Все времена года

Леонард Снарт всегда приходит на свои лекции заранее. Перед каждой парой он покрывает доску белыми линиями меловой пыли, готовит конспект для студентов. Таблицы, правила и примеры, которые будут иллюстрировать его слова по ходу лекции, красуются перед аудиторией ещё до того, когда она наполнится жаждущими знаний студентами университета Централ Сити.

Многие преподаватели уже переходят на электронные презентации, используют проекторы и микрофоны, но Снарт не поддается веяниям, увлекшим его коллег. Леонард — фанат старой школы. Белый мел, зелёная доска, аккуратный почерк — все эти атрибуты обучения, постепенно уходящие в прошлое, радуют Леонарда своей эстетикой, и их не хочется отпускать. Он даже не использует микрофоны и усилители звука, рассчитывает лишь на громкость своего голоса, заставляя студентов занимать нижние парты лектория.

Проходя мимо аудиторий по коридорам, Леонард часто видит, что учащиеся предпочитают сесть подальше, повыше, и многие из них занимаются своими делами. Расслабленный подход к учебе он не осуждает, лишь удивляется, когда замечает. Он не привык к такому отношению среди своих студентов. Большая часть его учеников, конечно, достаточно пассивны, но многие из ребят стараются поддерживать диалог с преподавателем, стремятся к знаниям и интересуются предметом, а те, кто не проявляет активности в общении, всё равно слушают внимательно.

Студентов у Снарта всегда набирается приличное количество. Мужчине хочется верить, что его любовь к уютной атмосфере является одной из причин популярности курса. Конечно, важную роль играет и необходимость предмета Снарта на многих направлениях подготовки университета, но другие преподаватели того же курса пользуются меньшей популярностью.

В университете Централ Сити стипендиатов почти нет, поэтому заработок преподавателей напрямую зависит от количества студентов. Леонард прекрасно видит зависть своих коллег и старается общаться с ними как можно меньше. В целом, они ничего против не имеют. Таким образом всем проще оставаться при своих мнениях и жить спокойно.

Коллеги считают, что главная причина стремления учеников и учениц именно к Леонарду — внешняя привлекательность мужчины. Он, не будучи глупцом, понимает правоту окружающих, но принимать эту мысль не хочет. Как минимум, в качестве главного аргумента студентов в его пользу. Он считает себя хорошим преподавателем. Снарт уверен в себе и знает, что среди его достоинств есть не только внешние данные.

Сегодняшний день обещает быть необычным. Очередной семестр подходит к концу, и Леонарду предстоит провести последнее занятие с одной из его групп. На самом деле, занятием это уже можно не называть.

Снарт начал опережать программу за пару недель до этого дня. Он успел объяснить все темы и на прошлой лекции собрал итоговые сочинения группы. Однако предупреждать студентов о том, что последняя их встреча будет скорее развлекательной, чем учебной, он не стал.

Леонард входит в аудиторию непривычно поздно для себя, не имея необходимости готовить конспект на доске. Подходя к знакомому преподавательскому столу возле доски, Снарт опускает кожаную сумку на один край стола, а на другой ставит стаканчик кофе с карамельным сиропом, аромат которого сразу начинает распространяться по просторной аудитории. Пустой лекторий в миг перестаёт навевать одиночество и тоску.

Придвинув стул ближе к своему месту, Леонард достает из сумки проверенные сочинения и тяжело вздыхает. На самом верху стопки, настойчиво привлекая внимание, лежит сочинение Барбары Дженет Аллен, которое заставляет мужчину волноваться с самого утра, отчего кончики пальцев холодеют.

«Все времена года.» Название этого эссе так и бросается в глаза, словно требуя, чтобы Леонард прочитал снова. Но он читал уже много раз. Он, кажется, знает каждую строчку.

Студенты часто влюбляются в Леонарда Снарта. Красивый, умный, закрытый — преподаватель привлекает почти всех своей загадочностью. Проявляя теплоту к своим ученикам, он всё равно остаётся холодным и отстраненным, и это заставляет молодых людей, полных фантазий и надежд, только сильнее интересоваться мужчиной.

Леонард знает это, он достаточно умен. Он видит все неловкие взгляды в коридорах, румянец смущения на щеках студентов, задающих вопросы, изучение его рук в поисках обручального кольца. Снарт замечает вообще всё, но игнорирует, даже не улыбаясь из снисхождения.

