По слухам, близилась новая корпоративная война.
Внезапный удар по «Арасаке» сделал свое дело — и остальные гиены почуяли возможность ухватить свой лакомый кусочек от загибающегося японского гиганта индустрии. Пока что все было тихо, но, в воздухе чувствовалось заметное напряжение. Впрочем, Найт-Сити продолжал стоять — никого не волновало то, о чем будут бодаться корпорации и когда. Кто-то шутил, что за всем стоят искины, пробившиеся сквозь Заслон, но подтверждений этому не было.
Горо… жил.
Существовал, сказал бы он себе сам, но это было глупо. У него были маленькие радости, конечно: какие-то новые контакты в городе, например, тот же Вик и его очаровательная подруга, лысая кошка, которую ему всунула последняя. Неплохая квартира в Кабуки с отличным видом из окна. Разговоры с Вакако, редкие перекусы качественной едой, приятные мысли о том, что завтра можно отдохнуть. Приятные радости, да, но для него, работавшего на людей куда более значимых для мира, чем любая крыса из Найт-Сити, все это казалось простым дешевым заменителем счастья. Синтетическим, как и все вокруг.
Что-то в голове твердило: это глупо. Скучают по прошлому лишь идиоты, у которых на нем фиксация. Кое-чьи слова были правдой, если бы хоть кому-то было дело, то они бы уже вернулись, и не в попытке убить, а с предложением вернуться. Да и если так, то что? За такую ошибку так легко не простят. Отправят подальше по иерархии, и потом лишь локти кусать. Надо жить, наслаждаться жизнью. Кормить кошек, как говорила…
Но что-то всегда сопротивлялось. Корпорация сделала для тебя так много, а ты предал ее. Доверился воровке, помог ей докопаться до данных, которыми она потом грязно воспользовалась. Не убил ее сразу же там, вместе с ДеШоном, а помог, дотащил до риппера. Выслушал, почти что признал другом. Может даже…
Надо было убить себя — говорила эта сторона. Ты струсил, и сам факт этого позорит тебя лишь больше.
Убивать себя — не выход, твердила вторая мысль. Настоящей трусостью было бы закончить жизнь и ничего не делать.
В итоге, он жил. Существовал. Имитировал наслаждение маленьким радостям. И ждал, ждал… Сам не зная чего.
Фиксеров этого района он как наемник не интересовал абсолютно. Работы с Вакако (и иногда с Реджиной) было достаточно; но отказываться от новых предложений было глупо, и, потому, когда на него вышел человек, называвший себя Падре, Горо согласился быстро. И в награду за успешно исполненный заказ тот купил ему выпивки в баре, который сам и порекомендовал.
«Эль Койоте Кохо». Милое местечко.
В этом месте все так и навевало воспоминаний о…
В стакан ему плеснули еще немного алкоголя, и Горо отстраненно кивнул. Мыслями сейчас он был далеко — в основном размышлял о том, как внимательно бармен, Пепе, смотрел на его импланты. Маркировку «Арасаки» пришлось убрать, но знающий глаз мог различить — и это доставляло проблем с теми, с кем он не работал до этого. С Вакако они уже были знакомы; Реджина не была заинтересована в этом, ее куда больше влекла тайна за смертью господина (журналисты «бывшими» не бывали). Падре оказался благоразумным человеком, а потому не интересовался тоже.
На фоне играла ненавязчивая музыка. Гитара. Кто-то прямо тут исполнял песню. Лингвоимплант не умел переводить рифмы, он просто передавал суть слов, а потому Горо не слишком-то вслушивался, просто пытаясь уловить мелодию. Он прикрыл глаза, вспоминая, как когда-то давно они с Арасака-сама навещали Гион в Киото, где до сих пор сохранился район гейш. Игра на сямисене, их аккуратные танцы…
Это не шло в сравнение с тем, каким грязным был этот город. Здесь не сохраняли традиции. Горо слышал рассказы о вудуистах, и о том, что они говорили — и что стало невольным слоганом многих приезжих. Старые боги остались дома, а тут все создавали себе новых.
Он отпил еще немного — глотку неприятно обожгло.
— Что это за песня? — поинтересовался он.
Улыбнувшись, Пепе потянулся за следующим стаканом.
— Старая. Про странника и колибри… Вообще, это история о том, что нельзя искать смерти и нужно помнить дом. Многие, кто приезжают в Найт-Сити с нашей родины, забывают о том, откуда пришли, но дом, — он постучал по груди, — всегда должен быть в сердце. Вудуисты так не считают, поэтому их и перебили. Но те, кто помнят — везде все смогут.
Да уж, подумалось Горо. Не искать смерть, но помнить дорогу домой?
Что за глупость. Он не стал озвучивать эту мысль.
Он выпил еще немного. Алкоголь был резким, крепким, но он приятно разгонял неприятные мысли в голове. О прошлом, о грядущем. Оставалось лишь неприятное горькое настоящее. Что дальше? Хороший вопрос. Сначала у него даже была цель, после того, как он отказался от самоубийства — найти воровку, вытрясти из нее хоть что-то. Информацию, извинения. Убить? Он и сам не знал. Но, когда Горо вышел к Вику и обнаружил на пороге ту девушку из эзотерической лавки, Мисти, она лишь покачала головой.
— Ви больше нет, — мягко произнесла она.
Вот и все.
Воровка умерла. Добил ли ее конструкт после вторжения в Арасака-тауэр, или же кто-то пристрелил в переулке — он не знал. Искать теперь ее не было смысла, и, после того, как воровка исчезла, сгинула, Горо понял — он понятия не имеет, что делать. Как жить.
Но как-то сумел.
Краем уха он услышал болтовню Пепе с кем-то из постоянных клиентов, и в разговоре промелькнуло имя, «мама Уэллс». Память всколыхнулась, и Горо вдруг вспомнил, где уже это слышал. От воровки. Когда, перед вылазкой на склад, она говорила об умершем друге, которого потеряла в Компэки.
Неожиданно вслух он спросил:
— Уэллс? Мать мистера Уэллса?.. — подумав, Горо вспомнил его имя. Такое простое. — Джеки.
— Ты его знаешь?
Голос Пепе зазвучал низко, не угрожающе, но очень подозрительно. Кое-кто говорил — никогда не суйся против кучи вооруженных ‘тино на их территории, никакие ‘саковские шавки с ними не сравнятся. И Горо, хоть и не любил советчика, все же принял урок: а потому, когда Пепе взглянул на него, неопределенно пожал плечами. А что он мог сказать?
Признаться, что был частично виновен в его смерти? Все же, тогда он еще был человеком из корпорации. Признаться, что науськивал воровку пойти против Еринобу? Она и пошла. Радикальным методом, самым опасным из возможных.
