«Ждать невозможное чудо,

Уходя с головою в дела,

Представь: я помыл всю посуду,

У несчастных вся посуда цела».

Неприметный.

Школьная жизнь Кейла делала его неприметным в глазах других людей. Оценки чуть выше среднего (чтобы не потерять стипендию), социальное дистанцирование от любых школьных мероприятий. Блуждающая улыбка на тонких губах, непритязательный характер и пассивное восприятие реальности – вот из чего состоял Хенитьюз. Его одноклассники на первом году средней школы не могли сказать о нём ничего плохого, но и не выделяли его из общей массы. Где нужно – помогал, других не избегал и открыто смотрел каждому в глаза. Вкупе со своей приятной, по-мальчишески мягкой внешностью оставлял хорошее впечатление у всех, кто с ним контактировал. И только Кейл смотрел на них иногда жалким взглядом. Ему претила их отчаянная потребность в обществе, внутригрупповая иерархия и дешёвые драмы. Он видел их утомительными, а примитивизм поступков – скучным. Вынужденный вступить хоть в какую-то секцию, он выбрал самый простой – клуб чтения. Энергия Чхве Хана не давала тому долго усидеть на месте, из-за чего его мечты о совместном посещении клубов разбились о скалы реальности.

Большую часть времени Кейл читал или ленился, засыпая во всех положениях и любой плоскости. Ему не нужно было прикладывать усилий, чтобы сдавать экзамены, ведь увидь он информацию один раз – она откладывалась в его голове моментально. Таким мерным ходом и прошёл его первый год. Хенитьюз всем сердцем лелеял надежду, что все его оставшиеся пять лет обучения пройдут столь же безоблачно. Но когда желания Кейла вообще сбывались?

В середине второго года обучения в его безмятежной и тихой гавани жизни подули северные ветра. От начала второго семестра прошло уже полтора месяца, и всех учеников ошарашила новость о переводе. Какой самоубийца решил так поспешно и неразумно сменить школу? Учитель одёрнул жужжащий, как потревоженный улей, класс. Все переговоры стихли лишь в тот момент, когда в комнату вошёл их новый одноклассник. Восторженные вздохи заполняли комнату. Кейл лениво приоткрыл сонные глаза, прикрывая широкий зевок за учебником корейского языка. Окинув новоприбывшего неспешным взглядом, мальчик прекрасно понял реакцию других людей вокруг него.

Ослепителен.

Альберу был ослепителен в своём простом очаровании. Светлые, словно сами солнечные лучи тёплой весны, волосы, сияющие голубые глаза и располагающая к себе улыбка на губах. Его окружал ореол благородства и торжественности, будто и не человек вовсе, а апостол самого бога Солнца снизошёл. Иностранец, чей взгляд на мир был пронзительным и острым, как лезвие рапиры. Оступись хоть на шаг – проткнёт насмерть. И не защититься было от его атаки, не скрыться.

У него за плечами влиятельная семья и прекрасное образование. Кроссман сиял для каждого, одаряя вниманием, как слитками золота. Он был тактичен с другими, вежлив и одарён по всем фронтам. К нему тянулись люди, им восхищались и завидовали. За короткий срок мальчик стал центром класса, получая безоговорочную любовь каждого за одну свою улыбку. Кейл всеобщего восторга не разделял, но и не относился к нему плохо. Однако за фасадом прекрасного цветка он видел безудержного зверя. То, какой фальшивой была доброта в его холодном взгляде и как едва заметно поджимались губы в раздражении было видно только тому, кто так и не надел розовые очки. Хенитьюз чувствовал с ним душевное родство и умение прекрасно играть выбранную заранее роль.

Кто-то прятался в тени, желая безмятежного покоя, скрывая своё присутствие настолько сильно, словно не существовал. А кто-то выходил под опаляющие лучи солнца, привлекая к себе всё внимание мира, манипулируя сердцами других людей. У каждого из них свой способ достижения цели, но мотивация была одинаковой. Когда Кейл смотрел на него, его глаза слезились от яркости харизмы мальчика, словно её можно было физически нащупать. От этого он и избегал его взгляда, инстинктивно ощущая опасность. Только два непохожих на остальных человека могли понять друг друга. И Хенитьюз этого боялся.

