***

Собрание Ордена прошло на удивление гладко и закончилось даже раньше, чем планировалось.

Слизерин нашёл лазейку, как обойти щит Тома, который не только не давал нежити подойти к Хогвартсу, но и мешал нашей армии покинуть его пределы, а ещё с поистине ювелирной точностью распределил наши силы так, чтобы цель захватить невероятно охраняемый банк была возможной. Уже сейчас небольшой отряд подрывников во главе с Карадоком Дирборном проделывал тоннель из «Гиппогрифа» в Гринготтс, так как кафе Моргана было стратегически удобно расположено, практически по соседству с волшебным банком. И разумеется, наша затея потерпела бы фиаско, если бы не помощь гоблинов изнутри, а они сами даже больше нашего горели желанием, чтобы их банк «захватили». Но основное действие развернётся завтра в обед, когда мы наконец разрушим щит, и армия мертвецов из-под земли заполнит тоннели, чего люди Тома вряд ли ожидают. А дважды они не ожидают нападения сверху свирепого огнедышащего дракона, мёртвого к тому же, который будет служить отвлекающим манёвром.

План был действительно хорош, и мало кто сомневался в нашей победе, особенно с учётом того, что благодаря гоблинам перевес сил был на нашей стороне — они же знают про свой банк намного больше, чем любой волшебник. А с помощью Гринготтса можно попробовать захватить и министерство, мы уже обсуждали подобный вариант, правда, без лишних подробностей, чтобы не делить шкуру ещё не убитого медведя. Банк волшебников был важной целью, одним из главных кирпичиков победы над текущим режимом в стране, а кроме как «тирания», его трудно было назвать иначе. И пусть расстановка сил в этот раз была другой, нежели перед битвой за Хогвартс, и вроде как все знали, что делать и как себя вести… на сердце всё равно было почему-то неспокойно, и я после окончания собрания улизнула ото всех на Астрономическую башню, чтобы немного подумать в одиночестве. Хотя на самом деле, я была последним человеком, которому стоило нервничать по поводу предстоящего — меня на поле боя точно не будет, и с таким положением вещей сразу согласились все, в том числе и я сама.

Как и предсказывала Кассандра, погода постепенно начала меняться в лучшую сторону. Солнце всё чаще выглядывало из-за плотных серых туч, растапливая лучами снег и лёд, и вокруг то и дело виднелись лужи и проталины. Правда, ночью они опять замерзали, превращаясь в маленькие ледяные зеркала, но к середине дня вновь становились обычной водой. Вода же виднелась и на Чёрном озере, как раз в том месте, откуда вылез Дрогон. Такая большая прорубь так и не смогла затянуться хотя бы хрупким льдом, а ещё я пару раз видела, как на поверхность всплывали русалки и самостоятельно откалывали куски льда трезубцами, расширяя тем самым «окно» наружу.

Да, все с нетерпением ждали весну, ждали тепла, перемен, стремились к ним, кто как мог, и я была не исключением. Только вот противное чувство бесполезности… ненужности всё никак не могло покинуть меня: я же завтра не сделаю ровным счётом ничего, в отличие от прошлой субботы, когда у меня была практически ключевая роль, и даже переменчивый весенний ветер, суливший приход тепла в скором времени, не мог избавить от него. И я, обведя взглядом окрестности Хогвартса, закрыла глаза и приподняла ладони, собираясь забрать немного энергии у мощного потока воздуха, продувавшего насквозь на самой высокой точке старинного замка, чтобы наполниться таким же ледяным спокойствием. Только вот простояла я в желанном одиночестве недолго, буквально несколько минут, а после за спиной послышались мягкие тихие шаги, которые я узнаю, наверное, из тысячи.

Не открывая глаз, я молча приподняла ладони чуть выше, так и чувствуя тёплый поток энергии от ветра, а хозяин тех самых шагов осторожно встал по левую руку от меня, не собираясь, однако, первым начинать разговор. Прошло не меньше пяти, а может, и десяти томительных минут, прежде чем я сама решилась прервать свистящую тишину хриплой фразой:

— Вы поговорили с дементорами, сэр? — а затем открыла глаза и испытывающе посмотрела на Дамблдора, облокотившегося о парапет и с абсолютной невозмутимостью на лице, которой можно было только позавидовать, смотревшего на Чёрное озеро и поляну рядом с ним.

— Да, Кейт, — спустя ещё минуту тишины послышалось в ответ, и мой собеседник медленно повернулся ко мне лицом. — До сих пор не понимаю, почему они решили перейти на нашу сторону, но это может помочь нам…

— Я не хочу, чтобы они были здесь, сэр, — на удивление твёрдым голосом заявила я, и даже Дамблдор слегка удивился подобному тону, но я так же решительно добавила: — Дети их боятся, а они и так столько всего натерпелись с осени! Сейчас далеко не самое простое время, а присутствие этих тварей нисколько не добавляет оптимизма, а наоборот, только давит…

— Я понимаю это, Кейт, — мягко проговорил Дамблдор, смотря мне прямо в глаза сквозь очки-половинки, стёкла которых блестели в предзакатных лучах. — Поэтому отправил их всех в Азкабан ещё с утра, но они могут нам помочь и они согласны сделать это. Они готовы… хм… закрыть глаза, если так можно выразиться, на массовый побег противников текущего режима, а людей Тома не хватит на полноценную охрану Азкабана, он же знает, что мы готовим осаду Гринготтса. А лишние руки нам сейчас нужны как никогда…

Такая «помощь» действительно была кстати, поэтому я пару раз медленно кивнула, будто успокоившись, облокотилась о заграждение башни и снова медленно обвела взглядом окрестности, остановившись на ровных рядах воинов в сверкающем железе, которых перед завтрашней вылазкой привёл в порядок их генерал. Конницу было решено оставить, от неё в тёмных тоннелях было мало пользы, и все всадники спешились и стояли на своих двоих рядом с лошадьми. Тролли с великанами завтра тоже будут ждать на своих местах, уж слишком неповоротливыми они были для наших задач. Всё-таки не хотелось ставить самим себе палки в колёса, обвалив завтра несколько узких тоннелей, причём это были не мои слова, а Слизерина, а уж он-то точно знал, что делал. И всё, что оставалось мне, — это верить в его таланты в военном деле и преданность лично мне…

Неловкое молчание опять затянулось, но Дамблдор так и не проронил ни слова, задумчиво смотря в ту же сторону, что и я — на нашу бравую армию, пушечное мясо без чувств и воли, которое будет прикрывать завтра живых людей. Они выполнят любой приказ своего мёртвого генерала, каким бы тот ни был, а я могла напрямую приказывать и им, и Слизерину. И хотя сейчас моя армия была относительно автономна благодаря талантливому руководству, все прекрасно знали, что Слизерин действовал с моего молчаливого согласия. Именно моё слово было незыблемым и нерушимым приговором, и я в любой момент могла остановить и их, и рыцаря смерти, который ими управлял. Могла… но не собиралась это делать, потому что сейчас меня всё устраивало.

— Наверное, именно сейчас я всё-таки понимаю его, — медленно проговорила я в пустоту, хотя краем глаза всё же заметила, как фигура в бледно-фиолетовой мантии сбоку от меня чуть дёрнулась. — Тома, — добавила я, повернувшись влево, неотрывно смотря в бледно-голубые глаза, по выражению которых было совершенно невозможно сказать, что же творилось в голове у их обладателя.

Дамблдор, однако, ничего не ответил на мои слова, продолжая молча испытывающе смотреть на меня, и я резко выдохнула, развернулась и опять уставилась на ряды мертвецов.

— Власть… она опьяняет, — спустя какое-то время продолжила я, так и не дождавшись реакции на свои слова. — Трудно описать чувство, когда ты был никем, мелкой сошкой под ногами у великих… никто тебя не считал кем-то важным, существенным… мало кто даже знал о твоём существовании… и вдруг у тебя в руках появляется сила, которая может изменить мир. Когда ты всю жизнь боялся петли, на которой вешают преступников, жил по правилам, утверждённым другими людьми, и вдруг та самая верёвка оказывается в твоих руках… и уже ты решаешь, кому жить, а кому — нет, уже ты пишешь правила, по которым будут жить другие люди… ты становишься кем-то.

Я опять повернулась влево, но, кроме свиста ветра и крика чаек со стороны озера, ничего не нарушало гнетущего молчания, правда, покрытое морщинками лицо заметно напряглось, но мне всё же давали возможность высказаться до конца. И я, набрав в лёгкие побольше воздуха, ровно произнесла:

— Том всю жизнь к этому шёл, и именно теперь, когда у меня в руках подобная ему сила, я понимаю его. Он же был сиротой, никем… ему с самого детства приходилось напоминать окружающим о своём существовании, доказывать, что он чего-то стоит. Когда у тебя есть родители, в этом нет надобности, ведь они любят тебя уже хотя бы за то, что ты есть. А у него с самого рождения не было никого. И его гениальность вместе с этой потребностью во власти, причём извращённом её виде, привела ко всему этому. Раньше я не понимала, почему он так цеплялся за власть, почему он решил перекраивать правительство этой весной, почему плёл интриги в министерстве, начав ещё в школе… у меня никогда не было потребности доказывать, что я — кто-то. Я всегда знала, на что способна, и я знала, что есть люди, которым я дорога. Для которых я — целый мир. И я не стремилась к власти, как он, но, получив её… начинаешь пропитываться этим чувством. Привыкать к ней. Это чувство будто заполняет внутри тебя какую-то дыру, которую ты раньше не ощущал, и ты чувствуешь себя целым. Значимым. Не подумайте, что я оправдываю его… я ненавижу Тома за всё то, что он сделал с людьми, не только со мной, но… теперь я до конца понимаю, почему он это делал. Я его понимаю…

Выдохнув последние слова, я не моргая уставилась на своего собеседника, чтобы не пропустить ни одной даже самой незначительной эмоции, но его лицо по-прежнему мало что выражало, кроме разве что задумчивости. Удары сердца отдавались в барабанные перепонки, и несмотря на промозглый ветер, мне было ужасно жарко. Но я не могла заставить себя сдвинуться с места, смиренно ожидая хоть какую-нибудь реакцию на свою исповедь, больше всего боясь презрения… Только вот человек напротив меня тяжело выдохнул, а в его усталом взгляде была смесь сочувствия с пониманием, чего я никак не ожидала.

— Нужно очень много смелости и мужества, чтобы сказать подобные слова, Кейт. Чтобы признаться в этом… я сам очень долго шёл к пониманию поступков Геллерта, сам… долгое время был ослеплён властью и возможностями изменить мир. Но знаешь, что я хочу сказать тебе, если ты, конечно, решишь послушать совет дряхлого выжившего из ума старика? — я легко хмыкнула, так как Дамблдор, пусть и был в три раза старше меня, никак не подходил под подобное описание, а тот вдруг улыбнулся мне, и в этой бледной улыбке сквозила поистине лисья хитрость. — Настоящая сила не в том, чтобы вершить судьбы людей, Кейт, а в том, чтобы отказаться от подобной возможности. Я пытался донести это до Геллерта, когда сам прозрел, правда пытался. Я бы хотел сказать именно эти слова Тому. И то же самое я сейчас говорю тебе. И я надеюсь, что тебе хватит мудрости, чтобы понять их значение…

Многозначительно взглянув на меня напоследок, Дамблдор наконец развернулся и направился к винтовой лестнице, ведущей вниз, а до меня вместе с лёгким шуршанием длинной мантии донеслось бормотание какой-то ужасно привязчивой песенки. А внутри зародилось странное чувство, что он пришёл сюда именно в это время только затем, чтобы сказать именно эти слова. И он откуда-то знал, что я до этого скажу ему, хотя раньше я даже и не думала о чём-то подобном… И ещё более странно становилось от мысли, что Дереку или Слизерину я точно не стала бы признаваться в подобных вещах, но с Дамблдором всё получилось как-то само собой.

По спине прошлась волна мурашек, вовсе не от ветра, и я развернулась и задумчиво уставилась на проём в каменному полу, где начинался спуск, в котором только что скрылась фигура в фиолетовой мантии. Удивительно, но я одновременно уважала Дамблдора и боялась его, а потому всегда старалась держать дистанцию. И в то же время он каким-то воистину магическим образом оказывался рядом именно тогда, когда мою душу сковывал лёд сомнений… и после разговора с ним действительно становилось легче.

Дамблдор был словно неуловимый призрак, едва ощутимое дуновение ветра в жаркой пустыне, когда надежда увидеть воду и прохладу окончательно покидает тебя. Он был ни белым и ни чёрным, ни добрым и ни злым. Он совершал ошибки, он имел смелость признаваться в них, хотя вокруг его фигуры давно сформировался ореол некой святости и незыблемой мудрости, с которыми считались даже предыдущие министры магии. Он, словно едва заметная тень, мог подсказать правильный путь в минуты сомнений, но за тобой всё равно оставалось право окончательного выбора. За который ты и только ты будешь нести ответственность, а не твой подсказчик. Дамблдор прекрасно знал всю тяжесть подобного груза на плечах, и я только сейчас осознала, что при возможности он всегда его избегал. Было ли это проявлением мудрости или трусости, сказать было трудно, но именно теперь я понимала и его, так же как и Тома. Будто у меня с глаз спала пелена, и я теперь видела вещи в их истинном виде…

Короткий разговор вкупе с минутами такого желанного одиночества вернули в мою душу покой, а мысли о завтрашнем дне отступили куда-то на край сознания. В конце концов, я добровольно передала на время всю свою власть Слизерину, и теперь только от него зависел исход завтрашней авантюры. Хотя конечно же, триумф победы и груз ответственности за поражение я буду делить с ним на равных. Но прежде чем подобные мысли закрались мне в голову, за спиной раздался лязг металла, а после и такой знакомый бас:

— Вот ты где спряталась, мышка, а я тебя везде искал! Пойдём, мне нужно кое-что показать тебе!

