Вы когда-нибудь задумывались о том, как вам повезло встретить кого-то? Например, вашего лучшего друга? Наставника в любимом деле? Партнёра?
В последнее время Юнги не может выбросить подобные мысли из головы.
Ему катастрофически не везёт со встречами. Если быть точнее, с первыми встречами. Если ещё точнее — с одной конкретной встречей, которая должна была состояться уже давно, но до сих пор обходит его стороной, так же, как, очевидно, его дурной соулмейт.
Юнги не особо стремился к этому и не то чтобы этого ждал. Друзьям он объяснял, что быть одному спокойно, а, значит, хорошо. Только каждый раз, когда в разговоре так или иначе затрагивалась тема соулмейтов, Сокджин-хён косился в сторону Юнги своим пугающе хитрым прищуром. От этого становилось немного не по себе.
Юнги не делал вид, что его желание найти соулмейта меньше, чем на самом деле. Он просто не волновался об этом, как остальные. И всё же в последнее время ему хотелось встретить своего единственного, чтобы хорошенько ему врезать. Особенно после того, что тот устроил.
Но Юнги не знал, удастся ли ему. И от этого становилось как-то тоскливо.
* * *
Тот день начинался, как обычно. Не было никаких предчувствий или знаков, только привычная рутина, уютным коконом укутавшая Юнги.
Он встал пораньше, чтобы спокойно собраться на работу, и теперь неспешно совершал свои утренние ритуалы, негромко подпевая мелодии в наушниках. Терапия ловлей солнечных лучей в кружку с кофе немного примиряла его с действительностью. В это время он избегал новостных лент и социальных сетей, не пропуская в своё информационное поле что-то новое. Друзья были прекрасно осведомлены об этой его привычке, и когда случалось что-то, требующее срочного внимания Юнги, предпочитали сообщать об этом посредством звонков. Но такое происходило редко. Утро оставалось временем, которое Юнги предпочитал проводить наедине с собой и своими мыслями. Компанию ему составляли только любимые плейлисты, кропотливо составленные специально на такой случай, и запах свежесваренного кофе.
И если этот день чем-то выделялся среди прочих, то только своей особой приятностью. Утро было солнечным, кофе — вкусным, песни — какими-то уж чертовски правильными для тех моментов, в которые они включались. Так что Юнги привёл свой внешний вид в порядок, предусмотрительно убрал посуду в посудомойку и вышел из дома, оставаясь в самом благоприятном расположении духа, несмотря на ранний подъём и самое начало рабочей недели. Мягкий шарф глубокого синего цвета — подарок Сокджина на день рождения, — защищал его от октябрьской промозглости, любимое пальто идеально сидело по фигуре, не сковывая движений, а тёмные кудряшки красиво развивались на ветру. Он, довольно холодный, контрастно сочетался с ещё слабым теплом утреннего солнца, и Юнги это нравилось. Ритм его шагов совпадал с ритмом мелодии, под ногами пружинила и шуршала листва. Всё это сделало короткую прогулку до метро почти незаметной.
Прежде чем шагнуть внутрь, Юнги непроизвольно сделал глубокий вдох, как перед погружением в сияющую на солнце толщу воды — приятное своей яркостью и гармонией воспоминание о каникулах в прибрежном городке промелькнуло перед внутренним взором, истинно детское воспоминание, принесённое тёплыми волнами из совсем другого мира, — и повёл плечами, словно стряхивая дремотную погружённость в себя.
Вход в метро всегда был границей. Местом, в котором одно его состояние переходило в другое. Так происходило, сколько Юнги себя помнил. Однажды он просто осознал это и на долю секунды завис в полушаге до эскалатора, пока его координация и несильный толчок человека, врезавшегося ему в спину, не помогли Юнги преодолеть вторую половину этого несчастного шага. Но момент преображения был схвачен. Схвачен и обдуман настолько, насколько способно быть обдумано нечто практически неуловимое.
Юнги не узнал причин — мог о них только догадываться, — но научился этим переходом эффектно пользоваться. Он защищался. Всё, что нужно было оставить для себя, он оставлял вне утренней станции, звенящей и гудящей, переполненной спешащими людьми с острыми локтями и унылыми мыслями. Несмотря на обманчиво умиротворяющее покачивание вагона, метро не было безопасным местом для личных размышлений. Особенно по утрам. Слишком людно — прочтут по малейшему изменению в мимике, во взгляде, утащат, раздерут на слова-косточки, обглодают и перекусят на пополам. Ничего не останется. Поэтому Юнги делал звук достаточно громким, чтобы музыка стёрла его мысли, и прятал взгляд в книгу или экран телефона. Он привык терять себя в чужих чувствах и идеях, в новостных лентах и социальных сетях, пока добирался до агентства. К тому же, это отлично помогало перезагрузиться и настроиться на плодотворную работу. Дни, в которые он входил в студию без свежих идей для песен, были редкостью.
