***

 — Кейт?..

За окном мягко шелестел дождь, часы в глубине дома отсчитали час ночи, а я всё никак не могла уснуть и смотрела на стеклянные двери балкона, боясь пошевелиться лишний раз, чтобы не разбудить Тома. Но тихий бархатистый шёпот, вдруг раздавшийся за моей спиной, подсказал, что зря я беспокоилась всё это время, и Том тоже до сих пор не спал.

 — М-м-м? — протянула я, повернувшись на другой бок к нему лицом, и сразу же встретилась с горевшими в темноте угольно-чёрными глазами.

 — Помнишь… в тот день, когда ты узнала о переезде, и мы напились рома… ты сказала, что тебе есть о чём жалеть, кроме того, что ты нетрезвая проведёшь со мной ночь… Что это? О чём ты больше всего жалеешь в своей жизни?

 — И этот вопрос не даёт тебе покоя во втором часу ночи? — удивлённо подняв брови, прохрипела я, и Том тихо рассмеялся.

 — Да нет, просто не могу заснуть, не знаю, почему… так что?

 — Господи, и как ты вообще помнишь, что я там тебе сказала, ты же выпил не меньше меня, если не больше?..

 — Кейт, алкоголь влияет на мою оценку окружающего мира и самоконтроль, но никак не на память, — усмехнувшись, заметил он, а я улеглась поудобнее и положила руку под подушку. — Так что я помню до мельчайших подробностей всё, что творилось в ту ночь, и твои слова тоже…

Сделав паузу, Том выразительно посмотрел на меня, и я отвела взгляд в сторону, на комод. Шелест дождя и вой ветра окутал нас, словно невесомый газовый платок, и совершенно не хотелось нарушать тихий плач осени. И всё же спустя какое-то время раздумий я тяжело вздохнула и начала вполголоса говорить:

 — Больше всего на свете я жалею о том… что в свой самый первый день в теле Элли вывалила все свои эмоции именно на тебя.

Сказав это, я снова повернула голову и посмотрела на Тома, но в угольно-чёрных глазах читалось недоумение.

 — Я… знаешь, мне тогда казалось, что это всё очень реалистичный сон, — тихо пояснила я, проматывая в голове тот самый день. — Что это всё неправда, понарошку. Да, ощущения были реальными, люди были реальными, но краем сознания я всё равно надеялась, что вот-вот проснусь в своей постели и пойду на работу, а вечером расскажу Аньке про это, и мы вместе посмеёмся… И поэтому я тогда и не стеснялась тебя, а зачем, если это всё нереально? Я… в прошлой жизни никогда не набрасывалась на незнакомцев, ты не подумай, а то, как я разговаривала с тобой… обычно мы так вели себя в своей маленькой компании, это было в порядке вещей.

Я снова вздохнула и посмотрела перед собой, а Том терпеливо ждал, пока я продолжу развивать мысль.

 — А ещё Элли сопротивлялась моему вмешательству в её сознание… у меня была такая каша в голове, но это сейчас я понимаю всё это, а тогда… я просто… шла на поводу у эмоций. И первым человеком, на ком я сорвалась, был ты. А я же могла вывалить всё это на кого угодно! Да на ту же миссис Коул! Ну и пусть бы меня отправили к психиатру, но я же врач и знаю, чем врачи-психиатры руководствуются, когда собирают анамнез! Успокоившись, я бы смогла доказать, что вменяема, а мои слова просто списали бы на детские фантазии. Далеко не каждому человеку ставят психиатрический диагноз, когда он мелет чушь, психиатры — люди странные, конечно, но не изверги, как их порой показывают в книгах или фильмах…

 — Но почему именно тот день? — непонимающе спросил Том, и я вновь повернулась и посмотрела на него.

 — Да потому что именно с того дня моя жизнь пошла под откос! Если бы я не вывалила всё на тебя в первый день, ты бы никогда не обратил на меня внимания!

 — Но ты же всё равно поступила бы в Хогвартс? — с недоумением возразил он. — Теперь мы знаем, что Элли была чистокровной волшебницей, и к ней в любом случае пришёл бы Дамблдор… и мы бы точно пересекались в школе, возможно, ты бы даже попала на Слизерин. Неужели ты до сих пор веришь, что это моя заслуга, что ты поступила в Хогвартс?

От подобного вопроса я громко фыркнула и демонстративно закатила глаза, а уголки его рта чуть поднялись.

 — Я знаю, как зачисляют в Хогвартс, Кэс рассказала это всем первокурсникам ещё в первую неделю учёбы. Но… всё было бы по-другому, понимаешь? Дамблдор пришёл бы ко мне рано или поздно, мы бы с ним поговорили, ты бы не пришёл в мою комнату, тебе это даром не было бы нужно: своего преподавателя ты очень недолюбливал, а на меня тебе было бы просто плевать. Он же сводил бы меня в Косую аллею, я бы сразу купила себе нормальную палочку… Шляпа вряд ли бы отправила меня на Слизерин, и когда я её упрашивала, она этого не сделала даже несмотря на моё происхождение, и правильно поступила, кстати говоря. Я бы была обычной серой мышью, быстро бы узнала о тебе всю подноготную и держалась от тебя подальше, а ты, не зная моей истории, даже не заметил бы меня, малявку-пуффендуйку, когда ты вообще обращал на таких внимание? Ты бы окончил Хогвартс, уехал в свои путешествия, потом вернулся, начал всю свою безумную кампанию по захвату власти… а я бы просто работала в Мунго и была счастлива, понимаешь? Возможно, я бы вышла замуж за Дерека, если бы мы с ним начали общаться, да, детей у нас не было бы, он бесплоден из-за фамильного проклятия Бёрков, но… я бы не родила в семнадцать лет, мои дети не унаследовали бы семейного дара, а… можно же и усыновить, для меня это никогда не было проблемой, особенно когда хлебнула жизни в приюте. И всё это было перечёркнуто, когда я сказала тебе, что из будущего, а потом ты ещё понял, что я волшебница…

Откинувшись на подушки, я зажала рукой рот, чтобы не зарыдать в голос, ведь такая жизнь, такая прекрасная жизнь, которая пронеслась у меня перед глазами, вполне могла быть правдой… если бы не пара слов, сказанных не в том месте, не в то время и не тому человеку.

 — Но у тебя не было бы Тессы… — спустя целую вечность тишины прохрипел Том, и я, смахнув с глаз слёзы, с болью посмотрела на него.

 — Я никогда не жалела, что родила её. Ты слышишь? Никогда. Но понимаешь, в чём ирония… если бы мы не столкнулись тогда, я бы и знать не знала, что у меня могло быть такое сокровище… а как можно жалеть о чём-то, если ты просто об этом не знаешь? Я ответила на твой вопрос?

Вместо ответа он вздохнул и молча перевёл взгляд с моего заплаканного лица на двери балкона, а я вытерла слёзы и закуталась поплотнее в одеяло, понимая, что теперь уже точно не усну до утра, благо что у меня и так был выходной. Дождь, начавшийся ближе к полуночи, постепенно затих, и одиночные капли тихо стучали по карнизу: один, два, три, четыре… а на пятнадцатой Том едва слышно сказал:

 — Спрашивай, Кейт.

 — Что? — очнувшись от полных отчаяния мыслей, прохрипела я, и Том снова посмотрел на меня и повторил:

 — Я знаю, ты хочешь спросить меня… спрашивай. Я отвечу тебе, обещаю, это будет честно.

 — А о чём ты больше всего жалеешь в жизни? — догадавшись, что он имел в виду, прошептала я, и Том усмехнулся в ответ.

 — Больше всего я жалею о том, что… повёл себя так с тобой в самом начале. Но понимаешь, я всю жизнь был один… я и знать не знал, каково это, когда рядом есть человек, которому ты полностью доверяешь… с которым тебе хорошо. Я тогда не знал, что для меня таким человеком станешь именно ты. Мне не хватало денег на один артефакт для экспериментов, я долго копил, почти год, но всё равно недоставало семи галлеонов… ровно столько стоит волшебная палочка. А когда ты в порыве злости разбила окно с помощью магии… я понял, где могу быстро взять подобную сумму. Когда мы расстались в Косой аллее, я вовсю соображал, где бы мне достать палочку, чтобы не вести тебя к Олливандеру и не терять деньги, и тут на моих глазах у какого-то школьника она выпала прямо из кармана. Он даже не заметил пропажи и куда-то ушёл, а я подобрал её и отдал тебе. Я знал, что у тебя обязательно будут проблемы с магией, ведь палочка выбирает волшебника, а не наоборот, но… ты правильно подметила, мне было плевать. Я руководствовался секундной выгодой, даже не подозревая, какого же ценного… артефакта лишусь из-за своего поступка.

Поднеся два пальца к переносице, он сжал её, а я ушам своим не верила, что слышала подобную… исповедь.

 — Возможно, мне не следовало так делать, — вздохнув, продолжил говорить Том. — Возможно, мне следовало задуматься, что твои знания о будущем могут пригодиться, и поэтому не стоило портить с тобой отношения. Но я… знаешь, к пятому курсу я настолько отточил свои навыки в запугивании и шантаже, настолько ожесточился, что мне казалось, что все необходимые знания я и так смогу вытащить из тебя, не угрозами, так легилименцией. Мне казалось, что я совершенно ничего не терял… И я и представить не мог, что кто-то посмеет мстить мне, особенно первокурсница-пуффендуйка, да ещё и так удачно, что меня накажут! Меня, старосту, репутация у которого была чище, чем у Иисуса Христа!

 — Откуда такие сравнения? — хмыкнула я, и на его губах появилась бледная тень улыбки.

 — До одиннадцати лет я учился в приходской школе, если ты не знала. И Библию знаю лучше любого учебника по Трансфигурации и Зельеварению. И даже сейчас, спустя столько лет, могу процитировать тебе отрывок, если хочешь…

 — Не надо, только отрывков из Библии нам в постели не хватало… — протянула я, а Том тихо рассмеялся.

 — Как бы то ни было, но я рад, что у Тессы есть возможность обучаться без религиозной подоплёки. Я ненавидел религию, ненавидел зубрить отрывки и молитвы, но тех, кто этого не делал, жестоко наказывали, а тех, кто отличался рвением, — поощряли. А я не мог допустить, чтобы какие-то жалкие людишки, не обладающие особой… силой, причиняли мне телесный вред. Да и на память я никогда не жаловался…

После этих слов Том замолчал, невидящим взглядом смотря куда-то перед собой, словно у него перед глазами замелькали тени прошлого, а со стороны окна снова можно было услышать стук капель. А когда пауза совсем затянулась, я тихо уточнила:

 — То есть больше всего на свете ты жалеешь о том, что обманул меня тогда с волшебной палочкой?

 — Не совсем, Кейт, — очнувшись от раздумий, мягко возразил он. — Возможно, мне стоило в целом вести себя по-другому в самом начале… наших отношений. Если бы я не смухлевал с палочкой, если бы помог тебе привыкнуть к учёбе в первые месяцы, как и обещал, а не угрожал и запугивал… и постепенно объяснял бы тебе свои взгляды и цели… то возможно, у нас не было бы столько проблем в настоящем… и ты бы разделяла мою точку зрения, а не… а не ненавидела меня, — я удивлённо изогнула бровь, а Том повернул голову и внимательно посмотрел на меня. — Я не слепой, Кейт, и вижу, как ты порой ко мне относишься. Не всегда, но бывают моменты, когда ты ненавидишь меня, и мне… мне неприятно осознавать, что это именно мой промах.

 — Я правильно тебя поняла, ты жалеешь, что вместо того, чтобы втереться ко мне в доверие в самом начале и вовремя запудрить мозги, сразу показал свою истинную сущность, с которой я, разумеется, добровольно сотрудничать не буду?

Том сморщился от моего красноречивого взгляда и дипломатично протянул:

 — Я бы не назвал это «запудриванием мозгов», скорее… «объяснение своих идей и взглядов в более доброжелательной атмосфере, чем была у нас изначально»… но в общих чертах да, именно об этом я и жалею. Что ты увидела меня таким, какой я есть, слишком рано, до того как я понял, что нуждаюсь в тебе.

 — Ты же понимаешь, что на обмане трудно построить что-то… крепкое? — задумчиво спросила я. — Неужели тебя устроила бы мысль, что узнай я правду о тебе, тут же сбегу и всё равно буду ненавидеть тебя, возможно, даже ещё сильнее, чем сейчас?

 — Возможно, ты бы по-другому отнеслась к этой правде, — сглотнув, предположил он. — Если бы ты изначально знала, что я могу быть… добр к тебе, что я действительно о тебе забочусь, пытаюсь быть хорошим для вас с Тессой… ты бы по-другому отнеслась к моим взглядам… приняла бы их. А сейчас, после всего, что было в школе, ты просто не веришь мне, видишь меня чудовищем и не замечаешь моей заботы…

 — Какой заботы?! — возмущённо воскликнула я, приподнявшись на локте. — Ты запер меня в своём доме, заставляешь ходить на эти дурацкие собрания, на которых я не хочу появляться, ты заклеймил меня, и я горю от боли каждый раз, когда делаю что-то, что тебе не нравится! Ты лишил меня возможности проводить вечера с дочерью и ужинать с Морганом!

