Луна для Гаури

Через восемьдесят лет после событий, описанных в «Химере Резо».

Лёгкий ветерок колыхал занавески на кухне, принося с собой запах моря и свежепойманной рыбы, острого жгучего перца, сушащегося на крышах домов под жарким полуденным солнцем, цветущего шалфея и розмарина, смешиваясь с запахом поджаренных до золотисто-карамельного цвета лука и моркови, приправленных сливочным маслом и розовым душистым перцем. На другой сковороде, аппетитно шкворчая боками, лежали рыбки дорада, призывно румянясь и покрываясь корочкой медного цвета вместо чешуи.

Ветерок чуть усилился, и, решив, что в пасторальной картине обеда не хватает лёгкой перчинки, расшалился и выбил из-под плотной повязки несколько прядок светлой чёлки повара, досадливо смахнувшего рукой мешающие волосы.

Повар был занят очень важным делом — он смешивал в строго определённой последовательности сметану, щепотку соли, две шляпки гвоздики и три ягоды ярко-красного барбариса.

Дорада покрылась корочкой. Повар быстро выложил на большое овальное блюдо для запекания половину смешанной с соусом овощной заправки, затем рыбку и снова заправку. Привычным движением отправив блюдо в печку, повар на оставшемся после рыбы масле принялся быстро поджаривать помидоры и сладкий перец, с силой прижимая лопаткой овощи, чтобы те покрылись как можно скорее медной корочкой.

— Гаури, мальчик мой, чем так вкусно пахнет? — на кухню вошла маленькая сухонькая старая женщина, держа в руках свежесрезанные садовые цветы.

— Дорадо на овощной подушке и овощами-гриль, — Гаури улыбнулся, ловкими движениями сервируя стол, накрытый нежно-голубой скатертью с вышитыми ромашками. — Я поймал сегодня утром, бабушка, и решил сразу приготовить, не нести домой.

— Мой мальчик, спасибо большое, — женщина поставила цветы в большой керамический горшок и расправила букет.

— Бабушка, садись, и давай обедать.

— Гаури, повезёт той девушке, на которой ты решишь жениться, — женщина раскладывала по тарелкам рыбу и овощи.

— Леди Габриев, с вами никто не сравнится, — Гаури быстро клюнул в сухую морщинистую щёку бабушку и сел за стол.

— Льстец. Рыба просто божественна.

— Спасибо, бабушка. Ты не думаешь вернуться обратно в дом?

— Гаури, солнышко, мы уже об этом говорили — я не вернусь в дом, пока там эта ужасная женщина. Давай не будем портить такой замечательный обед обсуждением моего положения. Прошу тебя, мой мальчик, — леди Габриев чуть поджала губы, выражая своё неодобрение.

— Как скажешь, бабушка, — покорно согласился Гаури, быстро закинув поджаренный ломтик перца в рот.

Кухня наполнилась тишиной, прерываемой лишь стуком столовых приборов. Гаури чувствовал себя неуютно, ведь он поднял тему, которая была болезненна для обоих.

— Спасибо большое, Гаури, всё очень вкусно. Оставь тарелки, я уберу рыбу, — леди Габриев накрыла своей рукой тыльную сторону ладони внука. — Пойдём, я переплету тебе волосы.

— Бабушка, перестань, пожалуйста. Я наловлю завтра ещё рыбы, не надо так пытаться растягивать еду. Пожалуйста, — Гаури сжал умоляюще руки бабушки.

— Гаури, солнышко моё, не надо, пожалуйста, — леди Габриев мягко высвободила руки и осторожно погладила натруженные руки внука, не похожие на руки аристократа или мага. — Ты лишь больше получишь проблем с этой женщиной, приходя сюда. Давай…

— Давай я не буду приходить, буду смотреть, как ты голодаешь, как мачеха тебя изводит, как отец равнодушен, — Гаури зло сжал кулаки, но не попытался вырвать руки из рук бабушки. — Я так не могу. Мне осталось немного подождать до вступления в мамино наследство, и я заберу тебя и Габриэль отсюда. Мы уедем, и всё наладится.

