Снаружи — назойливый запах медикаментов. Внутри — что-то хрустит и кружится в карусели из темноты, писка и тошнотворного чувства, какое бывает, когда долго не можешь найти ключи, а часы говорят, что ты уже безбожно опаздываешь.
Врач сказал, что это скоро пройдёт. Что постепенно память будет к нему возвращаться и что ему не стоит перенапрягаться. В больнице он заново познакомился с матерью — странной, но доброй женщиной, каких он никогда не видел. Или видел, но позабыл.
Кит не помнил так много, что когда мама сказала о друзьях, Кит удивился — чтобы у него и были друзья? Насколько же хорошо его приложило… Кит злился, но злился устало. Молча лежал на больничной койке, пялясь в стену и думая-думая-думая.
Назвавшиеся друзьями его тоже навещали. Кит не узнавал никого из них, и в чужих лицах читалась такая скорбь, будто он умер. Наверное, тот “их” Кит действительно умер. Наверное, раз их Кит стал для них другом, он был совсем другим, не такой как он, Кит, которому не повезло проснуться и узнать, что из его памяти куда-то пропал огромный кусок жизни.
Из всей компании новых-старых друзей только Лэнс казался ему смутно знакомым, но как бы Кит ни напрягался, не мог вспомнить ничего, с ним связанного. Лэнс драматично заявил, что Кит не меняется, даже потеряв память, и что вообще-то они вместе учились в гарнизоне, а из гарнизона Кит помнил только одного человека.
Знают ли его “друзья” Широ Кит не знал, поэтому решил не спрашивать о нём, тем более, что на его — такой ненадёжной сейчас — памяти имя Широ знакомо всем, ведь он лучший выпускник гарнизона и можно сказать местная звезда. Не знать такого было бы странно.
Широ так и не пришёл.
Кита выписывают, и родной дом встречает тишиной и будто бы многолетним запустением. Кит вспоминает себя, стоящего у той стены, перед пробковой доской. Он что-то искал на ней, там был беспорядок, а позади что-то кричал отец. Нет, отец это другое воспоминание. Ещё нож.
Кита преследуют смешанные, сложные изображения, незнакомые запахи, звуки языков, которых, кажется, не найти на всей Земле. Кит просыпается, не понимая свои фантастические сны о космических сражениях. Кит засыпает, дергаясь от удара, возникшего прямо перед закрытыми веками. Он живёт в кошмаре и готов отдать многое за то, чтобы узнать, где Широ, услышать его голос, даже самые скучные наставления может заготовить. Как раньше.
У Кита на лице шрам, и он часами стоит перед зеркалом, пытаясь вспомнить, откуда это здесь.
Память упрямо игнорирует его вопросы, и чем сильнее Кит напрягается, тем острее начинает болеть голова.
Однажды к нему приходит Пидж. Небо не заволакивает тучами в считанные секунды, из воздуха не разливается зловещая музыка, но Кит чувствует, насколько её появление важно.
Пидж тратит на осмотр комнаты ровно три секунды и усаживается на диван. С ней — незнакомая Киту модель миниатюрного дрона, но к подобному он привык, насмотрелся уже в своих путанных снах-воспоминаниях.
— Кит, я знаю, что ты не помнишь… м, ничего, но…
Она говорит о неком вольтроне, о войне, конец которой положили именно они, о космосе, об инопланетянах, и Кит слушает её так, как слушают древние предания, отпечатывающиеся в памяти предков и незримо следующие рядом всю жизнь. Кит старается не подавать вида, что он впечатлён. Пидж говорит о Широ, будто вскользь и совершенно случайно, и Кит срывается с места, хватаясь за неё с такой силой, будто от её знаний зависит его жизнь.
— Ты знаешь Широ?! Почему в моей памяти есть и ты, и Лэнс, и Ханк, но я не могу вспомнить ничего о Широ?
Пидж сначала смотрит на него, а после отводит глаза, поджимая губы. Она не хотела заикаться о Широ, Кит отчётливо видит это и не понимает, почему.
— Мне пора.
— Нет!
Он хватает её ладонь, и Пидж, поникшая и бледная, оборачивается к нему.
— Сходи к Широ сам, у него лучше получится рассказать о себе.
Она оставляет ему бумажку с адресом и тихо уходит.