Опасно. Глупо. Поэтому Горо просто сказал:
— Я был знаком с его напарницей. Работали вместе.
— Ах, Ви! — глаза у Пепе мгновенно подобрели, и он заулыбался. Воровка была тут своей, у нее было много друзей, и все, кто тепло о ней отзывался, всегда лучше относились и к нему, как к ее «другу». Пользоваться подобным было унизительно, но в Найт-Сити иначе выжить не получалось. — Я помню, она что-то рассказывала про какого-то парня из ‘саки. Видимо, про тебя.
Рассказывала, значит?
— Таким взглядом, — мурлыкал Пепе, — девочки говорят о мальчиках, когда влюбляются. Судя по твоему удивленному взгляду, она тебе так ничего и не сказала, да?
О нет. Она говорила — в том сообщении. Всеми силами намекала. Но в тот момент, посчитал Горо, было не до того. Уже потом, как он вернулся бы обратно в корпорацию — после того, как они оба помогли бы Ханако — он бы дал ответ, и, скорее всего, он бы очень понравился воровке. Но этого не случилось. Воровка решила пойти в самоубийственную атаку, стала легендой и растворилась, оставив его ни с чем.
Поэтому Горо мотнул головой. Пусть лучше думает, что воровка постеснялась.
— Ах, как жаль, как жаль…
Солнце только восходило над дорогой. По ней шел изможденный странник, и, к нему, подлетела птичка колибри.
Она залепетала:
— Странник! Позволь мне исполнить тебе свою песню.
Странник попытался прогнать ее, но колибри упорно пыталась уговорить его. Он долго сопротивлялся, но колибри не сдавалась.
— У меня ничего не осталось, я иду вперед лишь ради смерти, — сказал ей странник. Птичка возразила. — И что же у меня есть?
— Если я назову, то ты выслушаешь мои песни?
Странник согласился, и птичка ответила ему:
— Ты говоришь, что у тебя ничего нет, но у тебя есть глаза, уши и рот, чтобы видеть меня, слышать меня и говорить с меня. Значит, что-то осталось.
— Ладно уж, я проиграл.
Не желая спорить с пташкой, странник остановился и стал слушать, как поет колибри. Ее голос был так прекрасен, что опустевшее сердце странника ненадолго наполнилось теплотой. Когда песня закончилась, она упорхнула прочь.
Вакако сейчас напоминала гадюку как никогда до этого.
Или нет — кошку. Выжидала, игралась с крысами, что ей подчинялись, а они только рады были, ведь других перспектив и не было. Но Горо было плевать — после работы на «Арасаку» он видел людей и пострашнее, и ее игры вызывали у него скорее ностальгию, нежели то, что она пыталась этим вызвать.
А пыталась ли? Может, она настолько слилась с этим образом, что уже и не различала, где маска, а где — ее собственное лицо.
Сложив руки перед собой, она смотрела прямо ему в глаза. Затем — на юношу рядом. Кто это был и зачем — знать совершенно не хотелось, потому что, зная Вакако, Горо мог предполагать лишь один вариант. И он ему настолько сильно не нравился, что, пожалуй, вернись случайно воровка с того света и предложи ему сотрудничество, он бы наверняка согласился на это, а не на то, что старая паучиха плела у него за спиной. Но с фиксерами спорить было не принято — особенно с теми, кто имел столько власти. Вакако крепко держала его за глотку, если она захочет — на следующий день по его душу придут солдаты «Арасаки».
Пацан рядом так и сиял безмозглой довольной ухмылкой. Кто-то из «Тигриных Когтей», понял Горо. Наверное, не сейчас, раньше, раз стоит тут. Да и выглядел как-то… Как кочевник. Но лицо сразу выдавало.
— Я хочу, чтобы следующие заказы вы выполняли вместе.
Вакако произнесла это тоном, не требующим возражений. Она чуть прикрыла глаза, попутно вытаскивая щепки из ящика, после чего резким жестом протянула их вперед. И продолжила:
— Они будут сложнее, потребуется несколько человек. Вам, Такемура-сан, я доверяю, а вот Хванбо…
О нет, понял Горо. Он безнадежный идиот. По лицу видно.
Понятно. Кореец. Дай боже на английском хотя бы болтал. Вечно обращать внимания на подсказки лингвоимпланта могло не быть времени. При упоминании его имени пацан засветился еще сильнее, довольно скалясь, и, смотря на него, Горо с каждой секундой чувствовал, как покидает его энтузиазм. Напарник — это хорошая идея для сложных заказов, но его надо было подбирать особенно. Хорошо было бы иметь человека послушного, без лишнего гонора. Или хотя бы без него в ситуациях, когда этого требовалось. Как Ода. Как…
Парад. Воровка, убирающая снайперов. Ее рука, тянущая его вниз, из каменной коробки, что могла стать гробом…
— Он молодой амбициозный наемник, вы наверняка сработаетесь, — проворковала змеиным тоном Вакако, и в полумраке кабинета ее очки многозначительно сверкнули. — Хванбо хороший мальчик. Он раскаялся и решил вернуться, выплатив при этом долг. Ну что за юноша?
О нет, черт возьми, только не это, подумалось Горо, но вслух он произнес:
— Благодарю Вас, Окада-сан.
Он об этом точно пожалеет.
Некоторое время Хванбо смотрел на него как-то странно, подозрительно, после чего вдруг глаза его засияли энтузиазмом и мудростью, очевидно, фальшивой, потому как последующим же, что он сказал, было:
— О, я Вас знаю! Вы были на пятьдесят четвертом недавно, да? Хидеши Хино!
Обидится ли Вакако, если Хванбо случайно получит пулю в затылок? Хм-м-м.
Хванбо оказался…
Точно таким же, как Горо и предполагал. Говорливым идиотом с огромным эго. Они сидел вместе, на Чпок-стрит в одной из забегаловок, точнее сидел Горо, а пацан беспокойно крутился рядом, не умолкая ни на секунду. К счастью, для Горо, на английском он говорил — не так хорошо, как мог бы, но достаточно, чтобы во время миссий не возникло проблем.
— Я учусь английскому! — задорно тараторил Хванбо, мельтеша перед глазами. Глаза у него сверкали, словно оптика работала нон-стоп. — Меня одна местная спасла! Только на нем и болтала! Подумал, надо бы тоже выучить, а то пацаны опять дадут по жопе, что кто-то из «Когтей» к ним на территорию сунулся! А я не с ними, ваще не с ними! Не, ну правда, разве я похож?..
Он продолжал трепаться, пока Горо размышлял.
Чертова Вакако, мысленно выругался он. Он прекрасно понимал, что таким образом змеюка убивала двух зайцев одновременно: «повышала» Горо до наемника, которому не побоялась доверить партнера, и которого могла порекомендовать для совместной работы, и давала этому придурку «учителя» (называть себя таковым в полной мере не хотелось), чтобы сделал бы из идиота кого-то полезного. Ничье мнение ее точно не интересовало, и Горо было отчасти тоскливо от мысли, что это заботило лишь его.