 — Это неправда, Кейт, — тут же возразил Том, тоже приподнявшись и повернувшись ко мне. — Тебе никто не запрещает проводить вечера с Тессой…

 — Но ей теперь интереснее заниматься с Элизой, чем со мной!

 — Это пройдёт, — выдохнул он, заметив отчаяние на моём лице. — Тесса сейчас легко увлекается чем-то новым, но это не значит, что она забудет тебя из-за Элизы. Вспомни, как она не могла отлипнуть от аквариума с рыбками в первые дни?

 — Она и сейчас не может от него отлипнуть, — буркнула я, а Том усмехнулся и чуть ближе пододвинулся ко мне.

 — Но всё же уже не так, как раньше. С Элизой будет точно так же, я уверен. Но Тессе нужна няня, кто-то должен присматривать за ней всё время, пока мы с тобой заняты, а приглашать сюда твоего Моргана я не собираюсь. Это забота, Кейт. Я забочусь о Тессе. И о тебе забочусь, ты злишься на меня из-за переезда, но я не мог поступить иначе! Вы с Тессой — единственное по-настоящему ценное, что есть в моей жизни, и я не могу допустить, чтобы с вами что-то случилось, а здесь вы в безопасности. Мы же всё равно уже больше полугода жили вместе, какая разница, где? И работать я тебе не запрещаю, пусть мне и не нравится то, чем ты занимаешься. И Моргана навещайте, только без меня, в чём проблема? А по поводу собраний и метки… Кейт, будет лучше, если некоторую информацию ты будешь узнавать от меня лично, а не в искажённом виде от других. И если ты будешь уступать мне… в некоторых моментах, то больше не почувствуешь боли… Разве я многого прошу?

 — Да, — выдохнула я, а где-то внутри грудной клетки душа ныла от боли. — Ты просишь слишком много. Ты просишь меня отказаться от своей прежней жизни ради тебя… Вот скажи мне, а ты бы отказался ради меня от своей нынешней жизни? От всего того, к чему шёл долгие годы?

Том в ответ поджал губы и опустил взгляд, а на моих губах появилась горькая усмешка.

 — Вот видишь, — прошептала я, неотрывно следя за каждой эмоцией, что мелькала на его лице. — Ты хочешь, чтобы тебя любили, а сам любить не в состоянии… и ничем хорошим это не закончится, поверь мне. Нельзя постоянно брать и ничего не давать взамен.

 — Но я даю!.. — тихо воскликнул Том, но, заметив мой взгляд, сразу осекся на полуфразе. Вздохнув, он снова поднёс пальцы к переносице, словно о чём-то судорожно соображая, а после поудобнее улёгся на спину и легко притянул меня к себе. — Давай спать, Кейт, уже поздно… у меня были на завтра планы на тебя и собрание…

 — Завтра похороны Трэвиса!.. — всё же пододвинувшись к нему, я с мольбой посмотрела в угольно-чёрные глаза, а из груди Тома в очередной раз вырвался тяжёлый вздох. — Я… я должна быть с Кэс, она уже второй день не может прийти в себя, а завтра… умоляю, пожалуйста, если в тебе осталась капля человечности… отпусти меня завтра. Неужели ты не можешь провести хотя бы одно своё собрание без меня?!

 — Ты даже не представляешь, сколько собраний было без тебя, Кейт… — выдохнул он, приобняв меня за плечи. — Но… ладно, я перенесу его, несколько дней погоды не сделают. Пусть у целителя Гампа тоже будет возможность посетить могилу своей первой жертвы… — меня мигом перекосило от этих слов, и я попыталась вырваться из его объятий, но Том только крепче прижал меня к себе и прошептал: — Тише, Кейт… мне нет дела до моральных страданий твоего Дерека. Я переношу собрание потому, что завтра пойду с тобой, а после нужно сделать ещё кое-что.

 — Но… зачем? — от изумления я даже сопротивляться перестала, а он задумчиво посмотрел на меня и тихо ответил:

 — Правила игры для того и существуют, Кейт, чтобы следовать им. Фиделис Трэвис никогда не был самонадеян, он отдавал себе отчёт в том, что вполне мог проиграть, и всё же добровольно вступил в эту игру. И пусть выиграл Фоули, но… за полгода нашего общения с Трэвисом я… проникся уважением к нему. Признаюсь, мне в какой-то мере было даже жаль отдавать приказ о его отравлении. Но… игра есть игра, большая политика не место для эмоций, так что пусть я и испытывал сожаление, но нисколько не сомневался в правильности своего поступка. И всё же я бы отдал дань уважения завтра вместе с тобой. А собрание перенесём на вторник, когда ты немного придёшь в себя… столько всего предстоит сделать, стоит устроить небольшую передышку… как ты считаешь?

 — Как хочешь, — вздохнула я, а на меня опять нахлынуло ощущение бессилия от любых своих действий. — А ты сам не боишься проиграть? Правила же одинаковы для всех?

 — Боюсь, — едва слышно произнёс Том. — И поэтому делаю всё, чтобы этого не случилось. А ты разве не боишься, что я проиграю? Или ты будешь только рада, если я получу по заслугам за все свои… не совсем правильные с точки зрения современной морали поступки?

 — Если бы от твоих действий зависела только моя жизнь, я действительно была бы рада твоему проигрышу. Но это не так… давай спать, я очень устала, а завтра тяжёлый день.

Хмыкнув на мои слова, Том крепко обнял меня, и я начала сразу проваливаться в сон, хотя три часа до этого никак не могла уснуть. Наверное, дело было в том, что я настолько привыкла к удушью, что теперь уже просто не могла жить в нормальных условиях.

***

Похороны Трэвиса состоялись в воскресенье, ближе к обеду. Поскольку он был известной личностью, полжизни отдал службе в министерстве на высоких постах, то людей, желавших попрощаться с ним, было достаточно. Миссис Трэвис, мать Кассандры, распорядилась, чтобы церемония прощания состоялась в Годриковой впадине. По её словам, когда-то давно они жили там всей семьёй и даже были счастливы.

Только вот церквушка, прилегавшая к местному кладбищу, на котором покоились только волшебники, была настолько мала, что не могла вместить такое количество людей, сколько приехало с разных уголков Англии, и было решено провести церемонию на свежем воздухе. Ночной дождь перешёл в противную морось, от которой было трудно закрыться даже зонтом или дождевиком, а чары накладывать не хотелось. Наоборот, хотелось пропитаться этой моросью, чтобы она хоть чуть-чуть смыла ту чёрную сажу печали, которая толстым слоем покрыла сердце.

На Кассандру было жалко смотреть. С пятницы, когда стало известно о смерти Фиделиса, она осунулась, постарела… сникла. Её опухшие глаза и отчаяние на лице говорили об искреннем раскаянии, пусть и позднем, но искреннем. И её прощальная речь тоже говорила об этом: Кассандра, в отличие от всех остальных, не стала распинаться, каким хорошим работником был Фиделис и сколько всего полезного сделал для людей. Вместо этого она вспоминала счастливые моменты из детства: как отец учил её с сестрой кататься на игрушечной метле, как они весной по выходным мастерили скворечники, как ездили на море каждый год… её речь в отличие от всех остальных сухих слов была искренней, она была пропитана болью и сожалением, но именно после неё у меня по щекам потекли слёзы. Нет, всё-таки какой короткий миг — общение с близкими, и как легко мы можем его лишиться. Жаль, что некоторые люди понимают это слишком поздно, когда невозможно что-то исправить.

Дерек тоже пришёл попрощаться с Фиделисом. Он ничего не говорил, всё и так было сказано до него, просто подошёл и положил на гроб букет белых роз. А мне хотелось закричать в голос от слов, которые он сказал ещё летом: «…лучше я положу цветы на чужую могилу и раскаюсь в содеянном, чем приду навестить твою». В мимолётном взгляде Дерека действительно читалось неподдельное раскаяние и душевная боль, но он быстро взял себя в руки, буквально сразу же, как заметил на себе внимательный взгляд Тома, который не отходил от меня ни на шаг.

 — Кейт… — выдохнула Кассандра, когда гроб был опущен в землю и засыпан землёй, и все стали постепенно расходиться. Больше моя подруга не смогла ничего выдавить из себя, только крепко обняла меня, а я почувствовала кожей ручьи слёз.

 — Кассандра, примите мои искренние соболезнования, — вдруг неподалёку от нас раздался тихий голос, и Кассандра всё же отстранилась от меня и вытерла лицо платком.

 — Спасибо, профессор… Дамблдор…

Да, коллеги по Хогвартсу тоже приехали выразить соболезнования, но почему-то именно от насквозь пронизывающего взгляда бледно-голубых глаз Альбуса Дамблдора хотелось упасть на колени и сознаться во всём. Честно говоря, я бы так и сделала, если бы ко мне в этот момент не подошёл Том и не обнял крепко за талию.

 — Добрый день, Том, — поприветствовал его Дамблдор, одетый в простой твидовый костюм и синюю мантию, которая развевалась на осеннем ветру. — Так печально, когда близкие люди покидают нас, да ещё и так внезапно, не правда ли?

Не знаю, показалось ли мне или это было действительно так, но в тоне нашего бывшего преподавателя чувствовался… холод. Дамблдор довольно долго неотрывно смотрел в угольно-чёрные глаза, и я даже обернулась на Тома, потому что напряжение между ними росло с каждой секундой.

Но ни одна мышца не дрогнула на красивом лице, больше похожим в то утро на маску. Том спокойно выдержал взгляд Дамблдора, никак не выдавая, что это именно он отдал приказ отравить бывшего кандидата на пост министра. А когда напряжение стало невыносимым, и даже Кассандра забегала взглядом с одного на другого, интуитивно чувствуя неладное, Том чуть-чуть приподнял уголки рта и тихо произнёс:

 — Это действительно очень печально, профессор Дамблдор. И именно поэтому я и пришёл сюда вместе с Кейт, чтобы выразить свои соболезнования… Кассандре и помочь разделить её горе. Я был поверхностно знаком с её отцом, и мне жаль, что такой… достойный человек так скоропостижно покинул этот мир. Я уверен, дай Господь ему ещё немного времени, Фиделис Трэвис сделал бы немало для… улучшения этого мира.

 — Что ж, ты прав, Том, никому, кроме Господа, не дано решать, кому и сколько жить на этом свете, — ещё более ледяным тоном проговорил Дамблдор, а очередной порыв ветра, раздавшийся совершенно неожиданно, чуть не сбил с курчавых рыже-каштановых с проседью волос коричневую шляпу, а меня и вовсе заставил вздрогнуть.

 — Конечно, сэр, — ещё чуть заметнее усмехнувшись, согласился Том и обнял меня за плечи. — Замёрзла?

 — Да… — протянула я, хотя больше было не по себе именно от их разговора, а не от промозглого ветра и надоедливой мороси. — Кэс?.. Может, пойдём в тепло и выпьем чаю?

 — Пойдём ко мне в кафе, Кэсси, что-то ты совсем скисла, — Морган незаметно подкрался к нам и приобнял Кассандру, а она обернулась и посмотрела на серый могильный камень отца, на котором был выгравирован портрет и даты жизни. — А где твой Ник?

 — Дома… не надо детям на это смотреть, я… я потом свожу их к… дедушке, когда Феликс немного подрастёт, и Декстер будет… понимать… больше, — выдохнула Кассандра, безжизненно положив голову на плечо Моргана.

 — Конечно, Кэсси, как скажешь, — согласился Морган и посмотрел вдаль, где в стороне серой тенью стояла пожилая женщина и вытирала слёзы платком. — Авроре тоже сейчас нелегко, пойду позову её к нам… А Тесса?

 — Она дома, — быстро ответил Том, а я так и чувствовала на себе внимательный взгляд Дамблдора. — Детям не место на кладбище, ей будет трудно понять, что случилось.

 — Но сегодня выходной, и вы… все вместе могли бы заглянуть… ко мне, — поджав губы, тихо, но довольно жёстко заметил Морган, а мне так и хотелось убежать куда-нибудь подальше от ссор, тем более в таком месте.

 — Сегодня не самый лучший день для гостей, — безразлично ответил Том, а я тут же вставила:

 — Морган, мы заглянем к тебе в среду на ужин, Тесса всю неделю к тебе просится, но сегодня… — я с болью взглянула на Кассандру и тише добавила: — сегодня лучше не стоит. Профессор Дамблдор, выпьете с нами чашечку чая?

 — Спасибо, Кейт, ты очень любезна, — вежливо качнул головой тот, не сводя, однако, внимательного взгляда с Тома. — Но я буду вынужден отказаться… у меня слишком много дел в последнее время. Кассандра… я искренне сочувствую вашему горю.

С этими словами Дамблдор развернулся и пошёл прочь к выходу с кладбища, а Том наклонился ко мне и легко поцеловал в щёку.

 — У меня тоже много дел, прости. И постарайся не задерживаться, Тесса будет рада, если мы сегодня будем ужинать всей семьёй, — я обречённо вздохнула, а он выпрямился и почтительно склонил голову в сторону Кассандры. — Примите мои соболезнования, Кассандра.

 — Спасибо, Том, — шмыгнув носом, ответила она, и Том исчез в дымке мороси так же, как до этого Дамблдор. — Кейт, а где Дерек?

 — Он… он, наверное, уже ушёл, — тихо проговорила я, понимая, что Дерек вряд ли решился бы задержаться здесь. — У него в последнее время тоже много работы накопилось… пойдём?