В очередной из дней, когда дожди были особенно сильны, Кейла клонило в сон. Он бесстыдно лежал на парте, прикрываясь учебником английского, посапывая. Чхве Хан обеспокоенно поглядывал на него из-за спины, зная жёсткий нрав учителя, но был беспомощен перед праздностью своего старшего брата. От сердца отлегла тревога лишь тогда, когда прозвенел звонок с урока и все стали собираться в другой класс. Хан жалостливо корил Хенитьюза за его беспечность, пока они шли в следующий кабинет. Снова развалившись на парте, мальчик достал свои тетради и завалил ими стол, делая вид усердной работы. На самом деле он не спал прошлой ночью из-за своей подработки переводчиком. Дедлайны горели, как сентябрь в цвету.

Тогда-то он совершил свой роковой просчёт

Кейл скучающе смотрел на класс. Он не особо интересовался общением между одноклассниками, но громкий смех и большое скопление народу вокруг одной парты волей не волей привлекали внимание. Кроссман рассказывал какую-то забавную историю из жизни. Одноклассницы восторженно хихикали в кулачки, не скрывая восхищения. Мальчишки же с важным видом кивали, уверенные, что их ничтожное одобрение хоть чего-то стоило. Вокруг всей этой посредственной массы людей Альберу выделялся особенно сильно. В жестах не было угловатости и торопливости, что так присуща детям их возраста. Он был собранным, движения уверенные и с добродушной аурой. Его светлая и мягкая улыбка обволакивала сердца людей, как перина, щекоча счастьем. И только стылые, словно состоящие из самого льда, глаза смотрели на них с едва заметным снисхождением. Уровень его манипуляции другими ничуть не уступал харизматичности. Он очаровывал, не делая ничего особенного. Одноклассники собирались вокруг него, как пчёлы на клевер, не давая мальчику ни секунды уединения. И всё же, Кроссман не считал людей вокруг него интересными или равными ему. Кто-то назвал бы это нарциссизмом, кто-то чрезмерным эго, но только Хенитьюз разделял его чувства. Альберу было скучно.

Никто из людей не был достаточно интересным, чтобы удовлетворить завышенные требования. Любую его провокацию воспринимали за чистую монету, в действиях не видели скрытого умысла и с благоговением воспринимали каждое слово. Если бы Кейл не знал всей правды, то подумал бы, что их элитный класс – это банальная секта. И прекрасно осознавая степень влияния Альберу, Хенитьюз тщательно избегал встреч с ним. Опускал голову, проходя мимо, никогда не смотрел в глаза и тщательно игнорировал любое присутствие. Ведь по сложившемуся в народе мнению, глаза – зеркало души. А у них во взглядах тени помыслов и хладнокровный расчёт. Однако, как сильно ни избегай и ни прячься, рано или поздно долгая игра в кошки-мышки должна была закончиться.

В сонной неге блуждая взглядом, Кейл впервые пересёкся глазами с Альберу. Ослепительно улыбающийся одноклассникам мальчик застыл с фальшивой маской дружелюбия на лице. В светлой лазури пролегли тёмные бушующие тучи. Чёрный зрачок сузился, неотрывно смотря в такие же тяжёлые и скучающие карие глаза. Хенитьюза позабавила эта реакция, и он решил немного поиграть.

- Лжец, - прошептал одними губами Кейл, а после скрыл лукавую улыбку за страницами книги.