Почему всегда идиоты. Почему. Найт-Сити проверял его терпение?
Определенно.
Он отпил немного из стакана — вода, никакого алкоголя — и выразительно взглянул на Хванбо. Зализанные крашенные волосы, уверенный взгляд, непрекращающаяся болтовня — ну точно. Напоминал кое-кого. Тоже был выброшен из привычной среды в новую, только в этот раз — из города в кочевники. Правда, мозгов чуть поменьше, но…
— Из Пустошей? С кочевниками? И что же ты там делал? — вместо этого поинтересовался он скорее из вежливости, чем из интереса.
Слушать болтовню этого самоуверенного болвана совсем не хотелось. Он, кончено, поработает с ним — пару заданий, не больше, после чего навяжет Вакако мнение, что одному ему лучше, так уж выдрессировали в «Арасаке». Она наверняка поймет, она женщина рассудительная.
Хванбо с важным видом закивал, словно не понимал вопроса и вовсе, но затем все же ответил бодрым тоном:
— Учился!
Ага, понятно, отметил Горо, посуду он драил и по мелочи помогал, сразу было видно.
— Стрелять-то хоть умеешь, горе луковое?
— А то! — губы у Хванбо невольно растянулись в ухмылке. — Только так палил, когда был в банде. В Пустошах поучили тоже, но немного. Там больше про вождение…
Ладно, может, не только драил.
— Но вообще, я больше по старому-доброму мордобою! А? — он шуточно забоксировал на месте. — Левой, левой! И так далее. Я вообще ас в рукопашке! Так быстро бегал, что никто не мог угнаться. Даже между пулями, ну, знаете? Как в том фильме…
Хвастун. Балабол. Идиот.
Три качества, которые Горо терпеть не мог еще в Смешере. Да, конечно, нелогично было сравнивать Хванбо и машину убийства, тем более что Смешеру было чем похвастаться, он действительно убивал много и кроваво. Но от таких вот людей всегда впечатление портилось. Он точно так же думал о воровке, до того, как они немного поработали вместе — и затем лживые впечатления сгладились.
Уйдет ли неприязнь к Хванбо после пары заданий? Но с Вакако он за это денег точно сдерет. Обязательно. Не отвяжется.
— Надеюсь, убегал ты не с поля боя, — хмыкнул Горо, и Хванбо возмущенно выпучил глаза.
Кажется, он настолько рассердился, что от возмущения затараторил на корейском, отчего лингвоимплант едва поспевал за его болтовней:
— Эй! Я, конечно, проебался с одним заданием, но никогда не сваливал! Это же не по-пацански! Что они сказали бы, а? Что?! Я быстрый, потому что быстрее всего морды бил! — и затем, уже горделивым тоном, поспокойней, добавил: — Зовите меня Гепард!
Судя по виду, он был настолько доволен собственной кличкой, что плакать можно было от умиления — такую искренность в Найт-Сити надо было еще поискать. Горо бы даже пожалел несчастного, ведь отсутствие мозгов было делом довольно грустным, но, судя по тому, что Хванбо таинственным образом был все еще жив, что-то у него да имелось.
Например, удача. Великолепное умение для наемника.
В Токио, когда он еще работал на «Арасаку», в верхних кругах ходи слушок о некоем наемнике, который запросто импровизировал на месте благодаря своей феноменальной удаче. Горо лично никогда не встречал его и был очень рад, но знал, сколько неприятностей принес он корпорации. И все еще был жив. И если Хванбо был таким же, то… Пожалуй, лишнюю спесь можно было убрать. И навыки подточить, определенно. Главное, чтобы живучий был.
Черт. Кажется, Вакако все же знала, за какие ниточки дергать. Еще пять минут назад он думал, как бы от него избавиться, а теперь уже размышлял, что бы исправить.
Но с остальным они справятся. К счастью, опыт бытия учителем у него был, пусть Ода и был в тысячу раз послушнее, чем этот любитель похвастаться налево и направо.
— «Гепард»? — Горо лишь насмешливо скривил рот и взглянул на Хванбо настолько выразительно, что тот подавился.
Все это напоминало игру со шифрами, только в том случае кодовые имена использовались для секретности, а тут — для понтов. В чем-то Найт-Сити и Чиба-11 совершенно не отличались. Это что-то передающееся воздушно-капельным, да?
— Ага. Я же говорю! Типа, капец как быстрый!
— Говоришь, один раз оплошал, значит, все же сбегал, да?
На лице Хванбо моментально пропала улыбка и появилось скорбное выражение. Ну, хоть в полемику не полез, есть видимо зачатки разума.
— К сожалению, было дело. Но теперь я тут для быстрых свершений! И буду Гепардом, когда буду сносить головы налево и направо!... Ай-ай-ай!
Старый добрый способ обучения — больно схватить за ухо — все еще работал отменно. Стандарты обучения молодежи не менялись веками, а то, что Хванбо был не совсем из местных, а из соседней азиатской страны, только добавляло бонусов к успеху целительных пиздюлей. Заскулив, Хванбо согнулся пополам, словно его под дых ударили, а Горо мудрым тоном пожурил:
— Во-первых, никаких голов. В прямой бой лезут либо идиоты, либо бессмертные, — прямо как одна его знакомая, уже не озвучил он. — Во-вторых, Гепардом ты станешь только после того, как докажешь, что чего-то стоишь. До тех пор только по имени. Никаких кличек.
— Да ла-а-адно! Пацаны не поймут!
— Знаешь, где я этих твоих «пацанов» видел?
Одного строго взгляда хватило, чтобы Хванбо состроил очень умное выражение лица и отчаянно закивал, всем своим видом намекая, что можно было бы уже и отпустить его ухо. Несколько секунд еще помариновав его, Горо все же разжал пальцы, после чего дежурным тоном заметил:
— Наше «совместное» задание будет через неделю. Посмотрим, что из тебя выйдет. Буду ждать тебя завтра, — и скинул ему адрес, — тут, в восемь утра. Не опаздывай.
— В восемь?.. Такая рань!..
Ничего. Жить захочет — точно придет. Иначе с Вакако он сдерет еще больше.
— Первым делом, когда стреляешь, ты не должен снимать чехол с линзы сразу же. Ее отблеск очень легко заметить. Это делается в самую последнюю очередь.
Хванбо послушно убрал руку от чехла, даже не предпринимая ни единой попытки воспротивиться.
Первая тренировка прошла отвратительно. Но Хванбо получил на орехи — даже не со всеми вернувшимися в работу имплантами Горо легко одолевал его в схватке — и понял, что спорить лучше не надо. И работа пошла лучше.