Кивнув, Кассандра подошла к матери, тихо плакавшей поодаль, и взяла её за руку, а после мы вчетвером перенеслись в «Гиппогриф», чтобы хоть немного, но отогреть сердца после нелёгкого прощания. Не скажу, что от чаепития моя подруга быстро пришла в себя, нет, но всё же ей стало немного легче. В конце концов, жизнь не стояла на месте, время шло, раны затягивались, оставляя на своём месте шрамы, а душевная боль постепенно заменялась тягучей тоской. На всё было нужно одно лишь время, и оно неумолимо шло.

Впервые за все годы мне не хотелось идти в понедельник на работу. Только проснувшись, я уже чувствовала себя разбитой, уставшей, хотя всю ночь спала, согреваемая горячими объятиями Тома. Даже есть не хотелось, от одного вида еды сразу замутило, и я отказалась от завтрака, решив, что обязательно перекушу что-нибудь в обед, когда будет аппетит.

 — Ты посмотри, тут про Грюмов! — воскликнул Аб, только открыв свежую газету после ежеутреннего обхода, а я так и замерла за своим столом словно статуя. — Мерлиновы панталоны!..

 — Аб! — тут же возмутилась Тина, видимо, это было не совсем приличное выражение в магическом мире, хотя я во всех этих фразочках до сих пор разобраться не могла. Но Аб проигнорировал упрёк Тины и так и осел на диван, с ошеломлением читая первую полосу газеты.

 — Аб, что там?! — не выдержав, воскликнула я, и мой начальник, кашлянув, хрипло ответил:

 — Грюмов… Грюмов обвиняют… в том, что это они… организовали ту банду… «Котелков». Двоих поймали, когда они напали на Хьюберта Нотта, а их сын, Аластор, умудрился сбежать… здесь написано… их ждёт смертная казнь.

 — Но, Аб, смертную казнь отменили лет двести назад! — встревоженно заметила Тина. — Даже поцелуй дементора не убивает… хотя даже не знаешь, что и лучше… бррр, ненавижу их.

 — Видимо, её решили вернуть, — тихо ответил Аб, положив газету себе на колени и закрыв глаза. — Но они же были мракоборцами и все вместе работали, зачем им вообще напада́ть на Нотта и Эйвери?! — вопрос так и прозвенел в воздухе, а Аб тем временем открыл глаза и встретился взглядом со мной. — Я в это не верю, Кейт. Грюмы хорошие ребята, и я не верю, что они могли всё это организовать.

 — Думаешь, суд их оправдает? — прохрипела я, понимая, что козёл отпущения был найден, и Грюмы вряд ли смогут очистить своё имя.

 — Не знаю, — выдохнул Аб и снова открыл газету. — Я не знаю, Кейт, суд сейчас — дело опасное, они сгоряча таких дров могут наломать, народ в панике… но здесь написано, что он будет завтра днём. И сразу же приговор будет приведён во исполнение. Не могу припомнить, когда такое было последний раз, обычно с осуждением не торопятся… Не нравится мне это всё.

 — Мне тоже… — вздохнув, согласилась я и встала из-за своего стола.

 — Ты куда, Кейт?

 — Я… я хочу немного пройтись, что-то мне с самого утра нехорошо…

Аб внимательно посмотрел на меня поверх газеты, а после хмыкнул и снова погрузился в новости. Я же медленно вышла из целительской и замерла посреди коридора, совершенно не зная, куда же мне идти. Хотелось побыть одной, но вот где взять укромный уголок, чтобы тебя никто не трогал? Спуститься на второй этаж в оранжерею? Так там Милли сразу заметит мою кислую мину и засыплет вопросами о самочувствии, которое действительно было так себе. Да и Флаффи до сих пор так и не простил меня, хотя прошло уже полгода с тех пор, как я случайно задела его ножницами. А здесь меня в любой момент мог найти Аб, у меня мурашки пошли от его странного взгляда, когда я сказала, что мне плохо. В итоге я сама не заметила, как ноги принесли меня в лабораторию Дерека.

Глава отделения отравлений всегда держал её взаперти, это было подобие личного кабинета, в который посторонним вход был заказан. И всё же Дерек ещё зимой дал мне ключ, видимо, это было проявление высшей степени доверия ко мне. Сама я никогда до этого не открывала лабораторию без его ведома, мне было проще зайти туда после обеда, чтобы застать её хозяина за интенсивной работой. Но в тот день мне настолько захотелось спрятаться ото всех, что я решила воспользоваться своей маленькой привилегией и без спроса проникла внутрь, да ещё и постаралась, чтобы моего вторжения в чужое отделение никто не заметил.

«Да, Катерина… что-то ты совсем расклеилась… — промелькнуло в голове, когда я зажгла свет, отодвинула один из стульев за столом, на котором были расположены колбы в штативах, и плюхнулась на него. — Хотя кто бы на твоём месте выдержал такое?»

Суд над Грюмами был лишь звоночком к грядущим переменам, и было глупо это отрицать. И так не хотелось знать, что будет дальше… хотелось трусливо взять за руку Тессу и сбежать куда-нибудь подальше, как зимой, но я прекрасно понимала, что ничем хорошим для нас это не закончится. В лучшем случае Том насовсем запрёт меня у себя дома, а в худшем… нет, даже думать над этим не хотелось, я уже точно никуда не сбегу, и он это прекрасно знал… цепи на руках были уже слишком тяжелы.

 — Кейт?! — вдруг раздался с порога удивлённый голос, и я аж подскочила на месте. — Что ты здесь делаешь?!

 — Я… я… прости, Дерек, я… просто хотела… побыть одна… — быстро взяв себя в руки, промямлила я и встала со стула, но Дерек захлопнул за собой дверь и шагнул мне навстречу. — Я ничего не трогала… прости…

 — Ничего страшного, я же сам дал тебе ключ… — смутившись моей реакции, выдохнул он. — Тебя Аб ищет…

 — Да?.. Я… тогда мне стоит пойти к нему… — потупив взгляд, я тоже сделала шаг к выходу, как тут до меня донёсся едва слышный шёпот:

 — Кейт… я…

 — Молчи! — прорычала я, бросившись к Дереку, и крепко обняла его. — Молчи, не хочу ничего слышать.

 — Ты знаешь… — тихо проговорил он, тоже обняв меня. — Конечно… он, наверное, сразу же сказал тебе об этом… Кейт, я…

 — Я сказала: замолчи! — закричала я, а по моим щекам побежали слёзы. — Молчи, Дерек, я не хочу ничего знать об этом.

Какое-то время мы действительно в полной тишине стояли посреди полутёмной лаборатории, а я настолько сильно прижалась к нему, что слышала стук его сердца. Если бы я удосужилась посчитать частоту сердцебиения, то наверняка насчитала бы тахикардию, но сейчас мне было не до этого. В то мгновение хотелось просто быть с человеком, с единственным человеком, кто до конца понимал меня, закрыв глаза на то, что он сделал.

 — Ты, наверное, ненавидишь меня… — спустя целую вечность прошептал Дерек, и я подняла на него заплаканное лицо.

 — Нет, я ненавижу себя, — выдавила я, снова уткнувшись лицом в его плечо. — Это из-за меня тебе пришлось… сделать это. Ты даже не представляешь, как я себя ненавижу…

 — Кейт… не вини себя, — он легко провёл кончиками пальцев по моей щеке, а я шмыгнула носом и выпрямилась. — Я взрослый человек и знал, на что иду. И я знал, что Том рано или поздно воспользуется своим правом отдавать мне подобного рода приказы… он просто ждал, чтобы вышло побольнее, ведь я уже лет десять был семейным целителем Трэвисов… но я знал, что в конечном счёте так оно и будет. И ты здесь ни при чём. Подумай, Кейт… Том мог убить меня ещё весной, если бы я не вступил в его ряды, я же близко подобрался к тому, чтобы разоблачить его. Можно сказать, что этим ты меня спасла… но за всё приходится рано или поздно платить. Вот настал и мой черёд сделать это. Просто знай, что я… я раскаиваюсь в содеянном и никогда… не сделал бы ничего такого по доброй воле.

 — Я знаю, — прошептала я, сделав глубокий вдох. — Я тоже много чего не сделала бы по доброй воле, но… я делаю. И глупо искать себе оправдания, их нет… Господи, Дерек, умоляю, скажи мне, что ещё не поздно… что ещё есть надежда…

Я с отчаянием посмотрела на него, и из груди Дерека вырвался такой же тяжёлый вздох.

 — Дамблдор точно обо всём догадался, — продолжила шептать я, а в тёплых оливковых глазах отчётливо читалась боль. — Они с Томом столкнулись вчера на кладбище, ты уже ушёл, а мы… Он точно всё знает, Дерек. Он не стал никого публично обвинять, но его слова… Неужели Дамблдор не сможет остановить Тома? Неужели он позволит Тому убить Грюмов и дальше издеваться над маглорождёнными? Он же победил самого Грин-де-Вальда?! Причём в честном поединке! А у нас с Томом и вовсе преподавал, Дамблдор как никто другой знает его слабые места… Дерек, умоляю, скажи мне, что у него есть какой-то план… что он не просто так ничего не делает…

Дерек с минуту молча смотрел мне в глаза, а после выдохнул и смахнул слезинку с моей щеки.

 — Кейт… Том очень сильный молодой волшебник, а с поединка Дамблдора и Грин-де-Вальда столько утекло воды, он с годами не молодеет…

 — Нет… нет! Ты точно что-то знаешь, Дерек, всё не может быть так плохо! Дамблдор точно что-то затеял, он не сдастся, да?! — я с ещё большим отчаянием посмотрела на него, ожидая слов поддержки, но Дерек с мучением зажмурился и в очередной раз протянул:

 — Кейт… я не знаю.

 — Это неправда, — покачала головой я, ведь Дерек ещё никогда до этого не отводил взгляд, когда говорил мне что-то важное, а сейчас он избегал смотреть мне в глаза, как мог. — Это неправда, Дерек, ты точно что-то знаешь…

Но только я сказала это, как Дерек всё-таки посмотрел на меня, а меня вдруг озарило, почему он молчал.

 — Ты прав… — выдавила я, поняв, какая же всё-таки дура. — Ты прав, чем меньше я знаю, тем лучше… прости, я…

 — Кейт…

 — Нет-нет, всё нормально, всё… всё правильно, я не должна ничего знать. Просто ты не представляешь, как я боюсь… я очень боюсь, Дерек. Пожалуйста, скажи, что ещё не всё потеряно, что надежда есть?

Он ещё какое-то время молча смотрел на меня, а затем сглотнув прохрипел:

 — Береги себя, Кейт.

Это было ни да, ни нет, и слышать такое было больно. Но я была бо́льшую часть суток под внимательным надзором Тома, и, наверное, так было правильно. Но от этого хотелось ещё больше выть от бессилия.

Дерек, заметив моё отчаяние, снова приобнял меня и ласково прошептал:

 — Я вчера был в архивах министерства, пока они ещё открыты, и нашёл информацию про браслет Тессы… тебе интересно? — я тут же закивала в ответ. — Это действительно оберег, очень сильный оберег. То заклинание нельзя использовать в том виде, в котором я его нашёл, но если я правильно понял логику Тома, то он ослабил силу Тессы. Она может пользоваться магией, видеть то, что видят все волшебники, немного… хулиганить, но все мощные вспышки будут подавляться браслетом. Она не сможет больше кого-то воскресить или сделать ещё что-то… эдакое. Тебе это как-то помогло?

 — Да, мне стало легче, спасибо, — благодарно выдохнула я, а у само́й действительно будто камень с души исчез от мысли, что хотя бы в браслете дочери никакого двойного дна не было. — Спасибо, Дерек, не знаю, что бы я без тебя делала.

 — Точно ничего хорошего, — вздохнул он, а я поджала губы и выразительно посмотрела на него, отчего на его лице сразу засияла улыбка. — Ладно тебе, Кейт, не дуйся. И тебя Аб искал, опять он будет обвинять меня, что я тебя отвлекаю.

 — Всё-всё, пошла работать, — с ответной улыбкой проворчала я, но всё же поднялась на цыпочки и легко поцеловала Дерека в щёку. — Спасибо.

К обеду ко мне постепенно вернулись силы, и даже мутить стало не так сильно, хотя всё равно лёгкая тошнота осталась. Но по сравнению со всеми навалившимися проблемами небольшое недомогание не казалось чем-то существенным. К вечеру я настолько приободрилась, что одним выразительным взглядом прогнала Элизу из спальни дочери, и весь вечер мы с Тессой расставляли кукол и мебель в её новом кукольном домике, который подарил ей Том по случаю переезда. И Том действительно был прав, «новизна» Элизы постепенно ушла, и Тессе снова нравилось проводить время именно со мной, тем более что мы и так виделись только вечером, а всё остальное время Тесса была или с Элизой, или с мадам Пруэтт.

Я очень переживала, что Том не зря нанял в гувернантки Тессе именно чистокровную волшебницу, чтобы исподволь, незаметно воздействовать на неокрепший детский ум и прививать Тессе свои нездоровые идеи. Но судя по всему, мадам Пруэтт ещё не разговаривала с Тессой на эту тему, иначе на меня точно бы посыпалась тысяча и один вопрос. Тесса и до этого умела читать и считать, всё-таки Морган с ней тоже не только в игры играл, и теперь мадам Пруэтт учила свою подопечную аккуратно выводить буквы и цифры и размышлять над прочитанными сказками. А ещё она обучала Тессу навыкам профессионального рисования и игре на фортепиано, оно осталось после предыдущих хозяев, а Том почему-то не стал избавляться от инструмента.