На удивление, в голосе моего генерала не было ни капли напряжения, скорее, какое-то непонятное мне возбуждение, которым было очень легко «заразиться». И я, окончательно оттолкнув от себя мысли о завтрашнем дне, быстро направилась к лестнице, чтобы узнать, в чём было дело.

Шли не спеша. Слизерин видел, что мне за ним уже было не угнаться из-за существенного срока, поэтому без лишних просьб вышагивал медленнее, чем обычно привык, и я каждый раз смотрела на него с благодарностью за такой маленький джентльменский жест. А вот школьники, сновавшие в коридорах, до сих пор искоса смотрели на древнего воина с немалым изумлением и даже восхищением, только вот Слизерину было глубоко наплевать на косые взгляды молодёжи. Не заметил он и кучки преподавателей, собравшейся в коридоре пятого этажа, да и я прошла бы мимо, если бы среди них не было Дерека, который сразу же приметил меня, и в его взгляде читался немой вопрос.

Я искоса взглянула на своего проводника, а после быстро замахала рукой, мол, пойдём с нами, решив, что Слизерин не будет против ещё одного зрителя. И Дерек, словно почувствовав интригу, витавшую в воздухе, быстро направился к нам, а за ним пошли Кассандра, Дамблдор, Слизнорт и ещё парочка преподавателей. От подобного «хвоста» мне стало немного не по себе, ведь изначально Слизерин хотел что-то показать только мне одной, но тот, услышав гомон шагов, оглянулся, выразительно посмотрел мне в глаза, однако ничего не сказал и продолжил вести меня через коридоры на нижние этажи, что могло косвенно означать согласие.

В итоге мы всей толпой спустились в подземелья, причём на нижние его уровни, даже ниже темниц. Я здесь никогда не была: учащимся было запрещено спускаться настолько глубоко в подземелья, да и желания исследовать их никогда не возникало, хотя что-то мне подсказывало, что нога моего мужа могла здесь быть. Вид профессоров тоже выражал лёгкое волнение от окружающей темноты и холода, один лишь Дамблдор излучал поистине абсолютное спокойствие, будто вышагивал по песчаному пляжу, а не по холодному сырому коридору, в котором слышался мышиный писк.

Когда очередной грызун проскочил перед нашей компанией, бликнув тенью в свете факелов, я резко выдохнула и вцепилась в руку Дерека, уже намереваясь поинтересоваться у Слизерина: долго ли ещё идти, как он замер, развернулся и уставился прямо в шершавую, покрытую редким мхом стену. А затем, дождавшись, пока все остановятся, взмахнул палочкой, что-то пробормотал, схватил держатель от факела и с силой потянул его на себя.

Где-то внутри стены послышался глухой металлический лязг, будто проснулся древний механизм с давно проржавевшими шестернями. И вдруг кусок стены медленно отъехал в сторону, а перед нами открылся проход, только вот понять, куда он ведёт, было невозможно — внутри была сплошная темень.

Слизерин ещё раз искоса взглянул на меня, усмехнулся, будто нагнетая интригу, и я сильнее сжала ладонь Дерека, действительно сгорая от предвкушения. А после очередной взмах палочкой разогнал кромешную тьму, и изнутри потайной комнаты, нет, даже зала, показалось свечение…

— Мерлиновы панталоны… — протянул профессор Слизнорт, единственный, у кого нашлось, что сказать, едва он увидел, что было внутри. А остальные собравшиеся, равно как и я, просто замерли на месте и стояли с открытыми ртами.

Это была сокровищница, видимо, та самая, о которой вскользь упоминал основатель Хогвартса. И она была полностью заполнена золотом. Груды золотых монет, посуда из золота и серебра, драгоценные камни… я не видела столько сокровищ даже в своём сейфе, а помещение было раза в три больше моего фамильного хранилища, о котором я узнала относительно недавно.

Вдоволь насладившись произведённым эффектом, Слизерин вдруг с широкой улыбкой повернулся ко мне и спросил:

— Ну, мышка, и что ты будешь с этим делать?

— Я?! А… а почему именно я?! — я еле смогла выдавить что-то членораздельное, пока другие пребывали в прострации, а Слизерин усмехнулся и пробасил:

— А кто ещё, а?! Смотри, я — один из четверых основателей этого замка. И поскольку трое других уже давно мертвы, то получается, это всё моё. А ты носишь под сердцем моего правнука, значит, ты тоже моя наследница… поэтому я отдаю всё это тебе. Что будешь делать?

— Я… мне кажется… мне кажется, что это всё-таки принадлежит… школе, — медленно протянула я, так и разглядывая груды золота, а после повернулась к Дамблдору. — И этим всем… должен распоряжаться законный директор. Я… я бы хотела, чтобы эти деньги пошли на помощь… сиротам.

Дамблдор мягко улыбнулся мне, а вот Слизерин недоуменно изогнул бровь, будто не ожидая от меня подобного жеста, на что я воскликнула:

— Что?.. Сами же сказали, это всё моё. А я, на минуточку, росла в сиротском приюте и с двенадцати лет пахала у Моргана всё лето, чтобы иметь возможность покупать себе не самые подержанные вещи. А уж про лишнюю одежду и вовсе молчу! Пусть хоть у других жизнь будет лучше, раз есть такая возможность…

— Мне кажется, на эти деньги мы действительно могли бы покупать всё необходимое для школы для нуждающихся учеников, Кейт, — отозвался Дамблдор, обведя взглядом несметные богатства. — И больше не пользоваться услугами благотворительного комитета министерства… их пособия всё равно мало на что хватает, я правильно понимаю?

— Да, — кивнула я, вспомнив, как пару лет точно даже не смела мечтать о новых письменных принадлежностях или одежде, пока мой заработок у Моргана не «выровнялся». А ведь у других даже и такой возможности подрабатывать не было: из приюта сбегать не так уж и просто, да и работу внутри никто не отменял… — Я бы хотела, чтобы эти деньги пошли именно на это.

— А ещё можно обновить школьный инвентарь! — воскликнула Кассандра, и все дружно повернулись к ней. — В теплицах нужны новые горшки и редкие удобрения… это же тоже всё для учеников, да?..

— И новые телескопы! — подхватила Аурелия Декстер, преподаватель Астрономии, которая неплохо общалась с моей подругой. — В старые уже почти ничего не видно, это безобразие! А не у всех учеников есть телескопы, да и младшие курсы их часто ломают…

— И котлы в подземелье прохудились! — оживлённо вставил Слизнорт, и мы дружно рассмеялись. — А ещё можно было бы закупить редкие ингредиенты и расширить школьную программу зелий, хотя бы для старших курсов!

— В кабинете заклинаний тоже изнашивается инвентарь, профессор Дамблдор! — пропищал Флитвик, и новоявленный директор с улыбкой поднял руки и громко проговорил:

— Господа, коллеги, прошу спокойствия! Вы правы, мы можем направить эти средства на улучшение условий обучения, и мы так и сделаем, когда… во внешнем мире всё успокоится, — деликатно добавил он, а я незаметно сглотнула, будто только сейчас вспомнив, что же творилось за стенами школы. — А пока я попрошу вас хорошо обдумать, что необходимо заменить именно в вашем классе, написать мне на отдельном пергаменте и предупредить остальных наших коллег. И мы с Кейт обязательно распределим средства, чтобы в следующем году обучение наших любимых студентов было максимально комфортным!

Вокруг раздался одобрительный гул, и несколько преподавателей с довольными лицами покинули сокровищницу, нисколько не сомневаясь, что профессор Дамблдор выполнит обещанное. Слизерин же тем временем походил по сокровищнице, порылся, а после откопал среди груд золота небольшой сундук.

— Ну-ка, что здесь у нас?.. — прогудел он себе под нос, разрушив защитное заклинание, и крышка с хлопком отлетела назад, а внутри на бархате лежали предметы из жёлтого золота: кольцо, браслет и жезл с рубином на конце. — Возьмёшь себе, мышка?

Слизерин осторожно подцепил браслет, состоящий из нескольких цепочек, которые связывали золотые цветы — лилии, и протянул его мне. И я, подойдя ближе, аккуратно приняла его и стала разглядывать, смутно догадываясь, что это точно необычное украшение, раз оно было так хорошо спрятано.

— Знаешь, кому он принадлежал? — как бы подтверждая мои догадки, прогудел Слизерин, и я оторвалась от прекрасных цветов и подняла на него взгляд.

— Пенелопе Пуффендуй?..

— Да, Пенни, — улыбнулся он, вынув кольцо в форме орла с сапфиром в центре и жезл. — Если возьмёшь, то я заберу у тебя свой посох, этот браслет ничуть не слабее его, гоблинская работа. А это спрячу от греха подальше…

С этими словами Слизерин убрал кольцо и жезл в наплечную сумку, а я протянула изумительный браслет Дереку, чтобы тот помог надеть мне его на правую руку, потому что левая и так была занята другим браслетом от Тома и его же часами. А когда золотая цепочка с лилиями обвила моё запястье, я с улыбкой вздохнула:

— Скоро я вся буду увешана с ног до головы…

— А мне казалось, что вы, женщины, любите всякие побрякушки, — донёсся со стороны звучный бас, и я в ответ хмыкнула:

— Но не настолько же… — а после встретилась взглядом с профессором Слизнортом, который о чём-то говорил с Дамблдором.

Во взгляде преподавателя Зельеварения опять сквозило что-то… непонятное, что я заметила ещё в лазарете, причём это непонятное относилось именно ко мне, но тут в наш «немой» разговор вмешался Слизерин, тоже многозначительно посмотрев сначала на Слизнорта, а потом на меня. И я, догадавшись, что стояло за взглядом своего генерала, одними губами прошептала:

— Потом, — и направилась в сторону выхода, пытаясь избежать крайне неловкой ситуации.

Дерек тотчас последовал за мной, но неловкости всё равно не удалось избежать, потому как Слизнорт вышел из сокровищницы вместе с нами.

— Кейт, подожди, пожалуйста! — прокричал он, и я замерла на месте, сделав всего два шага в сырой холодный коридор, а сердцебиение так и зачастило. А мой бывший преподаватель остановился прямо напротив меня и проницательно посмотрел мне в глаза, и мне стало совсем не по себе. — Кейт… я… я…

— Профессор Слизнорт, Салазар Слизерин хочет остаться в Хогвартсе на должности декана своего факультета, — не выдержав, на одном выдохе выпалила я, ведь тянуть кота за хвост уже не было ни сил, ни желания, особенно после крайне красноречивого намёка только что. — И я обещала ему лично поговорить на эту тему с вами, чтобы он вас не трогал… и…

— Так я и думал, Кейт, — вдруг крайне дружелюбно улыбнулся Слизнорт, а я так и замерла с гримасой удивления. — И я вовсе не против, я всё понимаю. А он хочет ещё и преподавать Зельеварение?.. Я мог бы тогда уехать в кругосветное путешествие, давно собирался… если, конечно, всё закончится хорошо…

— О нет, нет! — всполошилась я, так как о должности профессора в нашем уговоре не было ни слова. — Салазар всего лишь хочет стать деканом, но он… он не говорил, что собирается преподавать. Скорее, он возьмёт на себя организационные вопросы… не знаю… он просто хочет жить здесь и что-то делать, как-то так…

— Вот как? — ещё шире улыбнулся он, и у меня буквально спала гора с плеч. — Что ж, так даже лучше! Я до сих пор не могу поверить, что сам Салазар Слизерин ходит в этих стенах! Кейт, это… это… это невероятно! Потрясающе! Такая поистине великая фигура волшебной истории, и у всех нас есть шанс познакомиться с ней поближе!

— Это точно, — сквозь натянутую ответную улыбку протянула я, вспомнив, как же тяжело проходило наше знакомство с основателем Хогвартса поначалу. И как непросто было достигнуть с ним взаимопонимания.

Да и сам ритуал создания высшей нежити относился к самым тёмным областям магии, о которых вряд ли было хоть что-то даже в Запретной секции, пропуск куда дал мне на шестом курсе именно человек передо мной. И было крайне неожиданно, что подобную… затею кто-нибудь когда-нибудь опишет словом «потрясающе», кроме разве что Тома, который на Тёмных искусствах собаку съел. Но профессор Слизнорт с нескрываемым дружелюбием и восторгом смотрел на меня, не считая меня злобной тёмной ведьмой, и только я собиралась поблагодарить его за помощь и поддержку, как мимо быстрым шагом прошёл Слизерин, неся в руках закрытую полотном тяжёлую позолоченную раму, высотой примерно с него.

— Что он опять задумал?.. — ни к кому конкретно не обращаясь, спросила я, а затем мы с Дереком с тревогой переглянулись и одновременно побежали вперёд, а за нами засеменили Слизнорт, Дамблдор и Кассандра.