Альберу видел в Хенитьюзе неприкрытую насмешку над ним. Всем своим видом застенчивый и тихий одноклассник показывал, что знал о лицемерии Кроссмана. В этот короткий миг Альберу словно впервые посмотрел на него по-настоящему. За видом нелюдимого ребёнка скрывался настоящий чертёнок со своими душевными топями. Никогда в жизни Кроссман не был кем-то столь сильно заинтересован. Мальчик смотрел в чёрный омут чужих глаз с твёрдой уверенностью заполучить этого демона несмотря ни на что. Если уж он столько времени избегал его внимания, значит в этом наглеце был непостижимый талант. Мальчик улыбнулся от одной мысли об этом, и атмосфера вокруг Альберу потяжелела. Кейл ещё не знал, что выпустил настоящего зверя одной своей маленькой шалостью.

Бездна взывала к бездне

Красивые руки опустились перед сонным лицом Кейла, едва слышно хлопнув по парте. Пару мгновений мальчик смотрел на длинные пальцы, чертыхаясь про себя. С этим придурком они точно не подружились бы. Похоронив все проклятия глубоко в своём сердце, Хенитьюз потупил взгляд наверх, улыбаясь как можно шире. Холодные глаза Кроссмана прищурились, его приятная улыбка на красивом лице не могла скрыть напряжение. Будто хищник перед прыжком.

- Чем могу помочь, Альберу? – ровный голос звучал чуть хрипло после недавней дрёмы.

- Подумал, что тебе довольно скучно быть в одиночку, почему бы не присоединиться к нам? – слова Альберу были слаще мёда, отчего много взглядов были сконцентрированы на лице Хенитьюза.

- Я не очень общительный человек, излишнее внимание, в отличие от других, вредит моему здоровью, - тому оставалось лишь состроить жалостливую гримасу, понижая звук.

- Не скромничай, я уверен, что ты очень интересный собеседник, - чуть склонился Кроссман, его глаза весело блестели, наслаждаясь неудобством другого человека.

- Не такой интересный, как ты. Просто глядя на тебя, я слепну от твоего обаяния, - шёпот Кейла звучал как угроза. Одноклассники не слышали их разговора целиком, только кидали любопытные взгляды. – Пожалей несчастного, свети в другую сторону.

- Я хочу стать с тобой друзьями, - нарочито громко проговорил Альберу, смеясь. Хенитьюз вынужден был фальшиво улыбнуться на этот выпад.

- У меня аллергия на дружбу, - сквозь зубы шипел Кейл.

- Говорят, клин клином вышибают, - ничуть не растерялся мальчик.

- …

Прежде, чем Хенитьюз успел сказать что-либо ещё, Альберу склонился ещё ниже, к самому уху Кейла. От него пахло перечной мятой и персиками. Освежающий и ни на что не похожий запах другого человека немного смутил мальчика. Ещё никто, кроме членов семьи Чхве, не приближался настолько близко к нему. Это новое ощущение бодрило, прогоняя остатки сна.

- Мы можем многому научиться друг у друга, мой дорогой Кейл, - горячий шёпот обжигал чувствительные уши, и Хенитьюз едва подавил дрожь от тесной близости.

Ловушка захлопнулась. Надежды Кейла на спокойную школьную жизнь лопнули, как мыльные пузыри. Альберу насильно тянул его из тени на свет, невзирая на яростное сопротивление Хенитьюза. Сияющий и амбициозный, Кроссман сносил любое препятствие на своём пути. Заявив однажды, что покорит весь мир, он раз за разом совершал невозможное. Словно втянувшись в интересную игру, тащил на буксире Хенитьюза в гущу событий. Подмял своим упорством всю школу, став президентом студсовета. У несчастного Кейла просто не было выбора, как стать во главе дисциплинарного комитета с лёгкой руки этого безумца. Бесконечный поток работы и труда свалился на голову несчастного бездельника, вызывая бессильный гнев. Ему оставалось только молча улыбаться другим людям в лицо, играя роль идеального управленца и блюстителя порядка. Из-за стремительно росшей репутации, пришлось и подтянуть оценки. Теперь Альберу и Кейл попеременно занимали первое и второе место по успеваемости в школе. Отчего Кроссман не мог перестать радоваться, ведь теперь ему было с кем соревноваться и кого доводить до белого каления каждый день. Парень с особой тщательностью изучал границы терпения Кейла, проверяя нервную систему друга на прочность.