Сейчас они сидели на крыше одного из многочисленных заводов в Уотсоне; и впереди, ниже, довольно далеко отсюда, расположилась группа из «Мальстрема». Изначально Горо предпочел бы начать тренировку на ком-нибудь более… «мясистом», но «Шельм» он трогать опасался по весьма понятным причинам, а «Когти» могли стать проблемой из-за прошлого самого Хванбо. Поэтому стрелять из снайперской винтовки они учились по хромоманьякам.
Снайперская стрельба — первый шаг на дрессировке терпения. Он понял это не из того, что говорили в «Арасаке» — просто на собственном опыте. А отточил мастерство на Оде — тот пусть и был посмирнее, но тоже обладал горячим нравом и ненавидел сидеть подолгу на одном месте.
На фоне Оды Хванбо был неумехой. Да, он махал кулаками, был в форме, но это норма для шпаны, но никак не человека, который должен тихо и успешно выполнять задания.
— Ты видишь их?
— Трое, ага.
— Уверен, что нацелен на них?
— Да блин, куда ж еще! Я ж не дебил. Пацаны бы…
Хванбо не договорил, прикусив язык, потому что за упоминание пацанов в прошлый раз его кинули на прогиб. Правильно, правильно. Горо медленно ходил кругами у него за спиной — сам он с помощью оптики неплохо видел упомянутую троицу. Ничего серьезного они с ними делать не собирались — пули были резиновыми. Уж на ком, а на этих ребятах они вряд ли даже синяка оставят.
— Куда стрелять сначала?
— В живот.
— Затем?
— В голову!
Хванбо тоненько взвыл, когда в него прилетел мелкий камушек, ровненько в затылок. Он не отрывался от позиции, сидел неподвижно — потому что чуть ранее уже получал по шее за то, что отвлекался. Но всякие смешные звуки издавать было совершенно не запрещено, для начала сойдет и так.
— Для того, чтобы не облажаться, — как почти сделал Горо на одном из первых заданий Вакако, даром, что у трупа нашлась татуировка и удостоверение, подтверждавшие его личность, — нужно стрелять в сердце. Если не уверен, где оно у противника, то отстрели ему конечности, лиши возможности двигаться, и потом уже добивай. Но всегда оставляй лицо чистым, только если не знаешь, что оставишь лишь маленькую дырочку, а не разнесешь половину головы.
Ошибка новичка. В армии таким не озадачивались, на страже Арасаки-сама — тем более. А тут — столько условностей. Смешно, что теперь ему, человеку, который улицы позабыл уже давно, приходилось учить чему-то шпану с соседнего двора. Но люди менялись. И как Хванбо потерял что-то, что делало его уличным панком, в Пустошах, так и Горо превратился в обычного наемного исполнителя.
Некоторое время они выжидали, и Хванбо шепнул:
— Выбрал цель.
— Снимай чехол.
Затем, Хванбо выстрелил.
Как и надо — в живот, и затем в сердце. Резиновые пули резво отскочили от замененной на хром груди, но бедолага, выбранный жертвой для тренировки, пошатнулся, а остальные моментально заозирались.
Горо кивнул — неплохо. Стоило бы немного подточить обращение, но для первого раза? Хорошо, что у пацана есть навыки обращения с оружием. Не самые лучшие, но…
— Ну? Как?
— Плохо.
Лицо Хванбо моментально скуксилось.
— Почему-у-у?
— Сейчас твое местоположение вычислят по траектории стрельбы. Хороший стрелок уже бы удрал отсюда, а ты все глазами хлопаешь.
Нет, ну хвалить же его сразу, в самом же деле.
Солнце стояло в зените.
К изможденному дорогой страннику вновь подлетела птичка колибри.
— Путник, не согласишься ли ты вновь послушать мои песни?
Как бы странник ни прогонял птичку, она все продолжала порхать рядом с ним.
— Если я опять заставлю тебя сказать неправду, то согласишься ли ты послушать мою песню?
— Я уже ответил тебе. Я путешествую, потому что ищу смерти. Зачем мне лгать, если я все равно умру?
И хотя странник злился на птичку, он верил, что на этот раз победит, и согласился на предложение колибри.
— Скажи, почему тебе так хочется умереть?
— Потому что у меня есть только глаза, уши и рот, чтобы видеть тебя, слышать тебя и говорить с тобой. У меня в жизни больше ничего не осталось.
И тогда колибри ответила:
— Но у тебя есть руки, которыми ты прогоняешь меня, и ноги, которые несут тебя вперед.
— Да, тут ты права. Ладно уж, я проиграл.
И вот странник вновь стал слушать, как поет ему птичка колибри. Ее голос стал еще прекраснее, чем в прошлый раз, и странник совсем забыл об усталости.
Закончив петь, колибри, довольная собой, расправила крылья и вспорхнула.
Хванбо навязался.
Или сам Горо размяк и поддался на уговоры Вакако — он не был уверен. Все чаще ему казалось, что старая гадюка просто поняла: еще немного работы в одиночестве, и он точно пустит пулю себе в висок. Вик, та девушка Мисти, это все было, несомненно, хорошо — но они виделись редко, это были дежурные встречи. У Горо был лишь дрянной лысый кот, который пусть и был ласков, но не умел говорить — лишь смотрел в самую душу и мурлыкал, когда становилось совсем тошно. Драл мебель, отвлекал, но этого было мало.
Судьба Оды была неизвестна — наказали ли его за то, что Ханако погибла? Еринобу успешно разрушал все, что создал его отец. «Арасака» рассыпалась на глазах, и смотреть на то, как нечто, что казалось незыблемым, рушилось, было невыносимо. Фиксеры были не только людьми, что договаривались о делах — они были хорошими психологами, и особенно Вакако. Иронично, что она посчитала его слишком ценным ресурсом, хотя воровка как-то вскользь упомянула:
— ‘сака замочила ее внука.
С Хванбо некогда было думать обо всем этом.
Он был идиотом, но из него еще можно было слепить что-то вразумительное. Хванбо слушал: неохотно, но вникал. Он действительно хорошо бегал, был ловок и юрок, и это было удобно. На миссиях, там, где надо было ползти по вентиляциям, чтобы добраться до цели, в главной роли всегда выступал он. И никогда не лажал: потому что его так научили.
Они сработались. Мысль о том, чтобы отказаться от сотрудничества с другим наемником, постепенно исчезала, и этому определенно радовалась Вакако. Она, конечно, давала им двоим одиночные миссии, но совместных заказов — более крупных и хорошо оплачиваемых — стало поступать больше. Это приносило свои плоды: удалось купить «отмычку» для тех имплантов, что не смог раскупорить Вик, а кот теперь спал на собственной подушке.