Он — только преподаватель, они — только студенты. Молодые, глупые, мечтательные. Они не знают его, не представляют, какой он человек. А он видит их насквозь, читает от макушки до кончиков пальцев. Снарт не должен отвечать студентам. Не должен давать надежду тем, кто никогда не получит взаимности. Леонард не сможет быть с кем-то из своих учеников, он знает это точно…

Знал раньше, по крайней мере. Примерно до середины этого семестра, когда кончилась зима и первые почки на деревьях начали раскрываться. Леонард почему-то помнит это время чересчур хорошо, и не понимает, когда стал обращать слишком большое внимание на природу и цветы. Но зато он точно знает, когда начал обращать внимание на студентку.

Барбара Дженет Аллен — стипендиатка третьего года обучения. Она начала курс Мировой Литературы у профессора Снарта в весеннем семестре. Девушка с самого начала вошла в число самых активных «болтунов» группы. Барри старалась отвечать на все вопросы и почти никогда не ошибалась. Профессор сразу заметил, что она очень способная, но когда дело дошло до сочинений, оказалось, что Барбара совсем не может выразить мысли, держа ручку.

Аллен была одной из немногих студенток, которые не дрожат от восторга при виде Леонарда, не охают с придыханием, когда он к ним обращается, и не пропускают слова мимо ушей, засматриваясь в ледяные глаза преподавателя. Говоря короче, девушка не проявляла никаких признаков безрассудной влюбленности. Именно поэтому Леонард решился позаниматься с Барбарой сочинениями.

В начале марта профессор Снарт организовал дополнительные уроки, уверяя себя, что дело лишь в искреннем желании помочь студентке закончить курс с результатом, соответствующим ее способностям.

В день их первой встречи в неучебное время Леонард заметил по дороге в университет дерево. Оно раньше всех пробудилось после зимних холодов и распустило свежие, еще слабые и бледные, но уже живые листочки. Эта мелочь заставила мужчину улыбнуться, согревая ледяное сердце, как кофе согревал пальцы, а парка — тело.

Уроки проводились в той аудитории, где Снарт читал лекции. Он привык в этому помещению и чувствовал себя там спокойно. Барбара тоже была рада встречаться именно в лектории.

— Честно говоря, я не знаю во всем университете места уютнее, — сказала девушка в самом начале встречи, заставляя Леонарда гордо улыбнуться.

— Я стараюсь поддерживать комфортную атмосферу для студентов, — ответил мужчина, располагаясь за студенческой партой первого ряда. — Ведь вы должны хоть где-то отдыхать. К тому же, с вами легче общаться, когда вы расслабляетесь и прекращаете бояться преподавателей.

Барбара одобрительно рассмеялась в ответ на слова преподавателя, но помедлила в нерешительности, стоя в проходе между рядами.

— Мы будем сидеть рядом? — спросила она с подозрением. Удовлетворенная сухим кивком Снарта, Барри плюхнулась на соседнее место. — Так неожиданно. Вы ведь всегда…

— Держу дистанцию? — Леонард, почувствовав неловкую паузу, решил закончить вопрос за девушку сам. Его догадка оказалась верна, и студентка угукнула, заставляя профессора ненадолго задуматься над ответом. — Пожалуй, будет странно сидеть за разными столами, если нас всего двое. К тому же, мне бы пришлось подходить, чтобы заглянуть в ваши записи, если бы возник вопрос.

— Действительно, хождение туда-обратно выглядело бы неловко, — Барри поддержала Леонарда, и они вместе рассмеялись.

— А теперь давайте все же перейдем к сочинениям, — Снарт открыл методичку.

Он задавал много вопросов студентке и с интересом слушал ответы. Анализируя произведения, Барри озвучивала нестандартные выводы, интересные идеи о мыслях и мотивации героев. Леонарда затягивали их обсуждения, он общался с девушкой на равных и порой сам узнавал что-то новое.

— Для того, чтобы получилось хорошее сочинение, вам нужно просто записать всё это, — сказал мужчина, подводя итог занятия.

— Я понимаю, но… рассказывать, мистер Снарт, куда проще, чем писать, — Барбара опустила глаза, бесцельно оставляя похожие на молнии чернильные полосы на листе бумаги.

— А Вы пишите кому-нибудь. Пусть ваше эссе будет письмом, рассказом о произведении, а не просто его анализом, — Снарт попытался разглядеть на лице студентки эмоции, но девушка сидела, потупив взгляд, ещё пару секунд, пока наконец не придумала достойный ответ, осмыслив слова преподавателя.

— Тогда буду посвящать сочинения вам, — ответила наконец Барри с довольной улыбкой.