- Мы не друзья, - как заученную мантру повторял Хенитьюз из раза в раз, скидывая руку Альберу со своего плеча.

- Как скажешь, - хмыкал тот, озорно дёрнув Кейла за рыжую прядку волос.

Сколько бы жалоб не было в сердце Хенитьюза и как бы сильно он не демонстрировал своё недовольство, он не мог просто уйти. Альберу был слишком ярким. Увидев однажды свет, человек по природе своей будет тянуться к нему из раза в раз. Как бы упрямо Кейл не отрицал, что привязанностей в его жизни не было, он улыбался, глядя на этого удивительного человека.

- Почему я вообще должен учить англичанина английскому языку? – сокрушался Хенитьюз, когда они оба сидели в его комнате, готовясь к межсеместровым экзаменам уже в старшей школе.

- Потому что Кейл великолепен? – сверкая улыбкой и посылая лучи радости в сторону друга, Альберу строил из себя милашку. Все его старания натыкались на стену равнодушия человека перед ним.

- Разве ты не знаешь грамматики? – указал ручкой на неправильные ответы в тесте Кроссмана. – Ты сводишь меня с ума.

В этот год лето было жарким и удушливым. Открытые настежь окна впускали свежий и тёплый ветер, что трепал занавески. Альберу подпёр голову ладонью и сквозь приоткрытые глаза наблюдал за Кейлом. Тот усиленно писал примеры для отработки ошибок, только скрип ручки и мерное тиканье часов наполняли комнату. Сосредоточенное лицо и полная концентрация Хенитьюза вызывали лёгкое чувство вины в сердце Альберу. Ведь никаких пробелов в знаниях или проблем с английским у него отродясь не было. Только маленькими хитростями можно было приблизиться к этому ершистому, как коту, человеку. Скажи Кроссман как на духу все мысли и чувства по отношению к Кейлу, так тот тут же сбежал бы. Это всё равно, что гладить против шерсти этого неукротимого зверя. Задумавшись над чем-то, Хенитьюз закрыл глаза и нахмурился. Он выглядел очаровательно в свете летнего солнца. Раздуваемые занавески едва не касались огненно-рыжих, практически алых волос. Щурясь от солнечного света, Альберу повиновался импульсу, исходящему глубоко из сердца. Кейл вздрогнул и ошеломлённо распахнул глаза.

Запах мяты и персиков. Мягкие и чуть сухие губы на его губах. Голубые глаза, смотрящие прямо, скрывали в своей глубине сильные и непостижимые эмоции. Замирая, Хенитьюз не в силах был ни отстраниться, ни оттолкнуть. Бешено клокочущее сердце и лукавый взгляд напротив побуждали неведомые до сего дня чувства. Словно читатель наконец стал главным героем, не в силах оставаться наблюдателем.

- Не отвлекайся, Кейл, - отстранился так же плавно, как и украл чужой первый поцелуй Альберу. В его глазах разлетались сотни смешинок, а губы не переставали улыбаться. Совершив маленькую шалость, он остался очень доволен.

- ..? – глупо замерев на месте, он слегка потупил взгляд на Кроссмана. Тот не удержался от милого вида Кейла и тихо рассмеялся.

- Не отвлекайся, - он постучал указательным пальцем по листку с недописанными задачами, сильнее смутив Хенитьюза.

Это был их второй год в старшей школе.

***

Кейл смеялся. Смеялся над собой и над собственными воспоминаниями, проносившимися у него перед глазами в данный момент. Насколько наивен он был, будучи ребёнком? Ответ: очень наивен. Иронично насмехаясь над собой в прошлом, Хенитьюз потирал красные от усталости глаза. Когда-то он верил, что сможет прожить всю жизнь, не впустив в своё сердце других людей. Тихое и предсказуемое существование, как цель. Однако где он теперь по прошествии лет?