Слизерин на «погоню» не обращал ровно никакого внимания, уверенно лавируя с тяжёлой ношей по тёмным коридорам, а мы еле поспевали за ним, особенно я. К счастью, когда я уже начала задыхаться, мы вышли к дверям Большого зала, куда быстро шагнул древний воин. Студенты уже собирались ужинать, как раз раздался звон колокола, подгоняя опаздывающих на вечернюю трапезу, и все сразу же повернулись в нашу сторону. Только вот я без сил упала на первое попавшееся свободное место за столом Гриффиндора, а Слизерин поднялся на небольшой постамент, на котором располагался преподавательский стол, перпендикулярный четырём остальным, а после отложил раму в сторону и достал палочку.

Все взгляды присутствующих были устремлены в одну точку, а Слизерин тем временем смахнул с рамы плотную ткань, развернул картину и поднял её в воздух, а затем установил ровно посередине огромного герба школы во всю стену как раз за преподавательским столом. И, довольно оглядев результат работы, отошёл подальше, в нашу сторону, а мы уставились на групповой портрет из пяти человек.

— Годрик, — прокомментировал Слизерин, указав рукой на мощного светловолосого богатыря, действительно чуть выше нашего воина, в роскошно украшенных золотых доспехах с головой льва на груди и ярко-красной накидкой. — Кандида, — и рука уже указывала на стройную высокую женщину с чёрными волосами и бледной кожей, которая была больше похожа на сказочную гордую эльфийку, нежели на обычного человека, настолько её внешность была… неземной. — Пенни, — теперь мы перевели взгляд на сидевшую рядом с Кандидой в кресле на переднем плане низенькую рыжеволосую девчушку, в глазах которой играли какие-то задорные искринки, а улыбка излучала такую доброту, что невозможно было не улыбнуться в ответ. — И мы с Розиттой, — закончил Слизерин, указав на две знакомые фигуры по левую руку от Годрика Гриффиндора. — Здесь ей самое место.

Мы с Дереком с улыбками переглянулись, а Слизерин выглядел настолько довольным, настолько… умиротворённым, словно долгие годы блуждавший скиталец, наконец вернувшийся домой. И пусть он уже начал без спроса других жильцов перекраивать этот «дом» под себя, но никто, в общем-то, и не был против. Наоборот, всем было крайне интересно узнать, что же творилось в Хогвартсе тысячу лет назад, а самих основателей школы вообще никто в глаза не видел из ныне живущих людей, разве что парочка привидений. А теперь у каждого была возможность посмотреть на них… действительно, этому портрету самое место здесь, у всех на виду, а не в тёмном подвале. Тем более что люди перед нами выглядели такими… счастливыми, радостными, сплочёнными, что даже и не хотелось вспоминать, чем всё в итоге закончилось. Это было вовсе ни к чему, и видимо, в первую очередь это наконец дошло до нашего строптивого воина, который, похоже, решил очистить душу от вековой обиды и горя и оставить в памяти только хорошее. И это было правильно.

Постепенно Большой зал полностью заполнился людьми. Студенты и преподаватели, вдоволь насмотревшись на старинный портрет, начали рассаживаться по своим местам, и я, чуть отдохнув, опять почувствовала себя крайне неловко, ведь внимание привлекал к себе не только Слизерин, которому на мнение окружающих было до лампочки, но и я сама. Но прежде чем я выбралась из-за стола Гриффиндора и под шумок сделала шаг в сторону выхода, как человек неподалёку от меня будто очнулся и грозно пробасил:

— А куда это ты собралась, позволь спросить? Тебе в твоём положении нужно есть за двоих!

— Так я и буду есть, — сглотнула я, стараюсь не обращать внимания на сотню внимательных взглядов. — На кухне… мне там спокойнее. Дерек, пойдёшь со мной?

Только Дерек кивнул и шагнул мне навстречу, как Слизерин мгновенно встал между нами и грозно посмотрел на меня сверху вниз, что я вся сжалась.

— А здесь тебе чем не естся? Я для кого замок от этих мерзавцев отбивал, а? Чтобы моя королева пряталась по углам?! — мне на подобное сказать было нечего, и я тяжело вздохнула, признавая поражение, а Слизерин указал рукой в сторону своего стола. — Вон там твоё место, рядом со мной.

— Подождите-ка минутку! — со стороны послышался возмущённый голос Кассандры, и я так и замерла в неполном шаге. — Если мне не изменяет память, Кейт училась на Пуффендуе, а значит, её место за нашим столом, там!

Она указала рукой на другой стол, справа от нас, и в целом, я была согласна с такой позицией, да и несмотря на нашу со Слизерином «дружбу», едва ли могла сказать, что питала какие-то тёплые чувства к его факультету… сколько мне в своё время досталось именно от слизеринцев! Но Слизерин вполоборота повернулся к моей подруге и приподнял чёрную бровь.

— А мне всё равно, где она училась. Знаете, сколько человек я обучал лично обращаться со своим посохом? — Кассандра только молча скрестила руки на груди, а он поднял перед собой ладони и принялся загибать пальцы. И на четвёртом правой руки кивнул на меня. — И это не считая того, что у неё под сердцем мой правнук. Эта девочка больше слизеринка, чем все дети, сидящие за моим столом. И она будет есть там, где и я.

Слизерин по очереди грозно посмотрел сначала на Кассандру, затем на меня, и со стороны послышался тяжёлый выдох, а я закатила глаза и направилась в сторону слизеринского стола, чтобы не портить моему генералу настрой перед важной битвой.

— Кейт, если ты соберёшься воскрешать ещё кого-нибудь, то верни Пенелопу Пуффендуй! — донеслось мне вслед, и я не смогла сдержать усмешки, как и Дерек. — Уж с ней мы точно отвоюем тебя обратно!

— Ха, наивная, собралась воевать против меня вместе с Пенни! — утробно рассмеялся Слизерин, даже не оборачиваясь на Кассандру. А я в это время шепнула Дереку:

— Завтра будем есть на кухне… — но спереди опять раздался грозный бас:

— Я всё слышал, мышка. И есть с этого дня ты будешь здесь.

Галантно протянув ладонь, Слизерин помог мне сесть с краю своего стола, а после и сам уселся напротив, красноречиво проигнорировав присутствие Дерека, ведь того слизеринцем уж никак нельзя было назвать. Но он был со мной, и точка, и даже строптивый средневековый воин, похоже, с этим смирился и уже не ёрничал.

За время ужина в мою голову, правда, закрадывались трусливые мысли всё-таки попробовать завтра сбежать на кухню, но затем откуда-то всплывала совершенно другая мысль: Слизерин всё же был прав, и мне стоило перестать вести себя как пугливая школьница и принять до конца свой новый статус. Вместе с чрезмерным вниманием, восхищением, презрением и прочим. Никому ещё не удавалось комфортно усесться сразу на двух стульях, даже моему любимому супругу, и похоже, передо мной сейчас встал подобный выбор: какой же стул всё-таки выбрать? И в глубине души я знала ответ на свой вопрос, хотя это, разумеется, было всего лишь на время… и привыкать не стоило, как мне мягко успел накануне намекнуть Дамблдор. И в общем-то, он был прав.

Остаток вечера я старалась вести себя так, будто завтра будет самый обычный, ничем не примечательный день. Мы с Дереком засели в гостиной Пуффендуя почти в самом дальнем углу, чтобы не мешать никому из студентов, а те старались сильно не шуметь, видимо, всё ещё опасаясь нас. Я устроилась у Дерека на коленях и, закрыв глаза, слушала, как бьётся его сердце, ровно и спокойно, а он тихо читал какой-то справочник по травам, стараясь лишний раз не шевелиться, чтобы не тревожить меня. Ночью же роли поменялись, и уже я старалась лишний раз не шевелиться, чтобы не выдать, что никак не могу заснуть, и этим самым не тревожить Дерека, который, в отличие от меня, будет участвовать в вылазке в Гринготтс. Полночи я так и пролежала с открытыми глазами, заснув только под утро, но на следующий день энергия, благодаря волнению, била из меня ключом. Впрочем, как и у всех остальных.

В одиннадцать часов после всех завершительных приготовлений мы наконец приступили к делу. Армия мертвецов, неподвижно стоявшая в поле трое суток к ряду, одномоментно проснулась и зашагала к краю щита у главных ворот Хогвартса, а мы со Слизерином не спеша шли впереди, ведя за собой своё войско, и я периодически поглядывала в небо, где в молочно-белых облаках то и дело мелькала чёрная тень… Дрогон, как и Слизерин, был слишком высоко в иерархии нежити, чтобы на него действовал древний щит, но нам были нужны и другие пешки. И оживший дракон в сложившихся обстоятельствах был как нельзя кстати. Точнее, его пламя.

Орденцы и те, кто успел присоединиться к нам за время «захвата» замка, тоже шли неподалёку, побаиваясь, однако, подходить к мертвецам ближе. Для живых людей ожившие трупы, причём не инферналы, про которых ещё кто-то слышал и даже видел, были чем-то вроде касты неприкосновенных, вызывавших брезгливость и даже страх. И мы со Слизерином тоже входили в эту касту, хотя я была живой, в отличие от него, а он был умнее всех шедших рядом, и с этим было глупо спорить. Но я старалась брать пример со своего генерала, плевавшего с высокой колокольни на мнение окружающих, тем более что все близкие люди относились ко мне, как и прежде, и не видели во мне чудовище. А все остальные пусть делают что хотят, лишь бы не мешались.

Пешая прогулка заняла минут двадцать. А после лязг металла за нашими спинами одномоментно стих, и ровные ряды воинов замерли на месте, ожидая приказа. Слизерин тем временем громко свистнул, и члены ордена сразу отошли ещё дальше от нас, так как сверху начал снижаться Дрогон, а его боялось большинство обитателей замка за исключением двух человек с непробиваемым упрямством и любовью к волшебной животинке. Даже Дерек сделал два шага в сторону, когда Дрогон наконец приземлился и сложил свои костлявые крылья, а я сделала глубокий вдох и сжала правую руку в кулак.

Работать с посохом Слизерина мне было чуть привычнее, но и к браслету Пенелопы Пуффендуй можно было привыкнуть, тем более что принцип работы у них был схожий. Слизерин тоже приподнял свой посох, а затем мельком посмотрел на меня, ожидая, когда я буду готова. И я, усмехнувшись, подошла к самому краю щита и прошептала:

— Что ж, приступим… — а после громко воскликнула: — Дракарис!

Пусть это было и не настоящее заклинание, а скорее, команда, но я ещё и мысленно отдала нужный приказ, чтобы меня точно поняли. И чёрный дракон, изогнув шею, выпустил вперёд мощный столб пламени, а вместе с ним в щит ударило и две ярких белых вспышки — моя и Слизерина.

Даже имея на руках два сильных артефакта, нам вряд ли бы удалось что-то сделать с щитом, если бы не Дрогон. Драконье пламя уничтожало всё на своём пути, наверное, ему по силам было бы разрушить и такую тёмную магию, как крестраж. Невидимый до этого щит сразу показался в воздухе, переливаясь всеми цветами радуги, но спустя всего три или четыре секунды непрерывного огненного залпа мы услышали треск… будто стекла. А затем перед нами прямо в воздухе появились трещины.

Я махнула рукой, отдав приказ остановиться, и Дрогон замер на месте, а мы принялись ждать. Поначалу трещина была всего одна, но она начала древовидно расходиться, а треск становился всё громче. Мы даже запрокинули головы вверх, когда трещины поднялись к небу, а когда стекольный треск стал совсем оглушительным, я рефлекторно закрыла глаза и сжалась, приготовившись к дождю из осколков, правда, напрасно: полностью покрывшись трещинами, щит просто растворился в воздухе, словно вокруг школы ничего и не было. А Слизерин, усмехнувшись, направил первую шеренгу мертвецов к воротам, и они совершенно беспрепятственно вышли за территорию Хогвартса.

Остальные тоже постепенно очнулись и принялись переправлять наших солдат в кафе Моргана, откуда уже был готов тайный проход. Один за другим мертвецы исчезали в воздухе, а наши помощники возвращались за новыми, и совсем скоро начнётся «веселье», как это называл Слизерин… только вот мне почему-то было вовсе не весело, и я с тревогой смотрела перед собой, не в силах двинуться с места.

— Всё будет хорошо, — раздался сбоку звонкий бас, и я дёрнулась и повернулась, а Слизерин со снисходительной улыбкой смотрел мне в глаза. — Не переживай, всё будет хорошо. Или ты сомневаешься в моих силах?

— Нет, — слабо улыбнулась я, и это была чистая правда: в способностях своего генерала я уже убедилась и не раз и уже не смела жалеть, что вернула его с того света на этот. Теперь Слизерин казался мне подарком с небес, не меньше, пусть и его дрянной характер нисколько не улучшился.

— Жди и не нервничай, мы скоро вернёмся, — вместо прощания проговорил Слизерин и аккуратно похлопал меня по плечу, едва касаясь. А после решительно забрался на Дрогона, и они взмыли в небо, обдав меня сильным потоком воздуха.

— Умоляю, только вернись, ладно? — резко выдохнула я, повернувшись в другую сторону, к Дереку, и он с мягкой улыбкой подошёл ко мне и приобнял, и мне так не хотелось выпускать его из своих рук, пусть это и было необходимо!