Мужчина заметил краем глаза, как в коридоре университета выключился свет. «Девять часов», — подумал Снарт. Отвлеченные мысли о том, что время пролетело неожиданно быстро, помогли Леонарду выбросить из головы последние сказанные студенткой слова и скрыть даже от себя, как сердце пропустило удар.

Леонард точно знает, когда начал слишком много думать об Аллен. Это был день первых листьев и разговоров дотемна. Тогда Снарт осознал, что впервые сам улыбается студентке неловко, слегка смущенно, не получая ответа. А за этим днем последовали другие.

Долгие три месяца новых дней, десяток сочинений и несколько бесконечно увлекательных разговоров на вечерних занятиях, вслед за которыми Леонарда увлекла и сама Барбара.

Осознав свое влечение, которое считал неправильным, Леонард прекратил вечерние встречи с Барри. Они провели три долгих занятия, разговария о классике, когда мужчина наконец заметил, что слишком внимательно смотрит на русые волосы студентки, подолгу разглядывает её губы и с нетерпением ждет случайных мимолетных прикосновений.

Он знал, что так быть не должно. Любые отношения в стенах университета обязаны были закончиться на стадии «ученик-преподаватель», так всегда говорил излишне навязчивым влюбленным студентам Леонард. По злой иронии, теперь он вынужден был убеждать в этом сам себя, когда вдруг вспоминал милое лицо Барбары перед сном.

Стоит признать, профессор ни разу не выдал своей симпатии любопытным ученикам. Леонард оставался отстраненным на лекциях, относился ко всем студентам с равной строгостью, не позволял даже взгляду слишком долго задерживаться на ком-то определенном.

Однако у Леонарда ещё оставались сочинения. Он перечитывал посвященные ему работы по несколько раз, внимательно изучая каждую строчку. Снарт был уверен, что Барри — не одна из девчонок, что безудержно сохнут по молодому преподавателю, но иногда всё же высматривал между строк тонкие намеки. Несколько предложений, повторяющих его слова, сказанные на занятии, упоминания значимости наставника и другие мелочи почему-то стали казаться Леонарду важными.

Но Снарт не хотел терять голову, просто не мог себе позволить. Он еще не знал, в какую крепкую ловушку угодил, несмотря на то, что активно надеялся сдержать все эмоции, пока они не исчезнут.

Леонард испытывал непривычную тоску, стараясь намеренно отдалиться от Барбары, и лишь мысль о скором завершении семестра всё сильнее успокаивала. Профессор надеялся, что Барри, вместе с большинством студентов, исчезнет из его поля зрения, как только закончит курс. Тогда, как считал Снарт, он быстро забудет обо всём и придет в себя.

Но долгожданный конец семестра уничтожил все планы профессора, не оставив и следа от былой уверенности.

Глядеть на злосчастное финальное эссе Барбары Снарту долго не приходится. Разорвав тишину пустого лектория звонкими голосами, группа вваливается в помещение и растекается по нескольким нижним партам, будто притягиваясь к преподавателю. Леонард с задумчивой улыбкой наблюдает за студентами, не замечая, как начинает теребить пальцами уголок стопки сочинений от мучающего волнения, стоит его взгляду встретиться с автором лучшей итоговой работы. «Все времена года», будьте они неладны.

— Добрый день, ребята, — громко произносит Леонард, заставляя все голоса в лектории попрятаться за зубы хозяев.

— Добрый день, профессор, — несинхронно отвечают несколько самых активных студентов, наклоняясь к рюкзакам в поисках тетрадей и ручек.

— Сегодня вам ничего не пригодится, можете не готовиться.

Леонард с интересом оглядывает удивленные и озадаченные выражения лиц окружающих его молодых людей и девушек. Он с предвкушением ждал момента, когда наконец сообщит им о своем сюрпризе в честь окончания курса. Не сдержавшись, мужчина дольше, чем хотелось бы, задерживает взгляд на милом, но совершенно не смущенном лице Аллен.

Она наверняка прекрасно помнит каждое слово своего эссе, каждую букву и скрытую мысль. Поэтому девушка отводит глаза, начиная переглядываться с друзьями, стоит Снарту посмотреть на неё. Барри умело скрывает смущение, сливаясь с толпой благодаря напускной озадаченности, пока Леонард думает о том, как спрятать появившуюся дрожь в руках.