А еще получил имя. От Хванбо — как-то раз проскользнуло в диалоге, а потом, увидев фото, Хванбо с ужасом прокомментировал:
— Ну и крыса! Лысый, на писюн похож! Как это по-японски будет?.. Чинпо?
Отвратительно, согласился Горо, но имя к коту приклеилось намертво.
Абсолютно недостойно. Когда-то давно Ода, перенявший от своих приятелей в офисе дурацкий стиль с полубритой головой, отмахивался от собственного учителя на замечания об этом, и Горо думал — ну точно влияние низших умов на высшие.
Теперь он распробовал это самостоятельно.
Иногда они ужинали вместе — просто перекусы, но это напоминало «пятничные попойки» дома в Японии. Хванбо много болтал, рассказывал о своих дурацких похождениях вне заданий, и Горо лишь слушал краем уха, иногда поддакивая. Иногда ему виделись в экране отражения — не те, которых там не должно было быть, но он не предавал им значения.
— … и, значит, это была просто старая губка…
Заданий вместе становилось все больше и больше. Хванбо начал вести себя не так громко, и всем своим видом напоминал Оду все больше — даже красить волосы перестал. С каждым разом смотреть на него, слушать его, становилось все неприятней…
… пока он не пришел с выстриженными висками, вновь покрашенными в яркий синий.
Нет, не лечится. Не лечится идиотизм, это навсегда.
Домой они возвращались уже под утро — миссия оказалась из длительных. Главное, что Вакако оставалась довольна, а остальное роли не играло. Хванбо бежал впереди, изредка возвращаясь назад — и правда, слишком быстрый, на виске у него красовался порез, а запястье, кажется, было вывихнуто. Горо повезло больше, но он все равно не хотел спешить.
— … и я ему говорю: «Послушай, парень…»
Необъяснимая способность Хванбо болтать в любое время дня и суток поражала. Но вместе с тем она здорово отвлекала от более насущных мыслей. Надо было обновить софт: ‘саковский уже устарел. Он все еще отменно работал против скавов, но чувствовалось — на грани. Это в компании прошивку обновляли едва ли не через день, а тут…
И вдруг Горо вздрогнул. Даже в мыслях он никогда не называл «Арасаку» сокращенным названием, как делали это местные. Для него фамилия основателя была священна, и укорачивать ее было странно. Но он заразился. Привык, стал «местным» — и отринул то, что связывало его с корпорацией.
Черт возьми.
Он почувствовал, что рядом что-то мелькало, и скосил взгляд в сторону.
На экране рябила реклама, словно не в силах определиться, что именно демонстрировать. Меняясь от изображения новых брейнов до секс-шопа напротив, она то и дело дрожала, изредка показывая куски вообще не отсюда. Промежуточные лишние кадры. Женскую руку. Часть лица. Музыка дрожала, крича отдельные несвязные слова, будто бы пытаясь составить речь. Картинка никогда не складывалась целиком, не оставалась на экране дольше секунды.
Мельком Горо увидел «богомолы» — ту же самую модель, что, помнится, была и у…
— Такемура-а-а-а! Вы идете?
Голос Хванбо звучал протяжно.
В последний раз задержав взгляд на мелькающем кадре с женской рукой, Горо медленно кивнул и затем резко обернулся. Экран позади продолжил шипеть разными голосами, но он уже не слушал этого, направляясь прямиком к нетерпеливо топчущемуся на месте Хванбо.
— Что ты сказал тому человеку? — как бы невзначай бросил он.
Хванбо моментально расцвел в улыбке.
— О! Так Вы слушаете? Ну вот, значит…
Гудели поезда.
Мимо проносились логотипы. «Арасака», «Милитех», «Кан Тао». Все ближе был час, когда корпорация, которая дала ему все, и к падению которой он тоже невольно приложил руку, растворится в истории. Более сотни лет истории ради чьей-то маленькой мести и желания жить. Стук колес становился все громче и громче, и краски неслись быстрее.
В окнах то и дело мелькали силуэты. Затылок, ладонь, глаз. На секунды, как на том сломанном экране.
— Такемура, — звал чей-то голос издали. — Такемура. Такемура.
Ее голос.
— Такемура!
Вздрогнув, Горо распахнул глаза.
Вдали загудел идущий по рельсам поезд — даже в шумном кафе его было прекрасно слышно. Звук колес убаюкивал. Наверное, это монорельс, их тут было полно.
Сидевший напротив него Хванбо озадаченно на него взглянул, и, когда Горо поднял на него недовольный взгляд, озадаченно склонил голову набок. Ну да, точно. Они пришли сюда после нового заказа от Вакако. Не самого удачного, но все же выполненного. Довольный фиксер — сытый наемник, а гадюка Уэстбрука была довольна их работой.
— Извини, — подумав, пробормотал Горо. — Совсем задумался.
В руках он теребил безнадежно порванную резинку — хорошо, что резанули в самом конце, он-то прекрасно знал, как неудобно выполнять хоть какую-то работу не с убранными волосами. Можно, но сложно. Но это он тоже предусмотрел. Благо, что утренние тренировки всегда выполнял именно так, просто на всякий случай, усложнять себе задания — отличный способ подготовиться к неприятным неожиданностям.
— Что, рана побаливает? Да? Та самая?
— Не особо. Почти зажила.
— Вам, кстати, идет, — рвано рассмеялся Хванбо. — Выглядите моложе. Оставьте так.
— … нет.
Прозвучало жутко строго.
— Да ладно, Вы просто не шарите! Вот пацаны бы оценили! — вздохнув, он скрестил руки на груди с кислой миной, но всего на мгновение, после чего вновь вцепился в стакан. — Но так как Вы с пацанами не общаетесь, то я побуду Вашим пацаном… Это шутка, если что. А? Все! Я вижу! Вы улыбаетесь!
Это была забегаловка Тома, та самая, с которой началась безумная жизнь в этом городе. Сотрудничество с воровкой, надежды на то, что еще можно что-то исправить. И он опять тут, вновь сидит напротив дитя местных улиц, вновь что-то пытается… Зачем? Может, и правда стоило пустить себе пулю в лоб тогда, после того, как воровка устроила единоличный налет на Арасака-тауэр. Она ведь словно специально это сделала, как протест всему миру — по заветам своего конструкта.
Потянув немного из кофейного стаканчика, Хванбо откинулся назад в кресле и уставился в окно. Некоторое время они молчали, но затем он между делом добавил:
— Я иногда думал, может, свалить из города с теми кочевниками. Окончательно. Но все равно вернулся.
Неожиданно серьезные слова для любящего бахвалиться Хванбо. Такое надо было выслушать.