Мадам Пруэтт и самостоятельно музицировала, обычно поздним вечером, и специально наложила на зал заглушку, чтобы никому не мешать своими концертами, но я как-то днём незаметно убрала её. И когда старинный особняк окутывали осенние сумерки, из пустого зала по всему дому разливалась спокойная, нежная музыка. Зал был неподалёку от библиотеки, и когда Тесса уже ложилась спать, я приходила в своё маленькое убежище, садилась к тёплому камину и наслаждалась одной плавной мелодией за другой, а на душе постепенно становилось спокойно. В такие минуты казалось, что никаких проблем во внешнем мире не существует, что всё хорошо, красиво, так же как и в нотах, которые доносились из-за стен. Но это было не так.

На следующий день состоялся суд над Грюмами, и их сразу после оглашения вердикта Визенгамота… казнили. По-другому это будет трудно назвать, это была действительно показательная казнь. Как мы потом узнали из вечерних газет, Альбус Дамблдор вызвался защищать своих друзей и бывших мракоборцев, но он и его единомышленники были в меньшинстве… решение было принято мнением большинства. И Дамблдор в тот же день отказался от своего титула чародея Визенгамота и сложил с себя полномочия, заявив, что справедливости в зале магического суда больше искать не стоит. И в общем-то, он был совершенно прав. Никто не знал, где был сын Грюмов, Аластор, и как он отреагировал на смерть родителей, но я почему-то не сомневалась, что он будет мстить. И не хотелось думать, что его ждала та же судьба, что и его родителей.

Том во вторник вечером выглядел особенно воодушевлённым, не знаю, что его обрадовало больше: что нашлись отличные кандидаты на роль врагов народа, которых новое правительство успешно ликвидировало, тем самым укрепив свои позиции в глазах людей, или же его обрадовала отставка Дамблдора. Но наш бывший преподаватель всё равно остался в Хогвартсе… интересно, как Том будет решать вопрос со Школой Чародейства и Волшебства? С единственным местом, где всегда было относительно безопасно, где каждый мог почувствовать себя… дома? Неужели Дамблдор сдаст свои позиции и здесь? Как он тогда вообще победил Грин-де-Вальда?

Одна неутешительная мысль проносилась за другой, когда я без пяти семь пришла в столовую в западном крыле, в которой Тессе в это время было запрещено появляться. Не знаю, почему, но Том не хотел показывать нашу дочь своим подхалимам, да и никто не заметил, что я вообще-то спустилась по главной лестнице с верхних этажей, а не вошла с улицы. Да если бы и заметили, вряд ли дело зашло бы дальше косых взглядов и едва слышного шёпота. Сейчас было очень опасно даже шептаться за спиной… Тёмного Лорда.

Удивительно, но на это собрание почти в семь прибыл и нынешний министр магии, разумеется, в компании своей ненаглядной дочери. Элеонора была окрылена победой отца и тем, что именно его поддержала любовь всей её жизни, хотя знала бы она правду… Но в некоторых случаях правду было лучше не знать, и я на своей шкуре убедилась в этом бесчисленное множество раз. Поэтому, когда наша красотка смерила меня презрительным взглядом, мол, теперь Том точно будет моим, я только скривила губы и отвернулась, а в голове крутилась всего одна мысль: «Господи, почему мужчины пользуются такими тяжёлыми парфюмами?!»

Раньше я как-то не обращала на это внимания, а сейчас тяжёлая завеса запахов буквально давила на меня. Голова шла кру́гом, тошнота только усилилась, а когда пришёл ещё и Фоули с дочкой, то я хотела выброситься из окна, ведь их дорогущие парфюмы перебивали все остальные запахи вместе взятые. Дерек, заметив выражение моего лица, обеспокоенно взглянул на меня, но я только закатила глаза и отвернулась. Том не отпустил меня даже тогда, когда я падала с ног от усталости после ночного дежурства, и сейчас рассчитывать на его великодушие явно не приходилось.

 — Том, пожалуйста, мне очень нужно поговорить с тобой после… после собрания, — донёсся до меня сквозь пелену запахов слащавый голосок Элеоноры, видимо, победа отца настолько воодушевила её, что она снова почувствовала себя уверенной в себе львицей и даже пододвинулась к своей «жертве» и обняла её за руку.

Том же с прищуром посмотрел на Элеонору, и она сразу же отстранилась от него и, опустив глаза, выдохнула:

 — Прости… те… милорд.

 — Хорошо, Элли, мы поговорим, — мельком взглянув на меня, ответил он и повернулся к её отцу. — Гарольд, как вам на новом посту, нравится?

 — Конечно! — тут же откликнулся тот, избегая обращения «милорд», хотя я не сомневалась, что нынешний министр магии скоро привыкнет к подобному. — Только сколько же навалилось работы...

 — Вы совершенно правы, Гарольд, работы навалилось много, — задумчиво протянул Том, окинув взглядом всех сидевших за столом, а нас уже было не меньше тридцати человек, все в чёрных глухих одеждах и с меткой на левом предплечье. — И поэтому пока мы не разберёмся со всеми текущими делами, никаких посторонних разговоров не будет. Итак…

Что ж, это собрание заметно отличалось от всех остальных. До этого Том слушал доклады слуг и раздавал приказы, а теперь он… обсуждал некоторые вопросы совместно с Гарольдом Фоули. Нынешний министр магии активно высказывал своё мнение, вносил предложения, и с некоторыми из них Том даже соглашался. Но всё равно последнее слово было не за марионеточным министром, а за настоящим, тем, кто скрывался в тени, и Том короткими, но жёсткими фразами давал это понять, прогибая уверенность Фоули в своей значимости. Но он же знал, на что идёт, разве нет? Неужели Фоули серьёзно верил, что ему дадут что-то решать единолично?

Второе же отличие было во мне. Никогда ещё до этого мне не было так невыносимо сидеть на собраниях Тома. Моя внезапная гиперчувствительность к запахам буквально сводила с ума, и я не могла усидеть на месте. Но и привлекать к себе внимание не хотелось, попросив открыть окно или хотя бы замахав руками у лица, создавая тем самым какую-нибудь циркуляцию воздуха. С каждой минутой сидеть неподвижно на своём месте было всё труднее и труднее, а когда таких минут набежало на целых полтора часа, я уже с отчаянием откинулась на спинку стула, буквально теряя сознание, и это не ускользнуло от главы собрания.

Не прерывая доклада Малфоя, Том медленно встал из-за стола и зашагал по столовой, сокращая расстояние между нами.

 — Благодарю, Абраксас, очень содержательный доклад о сегодняшнем суде предателей Грюмов. А что думает по этому поводу целитель Лэйн?

Том незаметно подкрался ко мне и встал за спиной, и я из последних сил повернулась к нему лицом. Но только я подняла голову, как в нос ударил приторно-сладкий парфюм Элеоноры, который успел въесться в ткань чёрного костюма. Это было последней каплей.

К горлу подкатила настолько сильная волна тошноты, что я не сомневалась, что ещё чуть-чуть, и меня тут же вырвет. Закрыв ладонью рот, я вскочила с места и со всех ног побежала к выходу, чтобы не опозориться перед столькими людьми. Ворвавшись в тёмный коридор, я быстро осмотрелась и шмыгнула в первую же открытую дверь, надеясь, что в соседней комнате тоже есть окно. И оно действительно было.

Комнатка была в десять раз меньше соседнего зала и заставлена мебелью, закрытой белыми простынями. С трудом пробравшись к окну, я плюхнулась на подоконник и тут же повернула ручку окна, а когда на меня пахнула струя свежего уже по-осеннему холодного воздуха, принялась судорожно глотать его, открывая и закрывая рот, словно рыба на суше. Приступ тошноты постепенно отступил без каких-либо последствий, и, придя немного в себя, я оперлась головой о холодное окно и стала соображать, что на меня вдруг нашло.

«Неужели отравилась? — промелькнуло в голове, но я тут же отмела её. — Нет… я не ела ничего подозрительного и одна, а никому больше плохо не было… А сколько это уже продолжается? Дня два, да? Но не постоянно же, только с утра…»

Внезапная догадка быстрее молнии пронзила сознание, и меня мигом бросило в холодный пот.

«Нет! Нет, этого не может быть! Я же… я же… это не задержка, у меня и до этого были циклы по тридцать дней, даже тридцать четыре… и ничего… нет! Моё зелье не могло подвести, оно же так хорошо работало! И сейчас четыре дня, да это ещё не срок… — от подобных мыслей мне стало ещё хуже, чем в зале собраний, и я снова судорожно хватала ртом холодный воздух, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя. А потом до меня дошло… — Ром! Неужели зелье не совместимо с алкоголем?! А я ведь даже проверить не удосужилась, потому как в последний раз пила что-то крепкое года три назад, и с тех пор меня как-то отвернуло от алкоголя…»

Тестов на беременность в пятидесятые искать было глупо, а задержка в четыре дня при плавающем цикле не казалась серьёзным доказательством. А вот повышенная чувствительность к запахам заставляла трястись от страха. Только этого мне сейчас не хватало…

 — Кейт, что ты устроила?! — с порога воскликнул Том, с такой силой распахнув дверь, что она громко стукнула о стену. — Могла бы просто отшутиться как обычно, а не!..

 — Не подходи! — взвизгнула я, вновь почуяв жуткие сладковатые духи, от которых снова затошнило. Том замер в шаге от меня, и волны злости, исходившие от него, можно было почувствовать не хуже духов Элеоноры, но я лишь ещё больше открыла окно и сделала большой глоток свежего воздуха, а затем добавила: — Ты… на тебе её парфюм… мне плохо от него…

Видимо, мой мученический вид и зеленоватый оттенок кожи натолкнул его на мысль, что за моей выходкой могло стоять и что-то другое, кроме как открытое неповиновение. Расстегнув пуговицу, Том скинул с себя мантию, пиджак и, оставшись в одной сорочке и брюках, всё же подошёл ко мне.

 — Что с тобой, Кейт? — с тревогой спросил он, а я всё равно чувствовала запах парфюма, только не Элеоноры, а его собственный, который раздражал не так сильно, но всё же.

Только вот едва я успела привыкнуть к нему, как уже смотрела в угольно-чёрные глаза, в которых так и полыхал красный огонёк, удерживаемая за подбородок. И прежде чем я успела сосредоточиться на чём-то, как рука, которой он удерживал меня, задрожала.

 — Ты уверена? — выдохнул Том, с широко открытыми глазами смотря на меня.

 — Я не знаю, — выдавила я, борясь с желанием просто взять и выскочить в окно, в ночь, и плевать, что до земли было метров десять, не меньше. — Я не могу никак проверить, но… мне вот уже два дня плохо, и… этих дней нет, хотя должны бы наступить… вчера или сегодня. Может, ещё наступят… может, это просто сбой…

 — С чего бы вдруг? — с прищуром спросил он, и прежде, чем я успела что-то ответить, он снова проник в моё сознание, заставив голову несильно болеть. — Ром… ты проверяла своё зелье на совместимость с алкоголем?!

Вместо ответа я, поджав губы, опустила взгляд, полностью признавая за собой вину, но… ещё же можно было что-то исправить? Я знала, как…

 — Что ты будешь делать, Кейт? — вдруг спросил Том, и в его голосе была то ли злость, то ли… страх. Я тут же подняла голову и уставилась на него, но получила лишь жёсткое требование ответа.

 — То… что должна… — прошептала я, переведя взгляд с его лица в сторону двери, как бы думая, смогу ли сейчас взять и сбежать, чтобы трансгрессировать в Мунго, или нет. Неужели он остановит меня? — Я не… я не хотела… мне хватит Тессы…

На какое-то время я зависла, не решаясь рвануть к двери, но уверенность в принятом решении росла с каждой секундой. Том же терпеливо дождался, пока я снова не посмотрю на него, а после вдруг резко наклонился ко мне и выхватил из кармана мантии мою волшебную палочку.

 — Посиди пока здесь и приди в себя, а потом мы поговорим, — строго проговорил он, и прежде, чем я успела опомниться, щёлкнул пальцами, и перед нами появился Вилли. — Дай леди воды и проследи, чтобы ей не стало плохо.

Домовик почтительно склонился и растворился в воздухе, а Том как-то странно посмотрел на меня, а после быстрым шагом вышел из комнатушки, даже не подняв с пола мантию и пиджак. Снова хлопнула дверь, щёлкнул замок, и я осталась одна в тёмной комнатке, без палочки и без шанса выбраться до… разговора. «Хорошо хоть не связал… О чём он вообще собрался говорить со мной?!»

 — Ваша вода, леди, — вдруг раздался писклявый голосок Вилли, и я, вздрогнув, взяла из его рук серебряный кубок и залпом выпила воду, словно на автомате. — Принести вам ещё что-то, леди?

 — Оставь меня, Вилли, мне уже лучше, — прохрипела я, постепенно осознавая, как же глубоко вляпалась… а казалось бы, и так было пробито самое дно, куда уж глубже?

