Форма медитации

Солнце в столице клонилось к закату, из окон комнаты можно было во всей ослепительной красоте увидеть, как огромный пылающий шар плывет за облака. Му Цин не был здесь очень давно. Небесный дворец Сяньлэ, который Се Ляню подарил Цзюнь У еще после первого вознесения, был не самым ожидаемым местом, в которое его могло занести при длительной медитации. Обычно он оказывался в лесу при монастыре, в горах юго-западных земель или в городах Сяньлэ, но никогда не оказывался в посещенных когда-то дворцах. Се Лянь в своем небесном дворце бывал редко, Му Цин — не чаще него.

Му Цин не вспоминал это место с момента своего вознесения. Последний раз он думал о нем, когда шел по улице и увидел дымку облаков на том идеальном пересечении запада и востока, где стоял роскошный дворец, в котором должен был жить его принц. Небесный дворец Сяньлэ был большой сияющей шкатулкой, в которую так ничего и не положили. Именно таким Му Цин и запомнил это место.

Сейчас все выглядело так, как двести с лишним лет назад, когда государство Сяньлэ еще не пало, а он с Фэн Синем каждый день выполнял тысячи поручений. На краю пуфа лежало платье, которое Му Цин конечно же помнил, и помнил, как складывал его своими руками; в комнате неуловимо пахло тонкими благовониями, которые Му Цин расставлял в те дни, когда Се Лянь все же ненадолго отвлекался от божественных дел и медитировал у себя во дворце. В груди защемило. Они втроем были здесь так редко, и вряд ли это место могло им когда-нибудь принадлежать. Было ли в целом свете то место, что было бы идеальным для всех троих? Му Цин в этом сильно сомневался.

— Му Цин, это ты?

Му Цин замер. Движение ци в его теле на мгновение замедлилось, а затем — ускорилось в тысячи раз. Он так давно не слышал этот голос.

— В-в-ваше Высочество?

— Иди скорей, ты мне нужен, — позвали его из соседней комнаты.

Му Цин тут же растерял всю твердость бога войны и прошел на мягких ногах туда, откуда его звали.

В комнате ждал Се Лянь.

Нет, точнее, его ждал Бог Войны, Увенчанный Цветами, такой, каким он остался в памяти Му Цина — роскошным и мерцающим, как ярчайшая звезда. На Се Ляне был белый, расшитый небесными светилами халат, который ему подарил прежний бог земли — настоящее произведение швейного искусства, — и который Се Лянь никогда не надевал.

— Где ты был так долго? Я тебя зову, зову, а ты…

Му Цин обессиленно упал на колени. Конечно, это был он. Его дорогой принц Сяньлэ, чистый и красивый; настоящее божество, каким ни Му Цину, ни кому-либо еще никогда не стать.

— Что с тобой? — Се Лянь улыбнулся, посмотрев сверху вниз. По лицу Му Цина покатились мелкие нервные слезы.

— Н-н-ничего, Ваше Высочество. — Он поспешно вытер щеки рукавом и неловко поднялся. — Что вы хотели?

Се Лянь повернулся к своей постели, на которой было разложено три разных костюма и все — подарки от Цзюнь У. Му Цин помнил каждое из этих платьев хотя бы потому, что они были небесно красивы и сделаны руками самых невероятных мастеров — да где в целом свете найдутся такие умельцы?

— Что мне надеть на праздник? Я так долго не был в столице, хотелось бы немного задержаться.

В самом деле? Му Цин не верил тому, что услышал.

— А что вам самим больше нравится?

Се Лянь слегка нахмурил брови.

— Все три одинаково хороши. Вот я и прошу тебя помочь.

В сердце потеплело. Еще в монастыре содержимое сундуков Се Ляня было настолько богато, что тот забывал, что у него вообще есть. Привыкнув к Му Цину в своем окружении, Се Лянь с каждым разом оставлял на нем выбор парадного платья, и Му Цин с этим прекрасно справлялся: Се Лянь был доволен тем, что Му Цин мог из огромной груды одежды найти самую подходящую.

Му Цин подошел ближе и окинул взглядом каждое из трех одеяний: лазурно-синее, как река, мягко-багровое, как осенний лист, или тонко-белое, как луч утренней зари? Наверное, Му Цин бы хотел увидеть Се Ляня в каждом из этих нарядов, но лучше всего Се Лянь выглядел в белом.