Лампочка «идёт операция» всё ещё горела красным над дверью операционной. Он ехал сюда так быстро, что чуть сам не попал в чёртову аварию. Живший в глубинах его души страх перед потерей близкого человека лишал его рациональности. Кейл не был похож на себя. Мерил шагами больничный коридор, суетился и, будучи закостенелым атеистом, безустанно молился. Впервые в своей жизни.

Роберт обеспокоенно смотрел в его бледное и измождённое лицо, не зная, что сказать. Они находились перед операционной более десяти часов в ожидании хоть каких-то новостей. Собственное бессилие сводило с ума, держа в постоянном напряжении. Сделав очередной круг по коридору, Кейл выдохнул, словно в последний раз, и упал на скамейку. Локти упирались в колени, пока парень прятал лицо в своих ладонях. Роберт впервые видел Хенитьюза в таком отчаянии. Его понурые плечи и жалкий вид даже отдалённо не напоминали уверенного в себе и немного надменного Кейла. Если бы Альберу увидел его сейчас, то определённо испугался.

- Я уверен, что брат в порядке, - голос Роберта был очень слабым и тихим даже в могильной тишине коридора. – Он будет волноваться, если узнает, что ты так сильно изводил себя.

- Это теперь не его дело, - не отнимая рук, шептал Хенитьюз. – Я – не его забота.

- Тогда зачем ты ведёшь себя так? – гневно стискивая губы в тонкую линию, свирепел Роберт от идиотизма этих двух казалось бы взрослых людей. – Если ты не его забота, то какого чёрта сам сидишь здесь?

- …

Кейлу нечего было ответить на это. Он и сам понимал, что раз они поставили точку в своих отношениях, то его не должно здесь быть. Роберт был прав. Теперь Альберу тоже не его забота. Они расстались. Ему должно было быть всё равно, что с ним происходило. Должно было быть… но отчего-то не получалось вернуть здравомыслие. Хенитьюза било мелкой дрожью от того, что воспоминания ожили в нём, поглощая чувство реальности. Он со всей силой нажимал пальцами на закрытые глаза - до неоновых мошек под веками, - в тщетном желании прогнать образы. Мерцающие от озорства глаза и запах персиков в летний день. Голубая комната и тепло маленького ребёнка в руках. Изуродованные в предсмертном крике лица родителей в крови. И снова глаза, полные лукавого смеха. Весь этот круговорот памяти наслаивался друг на друга, и вот уже холодное тело Альберу, залитое кровью в его руках.

Хенитьюз думал, что у него нет страха. Он не боялся ни побоев, ни собственной смерти. Не испугался, когда его забили чуть ли не до смерти, ища в забвении покой. Столкнувшись же с возможной потерей Кроссмана – он ощутил истинный ужас. Видя измученное и невменяемое состояние Кейла, Роберт вздохнул и сел рядом, успокаивающе поглаживая спину парня.

- Кейл, может хватит? – он разделял его беспокойство, но и видеть, как эти два придурка гробили не просто свои отношения, но и жизни, не мог. – Как только Альберу поправится, вы должны поговорить нормально. Ты расстался с ним в одностороннем порядке. Что значит месяц расставания по сравнению с годами отношений?

Хенитьюз слушал Роберта молча. Он не хотел говорить с кем-либо на эту тему. Всё, что он когда-либо делал, исходило из интересов Альберу. Кейлу оставалось же корить себя за собственную слабость и сердечную мягкость. Он не должен был нарушать данное себе обещание. Не должен был поднимать вызывающий взгляд в сторону Альберу. Не должен был увязнуть в отношениях. Не должен был… у него есть ещё время всё исправить.

Кейл дал себе ещё одно обещание. Если Альберу выживет, он никогда не допустит повторения тех же ошибок. Ради их же блага. Словно боги наконец-то услышали его молитвы, табличка «идёт операция» наконец-то погасла.