— Нет, Гаури, уедешь только ты. И никак иначе, — покачала головой леди Габриев, принявшись убирать посуду. — Я останусь присматривать за Габриэль.

— А Рауди? — с безнадёжной тоской задал вопрос Гаури, помогая убрать рыбу в магический холодильник.

— Рауди отравлен призраком власти, которую никогда не сможет удержать в руках, — леди Габриев тяжело вздохнула, опёршись руками о раковину. — Едва только Рауди достигнет пятнадцати лет, вы сойдётесь в ритуальном поединке, как и требуют обычаи. Рауди проиграет, и ты примешь власть от отца, которой он не захочет делиться ни с кем, подзуживаемый твоей мачехой. Я не хочу потерять тебя в этой проклятой войне за титул и власть.

— Бабушка, я не умру. Пожалуйста, согласись с моим планом. Мне осталась пара месяцев до семнадцати лет, и всё будет хорошо.

— Мой глупый маленький мальчик. Ты такой добрый и наивный, — леди Габриев закрыла лицо руками, что бы внук не увидел её слёзы.

— Бабушка, перестань, пожалуйста, — Гаури не знал, куда деться от стыда: он заставил плакать любимую бабушку.

Всё, что смог сделать внук, так это только обнять старушку, утешая и обещая, что будет её во всём слушаться.

***

Воскресная ярмарка шумела, затягивая привычным водоворотом крикливых торговцев всех мастей, тянущих свои гнусавые песни нищих и визгливыми тонкими голосами странствующих проповедников, не отличающихся ничем от нищих своим видом.

Гаури ловким движением ушёл с дороги и нырнул в лавку с тканями, спасаясь от изнурительного солнца, разошедшегося прямо с утра не на шутку.

— А, доброе утро, молодой господин, — торговец раскланялся, продолжая активно раскладывать товар. — Ваш заказ прибыл, я сейчас его принесу.

— Спасибо большое, господин Нобу. Вот деньги за прошлый товар, — на прилавок упал мешочек с деньгами.

— В ближайшее время я не смогу привозить вам книги из Сейруна, там случился переворот. Сожалею, молодой господин Габриев, — торговец сноровисто пересчитал медные и серебряные монеты, рассказывая последние новости, пока Гаури бегло просматривал книги.

— Понятно. Значит, в последний раз? — уточнил Гаури, быстро убирая книги в заплечный мешок.

— Да, в последний раз. Желаете выбрать ещё что-то в лавке? Я отдам вам это в подарок, вы были моим лучшим клиентом, — Нобу обвёл рукой широкий прилавок, показывая на ткани.

— Да, пожалуй, я попрошу несколько отрезов шёлка из Сайраага, Сейруна и Атласа. О, и прошу тогда отрезать немного льна, — принялся деловито перечислять Гаури, вытаскивая из вороха разноцветных тканей нужные. — Отрезы на восемь рубашек, четыре платья и восемь комплектов нижней одежды. И шесть пар штанов.

— Будет сделано, молодой господин. Нитки, иголки?

— Кладите.

Гаури наблюдал, как торговец кричит и ругается на помощников, подгоняя их отрезать и сложить покупки. Спину приятно оттягивала тяжесть учебников по белой магии и управлению государством, а душу грела мысль, что он [Гаури] сможет одарить родных несколькими отрезами хорошей ткани, не потратив много денег при этом.

***

— Гаури! — визгливый голос мачехи застал парня на лестнице. «Не удалось проскочить», — мысленно чертыхнулся Гаури, разворачиваясь к невысокой черноволосой женщине с объёмным животом. — Где ты пропадал? И что это у тебя в мешке?

— Ничего, леди Амалия, — держаться, только держаться. До семнадцатилетия осталось немного, и он сможет забрать бабушку и сестру из этого дома. — Вас это не касается, пожалуйста, идите отдыхать, вы устали.

— Да как ты смеешь! — заверещала на высоких нотах женщина, потрясая гневно кулаками. — Сопляк, весь в свою бабку!