— Я обязательно вернусь, — прошептал он и нежно поцеловал меня, что сердце замерло на мгновение, забыв, что ему нужно было биться. — А ты жди… и не нервничай, — с усмешкой добавил Дерек, и я широко улыбнулась, пытаясь сдержать нахлынувшие эмоции. — Всё будет хорошо…

С этими словами он напоследок крепко сжал мои руки, ещё раз поцеловал и сделал шаг назад, к воротам. А после помахал мне рукой и растворился в воздухе так же, как и все остальные до этого.

Почти весенний ветер продувал насквозь, вокруг вместо снега виднелась промёрзлая земля, а я никак не могла заставить себя сделать хотя бы один шаг в сторону Хогвартса. И только когда последние мертвецы исчезли за воротами, боковым полем зрения я заметила какое-то движение справа от себя и медленно повернулась. А Дамблдор, не теряя приподнятого настроения, словно дирижёр взмахивал волшебной палочкой, и мне начало казаться, что воздух вокруг снова стал едва заметно переливаться всеми цветами радуги.

— Вы с Салазаром разрушили все защитные чары вокруг Хогвартса, — не дожидаясь прямого вопроса, пояснил Дамблдор, то и дело совершая изящные взмахи и бормоча что-то себе под нос. — В том числе и те, что наложили мы с профессором Диппетом. А будет немного неприятно, если Том решит напасть на замок, пока мы пытаемся захватить Гринготтс…

«Ещё как…» — подумала я, усмехнувшись про себя, что слово «неприятно» как-то не очень подходило в подобной ситуации, а вслух сказала:

— Но половина армии осталась здесь, сэр… и вы тоже. И профессора…

— Думаю, мы сможем дать отпор, Кейт, но лишняя осторожность всё же не повредит, — улыбнулся он и, закончив накладывать чары, подошёл ко мне и протянул иссушенную временем ладонь. — Пойдём?

Я в ответ медленно кивнула и приняла руку, но всё же не удержалась и напоследок посмотрела за закрытые ворота, где на подъездной дорожке гулял ветер, и только. И сердце защемило от необъяснимой тревоги, но я мотнула головой и шагнула вместе с Дамблдором обратно к Хогвартсу.

«Хочешь быть королевой — учись ждать мужчин с войны», — пронеслось в голове, и я, быстро уняв бушевавшие внутри эмоции, гордо выпрямилась, стараясь не думать о том, что сейчас творилось в Лондоне. От меня уже мало что зависело…

До замка шли молча. Дамблдор будто чувствовал, что творилось у меня в душе, а я не собиралась делиться с ним своими страхами, нацепив на лицо маску ледяного спокойствия. И когда он уже в холле предложил пойти и подождать у него в кабинете директора, я вежливо отказалась, понимая, что вряд ли смогу вынести несколько часов в его компании, слишком уж он вёл себя… непринуждённо, учитывая обстоятельства. Подобный настрой давил даже больше, чем неизвестность.

Школа будто опустела, даже привидений не было видно, словно они тоже ушли сражаться за волшебный банк. Студенты были на занятиях, как и оставшиеся преподаватели, а домовики работали на кухне не покладая рук. Все были заняты полезным делом, и я не придумала ничего лучше, как пойти в свою гостиную, сесть в любимое кресло у окна и смотреть вдаль, на Чёрное озеро и парящих над ним в молочной белизне неба птиц. Все были заняты делом… и моё дело было — ждать.

* * *

— Папа?.. Элиза сказала, что ты хотел меня видеть?

В пятницу в пятом часу Тесса осторожно заглянула в мой кабинет сразу после занятий, и я тут же отложил все бумаги и устало улыбнулся ей, хотя искренней мою улыбку назвать было сложно… и на это были свои причины. Но мне нужно было действовать, причём срочно, а Кейт не оставила мне выбора. И я решил воспользоваться последней оставшейся возможностью.

— Да, Тесса, хотел. Пойдём, мне нужно кое-что показать тебе.

Сказав это, я достал из ящика стола ветхую книжицу в чёрном переплёте и плотный коричневый конверт, а после подошёл к дочери и взял её за руку. Она без малейших сомнений пошла за мной, даже не спрашивая, куда мы направлялись, а я с каждым шагом пытался убедить себя, что у меня действительно не было другого выбора.

Когда мы вышли в холл, и я свернул в сторону подвалов, Тесса чуть сильнее сжала мою руку, видимо, припомнив прошлую нашу прогулку по ним, но не сказала ни слова. Мне же сказать было нечего: я знал, что поступаю плохо, но по-другому поступить не мог. И про себя молился, чтобы моя затея никак не сказалась на хрупкой душе Тессы…

— Папа, зачем мы идём в тот страшный лабиринт?! — наконец дрожащим голосом воскликнула Тесса, но я лишь крепче сжал её руку и свернул от темниц в другой зал — погреб.

— Мы идём не туда, — выдохнул я и, достав из кармана небольшой ключ, подошёл к одной из стен, на ощупь нашёл замочную скважину и вставил ключ.

Этот старинный дом был полон сюрпризов, и смертельный лабиринт Молоха был лишь одним из них. Тщательно изучив особняк по чертежам, я нашёл ещё как минимум пять тайников, три из которых находились в подвалах, и решил воспользоваться одним из них. Практически всю неделю я не вылезал из лаборатории, отдав все рабочие дела Грин-де-Вальду, тем более что он неплохо с ними справлялся, а теперь, когда всё было готово, мне остался последний шаг… только вот я сам сделать его не мог, как бы этого ни хотел.

Каменная стена медленно отъехала в сторону, я везде зажёг свет и шагнул внутрь, и только жёлтые пятна растеклись по сырым стенам, как за спиной послышался восклик:

— Папа… это же ты?!

— Это не я, Тесса, — тихо проговорил я, поманив дочь к себе, и она осторожно подошла ко мне почти вплотную и с опаской посмотрела на тело с белоснежной кожей, которое было практически полной моей копией.

Мне не составило труда раздобыть свежий труп чистокровного волшебника, да ещё и воспользоваться убийством, чтобы в очередной раз расколоть душу и создать ещё один крестраж… который покоился на голове моей марионетки. Диадема Кандиды Когтевран, неярко поблёскивая камнями, лежала на чёрных волосах мужчины, выглядевшего в точности, как и я. Тот же рост, вес, телосложение, черты лица, причёска, одежда… в книгах Бёрка были подробные инструкции по созданию кого угодно, и я воспользовался ими, так как владел достаточной силой для этого. Только вот каким бы сильным Тёмным магом я ни был, был всё-таки один существенный нюанс. Я смог изменить внешность трупа и подготовить его к ритуалу, но он всё равно оставался трупом, и с этим я ничего сделать не мог, а перемещение с помощью амулетов было возможно только в живого человека. И это могли исправить всего два человека в Англии — моя жена и моя дочь. И если первая точно не согласилась бы помогать мне, то на помощь Тессы я мог рассчитывать. Оставалось только надеяться, что у неё хватит на это сил.

— Это всего лишь кукла… марионетка, — прошептал я, когда Тесса немного пришла в себя и подняла на меня взгляд. — Помнишь, какие куклы были в ящике Эмилии? Они тоже были похожи на настоящих девочек…

Она кивнула, а я сделал глубокий вдох и достал из плотного конверта принимающий амулет. Тесса с широко открытыми глазами следила за мной, но я всего лишь подошёл к трупу и вплавил амулет в диадему, чтобы усилить связь между куском моей души и мной самим. А после развернулся и задумчиво посмотрел на растерянную дочь.

— Мне нужна твоя помощь, Тесса. Я хочу немного поколдовать над этой куклой, мне это нужно для одного эксперимента, но… боюсь, у меня ничего не получится. У меня нет тех… способностей, какие есть у тебя, чтобы всё получилось.

— Но я же… я же… я же не могу колдовать! — изумилась она, так и хлопая глазками. — Ты же сам говорил, что для этого нужна волшебная палочка, а я… я получу её в одиннадцать лет!

— Да, всё так, — кивнул я, понимая, сколько же было тонкостей и неопределённого в моей затее. — Но ты же вылечила птичку, которую покусал кот на чердаке дедушки, помнишь? И мы её даже отпустили на волю…

Тесса медленно кивнула, а я подошёл к ней, опустился на одно колено и крайне аккуратно снял с её тоненького запястья защитный браслет… тот самый, который сдерживал стихийные вспышки магии, которых так боялась Кейт. Но сейчас мне как раз была нужна именно такая вспышка, и лёгкое волнение было даже к месту, хотя пугать своего ребёнка я не собирался.

— У тебя всё получится, — шёпотом произнёс я, вложив в ручки Тессы ту самую книжицу, которую захватил из кабинета, и моя дочь даже не подозревала, что вещь в её руках принадлежала её прадеду… одному из прадедов. Как и медальон. — Тебе всего лишь нужно сосредоточиться, прочитать заклинание из книги и… уколоть палец, чтобы появилась капля крови. Ты сможешь это сделать?..

Тесса опять кивнула, ещё неувереннее прежнего, а в её серых глазах так и сквозил страх, что причиняло мне немыслимую боль. Я не хотел делать этого, не хотел впутывать свою дочь в настолько Тёмные ритуалы… но мне просто не оставили выбора. В конце концов, вряд ли Тесса до конца осознаёт, что сделает, а если так, то и её душа не должна пострадать, ведь для раскола было нужно именно осознание содеянного. Но наверняка я не знал.

— Вот здесь, с этого куска… — тихо подсказал я, открыв нужную страницу, и Тесса внимательно всмотрелась в текст, и её глаза стали ещё шире, чем были до этого.

— Но, папа, я не понимаю, что здесь написано! Что это за язык?..

— Это кельтский, — вздохнул я, готовясь к самому неприятному, что было в ритуале. — Я буду медленно читать, а ты будешь повторять за мной… только сначала нужно уколоть палец. Без этого никак…

Я буквально чувствовал, как дрожала Тесса, и внутри всё рвалось на части. Я не мог заставить её сделать то, что мне было нужно, силой, не мог. Я не собирался её запугивать, нет. Она должна была добровольно пойти на это, и я терпеливо ждал её согласия… как же много стояло на кону, чёрт возьми! Но укол пальца — это вся боль, которую я был готов причинить своей дочери, своей крови и плоти… я буду ненавидеть себя за это до конца своей жизни, но и делал я это ради Тессы… ради того, чтобы вернуться к ней.

Наконец, спустя бесконечное количество мучительных секунд Тесса протянула мне правую руку, крепко держа книгу левой, а её взгляд стал решительнее. И я, наколдовав в воздухе тонкую иглу, аккуратно уколол указательный палец, а сердце на мгновение замерло, будто я сам почувствовал боль.

Ни единого звука не послышалось в этот момент, лишь резкий выдох и зажмуренные глаза. А когда рубиновая капля крови наконец показалась и округлилась, выдохнул уже я и, поднявшись на ноги, стал вполголоса читать заклинание, делая продолжительные паузы, и Тесса тихо повторяла за мной, довольно чётко выговаривая неизвестные ей слова. А когда заклинание было прочитано, я подвёл её к бледному трупу и вместе с ней коснулся холодной белоснежной кожи.

Секунды тянулись невыносимо долго, а капля крови алела в скудном свете. Ритуал был не самым сложным, мне и не нужен был высший мертвец, скорее, лишь более или менее живая оболочка, но я понятия не имел, удастся ли Тессе воспользоваться своей силой вот так, неосознанно, да ещё и без палочки. Хотя сейчас её магия очень сильна и необуздана… и вдруг, когда я уже почти смирился с поражением, в воздухе заклубился синий туман, почти такой же, как и на поляне у Чёрного озера, когда Кейт подняла свою армию нежити. А ещё через полминуты тело перед нами медленно открыло глаза, красные, как та самая капля крови, только вот взгляд их был совершенно пустым.

— Получилось, — выдохнул я, не веря своим глазам, а после перевёл взгляд на Тессу и шёпотом повторил: — Получилось… дай мне свою руку.

Она послушно протянула ладошку, и я проговорил про себя простые заживляющие чары. Маленький прокол быстро затянулся, и даже следа не осталось на мягкой детской коже. И я надеялся, что и со всем остальным будет точно так же.

— А что ты будешь с ним делать? — спросила Тесса, когда я поднёс к губам уколотый палец и легко поцеловал его. На секунду зажмурив глаза, я выпустил из рук её ладонь и выпрямился, а после пожал плечами.

— Ничего. Он останется здесь. Только надо кое-что сделать…

Порывшись в кармане пиджака, я достал маленький флакончик с пипеткой, а затем задумчиво уставился на нашу марионетку, не зная, как к ней подступиться.

— Попроси его открыть рот, — тихо попросил я, и Тесса, вопросительно посмотрев на меня, заикаясь прошептала:

— О-открой-те, по-пожалуйста… откройте, пожалуйста, рот! — ведь ей было невдомёк, что она только что создала своего слугу, и он будет подчиняться только её приказам.

Марионетка перед нами послушно распахнула рот, и я, открыв флакончик, втянул немного зелья и стал капать на язык, проговаривая вслух:

— Одна… две… три… четыре… хватит.

— Что это? — полюбопытствовала Тесса, кивнув на мою руку, а тем временем моя копия медленно закрыла глаза, а её плечи стали подниматься значительно реже и слабее, чем до этого.