— Все же я тут вырос. Нельзя просто так взять и свалить, всегда будет тянуть к месту, с которым у тебя связано много воспоминаний. Но, все же… — он в задумчивости постучал пальцем по столу, — я ненадолго уехал. Покинул, так сказать, привычную среду, и вроде как вернулся, но уже не туда. Работаю с Вами, вот…
Хванбо шумно отхлебнул еще кофе и уставился в глаза Горо.
В отличие от многих, оптика у него была незаметная, подделка под натуральный цвет глаз. Обычно он как-то не задумывался особо, но сейчас зацепился взглядом — и свел брови у переносицы сильнее, когда почувствовал, что сейчас будет.
Потому что, видимо, все было настолько очевидно. Раз даже Хванбо будет читать ему нотации.
Или, может, это просто была минутка искренности?
— Потому что я изменился. После встречи с одним человеком. Угрюмая женщина, она устроила мне выволочку и дала по шее, сказав, чтобы я больше не выебывался, — хмыкнул Хванбо. — Я учел этот урок, пожил с кочевниками и понял, что хочу чего-то большего, чем быть просто кем-то в банде. Чтобы меня запомнили. Но все звезды приходят отсюда, да? После того, как у них в жизни что-то перевернулось. У Джонни Сильверхенда померла женщина, у Бестии — сам Сильверхенд. Адам Смешер утратил тело… Ну и так далее. За свою славу и счастье они платили дофига! И я подумал — а вдруг мне повезло? Вдруг я уже заплатил, немного, но вот оно? И вот я тут! Пришел к Вакако, а она даже не наорала на меня! И все поменялось. Крутая работа, Вы.
Постучав пальцами по столу, Хванбо добавил:
— Ту женщину звали Ви. Может, слышали.
Горо не был удивлен совершенно. Ведь это было так на нее похоже — врываться в чужие жизни, переворачивать все с ног на голову и исчезать.
— Поэтому, думаю, правду говорят. Нет места лучше дома. Но главное помнить, что дом — это то, что у нас вот тут, — Хванбо с усмешкой постучал по груди. — В сердце.
Солнце склонялось к горизонту.
Вдруг странник увидел на своем пути птичку колибри, которая лежала при смерти. Он мог пройти мимо, ни сказав ни слова, но странник решил остановиться и обратился к птичке:
— Скажи мне, колибри. У меня есть глаза, уши и рот, чтобы видеть тебя, слушать тебя и говорить с тобой. Руки, чтобы прогонять тебя, и ноги, чтобы идти вперед. Но это все, что у меня есть. А больше у меня ничего не осталось в этом мире.
В ответ на это умирающая колибри сказала:
— Ты лжешь. У тебя есть прошлое, чтобы жалеть о нем, и настоящее, чтобы делать выбор. У тебя есть будущее, которое еще не настало. Сейчас, когда я умираю, мне кажется, что у тебя есть все богатства мира.
— Да, тут ты права. Признаю свое поражение, спой мне еще.
С этими словами странник сел рядом с птичкой и стал ждать песни, но не услышал ни звука.
Колибри уже испустила свой последний вздох.
После допроса Хелльмана Ви выглядела плохо. Она лежала ничком на лавочке, смотря отстраненным взглядом в раскинувшиеся над головой звезды, и, когда к ней подошел Горо, медленно опустила взгляд на него.
Глаза у нее были воспаленные, уставшие. Но она все равно вяло улыбнулась ему и хриплым голосом, не потерявшим той крупицы энтузиазма, с которым она вечно говорила о совершенно невообразимо невозможных вещах, поинтересовалась:
— Ну как там наш общий друг?
— Без сознания. Я узнал все, что было нужно. Спасибо, Ви.
Та лениво показала в ответ большой палец, после чего вновь отвернулась к звездному небу. В полумраке едва работающего фонаря, она выглядела жутко — как настоящий призрак, с черными тенями и страшным взглядом. Там, внутри, ей нашептывал что-то конструкт, и иногда Горо замечал за ней это: как на вела себя иначе, грубее, будто поддаваясь чужому влиянию. Как начинало от нее нести табаком, как чаще она ругала «Арасаку». Но он надеялся, что это временно — просто страх умереть.
Корпорация ей поможет. Он ей поможет.
Когда Горо опустился рядом, Ви нагло, не спрашивая даже разрешения, забралась к нему на колени и улеглась головой, после чего уставилась ему в глаза. С такого ракурса было видно, что под носом у нее остались следы еще свежей крови. Значит, очередной приступ, сделал логичный вывод он, и, когда Ви цепко вцепилась ему в ладонь и приложила ее ко лбу, даже не сопротивлялся.
— Хорошо. Прохладная.
Ви тоже была холодной. Он не стал этого озвучивать.
— Я часто думаю о том, куда нас приведет эта дорога. И мне так страшно… Что, если я сделаю неправильный выбор?
— Под влиянием конструкта?
Ви отрицательно мотнула головой.
— Нет, сама.
— Ты не ошибешься, Ви. Я это знаю.
— Даже если я не приму помощь ‘саки?
Они уставились друг другу в глаза, и Горо прикинул: да, она могла отказаться. Но она наверняка поможет ему доказать, что Еринобу — лжец и отцеубийца. Все же, они часто помогали друг другу, и он сделал вывод, что, может Ви и не была сторонницей корпораций, но уж она-то точно сделает все правильно. Потому что один раз ошиблась, и теперь, наученная горьким опытом, поступала верно.
Он слышал о ее маленьких подвигах. Их приносили слухи, Вик, Вакако: о том, как Ви после победы в боксерском бою не забрала деньги у противника; как помогла спасти кучу детей; как отговорила напарницу в гонках совершать месть.
Ви была умной девочкой. И знала, что делать. Горо ей доверял.
А потому он кивнул.
— Мне страшно, — прошептала она одними губами, и вцепилась в его руку крепче. — Страшно, что меня забудут. Что я ошибусь и умру, но не стану легендой, как Джонни, а просто растворюсь в памяти города, как тысячи других. Что наша глупость с Джеки утонет в истории. И если и будут меня вспоминать, то только злым словом… Горо, если я ошибусь… Ну, вдруг! Вновь сделаю неверный выбор. Ты будешь помнить? Ты всегда помогаешь… Прости, опять прошу слишком много.
Глупости какие. Но, подумав, Горо кивнул.
— Ну кончено, Ви. Но ты не совершишь ошибки. Я знаю.
В ответ Ви вяло улыбнулась ему.
Она и правда не совершила ошибки — по мнению всех ее друзей. И запомнилась — так, что не забыть.
Горо сдержал свое обещание.
Он хмурым взглядом уставился на письмо, присланное ему этим утром. Они были знакомы с этим человеком — совсем мельком, но в свое время она послала его прочь из своего бара, обосновав это тем, что не будет помогать убийце собственного господина. Больше они никогда не связывались: Горо был закрыт проход в «Посмертие», он и не особо его не особо горел желанием посещать, а Бестия за эти годы ни разу с ним не связывалась.