Да, Юнги защищался, и это тоже был один из его утренних ритуалов.
Внутри было шумно и жарко, но Юнги глубже зарылся носом в складки шарфа. Резкий запах метрополитена осел на него душным облаком, как только он сошёл с эскалатора, но это не казалось чем-то неприятным — просто подземные лабиринты поглотили его на время, чтобы после выпустить обновлённым. Привычный, петляющий вдоль опор маршрут привёл его к любимому месту на платформе, подальше от активно движущихся потоков людей. Юнги остановился у дальней колонны, где даже в час пик не собиралась внушительная толпа. Оставалось только дождаться поезда, который должен был прийти с минуты на минуту, занять удобное место в углу и погрузиться на полчаса в чужие вселенные. Мин на мгновение прикрыл глаза и спрятал небольшую улыбку в синей мягкости ткани. День начинался прекрасно.
Гул приближающегося поезда поглотил его мысли. Двери вагона и створки защитного ограждения открылись с удивительной синхронностью, выпуская на платформу маленькое море пассажиров, захлестнувшее Юнги. Для этой станции такое количество прибывающих в утренние часы было чем-то необычным, и не ожидавший этого Мин позволил схлестнувшимся волнам входящих и выходящих пронести себя мимо облюбованного местечка в углу. Он обнаружил себя в середине вагона, зажатый со всех сторон людьми с очень озадаченными и недовольными лицами. Что ж, не сказать, чтобы Юнги не разделял их чувства. До телефона в кармане пальто было не добраться, не говоря уже о книге из рюкзака. Он с трудом поднял руку, чтобы ухватиться за поручень, но при такой плотности пассажиров в вагоне это не имело смысла — он всё равно не смог бы упасть.
Двери ещё не закрылись, а дышать уже стало трудно, к горлу подкатил удушающий спазм. Если бы у него был выбор, он бы предпочёл опоздать на работу, а не добираться в таких муках, но выбраться до того, как закроются двери, едва ли представлялось возможным. Юнги кинул беспомощный взгляд в толпу на платформе и…
Неожиданно пересёкся с другим.
На него с удивлением смотрел мальчик-карамель. Юнги раньше таких не встречал. Искусственное освещение придавало бронзовой коже молодого мужчины оттенок старого пергамента, который Юнги любил рассматривать в музее, будучи ребёнком, но воображение живо рисовало, как она, должно быть, красиво золотится на солнце. Большие шоколадные глаза отражали блики ламп, напоминая танец солнечных лучей в утреннем кофе, и от этого становилось как-то по-особенному уютно. Красивые губы — Юнги поймал себя на мысли, что раньше не задумывался, насколько вообще могут быть красивыми чьи-то губы, — в форме сердца были приоткрыты, и очаровательную родинку над ними почему-то очень хотелось поцеловать. Черты немного вытянутого лица сложно было назвать идеальными, но они заключали в себе чувственность и красоту. На высокий лоб спадала растрёпанная чёлка, да и копна карамельных волос находилась не в меньшем беспорядке. Изящная кисть поднялась, чтобы спрятать нижнюю часть лица его безмолвного собеседника. Юнги успел уловить тянущее чувство в груди, лёгкое жжение в области запястья и мысль о том, что готов отдать всё, чтобы мальчик-карамель улыбнулся ему.
Мин резко дёрнулся в направлении выхода, давая пассажирам понять, что хочет покинуть вагон, но это не возымело какого-либо практического эффекта. Его намерения, конечно, поняли, однако людям было некуда сдвинуться, чтобы выпустить Юнги. Пришлось пробираться, меняясь местами с каждым, кто разделял его и желанный выход, по очереди.