— Давайте мы с вами просто пообщаемся, — Леонард откладывает верхнее эссе из стопки в сторону. Его взгляд падает на стаканчик ещё теплого кофе, снова возвращая мысли к Барри. — Обсудим ваши итоговые сочинения для начала.

Профессор делает пару глотков латте, выигрывая ничтожно малую, но всё же паузу, чтобы привести чувства в порядок, пока по аудитории разносится гул из радостных и несколько взволнованных голосов студентов.

— Посмотрите на баллы, которые я выставил, и попробуйте разбраться в своих ошибках, если они есть, — Снарт, собравшись с силами, начинает раздавать сочинения, оставив самое главное из них на столе, подальше от чужих глаз.

Взбудораженные студенты буквально выхватывают из рук преподавателя работы, когда слышат свои имена. Они спешат узнать результаты, а хорошее настроение придает сил и подстегивает. Леонарду нравится, когда на его занятиях учащиеся начинают шуметь, обрадованные чем-то, но он едва не роняет стопку эссе из-за парочки слишком торопливых парней, которые тянутся за работами одновременно, поэтому приходится умерить пыл студентов.

— Я понимаю, что вы все в нетерпении, но поосторожнее, господа, если не хотите под конец курса вернуться к разбору Достоевского, — Леонард смеется, добившись своей цели, и продолжает раздавать эссе.

Когда в стопке остается лишь пара работ, Барри окончательно понимает, что пропала. Снарт готов поспорить, что ощущает её полный тревоги взгляд физически, и старается не смотреть в сторону девушки.

— Все получили свои работы? — Леонард задает вопрос лишь для приличия.

Все студенты перед ним как на ладони, и каждый из них увлеченно рассматривает листы с замечаниями, кроме Аллен, которая наконец смущается и отводит глаза, стараясь занять себя чем-то. Она не рискует спрашивать о своем сочинении, и Снарт на некоторое время успокаивается. Однако не успевает он вздохнуть с облегчением, его все же заставляют заволноваться снова.

— Барри… то есть Барбара не получила, профессор Снарт, — голос подает Айрис, сводная сестра и подруга Аллен, которая проходит тот же курс и всегда защищает Барри.

— С мисс Аллен я поговорю после занятия. Спасибо, мисс Уэст, — Леонард ловит на себе буравящий взгляд Барри и, сам не понимая зачем, смотрит на неё в ответ с вызовом. Этот зрительный контакт не самый долгий из всех, что у них были, но явно самый напряженный. — Можете задавать вопросы, когда будете готовы.

Леонард сдается первым. Он отводит взгляд, осматривает всех присутствующих и начинает обсуждение работ с теми, кто ознакомился с замечаниями. Избегать Барри остается совсем недолго, всего полтора часа и Снарт будет освобожден от постылой необходимости держать себя в руках.

***

Покидающие лекторий студенты всё ещё возбужденно шумят, активно обсуждая свои оценки за курс. Многие стремятся пожать руку преподавателю на прощание, успевают поблагодарить Леонарда за отличный семестр. Кто-то даже порывается обнять мужчину, но тот сторонится, сохраняя дистанцию.

Под конец в аудитории остаются только Барбара и Айрис.

— Ты точно уверена, что тебя не нужно ждать? Я могу остаться в коридоре.

— Я уверена, Айрис, спасибо, — Барри улыбается уголками губ. Девушка не хочет, чтобы сестра узнала о содержании эссе, более того, она уже и сама была бы рада забыть. — У меня все равно назначена встреча после пар, так что лучше иди.

Получив очередную отговорку, Айрис нехотя соглашается оставить сестру наедине со Снартом. Хотя Леонард отличный преподаватель, Айрис не очень доверяет ему, однако все же позволяет Барри самостоятельно разобраться с заваренной кашей.

— До свидания, мистер Снарт. Спасибо за семестр, — Айрис, в отличие от большинства студентов, только скупо машет Леонарду, покидая лекторий, но мужчину это не задевает.

— Прощайте, мисс Уэст, — преподаватель кивает девушке, выходящей из аудитории.

Леонард рад, что наконец пришло время обсудить сочинение, но в то же время его охватывает волнение наедине с Барри. Он убирает руки в карманы, чтобы скрыть дрожь, и замечает, что состояние студентки не лучше, чем у него. Аллен держит сумку в руках, сжимая пальцы на ремешке, кажется, слишком сильно, и дышит так громко, что Снарт слышит это за несколько шагов.

Они оба знают наизусть злосчастное эссе, так сильно будоражащее чувства, но все ещё не верят в происходящее.

«В вас можно увидеть все времена года, от каждого понемножку.

