Пять стадий

Шатаясь, словно пьяная, Эльза с усилием переставляла ноги со ступени на ступень. Шаг. Ещё шаг. И ещё один. И так снова, и снова, и снова, и снова. Правая. Левая. Опять правая. Тик-так. Это время уходит. Звуки их синхронных шагов эхом отдаются в лестничных пролётах, растворяясь в темноте. Беспросветной, как и её жизнь, но это всё, в конце концов, уже совсем скоро закончится.

Мимо вниз пробежал, перепрыгивая сразу через несколько ступеней, человек. Кажется, мужчина. Буквально кубарем скатился, улыбка до ушей, такой неприлично счастливый. Настоящий. Живой. А она мёртвая. Шагает, как заведённая кукла, навстречу смерти, ждущей её с распростёртыми объятьями.

Помнится, Эльза тоже умела улыбаться. Ха, один лист, три строки, тринадцать слов, букв… Много, наверное, она не считала, и вот нет больше её. Даже забавно. Да, её гнилая бестолковая оболочка сейчас движется к некоторому подобию цели, преодолевая этаж за этажом, но только потому, что невозможно физически умереть от передозировки отчаяния. Изнутри можно, что она с успехом и сделала, а снаружи, к сожалению, нет.

Эльза видела только серый кафель перед собой. Она слабо представляла, сколько прошла и зачем вообще идёт, но сидеть в четырёх стенах было ещё более невыносимо. В очередной раз покачнувшись, девушка запнулась о ступеньку и упала, не успев выставить перед собой руки. В голове загудело; Эльза медленно встала, вытирая запястьем кровь с ободранной щеки, отпустила перила и продолжила идти, не видя ничего перед собой, не чувствуя больше боли. Выход на крышу был незаперт. Очень удобно для больницы. Дверь плавно без скрипа распахнулась, впуская в тишину помещения вой холодного ветра и оглушительный шум дождя.

Льющиеся с неба потоки воды на ледяном ветру, кругом живёт своей обычной жизнью город. И когда её не станет, ничего не изменится. Никто просто не заметит, будто её никогда и не существовало. Никто уже не вспомнит пустое место по имени Эльза.

Одежда моментально потяжелела от воды и прилипла к телу. Девушка запрокинула голову, вздохнула поглубже и наконец закричала, выплёскивая накопившуюся боль. Слёзы смешались с дождём, а голос заглушил ветер. Этого недостаточно. Эльза с усилием сфокусировала взгляд перед собой и, истерично всхлипывая, медленно направилась к краю крыши.

Внизу туда-сюда бездумно снуют машины: красная, чёрная, автобус, снова чёрная, синяя, белая. Так суетятся, куда-то спешат, и всем плевать. Любой из них. Любой сейчас мог бы стоять здесь. Девушка заплетающимися пальцами только со второй или третьей попытки смогла залезть в карман и вытащить оттуда маленький белый лист бумаги. Чернила мгновенно растеклись, но Эльза и так наизусть помнила слово в слово строки, разрушившие её жизнь. В причудливом узоре растёкшихся серых клякс до сих пор прослеживалась надпись: «Внутричерепное злокачественное новообразование гетерогенной группы: анапластическая астроцитома затылочной доли мозга четвёртой степени. Неоперабельно.» Ярость накатила с новой силой. Желая разорвать на части окутывающую её пустоту, девушка, срывая голос, снова со злостью закричала.

— Вокруг семь миллиардов ходячих кусков мяса!!! Почему я?! Почему???

Колени подогнулись, голова тоже пошла кругом. Эта чёртова опухоль даже пострадать нормально не даёт. А название-то какое красивое — астроцитома. Как звезда. Её личная, которая будет медленно лишать её слуха, зрения, возможности ходить. Убивать её быстро, но осторожно.

Поборов приступ тошноты и дезориентации, Эльза с усилием поднялась с колен и снова, пошатываясь, подошла к невысокому бортику. У неё ещё есть, что сказать этому чёртовому миру, пусть он и не собирается её слушать.

— Хей, не торопись.

