«Иккинг, Иккинг, Иккинг» — так и звенит на задворках сознания, не отпуская. Добрые зелёные глаза, цвета драконьей мяты все не выходят из головы, маячя каждый раз, когда Беззубик закрывает глаза.
Его лучший друг, сначала отнявший у него всё, но после вернувший, и подаривший нечто куда более важное и нужное. За долгие семь лет вместе, что слились в вечность, Беззубику кажется что у них одна душа на двоих. Боль от разлуки невыносимо режет, царапает и грызет внутри, своими кривыми, но такими острыми зубами, вырывая по кусочку плоти раз за разом, оставляя его медленно истекать кровью. Она знает куда целится.
Беззубик никогда не думал что это так больно. Он думал, что хуже всего ему было, когда дракон лишился возможности летать, потом — когда под властью смутьяна, будучи его послушной марионеткой, чуть не убил своего брата, чья судьба постигла его отца. Но это было в десятки раз хуже. Невыносимее. Сейчас у Беззубика было многое - он был вожаком скрытого мира, у него была семья, но это все было блеклым и серым, совершенно не радуя, и фурия могла бы легко бросить все это, слишком невыносимо. Бросить и уйти, не оборачиваясь.
Ничто из этого не приносила прежних чувств. Хотелось вновь ощутить на своей спине тяжесть, почувствовать как их сердца бьются в унисон. Дневная фурия с мурчанием потерлась об него, заставляя вырваться из сладких грез, где был только он и Иккинг. Детёныши вновь затеяли свою привычную возню, и дракониха решила увести их всех на рыбалку. Когда самка оглянулась, глядя на него, он лишь покачал головой. На песке остался рисунок, где был он и его человек. Остро захотелось вновь услышать его голос, как тот называет его «братец». Беззубик понимал что должен быть счастлив, вот только не было в нем сейчас ни грамма счастья. И оставив рисунок на песке, фурия молча поплелся за своей семьёй.
Обязанности вожака тяжёлой драконье сетью накрывала его и его крылья, не давая взлететь. Да он и не смог бы, хвост уже сильно износился и не выдержал бы долгого полета. Скрытый мир был прекрасной сказкой для кого-то, для Беззубика же он стал красивой клеткой, в которой он умирал. Он уже порядком устал от него, такого яркого, с приторным сиянием. С вечно дерущимся драконами, что пытались сожрать друг друга из-за нехватки пищи. Да какая же это сказка? Только если с плохим концом. Будь его хвост сейчас не так изношен, Беззубик бы плюнул на этот скрытый мир, на дневную фурию, созвал всю свою стаю и вернулся домой - не туда, где была красивая сказка. Нет. Его дом был там, где каждый день Беззубик мог видеть зелёные, и такие родные глаза, чувствовать его прикосновения на своей чешуе, просто мог быть рядом.
Лёжа на камнях в который раз, у самого входа в это красивую клетку, Беззубик все ещё слепо верил, надеялся. «Ну же, вспомни!» Что его человек придет за ним, придет к нему! Иккинг всегда приходил за ним! Уже которым днём сидя тут, до Беззубика донёсся ровный плеск волн о борты лодки. Тут же встрепенулись, ночная фурия вскочила, подойдя к самому краю камней. Как жаль что он не мог летать... Надежда птицей затрепетала внутри, подгоняя кровь и заставляя сердце стучать в ускоренном темпе. Лодка медленно выплывала из тумана, и когда до камней оставалось не так далеко, Беззубик прыгнул, приземлившись прямо ей на нос. Узкие зрачки радостно расширились, стоило ему только встретится с зелёными глазами напротив, столь родными.
«Ты пришел, вернулся за мной!»
Столь знакомый запах окружил Беззубика со всех сторон, успокаивая, словно целебный бальзам на никак не заживавшую рану. Ночная фурия вновь смог дышать, мог чувствовать как бьётся сердце его друга, такое хрупкое. Фурия урча, начал вылизывать его, повалив на пол лодки, вкладывая в мурлыканье всю свою радость, все свои чувства, столь долго копившиеся внутри. Заглядывая своему человеку в глаза, в самую душу, с немой просьбой: «не оставляй».
— Не оставлю.