Ваша зима — это Ваш внешний вид. Мне хочется сказать, что я готова утонуть в Ваших прекрасных голубых глазах, но о них возможно только разбиться. Ваш взгляд притягивает и дурманит своей глубиной, но в нем столько же опасности, сколько красоты. Это не бескрайний океан, а хрупкий лёд, который кажется прочным, но трещит, стоит прикоснуться. И Ваши волосы, покрытые снегом даже в самую жаркую погоду, тоже являются частью Вашей зимы.

Ваша осень — это Ваши привычки. Латте с карамельным сиропом, который греет руки и душу в период, когда природа засыпает. Мягкие свитера, в которые хочется кутаться снова и снова, скрываясь от всех проблем в Вашем тепле. Конспекты на зелёной доске, в них продумана каждая мелочь, они создают учебный уют и желание продлить курс навечно, только чтобы хоть иногда иметь возможность вернуться в лекторий 223. Ваше лето — это Ваши эмоции. Ваши искренние улыбки, заставляющие сердце сиять от счастья. Ваш смех, от которого, кажется, даже солнце светит иначе. Ваша забота, способная избавить от тревог, как ледяной родник избавляет от жажды в жару. Ваша уверенность, с которой никакие грозы и ураганы не страшны. Ваше увлечение тем, что Вы делаете, страсть к любимому занятию — это тоже Ваше лето.

А что сказать про вашу весну? Вы — весна для меня. Благодаря вам моя душа расцветает. Новые краски и удивительные открытия, словно раньше я и не видела этого мира вовсе. До встречи с вами я спала, как спят зимой растения, и лишь теперь могу раскрыться миру. Я — то самое молодое деревце, распустившее свои первые листья в день нашего занятия, а вы — причина того, что я оживаю.

Моя весна. Лето. Осень. Зима.

Вы — все времена года.

Вы — жизнь.»

— Мисс Аллен… — Леонард начинает официально, но силы совсем покидают его, не позволяя больше сдерживаться. Он тяжело вздыхает и продолжает говорить, но совсем тихо. — Барбара, Вы ведь понимаете, что я не смогу принять ваше итоговое эссе?

— Да, мистер Снарт. Я и не надеялась, честно признаться, так что можете не тревожиться по этому поводу, — Барри старается не выглядеть расстроенной, но от волнения начинает говорить быстро, торопливо, словно желая поскорее все выложить и сбежать. — Я ничего не ждала в ответ, только хотела…

— Барри, подожди, — перебил ее Леонард, улыбнувшись. — Ты не понимаешь…

— Нет, это Вы подождите, я должна договорить, — девушка смело перебивает Снарта в ответ, делая шаг ему навстречу. — Я не рассчитывала, что Вы примете эти чувства. Я прекрасно понимаю, что Вы — мой преподаватель, а я — студентка, и с этим ничего нельзя сделать. Я не требую ответных чувств, не хочу признаний и разговоров по душам, — глаза Барри наполняется слезами, но голос остается уверенным. Она делает небольшую паузу, чтобы поморгать, а после продолжает говорить с новыми силами. — Мне только нужно было сказать, я хотела, чтобы Вы знали. Больше я ничего не требую, профессор.

Барри хочет уйти. Поскорее сбежать от преподавателя, не растягивая неловкость, скрыться от посторонних глаз где-нибудь в туалете и, возможно, даже поплакать. Она впервые признается кому-то в своих чувствах, и сделать этот шаг совсем не так просто, как кажется.

Барбару никогда не тянуло к преподавателям и просто мужчинам постарше. Поэтому ей было сложно принять внезапное влечение к Леонарду Снарту. Молодой относительно других преподавателей, он всё ещё заметно опережал её по годам, и разрыв поначалу казался значительным. Кроме того, Барри знала, что была не первой и не последней студенткой Снарта, влюбившейся в него без памяти.

Девушка почувствовала первую искру, заставившую сердце забиться чаще, когда пришла на вечернее занятие к мужчине. Сестра предупреждала, что стоит опасаться оставаться наедине о Снартом, но Барри хотелось довериться преподавателю, поэтому она села рядом, почти не медля. Именно в тот вечер она впервые заметила, как сладко пахнет от мужчины кофе и карамелью, какое приятное от него исходит тепло, как фантастически прекрасны его глаза, когда Леонард улыбается.