 — Но, леди, мастер сказал… — попытался было возразить домовик, и я воскликнула:

 — А я говорю: оставь меня одну!

 — Как скажете, леди, — Вилли низко поклонился и опять растворился в воздухе, а я прислонилась щекой к холодному стеклу, за которым была непроглядная темень.

Мысли в голове замерли, еле-еле переползая из извилины в извилину, а вот сердце, казалось, выпрыгнет из груди, и это было немного странно, потому что все остальные органы были будто в заморозке. Я вся была словно в заморозке, не хотелось ни двигаться, ни думать, ничего. Время тоже будто замёрзло, и даже звон старинных часов в глубине дома не нарушил леденящей тишины, окутавшей всю меня с головой. Поэтому не удивительно, что я далеко не сразу заметила, что моя тюремная камера была открыта, а к косяку двери прислонилась чёрная тень.

Вздрогнув, я выпрямилась, а порыв сырого ветра из открытого окна растрепал мои волосы. Тень у порога взмахнула рукой, и окно мигом закрылось. Сердце стукнуло о грудную стенку и замерло, а Том медленно направился ко мне, пока его лицо не осветил тусклый лунный свет, пробивавшийся сквозь тучи на небе. В скудном освещении с улицы его кожа казалась особенно белой, мертвенно-бледной, и трудно было прочитать хотя бы одну эмоцию за маской, застывшей на его лице.

 — Может, пойдём ко мне в кабинет? — донёсся до меня хриплый шёпот, и мои губы скривились в ядовитой усмешке.

 — Это для тебя очередной рабочий вопрос, да? Зачем тогда вообще что-то обсуждать? Просто отдай приказ, тебя даже министр магии слушается, чем я лучше него?!

 — Кейт… — Том вытянутой рукой опёрся об оконное стекло и навис надо мной, а из его груди вырвался тяжёлый вздох. — Да мне проще устроить переворот в министерстве, чем обсуждать с тобой эту тему!

 — Так может, и не надо ничего обсуждать? — тихо спросила я, а его так и перекосило. — Просто верни мне палочку и позволь само́й решать, что мне делать… со своим телом. И в нашей жизни ничего не изменится, я буду впредь осторожнее, и всё… будет как прежде.

 — Но Тессу-то ты родила!

Голос Тома показался громом в ледяной тишине, и я чуть не подпрыгнула на месте и изумлённо вытаращилась на него, догадавшись, что он придерживался совершенно другой позиции на сложившуюся ситуацию.

 — Кейт… — вновь устало протянул Том, на полминуты крепко зажмурив глаза. — Ты родила Тессу в семнадцать лет, ещё учась в школе, и тебя не остановило ни отсутствие денег, ни осуждение окружающих, ни… отсутствие помощи, особенно от меня. А сейчас, когда у тебя полный сейф золота, я… я… не отказываюсь… от вас, и никто не посмеет тебе и слова сказать… ты почему-то хочешь поступить по-другому…

 — Что?.. — выдохнула я, чуть не потеряв дар речи. — О чём ты мне сейчас говоришь?.. Ты же никогда не был в восторге от… младенцев… что ты?..

 — Это часть меня, — быстро выпалил он и, заметив мой ещё более ошеломлённый взгляд, повторил: — Ребёнок… в… тебе… это часть меня. Так же, как и Тесса. Я… мне было трудно смириться, что у меня есть дочь, но сейчас… я не представляю себя без неё. И я не могу позволить тебе…

 — Какой ребёнок, да там ещё только десяток клеток?! Ты понимаешь, о чём говоришь?! Когда ты вернулся в Лондон, Тессе было почти семь, а сейчас… ты вообще видел младенцев?! Он не скажет тебе ничего толкового ещё года три, если не больше, и…

 — Кейт, я вырос в приюте и видел младенцев, — вдруг прорычал Том, а я беззвучно открывала и закрывала рот, словно рыба. — И у меня нет иллюзий на их счёт, ты права, я никогда особо не любил детей, и ничего не изменилось. И я бы вряд ли сам когда-нибудь поднял этот вопрос, сейчас и других проблем хватает. Но раз так получилось… я не могу позволить тебе убить часть себя, пусть это и десяток… клеток! В конце концов, тебе даже необязательно круглые сутки возиться с ним, можно же найти няню, с нашими возможностями это не проблема! Если ты настолько не хотела детей, то надо было лучше подумать о мерах предосторожности!

Последние слова прозвучали словно пощёчина, и это мигом вернуло мне способность выражаться словами.

 — Только слово «нет» даёт стопроцентную гарантию, — выплюнула я, оттолкнув его от себя. — И впредь я буду пользоваться только им! Отдай мне палочку, ты точно не в своём уме, совсем мозги потекли от нахлынувшей власти!..

Злость во мне так и бурлила, и именно она дала силы вскочить с подоконника и протянуть руку за палочкой. Но Том непроницаемо смотрел в ответ, застыв на месте словно статуя.

 — Я не дам тебе этого сделать, — тихо, но твёрдо повторил он.

 — Что сделать?! Убить?! Но ты же делаешь это?! Скольких людей ты убил за последние полгода?! Сегодня по твоему приказу убили Грюмов! Проклятый лицемер, да почему я не могу убить того, кто ещё даже не родился?! Мне же его рожать!

 — Да потому что ты — это не я! — так же прокричал он, и его слова сразу охладили мой пыл. Теперь была моя очередь застыть на месте, а Том уже тише добавил: — Ты не я, Кейт, и ты никогда этого не сделаешь…

 — Откуда ты знаешь, что я сделаю, а что — нет?.. — выдавила я, в глубине души понимая, что он, чёрт возьми, был прав.

 — Потому что я знаю тебя, Кейт. Ты не сможешь убить. Никогда, — с этими словами Том достал из кармана брюк мою палочку и положил её мне в ладонь. — Вот, держи. И делай всё, что посчитаешь нужным. А если всё-таки захочешь поговорить, то я буду у себя в кабинете, мне нужно разобрать бумаги. И передавай от меня привет своему дядюшке, это же к нему ты собралась за ядом?

Он насмешливо посмотрел на меня напоследок и быстрым шагом вышел из тёмной комнатушки. А я опять осталась в ледяной темноте наедине с демонами, жившими глубоко в душе.

И всё же я нашла в себе силы, чтобы выйти из холодной комнаты. Стук каблуков отдавал в уши, пока я шла до холла, но чем ближе была входная дверь, тем медленнее становились шаги, а уверенность в моём решении таяла на глазах. Легко было сделать что-то назло, в порыве злости, а вот с остывшей головой приходили совершенно другие мысли. В итоге я чуть надавила на дверь, и она протяжно скрипнула, а на меня сквозь щёлку подул свежий воздух. Но открыть дверь полностью я так и не смогла.

«Неужели ты сделаешь это, Кейт?» — раздался в голове противный голосок совести, и я стукнула лбом о дверь, не решаясь перешагнуть порог.

«Это будет последний кусок земли над моим гробом… — ответила я сама себе, снова надавив на дверь. — Если я рожу, то никуда уже не денусь…»

«А как будто у тебя до этого был шанс сбежать? — снова подала голос совесть, и я потянула ручку двери на себя, уменьшив тем самым щель. — Кого ты обманываешь, дурочка, он уже тебя не отпустит… а если ты сейчас выпьешь яд… он же легко может подстроить так, что ты забеременеешь снова, ему же нравится издеваться над тобой и предлагать моральный выбор? Но… ты же знаешь, что он ненавидит маленьких детей. Что бы Том ни говорил, но он их терпеть не может и… он не выдержит. Вдруг это твой шанс? Если ему надоест постоянный крик дома и твоя усталость, он… он может отпустить тебя… Любовная лодка разобьётся о быт, как и его иллюзии… Ты же уже делала так, помнишь, в школе? Давала ему то, что он хотел, и выигрывала? Что мешает снова поступить так? Ты же знаешь, что права?»

«Это живой человек… — возразила я, всё же не решаясь вновь толкнуть дверь. — Мне придётся его вынашивать, рожать… ухаживать… я не отдам его посторонней женщине».

«И что? — недоумевала совесть. — Как будто ты это уже не проходила? Да он же прав, тебе теперь даже беспокоиться ни о чём не надо: квартира есть, денег полный сейф, ты можешь позволить себе не работать и ухаживать за младенцем… где-нибудь подальше отсюда. Тебе же всего двадцать пять! И Тессу заберёшь, если он и разочаруется в детях, то во всех… Морган будет только рад помогать тебе. Неужели ты действительно сможешь убить? Сама же сказала, что это живой человек? Разве не именно это отличает тебя от него?»

«Надо подумать… — вздохнула я и окончательно захлопнула дверь, перекрыв тем самым себе доступ к свежему воздуху. — Пока ещё ничего не понятно, вдруг это просто сбой?.. Яд тоже пить просто так не стоит, потом неделю не встанешь с кровати, безопасных абортов пока ещё никто не придумал, даже волшебники… Надо как следует подумать».

Ещё раз стукнувшись лбом о дверь, я выпрямилась и повернулась к ней спиной. И не успела сделать и двух шагов, как заметила на самом верху лестницы-полукруга Тома. Облокотившись о каменные перила, он с интересом наблюдал за моими внутренними терзаниями, а заметив мой взгляд, довольно улыбнулся, и эта его улыбка так и кричала: «Я же говорил!»

«Сволочь», — подумала я, и в этот раз голос совести был со мной солидарен.

 — Куда ты, Кейт? — насмешливо поинтересовался Том, когда я поравнялась с ним и пошла к другим лестницам в глубине дома.

 — Спать, — не оборачиваясь, буркнула я, но Том меня быстро догнал. — Зайду к Дереку завтра днём, зачем его тревожить на ночь глядя? Тебе не надо разбирать какие-то важные бумаги?

 — Надо, — широко улыбнулся он и, схватив меня за руку, притянул к себе и поцеловал. — Так что я пойду, а тебе спокойной ночи.

 — Я сделаю это, — отстранившись от него, прорычала я, но Том лишь хмыкнул в ответ и направился к своему кабинету, а я поплелась в нашу спальню, и силы таяли с каждым шагом. Как дожить до того момента, когда все его иллюзии разобьются? И разобьются ли?

***

Длинный тёмный коридор. Обстановка вокруг чем-то напоминала особняк Тома: роскошь, замысловатая мебель, столики с вазами и картины в тяжёлых позолоченных рамах. Я немного постояла на месте, осматриваясь, и тут из соседней комнаты мне навстречу вышел мужчина… та самая мумия с пергаментной кожей и гривой чёрных волос, которую я уже не единожды видела в кошмарах. Я с широко открытыми глазами уставилась на него, а тот махнул рукой на приоткрытую дверь, из-за которой раздавался шум.

Вздохнув, я подошла к двери и заглянула в щёлку. Это оказалась спальня, выполненная в светлых тонах, скорее всего, её хозяйка была женщиной. У огромной кровати с балдахином стояла детская колыбелька, в которой кричал младенец, а рядом с ней дрожал от страха домовой эльф. И было отчего дрожать, ведь перед ними был совершенно невменяемый молодой мужчина, едва стоявший на ногах.

 — Ах ты, крыса! — заверещал он. — Тогда я зажарю вас обоих!

Из его палочки вырвалась огненная змея и поползла в сторону колыбельки, но эльф смогла защитить себя и ребёнка от огня. Пламя, развернувшись, принялось сжирать всё на своём пути и в первую очередь добралось до человека, создавшего его. Нечеловеческий крик на мгновение заложил уши, и я в страхе отпрянула от щели. А мумия, указавшая на дверь, вдруг злобно рассмеялась.

 — Кейт! Кейт, что с тобой?.. — знакомый бас вырвал меня из пелены сна, и я потёрла глаза и уставилась на Аба.

 — Ничего… просто опять ночью поступил мужчина… Дерек с ним сейчас возится…

 — Всё ясно, — протянул мой начальник, а я устало вздохнула и встала с дивана, на котором благополучно уснула после ежеутреннего обхода, и пересела за свой стол. — Выглядишь ты как-то… неважно. Может, домой пойдёшь? Мы и без тебя справимся…

 — Нет… нет, только не домой, — отмахнулась я и собралась было попросить Тину заварить и мне кофе, но потом вспомнила, что мне было его нельзя.

За прошедшую неделю стало окончательно понятно, что я очень глубоко вляпалась, но… выпить яд так и не решилась. И дело было даже не в том, что мне было жаль нерождённого ребёнка (хотя и это тоже, конечно). Больше останавливало то, что Дерек точно не поддержит мою идею, это было довольно рискованно, а сама… в таком состоянии, в котором я была на тот момент, я боялась, что рука дрогнет, когда буду отсчитывать дозу яда, и я… выпью больше, чем будет нужно. Мысли о суициде уже не раз и не два посещали меня даже на этой неделе, но только я слышала смех Тессы, как это наваждение проходило. И всё же лишний раз не стоило рисковать: искушение было слишком сильным, а Тесса не всегда была рядом.

 — Ну и ну… — потрясённо протянул Аб, и я вымученно посмотрела на него. Только я встала с дивана, как мой начальник тут же занял своё излюбленное место и открыл свежую газету, и судя по его словам, ничего хорошего оттуда ждать не приходилось. Заметив мой вопросительный взгляд, Аб добавил: — Кейт, ты представляешь… Диппета сместили с должности директора Хогвартса!