— Не смейте трогать мою бабушку. Вы даже ногтя на её мизинце не стоите, — Гаури ощутил холодную рассудочную ярость, подкатывающую чёрной волной к краю сознания. — То, что вы жена моего отца, не даёт вам право говорить со мной в таком тоне. Вы мне не мать. Вы мне никто и звать вас никак.

— Щенок! Сейчас же извинись!

— Ни за что.

— ГАУРИ! — громовой голос отца прокатился эхом по пустой комнате. — Как ты смеешь так вести себя? Немедленно извинись!

— Но отец!..

— Живо! Это приказ!

— Прошу прощения, леди Амалия, за моё поведение, — ярость грозила перейти из холодной в горячую при виде лживых слёз беременной женщины, уткнувшейся в плечо некогда любимого отца.

— Ты наказан. Останешься без ужина, и не смей выходить из своей комнаты, пока я не разрешу. Пошёл вон, — отец выплюнул слова, поглаживая по голове жену.

— Разумеется, как вы прикажете, — Гаури, не откланиваясь, взлетел махом наверх, в свою комнату, закрывая дверь, хотя и хотелось хлопнуть ей со всей дури, выражая своё мнение о ситуации.

Бросив мешок на пол, Гаури упал на кровать, сжимая в бессильной ярости подушку.

Очень хотелось устроить грандиозный скандал, но нельзя. На его попечении были бабушка и младшая сестра.

Гаури прикрыл глаза, пытаясь в очередной раз продумать, как они втроём будут жить в маленьком доме, не во вдовьем, где сейчас живёт бабушка, а именно свой собственный, в небольшой деревеньке…

— Гаури. Гауи, — маленькая ладошка осторожно тронула плечо, — я принесла тебе булочку и сок.

— Привет, Габи, — Гаури сонно улыбнулся младшей сестре, осторожно ставящей на прикроватную тумбочку еду. — Амалия опять будет ругаться.

— Плевать, — Габи забралась под бок Гаури, привычно устраиваясь рядом в объятиях брата. — Два месяца это так долго. Почему нельзя сделать день рождение раньше?

— Так получилось, Габи, пожалуйста, потерпи немного. Нам осталось чуть-чуть подождать, чтобы стать свободными, — Гаури прикоснулся губами к золотистой макушке, утешая сестру. — Всего два месяца. Даже меньше, полтора месяца.

— Так долго… Гауи, а если сбежать?

— Не получится, малышка. Ведь тогда я не вступлю в наследство мамы, и нам не на что будет жить, — Гаури вздохнул, пытаясь понять, как объяснить сестре своё волнение за будущее.

— Жалко.

— Быстро под кровать, Амалия идёт, — шикнул Гаури, мгновенно вскакивая, услышав тяжёлые шаги в коридоре.

Габриэль (для брата и бабушки Габи) рыбкой нырнула под кровать, куда Гаури быстро переставил сок и булочку, чтобы избежать скандала.

— Где эта девчонка? — войдя в комнату, Амалия принялась осматриваться, надеясь увидеть девочку. Гаури встал с кровати, нарочито лениво и медленно, зная, что Амалия раскричится от такого обращения, и пришедшие тогда отец и Рауди уведут женщину, как и всегда. Тогда Габи сможет вернуться незаметно в свою комнату.

— Я слушаю вас, леди Амалия, — холодный, вежливый тон, как у бабушки, отчитывавшей нерадивую прислугу. — Вам что-то нужно?

— Где Габриэль?

— Моя сестра скорее всего в своей комнате. Вы искали её там? — спокойствие, только спокойствие.

— Её там нет, но даже и к лучшему, — Амалия рястянула в вежливой улыбке, большей похожей на оскал, губы. — Значит, мы поговорим без свидетелей.

— О чём? — Гаури вдруг понял, что он почти не дышит, так его злит эта женщина напротив.

— О том, что едва ты получишь наследство, ты уйдёшь из этого дома, оставив всё Рауди. Габриэль мы подберём жениха, и она уедет жить к нему. Что касается твоей бабки, ты можешь забрать её с собой. Что скажешь?

