёл нас, всюду нам были рады и приветливы, всё показывали и рассказывали. Меня заинтересовал Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, располагавшийся на уровне четыре, а вот моего спутника крайне заинтересовал Отдел по регулированию магического правопорядка на уровне два, а особенно его структура и некоторые хитрости. «Ох, мистер Фоули, не тому вы всё это рассказываете, не тому…» — так и хотелось проговорить мне, но кто будет прислушиваться к словам маленькой девочки, грязи под ногами?

Также мы успели побывать в зале заседаний совета при министре магии и в зале заседаний Визенгамота, располагавшегося на одном из самых нижних уровней. Нас даже пустили в один из самых секретных отделов, Отдел Тайн, правда, рассказывать что-либо не стали. Сотрудники этого отдела для видимости показали одну из комнат, где было множество песочных часов, а потом выразительно посмотрели на Фоули, как бы говоря, что делать нам здесь больше нечего. И мы совсем скоро удалились, так и не поняв, что это были за часы. По крайней мере, я точно. Затем Фоули стал что-то жарко обсуждать с Томом, а ко мне прицепилась Элеонора, щебетавшая о шмотках, дорогих парфюмах, современной моде и тем, как они с мамой на прошлой неделе побывали в Нью-Йорке. Всё, что требовалось от меня, — это мило улыбаться и вовремя кивать, и с этой задачей я справилась на пять баллов.

А когда властитель судеб простых смертных и его дочурка отпустили нас, то Том благородно вывел меня из Министерства, воспользовавшись своим пропуском, а затем перенёс в приют, прямиком в мою комнату, видимо, чтобы я не шлялась одна по вечерним улицам Лондона.

 — Спасибо, — сказала я наконец, так как спустя три минуты напряжённого молчания кое-кто так и не соизволил покинуть мою комнатушку.

Том же изучающе посмотрел на меня, а затем сел на стул за моим абсолютно чистым столом и запрокинул ногу на ногу, показывая этим, что уходить пока не собирается.

 — Так тебе точно не интересно, как прошла моя встреча с родственниками? — приподняв бровь, поинтересовался он, но я закатила глаза и вымученно протянула:

 — Нет, мне не интересно, отстань от меня! Я не хочу ничего знать ни о тебе, ни о твоих делах и твоих родственниках, так что уйди из моей спальни, пожалуйста, я хочу лечь спать!

 — Надо же, какое мудрое решение, — задумчиво проговорил Том, наклонив голову набок, а я обречённо села на свою кровать и без единой эмоции смотрела на него. — Твои догадки верны, Кейт, это не та история, которой можно гордиться…

«Господи, нет, только не это! — воскликнула я, закрыв уши руками и зажмурив глаза. — Я не хочу ничего знать, отстань от меня!»

Но спустя всего несколько мгновений послышался скрип стула, а затем знакомые тёплые руки с силой отвели мои ладони от ушей.

 — Открой глаза, Кейт, — послышался приказ, и я нехотя выполнила его, заранее зная, что очень пожалею об этом. Том ещё внимательнее присмотрелся ко мне, а я прошептала:

 — И сколько человек ты?..

 — Четыре, — чётко процедил он, а я снова зажмурила глаза и выдавила:

 — Я не хочу об этом знать, отпусти меня! Делай что хочешь, я тебе не указ, только не посвящай меня в это, умоляю!

 — Но я хочу, чтобы ты знала, Кейт, — невероятно ровно проговорил Том, надавив на мои запястья. — Открой глаза.

Вновь выполнив приказ, я с болью посмотрела на него и хрипло выдавила:

 — Ты убил их, чтобы ограбить, да? Из-за этого кольца?

 — Нет, Кейт, не из-за него, — невозмутимо возразил он.

 — А какое тогда будет у тебя оправдание в этот раз? Что, неужели опять будешь говорить мне, что это всё роковое стечение обстоятельств и ты здесь ни при чём?

 — Я здесь при чём, Кейт, — ещё более хладнокровно сказал Том, вылавливая из моего сознания каждую эмоцию. — Я не отрицаю своей вины. Даже больше, в этот раз я действительно хотел это сделать и не жалею о содеянном.