Когда Мин преодолел почти половину этого нелёгкого пути, его соулмейт неожиданно разорвал зрительный контакт и кинулся в противоположную сторону платформы. Не ожидавший этого, Юнги в растерянности замер, провожая взглядом быстро удаляющуюся куртку красного цвета. Он почувствовал, что силы медленно оставляют его, а тянущее чувство в груди усиливается. Двери уже начали закрываться, когда мальчик-карамель обернулся. На его чудесном лице мелькнуло обеспокоенное выражение. По крайней мере, Юнги так показалось. Если бы не сварливые пассажиры, раздосадованные поведением переменчивого соседа, вероятно, Мин упал бы — ноги едва ли держали его.
* * *
Немного оправившись через пару станций, Юнги воспользовался освободившимся пространством и проверил запястье. Чёрный узор цифр действительно отображал сегодняшнее число: «06.10». Значит, сбежавший парень и правда был его соулмейтом…
Если честно, происходящее сбивало с толку. Он всегда думал, что если из них двоих кто-то и попробует сбежать, то сам Юнги — и то такие мысли в последний раз посещали его в бунтарские подростковые годы, когда очень не хотелось подстраиваться под систему, а большинство одноклассников помешалось на идее встретить пару до выпуска.
На самом деле всё было не так уж и радужно, только треть населения находила своего соулмейта в школьные годы. Остальным же приходилось танцевать медляки на выпускном с кем-то другим или оставаться верным тому, кого им только предстояло встретить.
Таких людей, на удивление, было немало. Они предпочитали приносить в жертву свою жизнь до встречи с соулмейтом, ждали его появления, как высшего блага, и Юнги искренне не понимал этого — зачем заставлять себя страдать в одиночестве, если ты можешь быть с кем-то и наслаждаться каждой минутой, что тебе отведена? Мина ничего не злило больше, чем тот факт, что люди часто принимали его за подобного аскета.
Это было не так.
Он любил своё одиночество, он наслаждался им. Если бы Юнги хотел найти себе кого-то, он бы нашёл. Но он не гнался за отношениями — это представлялось ему чрезмерно хлопотным занятием. Поступаться своим комфортом ради чужого присутствия в его жизни? Зачем, если и без этого хорошо?
Юнги вспомнил растерянное лицо сбежавшего парня и поспешил отогнать мысль о том, что ради него попробовал бы, правда, попробовал бы. Но думать об этом было бесполезно — всё равно его соулмейт сбежал. И он ничего не мог с этим поделать.
* * *
— Твой соулмейт что? — своеобразный смех Сокджина ударил по ушам, и Юнги поморщился. — Сбежал? Серьёзно?
— Можешь говорить громче, в том конце ресторана не слышно, — безразличие в его голосе было напускным. Не то, чтобы Юнги переживал, что о нём подумают все эти люди. Просто он чувствовал дискомфорт, когда на него обращали такого рода внимание.
— Знаешь, я ждал этого дня, но почему-то всегда думал, что убежишь ты, а не от тебя, — Сокджина снова разобрал смех. — Кто же знал!
— Хён, — Намджун укоризненно посмотрел на своего партнёра.
— Не переживай, Джун-а, с него не убудет, — рука друга тут же опустилась на плечо его соулмейта. — Ты просто не знаешь, как он дразнил меня за то, что я мечтал встретить любовь всей своей жизни.
— Это было в школе, хён, — вздохнул Юнги. — И я уже извинялся за это.
— Знаю, — Сокджин ослепительно улыбнулся, — просто люблю напоминать тебе о твоих ошибках, ты сразу становишься мягче.
— Юнги-хёну нужна наша поддержка, хён, не будь таким, — ладонь Намджуна накрыла руку на его плече, большой палец ласково поглаживал довольного прикосновением Джина. О
ни смотрели друг другу в глаза и, казалось, что весь остальной мир остался за пределами их собственного, полного тихого счастья и любви. Юнги соврал бы, сказав, что ему не стало немного неловко, но он настолько привык к атмосфере, царящей между его друзьями-соулмейтами, что почти не обращал на подобное внимание. Он любил их и их общество, поэтому иногда был вынужден любоваться сценами вроде той, которая сейчас разворачивалась перед ним.
Губы Намджуна прикоснулись к тыльной стороне ладони Сокджина, вызвав у того счастливый смешок, и градус неловкости достиг почти критической отметки, так что Юнги пришлось вмешаться:
— Может, пообедаем без вашего воркования? Вы не герои дорамы, в конце концов.
— Вот видишь, мы его раздражаем, — в голосе тонсена не было ни капли сожаления, только та же довольная улыбка, что и на губах.
— Не завидуй, Юнги-я, — Сокджин собирался ещё что-то сказать, но остановил себя.
— Что-то не так?