 — Что?! — Тина отреагировала быстрее меня, а я только распахнула рот. — Да за что?!

 — Не знаю… — хмыкнул Аб и вчитался в газету. — Эм… похоже… ему просто пора на законный отдых. По крайней мере, так пишут… а действительно, старик Диппет преподавал ещё у моих родителей! Да ты посмотри, ему целых триста девятнадцать лет! И правда пора!

 — Надо же, а я бы не дала ему больше двухсот, — хмыкнула Тина, сделав глоток кофе, а остальные дружно рассмеялись, и даже я слабо улыбнулась. — Аб, а кто теперь директор? Дамблдор?

 — Н… нет, — улыбка медленно сползла с округлого лица. — Нет, Тина, не Дамблдор. Новый директор… Абраксас Малфой… ну как же, главный подхалим Фоули! Боюсь представить, что будет с Хогвартсом при таком директоре…

 — А как же Дамблдор?! — воскликнула Тина то, что вертелось и у меня на языке, и Аб тяжело вздохнул.

 — Он отказался от должности и ушёл вместе с Диппетом. Интересно, о чём он вообще думает?..

Аб снова уткнулся в газету, а я тихо сидела на месте и пыталась осознать, что Хогвартс пал… пал так же быстро, как и министерство. Но как же так?! Как мог Дамблдор отказаться от должности профессора в Хогвартсе, зная, на что способна новая власть?! Или даже он не может ей сопротивляться?!

Но впасть в отчаяние мне не дал бумажный журавлик, залетевший в целительскую и приземлившийся именно на мой стол. Поморгав, я медленно распечатала записку, но там была короткая фраза, написанная Дереком: Тот самый пациент, нужна помощь. 

 — Кейт, ты куда? — воскликнул Аб, заметив, как я мигом сорвалась с места.

 — Ночному больному стало хуже, я к Дереку!

Конечно, плохой ночной сон и общее недомогание сказывались на моей скорости, но я всё равно как можно быстрее спустилась по лестнице на один этаж и ворвалась в ту самую палату, где лежал проблемный пациент.

 — Дерек, что случилось?!

 — Смотри, — вместо ответа он указал на левую руку мужчины, что лежал перед нами на кровати, и я слегка вздрогнула.

Половина руки словно сгнила, хотя ещё ночью на внутренней поверхности плеча было лишь небольшое пятно и царапина. Я заподозрила, что это было отравление именно растением, потому как пациент сам признался, что не совсем легально проник в оранжерею к своему другу, а тот в свою очередь не совсем легально выращивал кое-какие растения на продажу на чёрном рынке. И вот когда воришка попытался срезать кое-какие плоды, то поцарапался о небольшой куст. И вроде бы царапина, ничего страшного, но через полчаса руку начало жечь, поднялась температура, и он обратился в Мунго, где дежурным целителем на всю больницу была я.

Я дала ему обезболивающее зелье и положила по профилю, а Дерек, пришедший с утра, заверил, что догадывается, что это за растение. Ну и я пошла заниматься своими делами, а потом благополучно заснула. И вот, пожалуйста!

 — Ты же говорил, что знаешь, что это за растение! — воскликнула я, понимая, что вряд ли мы спасём руку, хотя попытаться стоило.

 — Я предполагал, что это, но он соврал тебе, — ответил Дерек, чуть повернув руку для лучшего обзора. — Из-за того, что он сказал тебе, что поцарапался сегодня ночью, я подумал на совершенно другой вид… но теперь понятно, что это был за куст, только одно растение может сотворить такое, причём на это нужна неделя минимум. Что будем делать с рукой, Кейт?

 — Надо убрать умершие ткани… — протянула я, вспоминая законы хирургии. — Здесь проходит проекция плечевой артерии, её может разъесть… и он умрёт от кровопотери. Давай-ка попробуем…

С этими словами я достала из кармана палочку, села на кровать больного и с помощью Тергео принялась постепенно убирать сочившийся гной и разжиженные мышцы. Наш пациент уже был без сознания, несмотря на выпитые зелья, а его кожа горела… вот же дурень, сказал бы мне сразу, как есть, и мы бы смогли помочь раньше! Постепенно мёртвые ткани испарялись, обнажая ещё пока нетронутые, и нам показался сосудисто-нервный пучок в футляре… в разрушенном футляре фасции, и артерия начала чуть кровить.

 — Дерек… — прошептала я, указав взглядом на кровь. — Закрой сосуд, только осторожно…

Дерек, заметив кровотечение, взмахнул палочкой и прошептал:

 — Вулнера Санентур, — а я так и замерла на месте, боясь пошевелиться.

Дефект артерии закрылся, но только я облегчённо выдохнула, как чуть ниже, где ещё оставался гной и некроз, брызнула мощная струя крови.

 — Чёрт подери! — вскрикнула я и тут же схватила за руку нашего больного, а именно в подмышечной впадине, и прижала подмышечную артерию к головке плечевой кости. Струя крови заметно поутихла, а я добавила: — Давай, Дерек, убирай всё остальное и закрывай артерию, я так долго держать не смогу.

Он тут же принялся очищать рану Тергео, как и я до этого, и нам предстала разорванная пополам артерия, которую всё-таки разъело. Конечно, такое повреждение было непросто закрыть, особенно в одиночку и когда хлестала кровь, но вдвоём — вполне себе.

 — Всё, — выдохнул Дерек, и я чуть ослабила хватку, но кровь из уже чистой раны так и не потекла. — Ты посмотри, половины плеча до кости нет… как думаешь, спасём руку?

 — Не знаю… ты дал противоядие?

 — Да, — ответил он, взяв с прикроватного столика тёмный пузырёк, и, капнув несколько раз в рану, принялся закрывать её бинтами. — И под повязку добавим, чтобы наверняка… скоро подействует. Как ты?..

 — Точки прижатия магистральных сосудов надо знать, двоечник, — хмыкнула я, встав с кровати, и Дерек улыбнулся мне.

 — Конечно. Научишь потом? — я кивнула, а он вдруг помрачнел. — Выглядишь не очень, Кейт… ты не заболела?

 — Кошмары мучают… не обращай внимания. Пойдём к нам в целительскую, я глотну чаю и объясню тебе, где и что прижимать… вдруг снова кто-то такой поступит, а меня рядом не будет… закон парных случаев даже новая власть не отменит.

 — Это точно, — усмехнулся Дерек и, отдав распоряжения медсёстрам, направился со мной на этаж выше. — А почему вдруг тебя не будет рядом?

 — Не знаю… мало ли, — тихо проговорила я, стараясь не выдавать тех мрачных мыслей, которые с недавнего времени поселились у меня в голове. — И у тебя кровь на костюме…

 — У тебя тоже, Кейт. Придём, и я всё уберу, если меня, конечно, не выгонит твой начальник…

 — Пусть только попробует, — самоуверенно хмыкнула я, толкнув от себя дверь целительской, но так и застыла на пороге, заметив, кто был внутри. — Что… что случилось?..

 — Целитель Лэйн, нам нужно с вами поговорить, — строго произнёс Августус Сепсис, главный целитель, а Аб мрачнее тучи смотрел на меня. Не понимая, в чём могла провиниться за полчаса, я прошла внутрь целительской и села на своё место, а Дерек замер в дверях. — Целитель Лэйн, это правда, что вы находитесь в… интересном положении?

 — Что?.. — широко открыв рот от неожиданности, выдохнула я, а все вокруг так и затихли. — Кто… кто вам это сказал, целитель Сепсис?

 — Мистер Томас Реддл, — ответил тот, а меня сразу же перекосило. — Он только что был у меня в кабинете, буквально пять минут назад. Насколько я понял, он и есть отец ребёнка, так?

 — Какое это имеет отношение… к моим профессиональным обязанностям? — не говоря ни да ни нет, максимально вежливо процедила я, но тут Аб взял себе слово:

 — Кейт, если ты беременна, то тебе нельзя дежурить по ночам и одной возиться с тяжёлыми больными!

 — И работать в лаборатории тоже, — строго добавил Сепсис, ведь все в больнице знали, как я любила работать над зельями, и не только с Дереком, но и с Милли, и у себя в отделении. — Это может быть опасно для ребёнка, многие компоненты зелий очень ядовиты! Целитель Лэйн, так вы беременны?

Снова почувствовав себя пойманной в мышеловку, я обречённо закрыла рукой лицо и выдохнула:

 — Да.

 — Кейт, я снимаю с тебя все дежурства! — воскликнул Аб, и я вымученно подняла на него глаза. — И марш домой приводить себя в порядок, ничем хорошим такое твоё поведение не закончится!

 — Но я не хочу домой, я и здесь могу отдохнуть! — ответно воскликнула я, понимая, что сейчас, средь бела дня просто свихнусь за решёткой в своей личной тюрьме. Я и так делала всё возможное, чтобы поменьше бывать в доме Тома, к которому так и не смогла привыкнуть, а тут меня ещё и ночных дежурств лишили!

 — Кейт, твой школьный друг, или кто он там тебе, прав, тебе нельзя так относиться к своему здоровью, — мой начальник попытался вразумить меня, а я вместо этого посмотрела на Дерека, который застыл на месте и не шевелился. — Поработала сегодня ночью и хватит. И да, отдай мне ключ от лаборатории, я наложу на неё дополнительные чары, чтобы ты не смогла туда проникнуть. Дерек, у Кейт есть ключи от твоей лаборатории?

Дерек, вздрогнув, наконец очнулся, посмотрел на меня с неприкрытой болью и, подойдя ко мне, молча протянул руку.

 — Нет… — прошептала я, ведь он как никто другой знал, что лаборатория для меня — это комната отдыха, там я могла забыть обо всём, что в последнее время творилось в моей жизни…

 — Кейт… так будет лучше… для всех, — сглотнув, шёпотом ответил он, и я медленно повернулась, достала из ящика стола два ключа и протянула их Дереку и Абу.

 — Целитель Лэйн, вам никто не запрещает работать с больными, — заметил Сепсис, а у меня по щекам потекли слёзы от обиды.

 — Как я буду работать с тяжёлыми больными без доступа к лаборатории?

 — А никто тебе больше и не даст тяжёлых больных, — хмыкнул Аб, окончательно зарубив надежду на полноценную деятельность, хотя я хотела тянуть до последнего. — Тебе вообще стоит думать совсем не об этом.

 — А о чём мне стоит думать? — вытерев слёзы, процедила я.

 — Кейт, когда ты… пришла к нам семь лет назад, то… мы с пониманием отнеслись к тому, что у тебя был маленький ребёнок в таком юном возрасте, — начал говорить Аб, а я сверлила взглядом Сепсиса. — И я даже жалел тебя, мало ли кто там тебя обманул… Но сейчас, когда все знают про тебя и школьного друга… тебе само́й не стыдно?

 — То есть всё, что тебя волнует на текущий момент, — это то, что я незамужняя рожу второго? — загораясь от злости, прошипела я, повернувшись лицом к Абу. — Не то, что за полгода в правительстве произошёл переворот, не то, что Грюмов казнили у всех на глазах, не то, что Хогвартсом теперь будет управлять марионетка… Фоули! Тебя волнует только моё аморальное поведение, хотя я семь лет проработала с тобой бок о бок и доказала, что чего-то стою?!

 — Кейт, твоя жизнь беспокоит меня не меньше всего, что творится в мире… — тон моего начальника вдруг стал деликатнее, но эмоции уже захлестнули меня с головой, и я вскочила на ноги. — Но пойми меня, так же нельзя! Мы все работаем с тобой, и что подумают люди?..

 — Вот, значит, как… — выдохнула я и повернулась к Дереку. — А вас, любимый дядюшка, волнует, что скажут люди? Вы же давно хотели, чтобы я перешла к вам в отделение… а что скажете теперь?! Я согласна перейти!

 — Кейт… всё мои сотрудники работают в общей лаборатории, без неё там делать нечего… прости, — с неприкрытой болью ответил он, а у меня снова потекли из глаз солёные ручьи. — Тебе будет лучше остаться здесь, с проклятиями… безопаснее.

 — Предатель, — выплюнула я, заплаканными глазами посмотрела на остальных и выскочила из целительской.

Бежать куда-то далеко сил не было, да и мою опухшую физиономию не хотелось демонстрировать всей больнице. А поскольку ключей от лаборатории Дерека у меня больше не было, то и покидать свой этаж тоже особого смысла не было. И я, пробежав десяток метров, ворвалась в пустую палату и плюхнулась на заправленную койку, едва сдерживая рыдания.

 — Кейт… — спустя минут пять всхлипываний рядом со мной прозвучал едва слышный шёпот, и Дерек сел на кровать и осторожно провёл рукой по моей спине. — Ну что ты…

 — Уходи! — отмахнулась я, а слёзы начали душить ещё сильнее. — Хватит, хватит строить из себя святого, ты ненавидишь меня за то, что я… беременна… от него. Всё кончено, Дерек, ты уже не вытащишь меня из этого ада…

 — Кейт… не говори так, — протянул Дерек и, аккуратно приподняв, обнял меня. — Я тебя не ненавижу… просто это было… неожиданно. Почему?..

 — Ром, — коротко выдавила я, вцепившись в его плечи. — Ром нейтрализовал действие моего зелья, а в постели я Тому сопротивляться не могу. И вот результат…

 — Неужели Том согласен… оставить… ребёнка?.. — удивлённо прошептал он, и я подняла на него заплаканное лицо.