Мысли в её голове кричали, что она не должна влюбляться. Все разумные аргументы были против чувств к преподавателю, и Барри старалась слушаться до последнего. Не засматриваясь на Леонарда, не выискивая возможностей встретиться лишний раз, девушка делала вид, будто с ней ничего не происходило.

Но привязанность росла, не заботясь о правильности своего существования. Барри стала придавать значение редким взглядам, скрытым улыбкам. Она даже умудрилась найти намеки на теплое отношение преподавателя в замечаниях к сочинениям.

Как бы ни хотелось избежать этого, Барри втрескалась по уши, влипла по колено и потеряла контроль над ситуацией. Молодой преподаватель начал занимать все её мысли, мешая спать и отлично учиться. Едиственное решение, которое нашла для себя Барри, — сознаться.

Аллен не ждала ответного признания, Снарт никогда никому не отвечает. Но она чувствовала, что обязана объясниться. Хоть как-то выразить бьющиеся в груди эмоции, рассказать Леонарду о том, как колотится сердце от его взгляда, и как оно болит от мысли о том, что взаимность невозможна. Барри не могла позволить себе закончить курс, не оставив хотя бы крошечного следа в сердце преподавателя.

— Ты закончила? — Леонард терпеливо дожидается финала речи, сдерживая улыбку.

— Да. Я могу идти? — Барри, набравшись сил, выпрямляет спину и расслабляется, чтобы не показывать, как внутри все дрожит от взгляда хрустальных глаз. Девушка все-таки разбилась о них, не сумев избежать боли.

— Нет, теперь моя очередь говорить, — Снарт берет со стола листок с эссе и протягивает студентке. — Я с радостью принял бы эту работу, она чудесная, Барри. Но я не смогу отчитаться перед начальством, потому что ты должна была писать о предмете, а не о преподавателе. У тебя есть неделя, чтобы сдать другое эссе и не потерять баллы за курс.

Леонард с удовольствием наблюдает за сменой эмоций Барри. Студентка сначала смотрит на него несколько высокомерно, скрывая страх и обиду. Услышав комплименты в сторону своего эссе, девушка удивляется, и Леонард читает на её лице недоверие, смешанное с растерянностью. Когда Барри наконец забирает работу из рук преподавателя, её непонимание только усиливается.

Снарт не выделил ни одной ошибки, лишь оставил небольшой комментарий в самом конце, и теперь с нетерпением ждет, когда девушка наконец придет в чувства, чтобы продолжить говорить.

«В последней фразе многовато пафоса, но я польщен.»

— Я не понимаю, — Барри смущается и поднимает глаза на Леонарда. Неуверенная, растерянная, краснеющая.

Снарту это нравится. Он рад наконец увидеть настоящую эмоциональную Барбару. Его сердце тает, наполняется теплом от мыслей, что студентка в таком же состоянии, как и он сам. Она волнуется, дышит неровно и полностью выдает свои чувства к профессору. Леонард только надеется, что девушка не расплачется перед ним раньше времени, когда видит характерный блеск в её глазах.

— Было сказано, что я не могу принять сочинение, но не твои чувства, Барри.

— Мистер Снарт, Вы…

Надежда. В больших глазах девушки не остаётся и крошечной точки, не заполненной надеждой. Невыносимо большая, она так сильно давит, что Снарт просто не может держаться ни секундой дольше. Он сам не успевает осознать, что происходит, когда в миг преодолевает расстояние в несколько шагов и обнимает студентку, готовую расплакаться от волнения.

— Мистер Снарт…

— Леонард, — шепчет мужчина. Он кладет руку на голову Барри, пытаясь успокоить. — Можешь попробовать по имени, я не укушу.

— Ленни, — девушка вдруг смелеет и резко, почти ударяя руками по спине Снарта, обнимает его в ответ. Преподаватель смеется.

— Полегче, не перебарщивай.

Леонард чувствует себя счастливым. Он никогда не подумал бы, что будет обнимать студентку и разрешит называть себя по имени, но теперь он стоит и глупо улыбается, чувствуя, как тонкие пальчики Барри сжимают ткань его свитера на спине. Снарт чувствует себя непривычно легко и спокойно, и даже готов закрыть глаза на то, насколько всё это неправильно.

Барри дрожит от нахлынувшего счастья. Она изо всех сил сжимает кулачки, чтобы поверить, что происходящее — не сон. Первая любовь, наивная и глупая, но не безответная. Теперь, когда девушка наконец находится в его теплых объятиях, всё наконец встаёт на свои места. Её Леонард, её жизнь, наконец в её руках, и Барри уверена, что никогда не сможет отпустить его.