Рукава третьего платья были расшиты золотым узором с тонконогими длинными птицами, летящими строем в высокое небо. Му Цин осторожно коснулся вышивки и почти ощутил касание перьев к своим пальцам. Владыка Шеньу умеет выбирать достойные подарки.

— Думаю, это одеяние подошло бы вам лучше всего. — Он указал на светлое платье.

— Снова белое? — Се Лянь тихо посмеялся. — Почему-то я был уверен, что ты выберешь именно его. — Он окинул взглядом платье Му Цина: черное, строгое, но при этом изысканное и совсем не подходящее слуге. Слуги таких платьев не носят, и тем более не носят такие дорогие доспехи. Се Лянь провел рукой по его широкому рукаву, едва задев ладонь Му Цина. — Ты выглядишь очень красиво.

Между ними пролегло двести лет, но Се Лянь был таким, словно не прошло и дня. Му Цин ощутил, как снова наворачиваются неприятные слезы, и сморгнул их.

— Переодень меня. — Се Лянь повернулся к нему спиной, распустил узел на поясе и спустил с плеч халат, оставшись в одних нижних одеждах. Сколько раз Му Цин оказывался перед ним таким — ровно столько же раз он едва справлялся со смущением, охватывающим все его нутро. Не должно принцу так обнажаться перед слугой, но Се Ляню ничто не было указом, кроме него самого.

Му Цин поднял с пола халат и сложил его на краю постели. Почти кончиками пальцев собрал волосы Се Ляня и аккуратно перекинул их через плечо. Но все не мог заставить себя взяться за первую часть наряда и вновь делать то, что делал каждый день в течение долгих лет.

— Это твой сон, Му Цин.

Му Цин задержал вдох. Да, он знал, он помнил, что это все — его медитативный сон, но когда это знал сам Се Лянь…

— Ч-что?..

Се Лянь спокойно взглянул на него через плечо. Все было в порядке и шло по своему течению, и только Му Цин чувствовал себя камнем с чужого берега, заброшенным в эту реку.

— Ты рад меня видеть? — Сердце Му Цина потяжелело. — Я очень тебе рад. Я так давно тебя не видел.

— Ваше Высочество?

— Я не скажу тебе ничего обидного и не напомню тебе ни о чем плохом. Я скучал по тебе так же сильно.

Му Цин опустил руки. В горле стало горько.

Се Лянь повернулся к нему и взял его лицо в свои ладони. Он действительно был непозволительно близко, Се Лянь бы не был здесь, не будь это сном.

— Для такого упорного человека ты упускаешь слишком много возможностей. Может, поэтому ты считаешь себя слишком несчастным?

— Ваше Высочество, о чем вы?

Он смотрел в его янтарные глаза, смотрел на его мягкую улыбку, чувствовал его запах — запах нежных масел, которыми он омывал свое тело, будучи еще в мире смертных. Се Лянь снова был рядом, не об этом ли Му Цин так мечтал все двести лет?

— Это твой сон, а ты в него не веришь. — Се Лянь, улыбаясь, гладил кончиками пальцев его веки, ресницы, брови, морщинки у глаз, как будто вспоминал его заново, вплоть до самых мелких штрихов и царапин, которые появились уже после того, как Му Цин стал божеством. — Просто разреши себе.

— Разве мне можно?

В ответ Се Лянь кивнул.

Му Цин робко накрыл его ладонь своей и теснее прижался щекой. Сколько невыразимой нежности всегда было в его груди и как сложно ее выражать до сих пор даже в собственной мечте.

Се Лянь чуть склонился к его губам, но Му Цин отодвинулся на пару цуней, сглотнул и севшим голосом внезапно спросил:

– А где Фэн Синь?

Се Лянь моргнул и следом тихо посмеялся — как прошелестела трава под вздохом ветра:

– А Фэн Синя здесь нет.

Се Лянь потянулся к нему и поцеловал в губы, мягко, аккуратно, и у Му Цина разрушился весь мир. В голове стало пусто, а тело мелко задрожало. Он приоткрыл глаза на миг и увидел Его Высочество, мелкие и незаметные, как крошки, веснушки и янтарь его радужки. Се Лянь смотрел на него, не закрывая глаз. Му Цину честно захотелось исчезнуть навсегда.