— Напиток живой смерти, — пояснил я, достав из плотного конверта, в котором лежал амулет, последний предмет — волшебную палочку, сделанную специально для меня на материке. Терновник и сердечная жила дракона, четырнадцать дюймов. Я аккуратно положил палочку и конверт на колени спящей марионетки, а затем развернулся и добавил: — Это очень сильное снотворное зелье. Пары капель хватит, чтобы усыпить человека на год. А эта кукла, возможно, пробудет здесь очень долго… не будем ему мешать.

Убрав в карман флакончик со снотворным, я ещё раз взглянул на сидящего перед нами обсекундата, не веря, что у нас действительно получилось его создать, а затем взял за руку Тессу и повёл её прочь из этого места. Всё, что могли, мы сделали, теперь оставалось только надеяться, что если меня убьют — то это будет или отравление, или удар ножом в сердце. И на этот счёт у меня были определённые мысли, и кое-что я даже позаимствовал у Кейт.

Выйдя из тайника, я запер его ключом, а поверх стены наколдовал ещё одну, чтобы было невозможно найти замочную скважину.

— А теперь остался последний момент… — прошептал я, встав за спиной дочери, и крайне аккуратно коснулся кончиком палочки её виска.

Сосредоточившись, я выудил нужные воспоминания о походе в подвал и стёр их, чтобы Тесса ненароком никому не рассказала о моей маленькой тайне, особенно Кейт. И, закончив, сделал шаг назад, ожидая, пока Тесса придёт в себя.

— Папа?.. — наконец послышался встревоженный голос, и она развернулась и с широко распахнутыми глазами уставилась на меня. — Что мы здесь делаем?!

— Мы ищем Ингрид, ты забыла?.. — мягко ответил я и присел перед ней на корточки. — Ты ушла сюда, я только пришёл. Ты её не видела?..

Тесса помотала головой, и я обнял её и прижал к себе, подумав: «Я обязательно вернусь к тебе, Тесса. Клянусь тебе, я вернусь». А после отстранился и ласково провёл кончиками пальцев по её лицу, заправив выбившуюся прядь длинных чёрных волос.

— Наверное, её здесь нет, я тоже никого не нашёл. Пойдём посмотрим на чердаке?

Получив кивок в ответ, я снова взял её за руку и повёл прочь из тёмных сырых подвалов, наконец найдя… успокоение. У меня всё-таки был запасной план, и был очень большой шанс, что он сработает. В любом случае у меня ещё оставался крестраж, которым тоже можно было воспользоваться, если что… но если перемещение произойдёт, то моя душа снова соединится в диадеме и перейдёт в тело, которое я подготовил, без всяких ритуалов. Всё-таки почти целая душа была лучше, чем жалкий осколок души, не правда ли?

Где-то около часа мы с Тессой походили по дому, ища Ингрид, но она была на своём излюбленном месте в восточном крыле, и совсем скоро мы её нашли. А после я отправил довольную результатами поисков Тессу к Элизе до ужина, чтобы немного поиграть, а сам направился к себе в кабинет. Правда, когда я уже подходил к кабинету, причём довольно быстрым шагом, сквозь приоткрытую дверь библиотеки до моего слуха донёсся странный тихий звук… плач. Женский. А учитывая, что привидений в доме не было с самого Рождества, а Элиза беззаботно играла с Тессой, то оставался всего один человек, кто мог издавать подобные звуки.

Резко затормозив у самого поворота, я остановился, а после принялся тихо красться к библиотеке, чтобы подтвердить свои догадки. Но, осторожно заглянув внутрь, я никого не обнаружил, хотя едва слышные всхлипывания по-прежнему раздавались. Мне уже начало казаться, что в дом всё же вернулось одно какое-нибудь особо сентиментальное привидение, которое теперь могло издавать звуки, но, пройдя ещё немного, я заметил между стеллажей мадам Пруэтт, сгорбившуюся над раскрытой книгой, а она заметила меня и выпрямилась.

По опухшему лицу сразу можно было догадаться, кто был источником всхлипываний, а ровно на развороте лежавшей на коленях книги был жёлтый пергамент, и чёрные пятна чернил виднелись на нём, словно кляксы, хотя было понятно, что это следы от слёз. А мне сразу вспомнилось из разрозненных докладов от моих людей, что во время битвы за Хогвартс сторона Кейт тоже понесла потери, и в их числе был Фабиан Пруэтт, родной брат гувернантки моей дочери.

Слёзы мигом высохли на впалых щеках, и мадам Пруэтт молча безжизненно уставилась на меня ничего не выражающим взглядом, а я вдруг почувствовал необъяснимую неловкость, хотя это был мой дом, и я мог ходить где угодно. Но чтобы хоть как-то оправдать своё присутствие в такой довольно щекотливый момент, я кашлянул и прохрипел:

— Я сочувствую вашей утрате, мадам.

Она ничего не ответила на эти слова, лишь продолжала молча смотреть на меня, а в мою душу вдобавок к неловкости закралось противное чувство вины, будто непосредственно я был виноват в этой смерти, хотя я в этот момент сражался со Слизерином у Чёрного озера и знать не знал, что происходит в школе. И чтобы хоть как-то оправдать себя, я чуть тише и твёрже добавил:

— Но он сам выбрал сторону… и он ошибся. Надеюсь, что вы подобных ошибок не повторите…

— Нет, милорд, — еле слышно пробормотала она высохшими губами, и я, ещё немного посмотрев в светло-карие глаза, по которым трудно было вычленить хотя бы какую-то эмоцию, кроме скорби, развернулся и пошёл прочь, пытаясь прогнать от себя противное чувство вины. Но оно само улетучилось, едва я повернул к кабинету и увидел рядом невысокого мужчину в серых одеждах.

— Добрый вечер, милорд, — поклонился мне неказистого вида человек — мистер Барри Хорн, занимавшийся всякой контрабандой и не только, и я, поняв причины его появления, довольно приподнял углы рта и пригласительно указал рукой на свой кабинет.

Мистер Хорн с опаской вошёл внутрь, а его болотного цвета маленькие глазки так и бегали в разные стороны и было от чего — в моём кабинете было достаточно всяких редкостей, разумеется, заметных для глаза профессионала. А с дилетантами я и не связывался.

— Вот, милорд, она готова, — в ощутимым трепетом проговорил мистер Хорн, выудив из-под пол серого зимнего пальто небольшую деревянную шкатулку, и осторожно положил её на расколотую столешницу стола.

Я, сев в кресло, взмахнул рукой, и крышка шкатулки мигом отлетела, обнажив своё содержимое — точную копию диадемы Когтевран, оригинал которой я превратил в крестраж. Но об этом никто не должен был знать, а Кейт сразу догадается и будет искать реликвию, если не найдёт ничего в сейфе в случае моего поражения. И надо было создать у неё иллюзию, что крестражей было всего четыре… и мой скользкий друг отлично с этим справился.

— Насколько точна копия? Кто сможет определить подделку?

— Никто, — покачал головой Хорн. — Как вы и просили, я обратился к умельцам на материке… немцам. А они в этом деле профи… никто не сможет точно сказать, подделка это или нет, особенно не имея в руках оригинала… она очень точна.

— И кто знает о её существовании? — подняв взгляд, тихо прошипел я, и Хорн без задней мысли ответил:

— Никто. Я стёр память мастерам, как только заплатил им, а до этого сидел с ними сутки напролёт, чтобы видеть весь процесс. Я единственный, кто знает об этом, милорд, как мы и договаривались.

— Вот как? — выдохнул я, ещё раз присмотревшись к диадеме, но она действительно была так похожа на настоящую, что без профессионала было трудно что-то сказать о её подлинности. А после взял в руки вороное перо, пергамент и нацарапал письмо в банк о переводе довольно внушительной суммы. — Подойдите сюда, мистер Хорн, всё верно?

Он сразу подошёл к моему столу и склонился над бумагой, жадно вчитываясь в написанное, а когда он увидел число, вдвое больше того, о котором был первоначальный уговор, его глаза так и поползли на лоб.

— Ми-милорд, — выдавил из себя Хорн, сделав шаг назад от моего стола. — Это… это очень щедро с вашей стороны! Моей семье точно пригодится подобная сумма!

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, мистер Хорн, — протянул я, приподняв углы рта, а затем встал из-за стола и открыл окно. Оникс, летавший неподалёку, сразу заметил сигнал и приземлился на подоконник моего кабинета, и я привязал к его лапке запечатанное письмо и тотчас отправил в банк, чтобы перевод прошёл. Пусть Гринготтс сейчас и был в руках Кейт, но гоблины работать не перестали, а тот счёт, с которого я собирался заплатить Хорну, был записан на несуществующего человека, поэтому проблем быть не должно. — Всего доброго, приятно было иметь с вами дело.

— Мне… мне тоже, милорд, — Хорн вот уже в который раз низко мне поклонился, но это было его роковой ошибкой. Воспользовавшись моментом, я сделал резкий взмах палочкой и прошептал:

— Авада Кедавра!

Яркая зелёная вспышка, глухой удар — и передо мной уже лежал очередной труп… «Мёртвые не говорят» — так когда-то выразилась Кейт и в общем-то, она была права, если не считать Слизерина, разумеется. Самый лучший хранитель секретов — это мертвец, а его семья получит даже больше, чем рассчитывала… разве это не щедрая компенсация за молчание?

Щёлкнув пальцами, я закрыл окно и направился к своему столу, а в центре комнаты тотчас материализовался Вилли.

— Убери труп в подвал, сейчас же, и скажи Ингрид, что ужин подан, — не глядя отдал приказ я, и домовик покорно поклонился и в следующую секунду исчез. Но только я взял в руки отложенный пергамент, который читал до прихода Тессы, как в дверь уверенно постучали, а затем на пороге показался Долохов.

— Ты вовремя, мой друг, — усмехнувшись, протянул я, и тот сразу расслабленно прошёл внутрь и плюхнулся на диван. — У меня есть к тебе дело…

Долохов, до этого рывшийся в кармане пиджака, сразу поднял на меня взгляд, словно чувствуя важность будущего поручения, но я сначала дочитал отчёт и только после этого перевёл взгляд на него.

— Я вас слушаю, милорд, — первым нарушил он молчание, так как я не спешил что-то говорить, задумчиво глядя на своего верного помощника. — Вы можете рассчитывать на меня.

— Я это знаю, Антонин. Ты не выяснил, когда шайка Кейт собирается нападать на министерство?

— Элли ничего мне не говорила, но судя по всему… на следующей неделе, — осторожно ответил Долохов, правильно чуя, что далеко не это я хотел ему сказать.

— Она поверила твоему представлению?

— Да, поверила, — ещё больше растерялся он. — Вы же знаете, если я разойдусь, то… в общем, она поверила, что мы злимся из-за захвата Гринготтса. И она знает, что вы готовите ловушки в министерстве, но я подумал, что…

— Пусть знает, это нам никак не повредит, — перебил его я, а после добавил: — Я хочу сам поговорить с ней… завтра. Ты же не против, да?

— Нет, милорд, — кивнул Долохов, так и пытаясь понять, в чём было дело, а я наконец собрался с мыслями и выдохнул:

— Это хорошо. Антонин, если… если вдруг случится так, что выиграем не мы… то попытайся сбежать, любыми способами, ты меня понял? — он так и ошалел от этих слов, но я чуть наклонился и твёрдо добавил: — Никакой безумной храбрости, никакой преданности, беги и спасай свою шкуру, тебе всё ясно?

— Да… милорд, — пребывая в явном потрясении, наконец проблеял Долохов, а я резко выдохнул.

— И если через пять лет после моей смерти ты не получишь никакой весточки от меня… то приди в этот дом, в погреб. Там есть фальшивая стена, ты быстро сможешь её найти, на ней чары, которые я когда-то тебе показывал. Разбей их и открой тайник, — я достал из кармана небольшой ключ и положил его на столешницу, и Долохов с трудом встал с дивана и взял его плохо слушающимися пальцами. — Внутри будет конверт, там все инструкции. Делай что написано, и тогда… мы снова увидимся.

— Это вы у этого чудика научились? — наконец прохрипел он, убрав ключ к себе в карман, и я хмыкнул, догадавшись, о ком шла речь.

— У него многому можно научиться. И могу поспорить на тысячу галлеонов, он тоже готовит план к отступлению на всякий случай… и в этом есть определённая логика. Не потеряй ключ, Антонин, без него ты тайник не откроешь.

Долохов медленно кивнул, но весь его вид говорил о нешуточном напряжении. В итоге он не выдержал и полез в другой карман за пачкой сигарет и закурил, а я не спешил возвращаться к чтению корреспонденции и задумчиво смотрел на своего помощника несколько долгих минут.

— Что?.. — не выдержал он, зубами прикусив сигарету, и я, усмехнувшись, откинулся на спинку кресла и протянул:

— Маяковский под снегопадом, Антонин?

От меня явно ждали чего-то другого, тем более накануне решающего сражения в сердце министерства, и Долохов нервно рассмеялся и тоже откинулся на спинку дивана, а затем выпустил в потолок облако табачного дыма.