— И давно вы об этом думали? — если раньше ярость была холодной и продуманной на действия, то сейчас она удушающей горячей волной прокатилась от макушки до пяток, заставляя сжимать кулаки, лишь бы не кинуться на мачеху.

— Достаточно. Жениха я уже нашла, он скоро прибудет, что бы познакомиться с твоей сестрой и забрать её. Так что мне нужна Габриэль. Я приведу её в порядок, — Амалия злилась, рассматривая Гаури.

— На свой дурной вкус? Превратить Габи в шлюху я не дам. И если я откажусь, то что будет? — бабушка учила выяснять планы осторожно и не так топорно, но времени на долгие словесные кружева у него не было.

— Я тебя всё равно выживу отсюда, — зашипела Амалия, схватившись за вдруг занывший живот. — Габриэль тоже уйдёт. Только тогда это будет более болезненно для тебя.

— Тогда вы лишитесь и отца, и Рауди. Я могу это вам гарантировать, — криво усмехнулся Гаури. — Рауди осталось четыре месяца до дня рождения, и ему исполнится пятнадцать. В поединке я его сильнее и опытнее, грязные приёмы вашей чёрной магии не дам применить. Вы тогда готовы выйти сами сразиться со мной?

— И сражусь. Не переживай, — Амалия продолжала шипеть, склоняясь всё ниже. — Проклятье.

— Что-то не так? Нервы шалят? Позвольте я вас провожу до вашей спальни, — издевательски учтиво Гаури поклонился, радуясь, что не отрезал свои волосы, и они плотной стеной падают до пола, закрывая обзор на пространство под кроватью, где прячется Габи.

— Нет, нет, нет, — Амалия быстро задрала юбки платья и с ужасом увидела под собой лужу крови. — НЕТ!

— Чёрт, — выругался Гаури, мгновенно подскакивая к женщине, — проклятье. Отец, Рауди, слуги! Скорее! СКОРЕЕ!

Гаури распахнул дверь своей комнаты, продолжая кричать на весь дом и звать на помощь хоть кого-то, пока пытался довести почти потерявшую сознание от страха мачеху.

На зов прибежала личная служанка Амалии, с ужасом смотря на свою хозяйку. Гаури выругался, пинком приведя в чувство служанку, подхватившую с другой стороны женщину. На встречу уже спешил отец, увидевший картину, и, мгновенно сориентировавшись, принявшийся раздавать указания подоспевшему дворецкому и Рауди.

Доведя Амалию до спальни, Гаури поспешил вернуться в свою комнату, не желая сейчас ни с кем объясняться. Габриэль, уже вылезшая из-под кровати, застывшими глазами смотрела на накапавшую кровь.

Гаури выругался, и, подхватив на руки сестру вместе с мешком так и не разобранных книг, поспешил уйти из комнаты.

— Гаури! — следом за ними по лестнице сбежал Рауди, чуть ухудшенная внешне копия старшего брата и младшей сестры. — Скорее, надо идти за бабушкой, хоть папа и против. Доктор не справляется, Амалия умирает!

— Я уведу Габи во вдовий домик и постараюсь привести леди Габриев, хоть и не могу этого обещать, — Гаури внутренне содрогнулся, поняв, что не хочет вести сюда бабушку, которая могла бы помочь Амалии. — Лучше вот что — в моей комнате ты найдёшь за изголовьем кровати небольшой мешочек с парой золотых, что я успел выручить с продажи овощей. Беги, найми белого мага или шамана, если мне не удастся уговорить бабушку прийти. Или отец заупрямится. Давай, скорее. Беги тогда на улицу Алхимиков, постучись к главе, и скажи, что помощь нужна срочно. Может, по старой дружбе с бабушкой и получится именно его привести, он сильный маг.

— Хорошо. За изголовьем, на улицу Алхимиков, постучаться к главе, — Рауди быстро повторил указания, и побежал обратно наверх.

Гаури вздохнул, и прижав сильнее Габи к себе, поспешил убраться из дома.