Он немного отстранился, прервав их поцелуй — он ощущался касанием крыльев бабочки, — но мгновение, два, — и Му Цин одним порывом притянул к себе Се Ляня вновь, целуя его отчаянно и крепко.

Му Цин целовал его так, словно не мог напиться в жару. С каждым поцелуем ему не хватало Се Ляня все сильнее, с каждым поцелуем он словно становился слабее и падал ниже, ниже. Он отпустил его губы и поцеловал его щеки, поцеловал его нос, веки, лоб, поцеловал его уши и волосы, выбившиеся из заколок. Му Цин поцеловал его висок и ощутил, как по его лицу катятся слезы, а Се Лянь крепко-крепко держится за ткань на его спине. Му Цин вжался мокрым лицом в его плечо, прячась и мелко дрожа.

— Что с тобой? — Се Лянь нежно погладил его между лопаток.

Му Цин не мог успокоиться. Не стоило показывать себя Се Ляню, но слезы не останавливались, словно внутри него наконец разродилась огромная грозовая туча и пролилась ливнем, что топит собой города.

Он ослабел. Тело потянуло его вниз, и он, цунь за цунем, опустился на пол перед принцем, не отнимая лица от шелковой ткани его нижних одежд.

— Ваше Высочество. Простите, — выдохнул он. Так тихо, что Се Лянь его бы не услышал.

Тонкие пальцы принца расстегнули заколку на его затылке, и, распустив его черные тяжелые волосы, впутались в них. Му Цин прижался лицом к его коленям. На нежной ткани остались мокрые следы, и Му Цин зажмурился, крепче обнимая принца за ноги.

— Простите меня.

— За что мне тебя прощать? — Се Лянь ласково перебирал его волосы, его голос мягко укачивал, словно Му Цин плыл на лодке, а Се Лянь был несущей его рекой.

Му Цин не мог сказать ни слова. Его тело стало страшно тяжелым, таким, каким он не ощущал его уже много лет.

Му Цин прижался губами к ткани его одежд, к теплому колену, следом — еще раз, еще раз — выше и выше, Му Цин целовал его бедро, руки Се Ляня в его волосах замерли, а сам принц осторожно дышал и ждал, что будет дальше. Му Цин поднялся выше, опасно выше, и Се Лянь тихо ахнул, когда Му Цин поцеловал сквозь ткань у паха. Му Цин на мгновение замер, сглотнув волнение, и коснулся губами складок между бедер Се Ляня. Пальцы в его волосах сжались сильнее.

Переступив черту на два шага — оборачиваться уже бессмысленно. Сердце Му Цина еще никогда не было настолько живым, и, прикрыв глаза, он вжался лицом в складки в паху, и Се Лянь, едва удержавшись на ногах, вцепился в его плечи. Губами Му Цин прихватил полумягкий член через ткань, с каждым поцелуем ощущая, как он твердеет. Рубашка немного приподнялась, и от тонкой полоски живота Се Ляня шли тепло и запах его тела. Чуть приподнявшись, Му Цин поцеловал его возле пупка, почти не касаясь принца руками. Се Лянь шумно вздохнул, огладил рукой его лицо, провел кончиком пальца по опущенным ресницам.

— Сделай так еще раз.

Му Цин приподнял полы рубашки и поцеловал его в живот снова, крепче прижимаясь губами. Тело Се Ляня было горячим, и голова нещадно закружилась.

— Еще раз.

Му Цин поцеловал несколько раз, припадая к мягкой коже, чувствуя под губами, как напрягаются мышцы. Се Лянь слегка покачнулся, и Му Цин тут же обхватил его руками. Се Лянь снова зарылся рукой в его волосы, несильно сжимая их в кулаке, и выдохнул:

— Просто не останавливайся.

Му Цин целовал его, и с каждым разом мышцы живота Се Ляня вздрагивали сильнее. Его губы соскальзывали немного ниже, и дыхание Се Ляня сбивалось, его губы поднимались немного выше, и Се Лянь дышал чуть ровнее. Му Цин огладил пальцами низ его спины под рубашкой, и Се Лянь захихикал, покачнувшись на кончиках пальцев.