 — Замолчи, я не хочу это слышать! — воскликнула я, глотая слёзы, но он опять с силой сжал мои запястья и прорычал:

 — Открой глаза, Кейт, — а когда я послушно выполнила очередной приказ, Том продолжил говорить: — Ты даже представить себе не можешь, какое разочарование я испытал, когда узнал, что чистокровная волшебница на самом деле моя мать, а не отец, о котором я фантазировал чуть ли не с детства. Я еле-еле нашёл своих родственников-волшебников с помощью одного лишь имени деда, которое дала мне мать в качестве второго перед смертью. Четыре года я искал невероятно сильного волшебника с фамилией Реддл, ведь мои способности были поистине впечатляющими, а в итоге этим сильным волшебником оказалась моя замарашка-мать из чистокровного, но всеми забытого рода, жившая в лачуге в грязи и нищете вместе с братом и выжившим из ума тираном-отцом. Как тебе такая биография, Кейт?

В ответ я лишь вздохнула, и по моим щекам пробежали две слезы, а Том немного помолчал и снова зашептал:

 — Но это ещё полбеды. В итоге я нашёл и отца, сам того не ожидая. Мой отец — красивый, но невероятно высокомерный и злобный магл, живущий в деревне неподалёку, представляешь? Я полукровка. И мои бабка с дедом по отцовской линии такие же заносчивые и высокомерные… Он знал, что я есть… моя мать, оказывается, поила его любовным зельем… я увидел в его глазах перед смертью её образ… ужас. Чтобы жить с такой, понадобится «Амортенция», не меньше. Но он знал, что она была беременна, когда бросил её и сбежал обратно к родителям. Он знал, что я есть, но даже не попытался меня найти. Он трусливо всё забыл и беззаботно жил под крылом у таких же мерзких родителей, ни в чём не нуждаясь, когда я травился ржавой водой, плесневелым хлебом, когда надо мной издевались в четыре года одиннадцатилетки, отбирая крохи еды… он знал!

Какая же злость была в его глазах в этот момент! Казалось, что угли вот-вот вспыхнут и загорятся дьявольским пламенем. Я же, поняв, что пока эта исповедь не закончится, никто не оставит меня одну, молча смотрела на него, а сердце обливалось кровью.

 — Я хотел просто посмотреть на них и уйти, но когда они заговорили со мной и начали оскорблять… я не удержался, Кейт. Такие люди не достойны жизни.

 — Ты не можешь воскрешать из мёртвых, значит, не тебе судить, кому жить, — выдавила я, чувствуя, что кто-то опять искал оправдание крови на своих руках.

 — Может быть, ты и права, Кейт, — согласился Том, чуть ослабив хватку на моих запястьях. — Я же говорю, я осознаю, что сделал. Но я не жалею. Я вернул им сполна то, что они дали мне, вот и всё. Может быть, я перестарался. Но стал ли я злодеем оттого, что убил злодеев? Кто-то же должен восстанавливать справедливость, нет?

 — Суд восстанавливает справедливость, а не такие психи, как ты, — выдавила я, но Тома мой ответ только рассмешил.

 — Суд… я тебя умоляю! За этот месяц я побывал на десятке судов благодаря Фоули, и только половина из них были справедливыми, Кейт. Половина. Остальное — деньги и голословные обвинения. Как тебе такая справедливость? Или ты знаешь какой-то другой суд, честный и неподкупный, в который бы можно было обратиться, а?

Но сказать мне было нечего, потому что даже Трэвис, отец которой был судьёй и с которым она почему-то до сих пор не разговаривала, рассказывала мне про «справедливость», так что… оставалось только ждать, пока кое-кто выговорится и уйдёт, а потом забыть всё как страшный сон.

 — Я понимаю, тебе трудно понять меня, Кейт, но ты должна это сделать, — вздохнув, наконец сказал он. — Не… оправдать, не жалеть, не обвинять, а понять, почему я сделал именно так. Всё, что мне нужно от тебя, — это понимание.

 — Ты сказал, их было четыре, — прохрипела я, из последних сил выдерживая эту пытку. — Кто четвёртый?