 — А стал бы он ябедничать на меня Сепсису, если бы был не согласен? Дерек, он отнял у меня всё! — я приподняла свою левую руку, а глаза уже почти не видели из-за слёз. — Он отнял у меня свободу, отнял мой дом, мою дочь, моё тело, а теперь ещё и до работы добрался! Это последнее, что у меня осталось…

 — Кейт, ты помнишь, как в прошлом году у нас лежала девушка после изнасилования?.. — шёпотом спросил Дерек, а я вместо ответа кивнула. — Она попыталась отравить себя, чтобы избавиться от нежеланного ребёнка, но… мы так её и не спасли. Даже не думай пить яд, никто не даст тебе гарантий, что ты не умрёшь вместе с плодом. Даже я не смогу настолько точно подобрать дозу, не сомневаясь, что ты… подумай о Тессе, каково ей будет без тебя!..

 — Да я о ней только и думаю! — выдавила я, заливая слезами свой целительский костюм. — Неужели ты не видишь, что больше меня ничего не держит? Дерек… я так больше не могу…

Я снова уткнулась в его плечо, а боль внутри меня будто не кончалась, а только росла.

 — Что мне сделать, Кейт? — сглотнув, спросил наконец он, и я прохрипела:

 — Возьми меня к себе в отделение, пожалуйста. Умоляю тебя, Дерек… Аб меня теперь и видеть не захочет, как и остальные… а я без работы не смогу.

 — Я не могу, — обречённо выдохнул Дерек. — Подумай, кто у тебя родится, если ты будешь работать с ядами и противоядиями?.. Многие из них пробивают даже заклинание головного пузыря… Кейт, я не могу позволить тебе это. А Том, если узнает, и вовсе запрёт тебя дома…

 — Тогда свари мне Апатию, ты точно сможешь… я больше не хочу ничего чувствовать.

Усталость от собственной беспомощности с головой накрыла меня, и спасение, казалось, было только в этом очень сильном зелье, но Дерек снова тяжело вздохнул.

 — Кейт, тебе нельзя… сейчас… пить зелья. Большинство из них, а Апатию особенно. Всё, что я могу предложить тебе из напитков, — это успокаивающий чай. Пойдём ко мне, а напою тебя им… и ты немного успокоишься… а там и Аб, может, одумается. Ты же знаешь, он ценит тебя больше кого бы то ни было… тебе будет лучше остаться у него, это сейчас самое безопасное отделение для тебя. Пойдём…

Я попыталась было сопротивляться, но мягкий шёпот Дерека действовал сильнее любого успокоительного, и я всё же согласилась пойти в отделение отравлений. Наш пациент, про которого я уже благополучно забыла, пришёл в себя, а рука больше не гнила, то есть противоядие всё-таки сработало. Пока мы шли, все косо поглядывали на нас, но мне стоило начинать привыкать к этому… седьмой курс снова возвращался в мою жизнь, и осуждения от коллег стоило ожидать ещё больше, чем от своих сокурсников.

Хотя ближе к обеду к нам пришёл Аб и сказал, что если я хочу дальше работать у него, то пожалуйста, только без героизма и ночных дежурств. Конечно, теперь мне вряд ли кто-то доверит что-то серьёзное, но отказываться хотя бы от какой-нибудь работы было глупо… дома сидеть я просто не смогу. И как бы Дерек ни пытался привести меня в чувство весь день, но он не мог провести со мной весь вечер в холодном и неуютном особняке, с нахождением в котором я до сих пор не могла смириться.

 — Вы не уделите мне немного вашего драгоценного времени, милорд? — громко постучавшись в кабинет Тома и дождавшись щелчка замка, спросила я вечером, пройдя в центр комнаты.

Том, сидевший за своим рабочим столом, заваленным абсолютно неприличным количеством свитков и бумаг, дочитал документ у себя в руках и спустя две минуты поднял на меня взгляд.

 — Ты плакала, Кейт? — с прищуром спросил он, отложив бумагу к остальным. — Что случилось?

 — А то ты не знаешь! — тут же вскипела я. — На кой чёрт ты настучал на меня Сепсису? Хотел опозорить перед всеми?! Так поздравляю, ты добился своего!

 — Всё ясно… — устало протянул Том, подперев рукой лицо, а затем обвёл взглядом кучу писем, которые ещё были не прочитаны, судя по всему.

 — Что, я не вовремя? — заметив его взгляд, уточнила я, а он только сильнее зажмурился и потёр пальцами переносицу. — Ах да, прости, на тебя сейчас столько навалилось, ни почитать сказку Тессе, ни со мной поговорить времени нет… что ж, прости, что отвлекаю!

Но только я развернулась и собралась громко хлопнуть дверью, как эта самая дверь захлопнулась прямо у меня перед носом. Обернувшись, я зло уставилась на Тома, а он рукой отодвинул от себя все свитки и откинулся на спинку своего стула.

 — У меня есть время, чтобы поговорить с тобой, тем более что я и сам собирался это сделать. Но я не понимаю сути твоих претензий, Кейт.

 — Зачем ты сказал Сепсису, что я в положении? — прорычала я, сделав два шага ему навстречу. — Чтобы показать, какой ты молодец, вот уже второго ребёнка зачал во мне?!

 — Кейт… в таком состоянии тебе надо крепко спать по ночам, а не работать! — выпрямившись, воскликнул Том. — А уж от летучих ядов тем более держаться подальше! Но я же буду плохим, если скажу тебе это, тираном, извергом, запрещающим тебе заниматься любимым делом и гробить не только своё здоровье, но и нашего… нашего… ты поняла! Но заметь, не только я так считаю, но и те люди, которых ты уважаешь… я никому ничего не приказывал, просто объяснил ситуацию, потому что тебя опять сегодня ночью не было дома! Если ты не можешь и часа высидеть в столовой на собрании, то в Мунго тебе тем более делать нечего! Я доходчиво объяснил свою точку зрения? Или опять в чём-то неправ?

Опять Том прикрывался заботой обо мне, но в этот раз мне было нечем ответить ему. Да, всё было правильно с точки зрения морали, но… он постепенно лишал меня всего, что было в моей прежней жизни, и я никак не могла с этим смириться.

 — Кстати, о позоре… — протянул он, встав с кресла, и, потянувшись, медленно подошёл ко мне. — Знаешь, Кейт, когда я договорился о небольшой встрече с главным целителем и пришёл к нему в кабинет, мне было очень трудно объяснить ему… кем же я всё-таки прихожусь тебе. И это несмотря на то что мы вместе живём, спим почти каждую ночь в одной постели, ты беременна от меня и у нас семилетняя дочь. Но формально я тебе… никто. И меня это… расстроило. Да, можно и так сказать, пожалуй.

Из моей груди вырвался судорожный выдох, когда я поняла, куда клонил Том. Осталась последняя цепь, последний гвоздь в крышке моего гроба, и судя по всему, он собрался взять и забить его.

Том подошёл ко мне на расстояние одного шага и внимательно всмотрелся в моё лицо, а я подняла на него взгляд и прохрипела:

 — Ты же всегда был против брака? Не видел в этом смысла, разве нет? Пятнадцать лет назад ты смеялся надо мной, когда я сказала, как же не повезёт твоей супруге, заявив, что никогда не женишься…

 — Ты права, Кейт, я никогда не видел смысла в женитьбе, ни в пятнадцать лет, ни сейчас, когда мне почти тридцать, — задумчиво согласился он, а я из последних сил держалась, чтобы не упасть в обморок. — Но… похоже, смысл в браке всё-таки есть. Вся наша жизнь состоит из ритуалов, не всегда понятных отдельным людям, но понятных обществу. Общество — это то, что влияет на нас, хотим мы того или нет. Да, я перекраиваю этот мир, я управляю обществом, но… институт семьи уничтожать не собираюсь, иначе как я буду поддерживать идеологию чистоты крови?

Последний вопрос был явно риторическим, и он так и прозвенел в воздухе, оставшись без ответа. А Том медленно обошёл меня и замер за моей спиной.

 — Ритуалы… они порой даже важнее, чем магия. Вспомни хотя бы свою семью, Кейт… в передаче некромантии нет ни одного заклинания, лишь ритуал, последовательность действий, соблюдя которую ты передашь способность дальше на одно поколение вперёд. Порой неважно даже, насколько силён волшебник, главное — это соблюсти ритуал, установленный порядок действий, чтобы вышло какое-то особо мощное волшебство. Брак для меня — это ритуал очень Тёмной магии, но… похоже, к тридцати годам я убедился в его необходимости. Ты согласна со мной?

 — Согласна с тобой или согласна выйти за тебя? — уточнила я, а комната вдруг качнулась перед глазами. И всё же я смогла устоять на ногах, а Том снова повернулся ко мне лицом и задумчиво ответил:

 — Ты не согласна выйти за меня, это и дураку понятно. А я не согласен тащить тебя к алтарю насильно, хотя мог бы… но я уже говорил тебе, угрозы и шантаж — это далеко не то, что я хотел бы видеть в наших отношениях. И как мы будем решать эту проблему?

 — Я не вижу никакой проблемы, — выдохнула я, а он вдруг подошёл ко мне и потянул меня на себя.

 — Хм… зато я вижу… сядь, Кейт, тебе плохо, хватит себя мучить.

Том усадил меня на диван неподалёку, а сам отодвинул от своего стола стул и сел напротив меня, облокотившись о колени.

 — Это же ничего не изменит, Кейт? Всё будет так, как и было, мы будем вместе жить, воспитывать Тессу, ждать пополнения… Неужели тебе так трудно сказать несколько слов в присутствии священника? Или это дело принципа? А помнится, пятнадцать лет назад ты так убивалась, что не смогла выйти замуж за своего… жениха, не помню уже, как его звали. Посмотри, как мы поменялись за эти годы…

 — Я не хочу быть тебе кем-то… — прошептала я, пытаясь найти хотя бы одну лазейку, чтобы избежать похода к венцу. — Разве ты не понимаешь, что если мы поженимся, то в случае твоего поражения проиграем мы все? Я уже не смогу отвертеться, что никак не связана с тобой, и меня или убьют, или посадят в Азкабан… а что будет в таком случае с Тессой? А с тем ребёнком, о котором ты так печёшься? Ты пытаешься убедить меня, что заботишься о нас… так заботься по-настоящему, а не делай вид!

 — Вот в чём дело, Кейт… — Том усмехнулся и внимательно присмотрелся ко мне, а я откинулась на спинку дивана, потеряв всякую поддержку. — Вот чего ты боишься… но это легко поправимо. Я… я предлагаю тебе сделку. Да, точно, это можно назвать и так. Ты выходишь замуж за меня, Тома Реддла, а через какое-то время этот самый Том Реддл… умирает. Несчастный случай, — я от услышанного удивлённо изогнула бровь, а его усмешка стала сильнее. — Не думай, что что-то изменится, но ты официально будешь вдовой и не будешь иметь никакого отношения к Лорду Волан-де-Морту, под именем которого меня знают все посвящённые.

 — И зачем тогда всё это? — непонимающе спросила я. — Если официально я не буду иметь никакого отношения к твоему новому имени, а старое погибнет?

 — Ритуал, Кейт, — пожал плечами Том. — Ритуал должен быть совершён. Это будет иметь смысл для нас двоих.

 — Но как же Тесса? Она же будет знать, что ты жив, и разболтает всем остальным? Или как ты ей объяснишь нашу… сделку? И как мы будем появляться на людях вдвоём?

 — А Тесса разве сильно много бывает на людях? — непонимающе задал он встречный вопрос. — Сейчас она почти всё время проводит здесь, а то, что она разболтает что-то вашему Моргану… да и ладно. Да и у меня сейчас нет времени гулять по Лондону, а если надо будет — легко смогу изменить внешность, хотя я не очень люблю появляться в людных местах, мне проще пригласить нужных людей сюда или поручить разговор своим марионеткам. Так что бо́льшую часть суток я тоже провожу теперь здесь, и в ближайшее время вряд ли что-то изменится. И кстати, ты тоже скоро осядешь дома, не собралась же ты до самых родов бегать по больнице, в конце концов?! До нашей семьи никому не будет дела… но я хочу, чтобы перед моей инсценированной смертью Тесса официально взяла мою фамилию, как и ты. Это будет справедливо, я же иду тебе на уступки.

 — Я не понимаю, зачем этот спектакль, — я легко покачала головой, а его глаза уже явно горели красным огоньком. Угли разгорались всё сильнее. — Те люди, которые способны противостоять тебе… они знают, кто ты, кем ты был раньше, и их твоя инсценированная смерть не обманет.

 — Это ты сейчас на Дамблдора намекаешь, Кейт? — усмехнулся Том, выпрямившись и откинувшись на спинку стула. — Дамблдор трусливо ушёл в тень, даже свой любимый Хогвартс не пожалел, с этого года там будут преподавать не только Защиту от Тёмных искусств, но и сами Тёмные искусства… как в Дурмстранге. Не думай, что это моя выдумка, болгары же изучают их, правда, со старших курсов, но чем мы хуже? Кстати, русские, по-моему, тоже, если я не ошибаюсь, в Колдовстворце есть возможность изучать Тёмную магию без вреда для здоровья. Но Дамблдор был против этой идеи, так же как и Диппет… и теперь их обоих там нет. А кто ещё может противостоять мне, а, Кейт?