Но сегодня почему-то написала.
Приглашение в свой бар. В определенное время. Она почти требовала явиться туда, но обещала, что предложит хорошую работу — потому что никто иной с ней и не справится. О заказах мисс Амендиарес ходило много слухов, и ее связь с самыми крупными делами в городе прослеживалась элементарно. Поэтому Горо ответил, что придет — и просто на всякий случай связался с Хванбо.
В «Посмертии» их ждали. Бестия стояла на пороге — такая же гордая и недовольная бывшим корпоратом на своем пороге, однако, лицо ее чуть смягчилось, и она отчего-то заметила:
— Ты стал больше походить на человека, а не на машину, созданную «Арасакой».
Такое он уже слышал от кого-то. Кто упорно пытался убедить его бросить все это и уйти, куда лежит сердце.
— Не неси чепухи, — хмуро произнес он. — Зачем вызвала?
— Идем же.
Она провела их двоих — кажется, наличие напарника лишь заставило ее больше удостовериться в правильности своего выбора, такое выражение читалось у нее на лице — в свою собственную кабинку, где уже кто-то ждал. Этот кто-то стоял на столе, выпрямившись во всю спину, и за мутным стеклом было не рассмотреть, кто же это конкретно.
Но Бестия не стала дожидаться: она кивнула Горо, и затем бросила неизвестной фигуре краткое:
— Твои гости прибыли.
Дверь в кабинку за ней закрылась.
Хванбо и Горо синхронно обернулись назад, услышав, как человек начал играть на гитаре. Или, скорее, продолжил. Он не мог сказать конкретно, кто это, но отчего-то в голове промелькнуло, что он прекрасно знает, кто это.
И вдруг понял. Ну конечно.
Быть того не может.
Лицо Хванбо тоже побледнело. Хорошо он ее запомнил, вот уж правда.
— Ой!
Горо очень сильно понимал это самое «ой», как никогда до этого.
Персона перед ним стояла спиной, но он узнал эти плечи, этот затылок, эту… просто фигуру, было что-то в ее манере держаться. Конечно, что-то изменилось за эти несколько лет: какие-то жесты, или, например, стиль — теперь она щеголяла в дорогом черном пальто поверх такой же темной водолазки. Вот уж прямо звезда шпионских сериалов про нетраннеров по пятьдесят четвертому, что шли в прайм-тайм. Но только вот одно тут совершенно не укладывалось — гитара в руках, на которой она медленно что-то проигрывала.
Медленно, медленно…
И тут Горо осознал, что это за мелодия. Такую же напевал тот мужчина в «Эль Койоте Кохо». Та самая песня про странника и колибри.
Фигура к ним не поворачивалась. Зато лицо Хванбо вдруг приняло настолько удивленный вид, что и слепому бы стало понятно — знакомы. Конечно, ведь той женщиной, говорившей на английском и спасшей его шкуру, была она, Ви. Несомненно. Сколько лет бы не прошло, а ее следы до сих пор были повсюду. Она словно фантом оставляла напоминания тут и там, как наказание, как подколку. Помни, Горо, кого ты не убедил согласиться на план Ханако. Помни лицо человека, ставшего причиной упадка «Арасаки».
Так бы он подумал тогда, сразу после ее одиночного рейда в Арасака-тауэр. Но сейчас, спустя столько лет, он уже не ощущал той злости, лишь пустоту. Раздражение. Да, он был ужасающе зол на Ви. А кто бы не злился? Но теперь не было смысла думать о прошлом, слишком много воды утекло, слишком уж он привык к этой жизни — к этому дрянному городу, его еде, запаху. Кошкам.
Ви была жива, хотя на его глазах увядала, как сорванная хризантема.
И, когда музыка вдруг остановилась, фигура перед ними медленно развернулась к ним лицом, а затем — и целиком. На груди у нее висела майка с логотипом «Самурая», на лице красовались черные авиаторы. Лицо Хванбо менялось с каждой секундой, как он смотрел на нее, после чего он, как-то неожиданно воодушевленно, брякнул:
— Ви!
Но Горо понял, кто это был.
Потому что у Ви был другой взгляд. Тоже пытливый, тоже порой наглый, но не такой.
Ви один раз сказала, что у нее в голове живет «наглый разбалованный хер с манией величия». Кто-то ей сказал эту фразу, и ей жутко понравилось. И вот все в позе, взгляде, ухмылке — выдавало человека, полностью подходившего под это описание.
Хелльман говорил:
— В голове вашей безмозглой спутницы, — он еще стучал пальцем по виску, — живет конструкт террориста, взорвавшего термоядерные заряды в Арасака-тауэр пятьдесят лет назад. Думаю, влияние видно на лицо.
Тогда во всем городе отключили свет. Ви вместе с кочевницей взорвали объект «Кан Тао».
И правда.
Но Горо никогда не спрашивал у Ви об этом. Он предпочитал дождаться момента, когда она сама расскажет: или хотя бы даст понять, что все не в порядке. Но ухудшалось лишь здоровье, сама Ви говорила об энграмме редко, лишь изредка корчила рожи кому-то на фоне, и, как понимал Горо, обращены они были именно ему. И Смешера тогда, на параде, она узнала лишь благодаря призраку прошлого, которого тот застрелил.
Ви говорила, что конструкт может захватить ее тело. И, видимо, именно это и произошло. Но сделал ли это Джонни намеренно, уничтожив остатки личности предыдущей хозяйки тела, или же добровольно? Потому что, зная Ви…
— Сильверхенд, — отчеканил Горо.
Джонни заулыбался ему типичной усмешкой Ви, после чего резко спрыгнул вниз. Он оценивающем взглядом обвел их двоих, после чего остановился на Хванбо, отчего улыбка на его устах стала еще шире. От души хлопнув того по спине, он лающим тоном расхохотался, а затем ее голосом — тоном, который абсолютно ей не шел, ленивым, растягивающим гласные — бросил:
— Бля! Да ты ж этот, Гепард!
— Я же говорил! — Хванбо мгновенно перевел взгляд на Горо и таинственно засверкал глазами.
В ответ он получил лишь неодобрительное покачивание головой.
— Я уже сказал. Никаких «гепардов» до того, как проявишь себя.
— Да ладно, дай парню порезвиться, у него впереди точно появится такая возможность, — ухмыльнулся Джонни шире и, обхватив шею Хванбо рукой, притянул к себе. После чего приспустил очки пониже и довольно уставился на Горо.
Прямо в глаза.
Наверное, подумалось ему, так Бестия и поняла, кто перед ней стоит. И, наверное, это были ее слова — про самоуверенного хера.