Му Цин сам не заметил, как стал захватывать все больше, мазать языком — кожа Се Ляня на вкус оказалась такой же солоноватой — и опускаться цунь цунем ниже, пока его губы вновь не оказались у паха. Се Лянь держался только за его плечи, наклонившись на носочках вперед. Му Цин обхватил губами член через ткань и принялся ласкать его, оставляя на штанах влажные следы.

Се Лянь шумно задышал и несколько мгновений спустя, вцепившись рукой в шею Му Цина, с тихим стоном вжался в его лицо. Му Цин ощутил на щеке влажное, растекающееся по ткани пятно. Тело принца в его руках потяжелело, и Се Лянь, не удержавшись, упал на него сверху — Му Цину оставалось лишь его поймать.

Едва лицо Се Ляня оказалось рядом с его лицом, Му Цин наконец понял, что натворил. Дымка в голове рассеялась, и он, опустив взгляд, увидел только потемневшую от влаги ткань между бедер Се Ляня. В его собственном паху тянула приятная истома, Му Цин попытался сесть удобнее и ощутил свое мокрое семя под слоями плотных одежд. Стыд захлестнул его, как ледяная вода, в которую опрокинулась его лодка.

— Посмотри на меня.

Му Цин зажмурился, понимая, что никогда больше не посмеет взглянуть Се Ляню в лицо.

— Му Цин, — снова позвал Се Лянь.

— Я не смогу. Не заставляй меня испытывать это, прошу.

Се Лянь убрал с его лица упавшие пряди волос, аккуратно заправив их за уши.

— Я просто хочу посмотреть на твое лицо, Му Цин. Кто знает, когда я вновь его увижу.

С неимоверным усилием Му Цин поднял на принца взгляд. Щеки и уши Се Ляня порозовели, словно он выглянул на зимнюю улицу, только кожа его была теплой. Му Цин ощутил странное облегчение, увидев замешательство на его лице. Се Лянь оказался смущен и любопытен одновременно. Он оглядел его так, словно старался запомнить каждую мелочь на его лице — Му Цин и сам не мог представить, как сейчас выглядел. Наверное, ужасно. Се Лянь тихо рассмеялся:

— Никогда бы не подумал, что тебе хотелось, чтобы я тебя соблазнил.

— Ч-ч-что?

— Жаль, конечно, что я знал про это еще в монастыре…

Стыд с легкостью сменился возмущением.

— Да с чего бы?

— Ты так уверенно выбрал тот же путь, что и я. — Се Лянь развеселился и заерзал у него на коленях. Му Цин бы мог подумать, что ничего между ними и не произошло, если бы в паху не было так мокро и липко.

— Я… я потому его и выбрал, чтобы никогда не наделать страшных ошибок.

Се Лянь задумчиво склонил голову, скользнул взглядом по его телу, взглянул на свои руки.

— Что ж, теперь мы оба все равно бессильны. — Се Лянь мягко улыбнулся. — Хорошо ведь, что это только сон? — и улыбка его стала хитрее, что Му Цин заволновался. Се Лянь провел руками по бархатистой ткани его черного платья, по краям вышивок и пуговицам. — Покажи мне, что у тебя под ним, — и его ладонь скользнула за воротник к самой рубашке.

Му Цин было перехватил его за руку, но передумал и все же развязал свой пояс, позволив Се Ляню выпутать себя из бесконечной одежды и вновь приласкать.

Ночь удивительно растянулась, и в рассветных сумерках он, почти изможденный, лежал все так же с Се Лянем на полу его небесных покоев и думал, что этот сон был редкой счастливой случайностью, которая больше не повторится.

— Мы так и не добрались до праздника.

Се Лянь зевнул и, устроившись на его плече, ответил:

— Их будет еще бесконечное множество.

— Разве не жалко? Мы редко остаемся в столице.

Сквозь сон Се Лянь пробормотал:

— Мне абсолютно не жаль.

Му Цин чувствовал, как к нему осторожно возвращаются силы: медитация заканчивается, и скоро он проснется.

Му Цин поцеловал Се Ляня в ладонь за миг до рассвета, и дворец Сяньлэ, стоявший двести лет назад на пересечении востока и запада, рассеялся.