 — Четвёртым был мой дед со стороны матери, — пояснил Том. — Но здесь был даже какой-то элемент благотворительности. Боже, ты не видела, в какой грязи он жил… ему уже точно оставалось меньше года, в таких условиях… с такой едой… — мне даже показалось, что его от воспоминаний немного затошнило, но он быстро привёл в порядок чувства и снова заговорил: — Я чувствую запах смерти, Кейт, её присутствие… не знаю, как объяснить тебе это, но я чувствую смерть. И она там была. Но сколько гонора… мой дед, Марволо, был ничем не лучше моего отца, в честь которого моя любимая мамочка и назвала меня. Аж самому противно, что мне дали оба имени в честь таких отбросов… Как теперь жить дальше?

В его словах в этот момент было такое показное страдание, что я невольно нервно усмехнулась, а Том, заметив это, впервые мрачно улыбнулся.

 — Ирония — это хорошо. Ты точно переваришь эту информацию, я в тебя верю. Если что, у тебя вроде как оставалась «Апатия»… выпей её на ночь, чтобы не было кошмаров, ладно? — я безразлично кивнула, так как выбора у меня всё равно не было, а потом выдавила:

 — Тебя найдут и посадят в Азкабан.

 — Не найдут и не посадят, — ещё заметнее улыбнулся Том. — Кейт, брат моей матери, которого не было дома, когда я пришёл к деду, сам признался сотрудникам Министерства в убийстве тех маглов, представляешь? Сам. Вот моральный урод, да? Для него это было какое-то подобие… чести, что его обвинили в смерти того самого магла, с которым его сестра сбежала когда-то давно, захватив семейную реликвию. Я лично присутствовал на его суде два дня назад, и он смеялся, Кейт, смеялся обвинениям и был вполне доволен жизнью! Посмотри, хоть кого-то мои поступки осчастливили, представляешь?

Но я не могла представить это, просто не могла. Я отказывалась это представлять. Эта информация просто отторгалась из моего мозга, хотя я и понимала, что вряд ли когда такое забуду. Точно не забуду.

 — А я забрал себе вторую реликвию, это кольцо, — добавил он, внимательно следя за моим выражением лица. — В качестве… наследства. Она всё равно досталась бы мне, как ни посмотри. Так что никого я не грабил, мне это не нужно. Мне хватит мозгов сколотить себе состояние, и заниматься грабежом… это ниже моего достоинства.

«Достоинства… — повторила я про себя, находясь в совершенно другом измерении. — И этот человек говорит мне о достоинстве…»

 — Я даже начинаю жалеть, Кейт, что в последнее время мы с тобой так редко видимся, — тихо проговорил Том, отпустив наконец мои запястья, и сделал шаг назад. — Мне не хватает общения с тобой… сейчас я рассказал тебе об этом, и в голове стало так чисто… так… упорядоченно. Я понял, что сделал и зачем, я до конца осознал это. Ты даже не представляешь, как я ценю то, что могу настолько откровенно говорить с тобой.

 — Пожалуйста, — нервно сглотнув, прохрипела я, и он тихо рассмеялся.

 — Вряд ли ты скажешь: обращайся ещё, Том, я прав? — я кивнула в ответ, а Том добавил: — Ты справишься, тебе хватит сил переварить это. А я буду паинькой и постараюсь держать себя в руках весь этот год, чтобы ещё больше не расстраивать тебя. Знаешь, сегодня днём ты была такой весёлой… всё бы отдал, чтобы оказаться на месте того поваришки, который способен вот так легко рассмешить тебя. Я так не умею. В моей жизни смеха нет, есть место только усмешкам, пропитанным горечью… но когда ты рядом со мной, мне легче это пережить. Прости, что вывалил всё это на тебя, но… ты должна была это узнать… понимаешь?

 — Да, — словно в трансе ответила я, и он, печально улыбнувшись напоследок, взмахнул волшебной палочкой, отчего у меня на столе появился стакан с водой, и наконец оставил меня одну.

А я, вытерев слёзы, полезла в чемодан, чтобы найти пузырёк с «Апатией» и спать спокойно хотя бы сегодня, пока находилась в состоянии аффекта. А смех, только недавно появившийся в моей жизни, опять исчез без следа.