***

— Значит, ты послал Рауди за магом, а сам привёл сюда Габи? — леди Габриев плотнее запахнула полы старого халата, пока Гаури пил чай и рассказывал о последних событиях. — Ты всё сделал правильно, мой мальчик. Теперь надо подумать о том, что тебе успела рассказать Амалия.

— А что тут думать? Надо спрятать Габи. Я сам отобьюсь ещё, но малышка нет, — Гаури сжал снова кулаки, стараясь не кричать и не разбудить тем самым сестрёнку, с трудом уснувшую.

— Мы больше не можем ждать, — покачала головой леди Габриев, сцепив пальцы. — Прости, Гаури, но я не тратила те деньги, которые ты мне давал на прислугу. Я их откладывала. Сейчас у нас хватит, что бы уехать втроём.

— А как же?.. Ты ведь просила, что бы я не делал поспешных решений и выводов, — Гаури с негодованием смотрел на бабушку, опустившую голову вниз.

— Я знаю, Гаури, я знаю. Но ситуация сложилась критическая. Кого найдёт эта стерва, или уже нашла, я не знаю, но что тогда жизнь Габи станет невыносимой, это ясно как белый день. Я сложила вещи в сундуки, ткани тоже. У меня осталось немного драгоценностей, мы сможем прожить какое-то время, пока обустраиваемся на новом месте.

— Куда мы тогда поедем? — спросил Гаури, поняв, что испытывает облегчение от того, что бабушка всё равно хоть немного, но согласна с ним.

— В Сейрун. Габи необходимо развивать дар белой магии, а лучше, чем там, мы нигде этого не сделаем.

— Есть одна проблема, — Гаури сжал кружку: — Нобу сказал, что в Сейруне переворот. Нам нельзя туда ехать, там война.

— Тогда мы уедем в Рувинагард. Но нам всё равно придётся ехать через Сейрун, а точнее, через Сайрааг, — грустно улыбнулась леди Габриев. — Так надо, мой мальчик.

— Тогда я найду нам повозку. Когда уезжаем? — деловито уточнил Гаури.

— Я думаю… Открой дверь, кто-то пришёл, — леди Габриев, несмотря на свой возраст, мгновенно скрылась в комнате, где спала внучка. Гаури, взяв для верности нож, подошёл осторожно к входной двери.

— Леди Габриев, откройте, пожалуйста, это я, Вольф, — Гаури аккуратно приоткрыл дверь, ровно настолько, чтобы убедиться в том, что за ней тот, кто кричит. — Молодой лорд, вы тоже тут. Как хорошо, мне не придётся дважды рассказывать новости.

— Ты один? — уточнил Гаури, всё ещё сжимая в руке нож.

— Да, один. Никто не видел в доме, как я ушёл.

— Заходи, — Гаури впустил пожилого мужчину, тут же захлопывая дверь. — Что случилось?

— Эта женщина родила. Тройню. Два мальчика и девочка. Где старшая леди Габриев? Я пришёл ещё кое-что рассказать.

— Иди впереди, — велел Гаури, опасаясь внезапного нападения со спины.

— Понимаю, лорд Габриев, — кивнул мужчина и двинулся вперёд.

— Вольф? В чём дело? — леди Габриев, уже собранная для путешествия, сощурилась, внимательно рассматривая узел в руках внезапного гостя.

— Амалия родила, тройня, два мальчика и девочка. Молодые лорд, леди и вы объявлены отступниками. За вами придут, как рассветёт. Господин Рауди объявлен наследником семьи и примет все регалии и церемонии раньше срока. Это всё, что я успел услышать, прежде чем меня попытались схватить и убить.

— Ясно, — леди Габриев поджала губы. — Вольф, что ты успел взять?

— Пока никто не видел, я подменил Меч вашей копией, как вы и приказывали. Я так же успел незаметно взять и подменить на иллюзии родовые украшения леди Мелиссы и все родовые украшения Габриев, взял некоторую сумму из тайника Амалии и привёл повозку. Присягу повторить молодым лорду и леди готов, — отчитался Вольф, вытягиваясь по струнке.

— Присягу позже, — отмахнулась леди Габриев. — Гаури, убери ты уже нож и иди будить Габи. Вольф, повозка у чёрного выхода?