Ответить мне было нечего, и я молча поджала губы, а Том поудобнее уселся на стуле и закинул ногу на ногу.

 — То-то же. Не надо думать, что раз святой Дамблдор победил в дуэли плохого Грин-де-Вальда, то он и меня сможет победить. Хотя я не так самонадеян, как Фоули, и не исключаю возможность поражения. Кстати, именно поэтому я в своих путешествиях заглянул-таки в Нурменгард и поговорил с Геллертом. Не совсем добровольно, но… он сейчас совсем беззащитный и не мог мне сопротивляться, а я… я хотел узнать причины его поражения… — тут Том вдруг тихо рассмеялся, и я недоуменно уставилась на него. — Знаешь, Кейт… если бы ты вдруг набралась смелости и спросила Дамблдора то, что спросила первым делом у меня во время нашего знакомства, когда узнала, что мне не интересны девушки… то ты бы услышала совершенно другой ответ!

Мне понадобилось не меньше двух минут, чтобы вспомнить, что же я такого спрашивала, а когда до меня дошло, то Том не выдержал и рассмеялся в голос.

 — Знаешь… я бы не стала смеяться, если бы ты сказал… что тебе нравятся… представители твоего пола, — деликатно заметила я, совсем не ожидая такой новости.

 — Ты права, Кейт, — смахнув с глаз слёзы, согласился он. — Тем более если вспомнить приставалу Элли или твои истерики, то я даже в какой-то мере солидарен с его выбором, мужчина вряд ли будет так себя вести.

 — Много я закатывала тебе истерик? — хмыкнула я, и Том усмехнулся:

 — Немного, но ты берёшь качеством. Как бы то ни было, но если проводить параллели между их дуэлью и нашим случаем, то… вызывать меня на дуэль стоит именно тебе! Как же мне всё-таки повезло, что мой партнёр… — он опять не удержался от тихого посмеивания, — целитель, а не сильный боевой маг, способный дать мне отпор. Да мы ещё к тому же почти женаты и имеем двоих детей… неужели ты серьёзно вызовешь меня на дуэль?! — я вновь промолчала, а Том принялся рассуждать дальше: — Как видишь, я стараюсь учиться у старшего поколения. Кстати, если ты не знала, то они в начале своего знакомства давали клятву на крови не сражаться друг с другом. С точки зрения Геллерта это был очень мудрый ход, собственно говоря, именно поэтому Дамблдор так долго тянул с дуэлью… и я понятия не имею, как этот хитрый паук сумел отменить клятву…

Том замолчал ненадолго, словно задумавшись о чём-то, но быстро вышел из воспоминаний и внимательно посмотрел на меня.

 — Да, Кейт, Дамблдор не менее коварный паук, чем я. И он пошёл на очень многие уловки, чтобы победить… бывшего возлюбленного. И мне не стоит недооценивать его, пусть он и не рискнёт пойти со мной на открытый конфликт… но он точно что-то затевает, отсиживаясь в тени. И мы с тобой плавно подобрались к нашей первоначальной теме… — он вновь выпрямился и нагнулся чуть вперёд, облокотившись о колени, а я замерла в ожидании, потому что… прав был Дерек, доводы Тома всегда были убедительными, и он сейчас планировал применить ко мне весь свой талант. — Не одна ты пойдёшь на уступки, Кейт. В случае моего проигрыша я сделаю всё, чтобы вас это не коснулось. Есть один человек… проныра, он и самого Дьявола сможет отбелить в суде, и это не голословное заявление. Поражение — это не сиюминутное дело, и я очень постараюсь, чтобы никто не смог в случае чего установить мою личность. А если ты выйдешь за меня и твой муж официально будет мёртв ещё до того, как развернётся основное действие… никто не подкопается, что ты как-то связана со мной.

Я уже открыла рот и приподняла левое предплечье, как Том закатил глаза и тут же воскликнул:

 — Империус, Кейт! С нужной суммой и аргументами легко можно будет доказать, что ты была под Империусом… Знаешь, сколько приспешников Грин-де-Вальда так сделали, состоятельных, разумеется? И как ты думаешь, сколько из них гниёт за решёткой, как их предводитель? — ответа на вопрос не требовалось, и я сжала руками грудную клетку, словно замёрзла, а он вздохнул. — И никакой Дамблдор не смог осудить их. Так вот, я заплатил этому человеку очень внушительную сумму, и в случае моего гипотетического поражения он будет защищать тебя и позаботится, чтобы с вами ничего не случилось. А он сможет это сделать.

 — А с чего ты взял, что он будет это делать? — уточнила я, и его губы растянулись в горькой усмешке.

 — Он дал мне Непреложный обет. И его, в отличие от той же клятвы на крови, не отменить. Если он не выполнит условия договора, то умрёт. А каждый цепляется за жизнь как может, такие люди, как он, особенно. Героев в наше время найти трудно… Так ты согласна, Кейт? Мой человек сможет защитить вас только в том случае, если всё будет по озвученному мной сценарию… в противном случае всё будет намного сложнее…

Маленькая мышка под действием волшебной флейты попала в тупик лабиринта, и выход был только один — пойти на руки к Крысолову, который её туда и завёл. Больше вариантов не было…

 — Что, даже на колено не опустишься ради приличия? — усмехнулась я, оттягивая ответ на жалкие секунды.

Том же тихо рассмеялся моему замечанию, затем лениво встал со стула, отодвинул его в сторону и демонстративно опустился передо мной на одно колено, а после достал из внутреннего кармана пиджака чёрный футляр, открыл его и протянул мне, сопроводив всё это крайне красноречивым взглядом.

 — Приличия в нашем мире — это всё… так ты согласна выйти за меня, Кейт?

 — Да… — против своей воли выдохнула я, и Том с широкой улыбкой достал из футляра кольцо с массивным бриллиантом и надел его мне на безымянный палец левой руки.

 — Прекрасно, — сказал он, встав с колен на ноги, и протянул мне руку. Я безжизненно положила свою ладонь в его, и Том притянул меня к себе и легко поцеловал. — Надо же, мне действительно это нравится… как неожиданно. Кстати, подготовкой к… предстоящему мероприятию будешь заниматься ты, у меня совершенно нет времени и сил думать ещё и над этим… ты же хочешь кого-то позвать?..

 — А что, при заключении сделки у нотариуса принято приглашать гостей? — ядовито поинтересовалась я, и Том тихо засмеялся.

 — Вот как ты это видишь, Кейт…

 — А разве оно не так на самом деле? — подняв брови, уточнила я, и он дипломатично качнул головой. — И раз ты сам сказал, что будет лучше, если я стану… вдовой до того, как начнётся основное действие… то тянуть я не хочу. В эту пятницу… вечером… я вполне свободна, всё равно ночных дежурств у меня больше нет. Найди только церковь по своим вкусам, мне лично всё равно.

 — Три дня? — Том посмотрел на меня с неподдельным удивлением, словно не ожидал, что я захочу венчаться так скоро. — А ты успеешь найти себе подходящее платье за три дня?

 — Это моя головная боль, а не твоя. И не знаю, как ты, а я пошла спать, слишком много за сегодня было потрясений…

С этими словами я отстранилась от него и направилась к выходу, но уже у самой двери остановилась и зачем-то посмотрела через плечо. Том, постояв немного на месте, вдруг словно очнулся, слегка мотнул головой, а после сел за свой стол и притянул к себе пачку нераспечатанных писем.

 — Мне ещё надо поработать, — заметив мой изучающий взгляд, пояснил он и распечатал самое верхнее письмо. — Так что можешь ложиться без меня… спокойной ночи!

 — Спокойной ночи, — тихо протянула я и вышла из кабинета, догадавшись, что бо́льшую часть ночи скорее всего буду спать одна. Только вот сил на какие-либо эмоции по этому поводу у меня не было.

Все эти дни я была словно в тумане. Даже ночные кошмары с Бёрками, казалось, отступили, я просто ложилась в кровать и засыпала без сновидений до самого утра… одна. Просыпалась, кстати, тоже. Тома я видела разве что за завтраком и ужином, и то не всегда, и судя по всему, моя семейная жизнь в ближайшем будущем грозила быть именно такой. Не самый плохой вариант, если подумать, но особой радости эта мысль не приносила.

Вообще, делать не хотелось ничего. Даже без зелья апатия с головой нахлынула на меня, и я словно послушная кукла, робот, ходила на работу, что-то делала, даже не понимая особо, зачем. Смысл постепенно уходил из жизни, а краски вокруг заменялись оттенками серого… или дело было в том, что просто пришла осень?

В пятницу вечером я ушла с работы в обычное время, даже не переодевшись. Мне так не хотелось расставаться со своим целительским костюмом жизнерадостного лимонного оттенка, что я пришла в церковь прямо в нём. В начале седьмого уже темнело, и закатное солнце косыми лучами из последних сил освещало небольшую церквушку, в которой Том решил обвенчаться со мной. Когда я проникла внутрь, то Том и пожилой пастор уже стояли у алтаря при полном параде, и мой внешний вид немало удивил обоих. И я, сделав глубокий, словно последний вдох, всё же нашла в себе силы, чтобы пройтись вдоль двух рядов деревянных лавок к ним.

 — Даже я удосужился надеть смокинг, Кейт, — осмотрев меня с ног до головы, недовольно заметил Том, действительно одетый в элегантный чёрный смокинг с жёлтой розой в бутоньерке, а пастор неодобрительно прищурился при виде женщины в брюках в стенах церкви.

 — Откажешь беременной невесте в маленькой прихоти? — сглотнув, прошептала я, и Том вздохнул и сказал:

 — Нет, не откажу. Пожалуй, мы можем начинать, больше никого не будет.

Последняя фраза была адресована пастору, и тот, внимательно посмотрев сначала на Тома, затем на меня, тоже вздохнул и начал обряд венчания. Ритуал. Принятый порядок действий, от которого должно было что-то измениться… Сначала чтение проповеди, затем обмен клятвами, а после — кольцами и запись в книге бракосочетаний. Скрипучий голос пастора эхом раздавался в пустой церкви, а холод вокруг создавал ощущение, что нашими гостями были привидения. Лучи солнца медленно опускались, окрашивая стены красным из-за преломления сквозь витражные стёкла, но света с каждым мгновением становилось всё меньше и меньше.

Вдруг пастор замолчал, и Том потянулся ко мне и взял мою левую руку, больше похожую в этот момент на ледышку, в свою горячую.

 — Надевая это кольцо, — он взял из заранее приготовленного футляра простое тоненькое кольцо из жёлтого золота и надел его на тот же палец, на котором было массивное с бриллиантом, — я, Томас Марволо Реддл, беру тебя, Кэтрин Эллен Лэйн, в жены… и торжественно клянусь… быть верным и любящим… делить с тобой горе и радости… победы и неудачи. Клянусь любить и оберегать тебя… пока смерть не разлучит нас.

Том специально делал продолжительные и многозначительные паузы после некоторых слов, при этом неотрывно смотря мне в глаза, словно гипнотизируя. Красная искорка всё так же горела в углях его глаз, словно перескочив со стен, а солнечный свет таял, постепенно окутывая темнотой.

Сглотнув, я дрожащей рукой потянулась за точно таким же кольцом, какое Том надел и мне, только больше по размеру, а после перехватила его левую руку и начала хрипло проговаривать свою клятву:

 — Я, Кэтрин Эллен Лэйн, беру тебя, Томас Марволо Реддл, в законные мужья и клянусь быть с тобой в горе и в радости… в бедности и богатстве… в болезни и здравии. Клянусь поддерживать… и вдохновлять тебя… беречь нашу любовь… до последнего вздоха…

Последние слова я буквально выдохнула, а лучик света, игравший на стене, мелькнул и исчез, и церковь погрузилась в сумеречную темноту, разгоняемую светом редких свечей. Пастор произнёс последние напутственные слова, а когда тот замолчал, Том притянул меня к себе и легко поцеловал.

 — Теперь мы связаны, Кейт, — прошептал он, проведя рукой по моей щеке. — Ритуал был совершён, и ты никуда не денешься от меня… ты моя.

 — Откуда такая любовь к жёлтому? — тихо спросила я, посмотрев на розу в бутоньерке, и Том улыбнулся в ответ.

 — А ты не помнишь, Кейт? Ты как-то подначивала меня на последнем курсе, что мне очень пойдёт жёлтенький цветочек в бутоньерке на собственной свадьбе. Я почему-то вспомнил об этом, когда подбирал смокинг, и подумал, что будет забавно… Поужинаем где-нибудь? Сегодня всё-таки праздник…

 — Аппетита нет, — выдохнула я, чувствуя, как земля уходила из-под ног. — Я… я устала за день, хочу отдохнуть…

Том внимательно присмотрелся ко мне, а когда пастор протянул ему все нужные бумаги, то он сложил их и убрал во внутренний карман смокинга, а затем подхватил меня на руки.

 — Конечно. Каприз беременной жены для меня закон. Благодарю, преподобный отец Саймон.

Тихие шаги эхом отдавались вокруг, а свечи дрожали от едва ощутимого сквозняка. Но мне было уже не холодно… я будто уже замёрзла изнутри, и хотелось одного — лечь спать… а бледная тень надежды, как последний солнечный лучик, игравший на стенах, блеснула и исчезла в темноте.