— Меня мать с детства заставляла учить стихи, всего Пушкина наизусть знаю. Раньше плевался, а когда вырос и просёк, что бабы без ума от подобного, то не раз поблагодарил родителей. Только вот Пушкин мне не очень нравится, больше люблю Есенина с Маяковским, правда, у них не всё можно читать на первом свидании…

Догадавшись, в чём была причина, я тихо рассмеялся, задавшись вопросом про себя: «А кто из поэтов нравится Кейт?», а вслух спросил:

— То есть ты не спрашивал Элли, нравится ли ей поэзия, а просто… действовал наобум? А откуда ты знал, что ей понравится именно это?

— Так… всем другим тоже нравилось.

Долохов развёл руки в стороны, не понимая сути моего вопроса, видимо, его немалый опыт позволял действовать эмпирически и при этом наверняка. Но вот у меня подобного опыта не было, а вопрос отношений между полами в последнее время меня очень волновал… надо же было как-то восстанавливать их между мной и Кейт, тем более что в своей победе я сомневался мало, хоть и подготовил пути к отступлению.

 — Если женщину спросить, чего ей хочется получить, то десять из десяти, что она в этот же момент передумает, — лекторским тоном добавил Долохов, а я с неподдельным интересом его слушал. — И потом ломай голову, что ей всё-таки надо. Нужно просто брать и делать, им чаще всего плевать на вещи, им нужно внимание. Чем больше, тем лучше. Без внимания женщины чахнут, как комнатный цветок на солнцепёке… если это, конечно, не кактус. Но кому нужны кактусы? Они ж редко цветут, да и с обычными цветами не сравнишь… Элли очень красивый цветок, и я сделаю всё, чтобы она не зачахла.

После подобных слов мне на ум как-то само по себе пришло воспоминание, как я встретил осенью Элеонору в министерстве, уже после того, как Кейт похитили. И тогда она была бледной тенью самой себя… как и Кейт после свадьбы. И внутри неприятно кольнуло, что подобные перемены в обеих были связаны прежде всего со мной. Если Долохов был грамотным садоводом, то я был тем самым солнцепёком, от которого цветы гибли… кроме кактусов. Но и Кейт беззащитной розой назвать будет трудно, особенно после всего произошедшего накануне, может, мы с ней всё-таки совместимы?

— Что ж ты раньше-то об этом молчал, Антонин? — насмешливо проговорил я, встав из кресла, и, открыв сейф, убрал в него копию диадемы, где ей было самое место. А за спиной раздалось невозмутимое:

— А вы и не спрашивали…

Убрав диадему в сейф, я резко развернулся, и Долохов, кинув окурок в пепельницу, ещё более растерянно переспросил:

— Что?.. Вы же дарили супруге цветы, да?

— М-м-м… было пару раз, — уклончиво ответил я, осознавая свои промахи, но никак не желая признаваться в них постороннему. Долохов же слегка удивлённо приподнял брови и осторожно уточнил:

— И водили её куда-нибудь хотя бы раз в неделю?..

— Ну… мы мило посидели в ресторане на первом свидании… это было прошлой весной, когда мы уже начали жить вместе. Но мне было немного не до этого, сам понимаешь, министерство, выборы…

— Но вы же знаете, какая у неё любимая книга? Важные даты?.. Что она любит есть? Любимый цвет?..

На эти крайне неудобные вопросы я сморщился, так как действительно был настолько занят захватом власти, что о Кейт думал не так часто, как следовало бы. Да она и не просила ничего и постоянно была рядом… А Долохов медленно помотал головой и выдохнул:

— Да… теперь понятно, почему она так злится.

— Меня, если честно, волнует немного другой вопрос, Антонин… как это исправить?

Прекратив перекладывать бумаги для видимости с места на место, я замер и снова уставился на него, и Долохов растерянно пожал плечами.

— Навёрстывать упущенное? Хотя вряд ли она согласится пойти с вами на ужин, если вы разобьёте всю её армию… и разберётесь с сообщниками.

— А если я пощажу их? — задал я встречный вопрос, так как мысли о том, что же делать дальше после решающей битвы, постоянно крутились у меня в голове, и ещё не прошло ни одной ночи, чтобы я несколько мучительных часов не думал об этом, лёжа в постели и глядя в потолок. Долохов неопределённо скривился, а я наклонился чуть вперёд и тише добавил: — Если я амнистирую всех её друзей… что выживут, разумеется. Если я… смягчу политику… в целом? Если я пересмотрю отношение к грязнокровкам… а их и так осталось немного? Разрешу ей ходить куда хочется, общаться с подругами… с дедом? Слизерина приглашу жить к нам, если ей так захочется, чтобы с внуками общался?.. Как ты думаешь, она всё равно оттолкнёт меня?

— Думаю, насчёт политики вам лучше разговаривать с Грин-де-Вальдом, — осторожно ответил он, так и присматриваясь ко мне. — Я в этом деле понимаю мало. Но вряд ли он обрадуется, если вы начнёте резко менять курс…

— Геллерт точно обрадуется, если мы наконец подавим сопротивление, — хмыкнул я, понимая, что так или иначе, но всё равно откажусь от некоторых своих убеждений, которые раньше считал нерушимыми. Но если вставал выбор между ними и сохранением семьи, которую я только-только обрёл, я начинал склоняться ко второму варианту. — А лучший способ сделать это раз и навсегда — это договориться с подпольщиками, чтобы у них не было повода бунтовать. Он уже не раз мне на это намекал, видимо, прошлый опыт давал о себе знать. И я теперь начинаю понимать его… Но пёс с ней, с политикой. Что ты думаешь насчёт Кейт? В женщинах ты разбираешься намного лучше меня и Геллерта вместе взятых…

— Я думаю, что если в министерстве всё сложится удачно для нас, то… — протянул Долохов, медленно встав с дивана и потянувшись. Я застыл на месте, так и выхватывая его слова, а он повернулся ко мне и наконец закончил свою мысль: — …то у вас будет очень много работы. Причём работу в министерстве придётся переложить на кого-то другого или нанять кучу помощников. Женщины — очень злопамятные существа, поверьте мне. И если ты оступишься хотя бы один раз — они никогда этого не забудут. Хотя долго злиться они тоже не могут… а ваша жена вроде как была когда-то целителем. Я думаю, что она оттает со временем, но…

— Но? — нетерпеливо повторил я, и Долохов усмехнулся.

— Но только если будет видеть, что на первом месте для вас будет она, а не всё остальное. Женщины не любят конкуренции, а рядом как некстати может оказаться тот, кто лучше слушает или вовремя подарит цветочек. С этими чертовками приходится выбирать и наступать себе на горло… Вот поэтому я и предпочитал краткосрочные романы, — со смехом добавил он. — Пока ты доберёшься до этого грёбанного выбора — появится другая, и всё начинается сначала.

— А Элли? — с улыбкой спросил я, и во взгляде карих глаз вдруг появилась какая-то странная внутренняя решимость, даже серьёзность. Но Долохов с прежней усмешкой протянул:

— А Элли дважды такого не потерпит. Но мне кажется, я наконец встретил женщину, ради которой можно и переступить через себя… немного. Всё-таки ей нужен рядом мужчина, а не половая тряпка. Здесь важно не упустить баланс!..

С важным видом подняв в воздух палец, он наконец покинул мой кабинет, а я так и осел в своё кресло, пытаясь переварить полученную информацию. Только вот казалось, что в непростом искусстве некромантии из бёрковских книжек я и то понял больше, чем сейчас. Да, не только у Грин-де-Вальда можно было многому научиться, но и у моего верного помощника, у которого был немалый опыт совершенно в другой области, на которую я раньше и вовсе не обращал внимания. И, как оказалось, зря.

«Что ж, жребий брошен, Гринготтс сдан, а министерство готово к осаде», — откинувшись на спинку кресла, подумал я, а за окном вовсю чернела почти весенняя ночь.

Теперь осталось только ждать исхода и надеяться, что наш с Грин-де-Вальдом план сработает, и Кейт переоценит свои силы и попадётся в ловушку. И хотя всё было сделано как надо, и грамотно продуманный спектакль шёл к своему логическому концу, именно к тому, который приготовил я, на душе всё равно было противное липкое чувство… подвоха. Я мог с лёгкостью просчитывать шаги Кейт раньше, во время учёбы в Хогвартсе или когда она работала в Мунго, но сейчас Кейт настолько изменилась, что я понятия не имел, что она может выкинуть. И никто другой тоже, включая Грин-де-Вальда и Долохова. А в голове сразу всплыли его недавние слова:

Женщины — очень злопамятные существа…

«Как далеко готова зайти Кейт, чтобы отомстить мне?» — стучал по черепу один-единственный вопрос, но ответ на него так и не пришёл, как бы я ни старался его найти.

* * *

— Слава богу! — выдохнула я, только заметив вдалеке тёмные фигуры, и сразу бросилась им навстречу, даже не сомневаясь, кто это был. А одна фигура, заметив меня, тотчас ускорила шаг и подхватила меня, едва я бросилась ей на шею. — Ты жив, господи, ты жив!

— Банк наш, Кейт, — выдохнул Дерек, обняв меня так крепко, насколько позволяли мои габариты, а я настолько растрогалась, что не хотела замечать никого вокруг, хотя одна личность поблизости точно не стерпит такого отношения к себе. — Всё хорошо, мы победили.

— А меня ты обнять не хочешь, а?! — послышался гулкий бас, и я, еле сдержав слёзы, с трудом отстранилась от Дерека и бросилась к Слизерину прямо посреди дороги, а мимо нас проходили другие орденцы, явно довольные проделанной работой, а над головой промелькнула чёрная тень и сразу скрылась в небе.

— Хочу! Спасибо… спасибо! Вы такой молодец!

— Конечно, молодец, кто ж спорит?! — прогудел Слизерин, однако сопротивляться моим объятиям не стал и даже чуть наклонился, чтобы мне было удобнее, правда, запаса нежности хватило ненадолго. — Всё-всё, хватит! Твой дружок тоже хорошо себя показал, настоящий воин!

Отстранившись от Слизерина, я широко улыбнулась, ведь он впервые отозвался о Дереке в положительном ключе, а затем снова перевела взгляд в сторону и только сейчас заметила багровые ссадины и царапины, которых у моего не совсем живого генерала не было и быть не могло.

— Господи, ты ранен?! — всё, что успела выкрикнуть я, прежде чем потянулась за волшебной палочкой, но меня тут же схватили за руку.

— Не смей, он вёл себя как мужчина, и шрамы — это его трофеи с поля боя!

— Да? — возмутилась я, чуть грозно посмотрев в ответ. — Но что-то я не наблюдаю на вашем лице подобных «трофеев», Салазар!

— Да неужели? — прорычал в ответ Слизерин и провёл рукой по лицу, отодвинув пару длинных чёрных прядей, и на виске выглянула грубая белая полоса длиной сантиметра четыре. Но я всё равно не собиралась мириться с подобным положением вещей, тем более что времена давно изменились, только вот едва я собралась приказать отпустить меня, как Дерек тихо, но в то же время твёрдо сказал:

— Кейт, со мной всё хорошо, и со своими ранами я разберусь сам, не переживай. Лучше иди ко мне, я так рад тебя видеть!

Мы со Слизерином ещё раз обменялись красноречивыми взглядами, полными упрямства и неуступчивости, но он всё-таки демонстративно разжал свою широченную ладонь, а я резко выдохнула и не стала доставать палочку, а снова бросилась в такие тёплые объятия Дерека. И тут со стороны послышался ещё один радостный восклик:

— Кейт! Мы победили!

— Вы молодцы, Кэс, — выдохнула я, чуть развернувшись в сторону голоса, и теперь уже меня душили в объятиях, а рядом стоял светящийся от радости Николас, у которого тоже виднелась пара царапин и синяков, а левая рука висела на импровизированной повязке, а за ним и Морган, у которого ран было намного меньше. Но только я собралась предложить свою помощь, как Кассандра заметила мой взгляд и вполголоса проговорила:

— Я разберусь, Кейт, не переживай. И без тебя этого точно не случилось бы, поверь мне! Ты сегодня главный молодец!

Я натянуто улыбнулась в ответ, нисколько не ощущая своего вклада в проделанную работу, а Слизерин опять многозначительно посмотрел на меня, пытаясь взглядом убедить, что он был прав насчёт боевых ран. Правда, в гляделки получилось играть недолго, потому как к нам весьма бодрой походкой подошёл ещё один человек.

— Ну как, господа, всё прошло удачно? — непринуждённо поинтересовался Дамблдор, и по его виду можно было сразу понять, что он нисколько не сомневался в исходе сегодняшнего сражения, хотя риски точно были. Но не успели мы и рта открыть, как Слизерин прогудел:

— Мне нужно переговорить с главой дементоров, сейчас же. Зелёные проходимцы говорят, что подземная река течёт через весь Лондон и должна проходить недалеко от вашего министерства… если там действительно близко, то мы сможем проделать тоннель на нижние уровни и проникнуть внутрь. Об этих тоннелях мало кто знает, его люди ими не интересовались, гоблины бы сразу заметили такое.

— Конечно, Салазар, — любезно улыбнулся Дамблдор, даже не собираясь спорить, а Слизерин явно сразу после второй победы начал планировать третью.

— Кстати, один из зелёных проходимцев горячо просил передать кучу любезностей в вашу честь, ваше величество, — с усмешкой добавил Слизерин, и я хмыкнула, догадавшись, о ком шла речь:

— Пусть этот зелёный проходимец рассыпается в любезностях в письменном виде, я с удовольствием это почитаю.