— Да.

— Тогда грузи вещи. Всё найдешь в кладовке возле кухни. За дело.

… Когда с рассветом в дом ворвалась стража, то беглецов уже не было на месте. Вместо них была лишь записка с одним словом «Прощайте» и гулкая пустота дома…

***

— Сколько нам ещё ехать, бабушка? — спросила Габриэль, стараясь найти удобное положение в трясущейся повозке.

— Ещё пара дней, моя маленькая, и мы будем в Сайрааге, — леди Габриев потрепала по перекрашенной в рыжий цвет макушке. — Там я вас познакомлю с родственниками. Они знают о нашей ситуации.

— С кем, бабушка? — Гаури старался аккуратно разломать хлеб и порезать немного овощей, что бы можно было перекусить всем.

— Увидите сами. Гаури, что ты там пытаешься сделать?

— Бутерброды, бабушка.

— Габи, пересядь к брату, и помоги ему, будь добра, а я пока достану попить.

После недолгой трапезы Габриэль смогла устроиться на лежанке и уснуть, пока Гаури наводил порядок.

— Иди сюда мой мальчик, я поговорить с тобой хочу, — леди Габриев похлопала по матрасу рядом с собой.

— Что-то не так, бабушка? — Гаури устроился рядом, приготовившись внимательно слушать.

— Почти. Я хочу поговорить о будущем, Гаури.

— Я слушаю.

— Гаури, я буду честна. Я стара, и очень. Вольф тоже не молодеет. Потому я хочу отдать Габриэль в храм Цефеида в Рувинагарде. Она будет жить и учиться там. Я буду рядом, Габи сможет приходить на выходные, но жить она будет в храме.

— Ты думаешь, что я не смогу вас защитить, да? — Гаури хотелось кричать, но это привлекло бы ненужное внимание. Он никогда не думал о том, что его любимая бабушка такого мнения о своём внуке!..

— Послушай меня внимательно, Гаури. Посмотри на себя в зеркало. Представь, что Габриэль красива сейчас, в свои десять лет, и к семнадцати годам она расцветёт настолько, что однажды может объявиться кто-то более худший, чем Амалия и её родственники. Я не хочу такой судьбы Габи. Ты молод, но не глуп, Гаури, потому ты согласишься с моим планом. Храм сможет защитить Габи от посягательств в любом отношении. А ты, при попытке это сделать, можешь сесть в тюрьму. Я не хочу потерять никого из вас. Мелисса от нас ушла, но вы остались, и я хочу для вас достойной жизни, — леди Габриев уже не скрывала слёзы, не стараясь их даже утереть. — Гаури, пожалуйста, согласись с моим планом.

— Пусть будет так, бабушка, как ты скажешь, — для Гаури было невыносимо видеть слёзы любимой бабушки. — Но тогда скажи, пожалуйста, от чего всё же умерла мама? Ведь она была очень сильной предсказательницей.

— Когда Мелисса забеременела Габи, она активно смотрела судьбу ребёнка через карты Таро, — леди Габриев тяжело вздохнула, рассказывая снова о произошедших событиях. — И всегда ей выпадала в любых комбинациях Луна, символизирующая тайны, беспокойство, мрак и интриги. Возможно, ещё тогда карты предупреждали Мелиссу быть осторожной, но как видишь, не получилось. Я не имею прямых доказательств, только косвенные, что Амалия отравила твою маму. Не знаю, сколько лет длилась эта поганая связь между твоим отцом и этой женщиной, но результат на лицо — она новая леди Габриев, а мы бежим из родного дома. Гаури, я хочу попросить тебя об одном — не вини никого в случившемся. От таких обвинений ты ничего не получишь, кроме рубцов на сердце и душе, — леди Габриев осторожно погладила по щеке хмурого внука. — Мы все люди, и все мы совершаем ошибки. Подумай лучше о том, что нас ждёт море и новая жизнь.

— Как скажешь, бабушка. Я постараюсь никого не винить, — Гаури наклонился, чтобы обнять леди Габриев. Ведь он мужчина, а значит, не может плакать…