Девушка обернулась, слегка приходя в себя. У двери под простым чёрным зонтом кто-то стоял. Зрение уже медленно портилось, поэтому сквозь мутную пелену дождя она увидела лишь силуэт. Но говорил этот силуэт таким приятным и успокаивающим голосом, что Эльзу это моментально взбесило.

— Пошёл к чёрту! — рявкнула она, — Я скоро сдохну, у меня нет времени «не торопиться»!

Наплевав на то, как она сейчас выглядит со стороны, бледная, зарёванная, лезущая на край крыши, тихо подвывая, девушка всё-таки с усилием взгромоздилась на бортик и свесила ноги вниз. Она не слышала за шумом дождя, но почувствовала, как собеседник напрягается и подаётся вперёд.

— Не вздумай!

Эльза истерично расхохоталась, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, и запрокинула голову к небу. Хах, он думает, что онкобольные ходят на крыши только чтобы кончать с собой.

— Я не хочу умирать!!! — всё своё отчаяние девушка вложила в этот обращённый к миру крик, но мир всё так же равнодушно молчал, как бы напоминая о её ненужности. Всхлипнув, Эльза обернулась к пришедшему. Парень в белом халате невозмутимо ждал чего-то. О, да он ещё и врач? Ну, тогда у неё есть веские основания его послать. Надоели эти сочувствующие рожи, — Катись отсюда. Мне нужно побыть одной, — увидев, что парень всё так же не трогается с места, она, мгновенно вспылив, крикнула, — Ты не расслышал? Убирайся!

Парень только слегка склонил голову набок и спокойно начал:

— Ты злишься, это нормально…

— У меня в голове бомба замедленного действия! Это тоже нормально?! — блондинка быстро подошла к нему, схватила за рукав и потянула за собой к краю крыши, обводя рукой кучу снующих повсюду людей, — На моём месте мог бы быть любой — почему я?! Пускай заберут вон его! — девушка указала на проходившего далеко внизу человека, даже не подозревающего, что кто-то там наверху был бы не прочь выкупить свою жизнь ценой его.

— А это торг.

Эльза удивлённо подняла на него глаза. А он, похоже, и не собирается её успокаивать. Поддерживать. Лицемерно врать, что всё будет хорошо. Потому что хорошо уже не будет. Она будет медленно умирать ближайшие две недели, может, три, потом исчезнет, как мимолётный пшик, подпортив статистику онкологам. Конец истории. Все эти мысли, всё отчаяние, боль и страх, видимо, промелькнули на её лице, поэтому, стремясь заглушить в себе голос совести за то, что наорала на этого паренька, Эльза протянула руку и, полуусмехнувшись-полувсхлипнув, «представилась»:

— Астроцитома, четвёртая степень. Два очага слишком близко к стволу мозга. Забавно, правда?

Парень пожал протянутую ладонь и всё так же невозмутимо сел прямо посередине крыши, указывая на место в луже рядом с собой. Девушка плюнула на остатки здоровья, которые ей уже не понадобятся, и уселась по-турецки. Желание метаться, как запертый в клетке зверь, и выть до потери голоса и сознания не то, чтобы прямо пропало, но значительно притупилось. А может этот кусок дерьма в голове просто дорос до эмоционального центра.

— Я видел твои снимки.

Девушка сама не заметила, как затаила дыхание, вцепившись в его белый рукав. Трудно сказать, чего она ждала. Может, другое мнение? Сообщение о том, что это всё — лишь чудовищная ошибка? Хотя адская головная боль и почти полная утрата обоняния говорили сами за себя, но луч надежды всё же осветил на мгновение её путь. Парень тоже его заметил и заговорил снова.

— Ты умрёшь.

Горло сдавило, но девушка всё же с усилием выдавила:

— Я знаю, но… Но я так хочу жить… — по щекам вместе с дождём снова побежали слёзы. Судорожно вздохнув, Эльза вытерла глаза тыльной стороной ладони и с благодарностью произнесла, перекрикивая дождь, — Спасибо.

— За что? — врач недоумённо пожал плечами.

— За то, что не сказал, что всё будет хорошо.

Небо угрюмо молчало, продолжая изливать на людей потоки своих слёз.