— Думаю, вряд ли ты дождёшься подобного письма! — хохотнул он в ответ. — Ему точно гордость не позволит написать такое. Но как бы то ни было, эти проходимцы теперь на нашей стороне, и они помогут нам добраться до министерства, можно в этом не сомневаться. Хотя я бы не давал им много свободы…

— У нас есть потери? — перебила я, пропустив мимо ушей последнюю фразу, хотя на ум сразу пришла поговорка: яблоко от яблони недалеко падает. И Слизерин, шагнув в сторону Хогвартса, бросил:

— Не так много, как могло быть. Но они нас ждали! — добавил он, заметив через плечо, как мы с Дереком обменялись взглядами. — И хорошо подготовились, без зелёных проходимцев нам пришлось бы туго. Только вот гоблины за нами в министерство не пойдут, они будут чахнуть над своими сокровищами… тьфу!

Мы всей толпой направились за Слизерином, пытаясь угнаться за ним, а тот продолжал ворчать:

— Надо будет как следует подумать над планом боя… и банк, и министерство — это сплошные норы под землёй, здесь силой не возьмёшь, особенно если нас будут ждать. А рассчитывать в этот раз не на кого, это их территория… — я резко выдохнула, а Слизерин, будто почувствовав мой страх, на ходу развернулся и воскликнул: — Не переживай, мышка, прорвёмся! Мы два раза их разбили, и в третий будет так же! Но все заботы будем обсуждать завтра, а сегодня — пир!

Вокруг раздался одобрительный гул, и я широко улыбнулась и взяла за руку Дерека, пытаясь пропитаться всеобщей атмосферой триумфа. Правда, получалось не очень…

Пир в тот день действительно был грандиозным, но вот по мере подготовки к третьему, решающему сражению, эйфория от первых двух побед постепенно проходила, а на её смену приходила тревога… и страх. Липкий противный страх с каждым днём всё больше поглощал меня, не давая полностью насладиться всеми заслугами, и я всё никак не могла понять, в чём же было дело. Только вот остальные моей тревоги не разделяли: и Дамблдор, и Дерек, и Слизерин, и Доусоны, и все остальные были полны надежд, что совсем скоро этому кошмару придёт конец, а мне так не хотелось портить им настрой своими упадническими мыслями, что я всё чаще сбегала в одиночку на Астрономическую башню, чтобы немного побыть наедине и подумать. И в воскресенье, спустя три дня после сражения в Гринготтсе, меня всё же потревожили.

— О чём ты всё время думаешь?.. — раздался за спиной мягкий шёпот, и я не оборачиваясь закрыла глаза, а Дерек приобнял меня и прижал к себе.

— Посмотри перед собой, — наконец прохрипела я, открыв глаза и окинув взглядом поляну перед собой. — Что ты видишь?

— Твою армию? — удивлённо переспросил он, и я полубоком повернулась и внимательно присмотрелась к нему. — Я вижу твою армию, Кейт. А что видишь ты?

— Я вижу то же самое, — выдохнула я, снова повернувшись спиной к Дереку. И действительно, на поляне перед нами опять стояли ровные ряды полутрупов, готовые по команде двинуться в бой, но загвоздка была не в этом… — Слизерин взял чуть меньше половины наших воинов в прошлый раз… и Дамблдора с вами не было… тебе не кажется это странным? Том знал, сколько у нас примерно людей… неужели он не мог… лучше подготовиться?

— Кейт… — послышался тяжёлый вздох, и я снова развернулась, уже полностью, и пристально посмотрела в оливковые глаза. — Ну почему ты… настолько не веришь в себя?!

— Я не… я верю! Просто… я… это всё…

— Кейт, я там был, ты меня слышишь? — твёрдо проговорил Дерек, с силой схватив меня за плечи, и я неотрывно смотрела на него. — Я видел всё собственными глазами. Нас ждали. Это была бойня не легче Хогвартса, но мы справились благодаря хитрости Слизерина и помощи гоблинов. Даже несмотря на ловушки Пожирателей, перевес был на нашей стороне, ты это понимаешь? — я неуверенно кивнула, и он добавил: — И эта победа — полностью наша. Она твоя, Кейт. Это всё благодаря тебе. Поверь же наконец в себя и свои силы!

Я опять закивала, чуть бодрее, чем в прошлый раз, а Дерек, заметив в моих глазах что-то, ещё твёрже зашептал:

— Элеонора сама при всех сказала, что Антонин Долохов был в ярости, когда они виделись с ним в четверг. Том разговаривать с ней и вовсе отказался, тебе это ни о чём не говорит? — я растерянно смотрела на него, и он продолжил шептать: — Ты помнишь, как Богрод вчера рассказывал, что самые близкие к Тому люди за его спиной выводили деньги, по чуть-чуть, но выводили. Они не верят в его победу, они всё видят! Они не верили, что удержат Гринготтс, а уж после поражения и подавно не будут верить в победу в министерстве. Слизерин талантливый воин, он уже не раз доказал, на что способен, да и Дамблдор тоже заодно вместе с нами. Почему ты до сих пор не веришь им?..

— Я верю, — прошептала я, действительно пытаясь отогнать противное чувство тревоги куда подальше, особенно после такой пламенной речи, а Дерек помолчал немного и вдруг чуть сильнее сжал мои плечи, и тревога овладела мной с двойной силой.

— На самом деле, я хотел попросить тебя кое о чём… — неуверенно выдохнул он, опустив взгляд на мой живот, а в моей груди сердце начало биться чуть чаще. — Я понимаю, что не имею права просить об этом, особенно если вы так решите на своём… «малом» совете, но…

— Ты хочешь попросить меня не идти в министерство? — тихо подсказала я, так как и сама в последнее время часто думала над этим вопросом и решения до сих пор не приняла. А Дерек поднял взгляд и чётко ответил:

— Да, именно об этом я и хотел тебя попросить. Слизерин планирует пойти шестого… там будут все наши, но… тебе там нечего делать.

— Но я не могу… это же… — простонала я, но он чуть громче прорычал:

— Кейт, ты уязвима! — я от подобной смены тона чуть вздрогнула, и Дерек сразу наклонился ко мне, поцеловал в лоб и более мягко добавил: — Кейт, ты совершенно беззащитна, и защищать тебя там будет некому, даже меня могут отвлечь. А если тебя поймают, то… то мы сразу проиграем! А так у нас хотя бы будет шанс…

С моих губ сорвался обречённый выдох, ведь с подобным было совершенно невозможно спорить, и я всё прекрасно понимала, а в оливковых глазах разливалась боль.

— Пойми меня правильно, я верю в нашу победу. У нас есть шанс победить, правда есть, причём немалый, но если!.. Если мы… если ничего не выйдет… то Том всё равно проиграет, если ты сбежишь. Он не получит главного, Кейт… наши браслеты связаны, я могу дать тебе знак, и ты сбежишь на Фелисии вместе с Томми и… Тессой.

— Но как?.. — распахнув глаза, прошептала я, и Дерек вместо ответа достал из внутреннего кармана пиджака сложенное пополам письмо и протянул мне. Негнущимися пальцами я раскрыла его и начала бегло читать, но на середине подняла взгляд и едва слышно выдохнула: — Она готова нам помочь?..

— Да, но это последний шанс, — тихо подтвердил Дерек, продолжая держать меня в своих руках. — Шанс отчаяния. Том будет в министерстве, как и все остальные… мадам Пруэтт согласна отвлечь Ингрид, если та будет поблизости, и домовиков и… провести к тебе Тессу. Ты можешь войти в ваш дом, он сам тебя звал… и вы сбежите куда-нибудь на край земли. Я буду счастлив, Кейт, бесконечно счастлив, если буду знать, что ты вырвалась, что ты… свободна. Но если ты пойдёшь вместе с нами, то… у тебя уже не будет возможности сбежать. Он тебя не отпустит. Я показывал письмо Кэс, и она тоже за то, чтобы ты осталась.

— Мне надо немного подумать, — наконец выдавила из себя я, и только Дерек приоткрыл рот, как я приподнялась и легко коснулась обветренными губами его. — Прошу тебя, мне нужно подумать. Но я тебя услышала. И скорее всего, так и сделаю. Но я пока не могу обещать тебе наверняка, пойми…

— Поклянись мне, что скажешь о своём решении накануне, каким бы оно ни было, ладно? — шёпотом проговорил он, и я, на секунду замешкавшись, выдохнула:

— Клянусь.

На мягких розовых губах медленно проступила пропитанная болью улыбка, и Дерек наклонился и поцеловал меня, чуть сильнее, чем я его, а я наслаждалась его губами, пока была такая возможность.

— А ещё Кэс просила передать, что она нашла в шкафу какао и ждёт тебя у себя в кабинете, — спустя пару продолжительных поцелуев послышалось над ухом, и я усмехнулась и выдохнула:

— Чёрт возьми, она знает все мои болевые точки, вот негодяйка! Присоединишься?

— Нет, я обещал помочь профессору Слизнорту, он хотел обсудить со мной какое-то зелье. Но я буду рад, если ты утащишь для меня немного, мы бы попили вместе вечером в гостиной…

— Обязательно, — сквозь поцелуй пообещала я, и Дерек протянул мне тёплую ладонь, предлагая вместе спуститься по винтовой лестнице.

Мы вместе дошли до холла, а затем Дерек повернул в подземелье, где обычно обитал пожилой зельевар, а я направилась в сторону кабинета декана Пуффендуя, дорогу до которого мои ноги знали лучше меня. Студенты сновали мимо, уже не особо обращая внимания на беременного колобка, а я шла себе тихонечко, погружённая в свои мысли, как вдруг в коридоре второго этажа послышался до боли знакомый голос:

— Кейт, подожди! Эм, слушай, ты когда вчера убирала мои вещи в сумку, не находила… ежедневника в чёрной обложке?

Я застыла на месте и резко развернулась, так и распахнув глаза от ужаса, а в коридоре среди учеников будто показалась высокая черноволосая фигура с нашитым на груди гербом и значком старосты школы и зелёным галстуком на шее. Но вот прошла секунда, две, а мимо с хохотом и гомоном прошагала группка гриффиндорцев, а им навстречу шли два не менее весёлых пуффендуйца… и никаких слизеринцев поблизости не было, тем более тех, кто окончил школу ещё раньше меня.

— Привидится же такое… — выдохнула я и только развернулась, как прямо передо мной раздался другой голос, обладателя которого я еле вспомнила:

— Кейт, вот ты где, давно не виделись! Как поживаешь?..

— О… здравствуй, Миртл! Всё… всё хорошо! А ты как?

Я растерянно уставилась на девочку-призрака в толстых круглых очках, сквозь которую чуть не прошла, а та кокетливо улыбнулась мне и отплыла чуть дальше, чтобы я могла её лучше видеть.

— О-о-о… — театрально простонала Миртл, приложив прозрачную ладошку ко лбу, на который спадала неровная чёлка. — Мало кто интересуется у меня подобными вещами, даже те, кто знал меня при жизни, ты представляешь?! — я с натянутой улыбкой вежливости пару раз кивнула, а она капризно добавила: — Сижу себе тихонько в туалете, где меня нашли, никто туда не заходит, никому не интересно, как у меня дела… Я слышала, ты теперь целитель Реддл? Это правда?

Миртл по-девичьи, прямо как при жизни, жеманно растянула губы, мгновенно переменив настроение, а я ещё больше смутилась.

— Да, я… я вышла замуж за Тома Реддла. Ты его помнишь?

— Конечно, помню, самый умный красавчик школы! — захихикала она, только вот мне было вовсе не до смеха, учитывая обстоятельства её смерти. — Он всегда неровно дышал в твою сторону! Я помню, как вы всё время перешёптывались в коридорах, как два голубка!..

— Миртл, это он убил тебя, — перебила я её, и та самая жеманная улыбка мигом исчезла с бледных губ. Но мне показалось, что несчастный призрак должен знать правду, тем более что сейчас уже не было смысла скрывать её, и продолжила: — Он выпустил из Тайной комнаты василиска, и змея… убила тебя взглядом. Это… это была случайность, он потом… сам так сказал… мне очень жаль.

— А на допросе ты говорила совсем другое, Кейт, — протянула Миртл, находясь в некоем состоянии прострации, и я обречённо выдохнула:

— Прости меня, Том… Том меня запугал, и я говорила всё, что он просил говорить. И замуж я за него тоже не хотела выходить, но он… сама знаешь, он умеет убеждать. Прости, мне правда жаль.

— Всё равно уже ничего не изменишь, да? — хмыкнула она, и я робко кивнула, не зная, что ещё сказать, а плаксивое привидение вдруг взмыло под самый потолок и помчалось в сторону туалета… и я почему-то не сомневалась, что второй этаж ждёт очередной потоп.

«Может, зря я ей сказала правду?» — с тяжким чувством вины подумала я, сделав два шага в сторону того самого туалета для девочек, в котором теперь обитала Миртл, но меня вдруг схватили за руку, отчего я рефлекторно подпрыгнула.

— Мой кабинет в другой стороне, Кейт, куда это ты собралась? — весело проговорила Кассандра, и я приложила руку к груди, отдышалась и кивнула в сторону логова Миртл.

— Я встретила Миртл и проговорилась, кто виновен в её смерти… мне кажется, что она сейчас опять устроит потоп.