— Ты намеренно вызвал меня сюда? — Горо нахмурил брови. — Так сильно хочешь получить пулю промеж глаз?
— А мне-то за что? — ухмыльнулся тот. — Это не я совершил маленький набег на вашу славную ‘саку. Лишь так, махал помпонами на фоне.
— Два термоядерных заряда тоже не ты установил.
— Блекхенд, — серьезно отчеканил Джонни, но потом захохотал в голос и с кривой ухмылкой отмахнулся. — Ох, бля, извини. Ну, типа, смысл тебе сейчас на говно исходить, если я не Ви? Ну естественно, что я намеренно сюда тебя позвал. Не тупи. Дело есть.
Горо с презрением проследил за тем, как Джонни медленно опустился в кресло напротив, и затем закурил. От предложения он вежливо отказался, и пронаблюдал за тем, как медленно рокер-бой закинул ноги на стол. И затем пояснил:
— Пришел разобраться с делами, от которых трусливо сбежал после набега. Пара людей дала мне по роже, все обосрали, но, вроде, разрешилось все мирно. Кроме тебя. Я вообще-то думал, что ты подох там, ан нет, смотри, мозги на месте — и не убил себя. Было бы очень и очень жаль.
Джонни громко цокнул языком. И, когда на него внимательно уставились две пары глаз с единственным немым вопросом, со вздохом отмахнулся:
— Там, в «Микоши», Альт разделила нас, а заодно отделила Ви от ее умирающего тела, — сигарета в руках у Джонни тлела. — Но выяснилось кое-что очень нехорошее: если меня тушка принимала, как родного, то ее — нет. И через полгода Ви бы умерла. Ей это не шибко понравилось, но, так как у нас с ней были… дружеские отношения, то она пожертвовала собой, — на зубах у него заиграла недобрая ухмылка. — И отдала тело мне, сама уйдя прочь вместе с Альт. Честное слово, я не хотел.
Значит, он был прав. И правда добровольно.
Это так было похоже на Ви, что даже не смешно.
— И что? Рассказал мне правду? Мы свободны? — холодно поинтересовался Горо.
С самой Ви он еще мог бы поговорить. Но с Джонни? О чем. Они никогда не были знакомы. Самым логичным решением было бы пристрелить его, прикончив тем самым и наследие Ви и самого Сильверхенда, людей, что подкосили «Арасаку». Но Бестия наверняка знала, что такое возможно, а потом нарываться было глупо — иначе на выходе из кабинки его встретит заряд свинца.
Да и Хванбо… Черт, надо было тащиться сюда одному.
— То есть, Ви умерла. Блин, жаль, — протянул тот, и Джонни неопределенно покачал головой.
— Поэтому я тут. Не только для извинений и рассказа. Слухи дошли до тебя, я полагаю, — ухмыльнулся он.
И посмотрел Горо в глаза.
Не спрашивал, утверждал.
Какие именно? Джонни пояснил — про близящуюся войну. Про искины, про то, то Заслон развалится в ближайшие месяцы. Конечно же Горо слышал об этом, но, как того, чья жизнь больше не была связана с корпорациями, его это интересовало ужасающе мало. Теперь это были проблемы фиксеров, не его.
— Как все это связано?
— Так, что в «Микоши» Ви нихуя не померла. И сейчас, когда искины рванули Заслон, она тоже выбралась. Смогла оказаться не поглощенной Альт, уцелеть как личность. Она не давала мне никакого знака, но я почувствовал. В следах вокруг. И ты наверняка тоже, — расхохотался Джонни. — Не конструкт, божество нового мира!
Да, вдруг понял Горо. Я видел ее следы.
Остаточные кадры. Это была Ви, и она… пыталась что?
Отчего-то вся злость на Сильверхенда исчезла, и он вслушался. Как не слушал никогда до этого.
— И что ты хочешь? Связаться с ней? — Горо резко скосил взгляд на Хванбо. — Зачем тебе я?
— Ты… и твой напарничек — чтобы мы втроем добрались до Ви куда раньше, чем это сделает «Найт-Корп» с их сраным ручным искином, — хмыкнул Джонни. — Ты — профи из корпоратов, твой пацан наверняка что-то да умеет. С моей помощью, помощью Бестии и парочки наших с Ви друзей мы тут все растормошим. Видишь ли…
Он наклонился ближе.
— Моя цель, — окончательно стянул он с носа очки и уставился Горо прямо в глаза. Этот дикий животный взгляд он видел у Ви лишь однажды, в тот момент, когда они выбирались после его ошибки с Ханако. Зверский, словно и не человек перед ним был вовсе. — Это спасти Ви. Вытащить ее душу и вселить в тело. Дать пожить. Потому что Ви — мой чумба, а я, блять, больше всего ненавижу, когда мои чумбы дохнут по моей вине. С Альт я уже обосрался. Но в Ви еще осталось человеческое. И, значит, скорее всего она послушает. И сможет пожить. Долгую хорошую, блять, жизнь.
Затем Джонни медленно склонил голову набок.
— Ты же тоже ее друг, да?
Нет, хотел сказать Горо. Она разрушила то единственное, что мне было дорого. Она уничтожила «Арасаку», и по ее вине могла начаться новая корпоративная война.
Ты всегда помогаешь…
— Я бы пошел, — выдохнул Хванбо. — Потому что Ви спасла мою шкуру. А это отстойно — быть спасенным и не помочь в ответ. Но только если Такемура даст положительный ответ, конечно.
Теперь на него смотрели двое.
Горо потер виски. Припомнил все, что думал об этом: о злости, о разрушенной жизни. О словах Хванбо о доме — он постоянно думал об «Арасаке», но именно в этом поганом городе случилось столько хорошего, намного больше, чем там, в корпорации. Ничто не могло сравниться с днем, когда Сабуро назначил его телохранителем; но у этого счастья был синтетический вкус, тогда как у глупостей Хванбо, улыбок Ви, всего остального — настоящий.
Как бы смешно это не было: ведь синтетикой тут было пронизано все, а там, в «Арасаке», он еще мог прикоснуться к чему-то натуральному.
Ответ был один.
Тут нечего было думать. Даже если ради этого придется объединиться с человеком, рванувшим два термоядерных заряда пятьдесят лет назад. Даже если спасти они собираются человека, который разрушил корпорацию окончательно.
Странник похоронил останки птички рядом с дорогой, и исполнил одну из песен в память о ней. К удивлению, петь ее песни было очень приятно, пока в конце ее добрался до берега моря.
Море шепнуло ему:
— Люди приходят ко мне за тремя вещами: деньгами, славой или смертью. Чего ты жаждешь?
Но странник с улыбкой ответил:
— У меня есть все, чего бы мне не хотелось. Мне не нужны ни деньги, ни слава, ни смерть. Просто покажи мне дорогу домой.