— Скорее всего, так и будет, — философски протянула Кассандра, посмотрев в ту же сторону. — Но если ты сейчас побежишь её утешать, то потоп будет завтра… или послезавтра. Опять затопит весь этаж, Пивз украдёт какое-нибудь особо вредное зелье из кабинета Горация и разольёт здесь, а старик Майнс потом будет всю неделю прибираться и ворчать на них обоих. А ещё близнецы Пайнс могут долить что-нибудь, как в прошлый раз, и устроить здесь каток, и уборка затянется на месяц… — я на подобные догадки тихо рассмеялась, а она взяла меня под руку и потянула в другую сторону. — Мне очень жаль Миртл, правда, но Мерлина ради, не мешай естественному ходу вещей. Поверь мне, будет намного хуже… лучше пойдём пить какао, Дерек же тебе всё передал, да?

— Да, передал, — со смехом ответила я, уже нисколько не сопротивляясь своей подруге. — А интересно, что будет с Пивзом, если он увидит Слизерина?

— А они уже виделись, ты не слышала?! — я широко распахнула глаза, а Кассандра наклонилась ко мне и прошептала: — Пивз что-то крикнул твоему… другу, и тот наслал на него проклятие. Не знаю, что это было, но Майнс еле-еле потом расколдовал его вместе с домовиками, ты представляешь?

— Подожди, но разве Майнс не воюет с Пивзом не-помню-сколько-лет? — удивлённо переспросила я, на что она пожала плечами.

— Майнс действительно поначалу злорадствовал, а потом старику стало скучно, никто не пакостил… и он расколдовал Пивза. Но думаю, теперь наш вредный призрак будет обходить стороной Слизерина, как и Кровавого барона… так ему и надо, если честно! Хоть кто-то научит его хорошим манерам!

— Салазар точно сможет, если возьмётся, — хмыкнула я, а мы тем временем подошли к кабинету Кассандры, и я, только перешагнув порог, была готова зареветь от умиления, потому как всё вокруг — до последней кружевной салфетки — было таким же, как и семь лет назад. А уж когда передо мной поставили чашку из цветочного сервиза с дымящимся напитком, то я смахнула одинокую слезу, а на вопросительно-удивлённый взгляд выдавила: — Поверить не могу, что я снова сижу беременная в твоём кабинете и пью с тобой какао! Я так скучаю по тем временам!

— Я тоже, Кейт, — рассмеялась Кассандра и села напротив меня, а затем отпила немного из своей чашки и тихо застонала. — Но ничего не мешает приходить тебе сюда, когда всё закончится, дорогая!

На этих словах я опять чуть напряглась, и это не ускользнуло от внимательного взгляда моей подруги, хотя я и пыталась скрыть свои эмоции, как только можно.

— Слушай, Дерек мне всё рассказал, — тихо проговорила она, накрыв своей ладонью мою, и я подняла на неё полный тревоги взгляд. — И я тоже считаю, что тебе будет лучше остаться здесь.

— Это он тебя попросил поговорить со мной именно здесь? — сглотнув, спросила я, и Кассандра поджала пухлые губы и нехотя ответила:

— Даже если бы не попросил, я бы сама завела этот разговор. Кейт… ты сможешь сражаться в дуэли наравне с остальными? Особенно в таком положении? Только честно! — я слегка помотала головой, и она ещё крепче сжала мою руку. — Слизерин не хуже тебя управляет мёртвыми, я сама видела это в среду… а новых ты поднять не сможешь, там сплошной камень! Да и ты…

— Я не собираюсь больше никого воскрешать, да, — закончила я предложение, ещё больше убедившись в том, что в грядущем сражении буду только обузой. — Ты права, Кэс…

— Пойми, Кейт, я очень тебя люблю… и я не переживу, если с тобой что-то случится. Я не думаю, что мы проиграем, шансы есть, правда! Но сама понимаешь, может быть всякое… и я хочу, чтобы в таком случае ты убежала. Мы справимся, как-нибудь точно, а тебе… нечего здесь делать, особенно с детьми. Умоляю, Кейт, подумай над этим, ладно? Если нужно, я надавлю на Моргана, чтобы он тоже поговорил с тобой, но…

— Я подумаю, обещаю, — выдохнула я и попыталась улыбнуться. — А у тебя есть ещё какао? Дерек просил отсыпать ему немного…

— Хоть всю банку забирайте, мне для моего любимого семейства целителей ничего не жаль! — так же чуть напряжённо рассмеялась Кассандра, и постепенно разговор зашёл совсем в другую сторону, хотя конечно, тягостные мысли непростого выбора никуда не делись из моей головы, лишь притихли на время.

Пока Слизерин продумывал план захвата совместно с министерскими рабочими, а остальные готовились к решающей схватке, я два дня слонялась по замку и пыталась понять, в чём же было дело. Пыталась докопаться, почему я не могла поверить в свою победу, почему не верила своему генералу, хотя кто-кто, а Слизерин точно вёл меня к победе, в этом можно было не сомневаться. Но противное чувство подвоха всё равно не оставляло меня, и только во вторник после ужина, когда я случайно проходила мимо Зала Наград, меня вдруг осенило, и я застыла на месте как вкопанная, а перед глазами пронёсся очередной призрак прошлого.

— Я не знаю чего хочу? — задумчиво повторил Том, медленно вышагивая передо мной туда-сюда. — Нет, Китти, я знаю чего хочу. Точнее, я хотел, чтобы ты подчинялась мне, и… ты наконец сдалась и согласилась подчиняться. Но радости почему-то я от этого не испытываю, хотя должен бы, я же целый год к этому шёл… В чём секрет, а?

Он остановился и посмотрел на меня, а я пожала плечами, встала, положила чистый кубок в шкаф и взяла следующую награду.

 — Ответь мне, Китти.

 — Нет никакого секрета, просто ты псих, который недоволен своей победой, вот и всё, — проговорила я, сев на своё место.

 — Победой… — повторил Том, встав напротив меня, и принялся следить за моей работой. — А ведь победы нет. Вот оно, Китти. Я недоволен потому, что… не выиграл. Ты сама сдалась. Ты… ты постоянно так делаешь, чёрт подери! Тогда с Миртл ты дала ей то, что ей было нужно — внимание, да? — и она успокоилась. Когда я дал тебе задание предотвратить моё отравление любовным зельем, то ты… ты наоборот сделала всё так, как будто я действительно отравился, ты дала тем девчонкам то, что они хотели, только в извращённой форме, и от меня отстали. А теперь ты даёшь мне право приказывать тебе, добровольно стала моей слугой… причём ты возвела мои приказы до абсурда, я должен постоянно приказывать, чтобы разговаривать с тобой, и я… мне это не нравится! Меня начинает раздражать, что я постоянно приказываю тебе!

— А ведь победы и нет… — шёпотом повторила я, боясь, что в совершенно пустом тёмном коридоре меня может кто-то услышать. — Он не выиграл, потому что я сама сдалась… а если… если… нет!

«Не мог он этого сделать, не мог! — уже про себя воскликнула я, боясь как огня своих догадок. — Хотя откуда мне знать, как далеко он готов зайти ради власти?! Нет, чёрт возьми, нет… если так, то завтра все пойдут на верную смерть! Надо сказать кому-нибудь, кто поймёт, надо предупредить… и я знаю, кто мне точно поверит».

Я пребывала в таком глубоком шоке, что сама не могла сказать, как ноги привели меня к кабинету директора. Услышав пароль, каменная горгулья привычно отскочила в сторону, и я быстро поднялась по винтовой лестнице и дважды постучала в массивную дверь, а сердце так и трепыхалось в грудной клетке.

— Войдите! — вдруг послышалось по ту сторону, и я облегчённо выдохнула и вошла внутрь круглого кабинета, смотря прямо перед собой, а не по сторонам, как прежде. — А, Кейт, рад, что ты заглянула! Я и сам собирался поговорить с тобой…

Слабо приподняв углы рта, я села в массивное кресло у стола на когтистых лапах, а Дамблдор наоборот встал и подошёл к шкафу, а затем достал оттуда весьма объёмный свёрток из плотной коричневой бумаги и протянул его мне. Совсем не понимая повода для внезапных подарков, я растерянно уставилась на Дамблдора, но тот лишь многозначительно посмотрел на свёрток в моих руках и сел обратно в своё кресло, и мне не оставалось ничего другого, как открыть его и посмотреть, что было внутри.

— Мантия-невидимка?! — изумилась я, обнаружив под обёрткой невесомую струящуюся ткань. Но только я собралась полностью распаковать её, как в складках нащупала ещё один предмет… длинный и узкий, и мне не составило труда догадаться, что это было, даже не доставая его.

— Эта мантия принадлежала Флимонту Поттеру, — подсказал Дамблдор, заметив, что я нашла второй сюрприз, а из взгляда бледно-голубых глаз мигом исчезли все задоринки, сменившись непривычной серьёзностью. — Он завещал её тебе, Кейт, перед самой смертью, но я… я позволил себе наглость подержать её немного у себя… это такая удивительная вещь! Мне кажется, что это третий дар, если ты понимаешь, о чём я…

— Я понимаю, сэр, — машинально ответила я, думая совершенно о другом, а не о сказочных артефактах.

— Я знаю, что твои близкие против того, чтобы ты шла завтра вместе с нами, но… мне кажется, что это будет наш единственный шанс. Если, конечно, всё так, как я думаю…

Мы опять встретились взглядами, и я догадалась, что Дамблдор определённо пришёл к тем же выводам, что и я несколько минут назад. И его красноречивый намёк, который лежал в складках мантии-невидимки, прямо говорил, что роль в грядущей битве у меня была буквально решающей. Да и предсказания Иных никто не отменял, я уже давно знала, что точно буду там, но…

— Мне нужны гарантии, сэр, — с ледяным спокойствием проговорила я, и Дамблдор удивлённо приподнял каштаново-седую бровь. — Мне нужны гарантии, что если я… сделаю это, то моя семья… будет в безопасности. Что они не пострадают.

— Позволь уточнить, Кейт, о ком сейчас идёт речь? — вздохнув, уже в деловом тоне спросил он, и я так же глубоко вдохнула воздух.

— Тесса, Томми, Морган и Дерек. Я хочу, чтобы вы сделали всё для их защиты…

— И какого рода гарантии тебе нужны? — раздался очередной уточняющий вопрос, и я через пару ударов сердца ровно произнесла:

— Непреложный обет. Вы дадите мне Непреложный обет, что сделаете всё для защиты моей семьи. И тогда я буду спокойна.

Я понимала, что у меня не было никакого морального права требовать такое, но и Дамблдор должен был понимать, что у подобного поступка, к которому он меня подталкивал, было множество неприятных последствий, и я очень хотела их избежать, насколько это было возможно. И раз уж мы были заодно, то что ему стоило помочь мне?

Где-то за спиной раздавались странные щелчки и звон непонятных предметов, Распределяющая Шляпа тихо спала на одном из шкафов с книгами, а Фоукс сидел неподалёку на жёрдочке и чистил перья. И наконец напротив меня послышалось:

— Я согласен дать тебе Непреложный обет, Кейт. Но с одним условием, — спешно добавил Дамблдор, и я так и замерла с приподнятой правой рукой. — Никто не должен знать о нашем договоре, хорошо? Для всех ты завтра будешь здесь ждать исхода, иначе ничего не выйдет…

— А Слизерин? — сглотнув, спросила я, понимая, что смогу обмануть кого угодно, но только не его. — Он может помочь нам, если будет в курсе. Мы трое примем решение, на нас троих будет висеть ответственность… я думаю, он поймёт и согласится.

Дамблдор задумчиво уставился на меня, и опять отсчётом времени были непонятный стук и тиканье. И когда я уже почти смирилась с перспективой избегать Слизерина до завтрашнего обеда, человек напротив протянул мне сухую ладонь и обхватил мою руку.

— Ты права, Кейт, Салазар может помочь нам. Но больше никто не должен знать.

— Да, сэр, — прошептала я, и мы начали ритуал.

Ещё немного поговорив о деталях и прояснив план действий, мы наконец распрощались, и я с тяжёлым сердцем направилась вниз, в подземелья, прекрасно зная, где после ужина пропадал мой генерал, сразу после прихода из загона Дрогона. И действительно, Слизерин будто ждал меня в одной из лабораторий, задумчиво читая какой-то справочник, а на столике неподалёку в чёрном котле побулькивало жёлто-оранжевое зелье с довольно резким фруктовым запахом.

Для приличия я негромко постучалась в открытую дверь, и два угольно-чёрных глаза сразу же уставились на меня, буквально просвечивая насквозь.

— Салазар? — набравшись смелости, прохрипела я, и его взгляд стал в тысячу раз более настороженным. — А у вас случайно нет в запасах смертельного яда, который бы действовал не дольше десяти минут?

Закрыв на секунду глаза, Слизерин отложил в сторону справочник и взмахнул палочкой, и огонь под котлом сразу погас. А затем встал со своего стула, отчего послышался лёгкий металлический лязг, и указал мне рукой на соседний, а за моей спиной тихо хлопнула входная дверь.

— Так, мышка… — наконец послышался звучный бас, и я с трудом сделала шаг вперёд. — Давай для начала ты сядешь и скажешь мне, что собралась делать с этим ядом, хорошо?

И я, набрав в грудь побольше воздуха, села и начала рассказывать наш с Дамблдором план на завтра…