— Нет, просто… Твой соулмейт. Чего ты хочешь от него? — По хмурому выражению лица Мин понял, что друг серьёзен.
— Не знаю даже, наверное, чтобы он не убегал, завидев меня вдалеке, и мы смогли нормально поговорить?
— А зачем? — Юнги тоже нахмурился. Он не понимал, чего Сокджин пытался от него добиться. Разве не очевидно? Он хотел узнать, кто тот человек, с которым его связала судьба. Почему он убежал? Юнги настолько не соответствовал его ожиданиям? Он чем-то напугал его? Сделал что-то не так? Или для него это стало такой же неожиданностью, как для самого Юнги? Может, он не так всё понял? А что он вообще понял? Ничего. И это ужасно бесило. Юнги ненавидел чего-то не понимать.
— В смысле, блять? Он мой соулмейт. Я хочу знать, почему.
— Это нормально, хён. Сокджин имел в виду, что…
— Что ты всегда хотел быть один, мистер «мне никто не нужен». Что, если твой соулмейт ждал тебя всю жизнь? Ты готов разбить ему сердце?
На их столик словно упала тень. Стало как-то неуютно. Джин поёжился и скрестил руки на груди. Он знал, что когда-нибудь им придётся обсудить этот вопрос. Говорить о таком было неприятно, поэтому раньше он старался не поднимать эту тему. Жизнь Юнги — это жизнь Юнги, он не имеет права навязывать ему свои ценности. Но Сокджин боялся, что его друг может потерять нечто важное, если будет стоять на своём, и не мог не вмешаться. Юнги не проебёт своё счастье, только не в его смену!
— Я уверен, что хён не стал бы ранить этого парня, — тихо, но упрямо возразил его соулмейт.
— Мне кажется, что он сам ни в чём не уверен, Джун, — Сокджину не нравилось спорить с ним, но ещё больше ему не нравилось, когда в его правоте сомневались. Они дружили с Юнги с тех пор, как были очаровательными малышами, и Сокджин знал его лучше, чем себя.
— Ты несправедлив.
— Нет, Намджун, твой парень прав. Я не знаю, что должен сказать ему, — Юнги перевёл взгляд с удивлённого лица тонсена в свою тарелку. Отчего-то ему тяжело давалась эта искренность. Он знал, что ближе этих людей у него никого нет, что они — его семья, любящая и принимающая, но мысли не хотели становиться связными фразами. Он был растерян, подавлен и напуган.
Намджун хотел что-то сказать, но рука Сокджина предупреждающе легла ему на предплечье.
— Я привык быть один, мне это действительно нравится. Не знаю, готов ли я впустить в свою жизнь человека, которого по всем канонам и правилам должен полюбить. Вам не кажется это странным? Ты ещё не знаешь, кто он, какой он, а уже чувствуешь, что готов сложить к его ногам горы. Но когда я увидел его, клянусь, я был уверен, что попробую отказаться от своей привычной жизни. Если он захочет быть с кем-то вроде меня.
— У него нет ни одной причины не захотеть этого, — Сокджин мягко взял его руку в свою и чуть сжал её, заставляя Юнги благодарно улыбнуться. Он по-прежнему не знал, как ему найти сбежавшего соулмейта, но то, как ему улыбались друзья, вселяло надежду на то, что всё будет хорошо. Вместе они справятся. Обязательно.
* * *
Юнги не представлял, что ему делать.
Прошла неделя с тех пор, как он встретил — ну, если это можно было так назвать, — своего соулмейта, и он всё ещё не знал, как ему найти сбежавшего. Юнги надеялся, что он сможет снова столкнуться с ним на станции, поэтому всю неделю, вопреки своей привычке, внимательно всматривался в проходящих мимо людей. Но это не принесло никаких результатов — видимо, его соулмейт не так уж часто бывал здесь.
Юнги не знал, что можно сделать в такой ситуации. Советы на форумах в один голос твердили, что судьбы соулмейтов связаны, а потому не стоит расстраиваться, если при первой встрече что-то пошло не так и вы не смогли обменяться контактами — вселенная обязательно поможет вам. Нужно только ждать. Но прошла неделя. Неделя, в течение которой Юнги каждый день убеждал себя не надеяться зря и всё равно не мог перестать. Неделя, когда каждый вечер был наполнен разочарованием, к которому он не привык. Казалось, все чувства, связанные с ожиданием той самой встречи, чувства, что он успешно игнорировал всю жизнь, разом навалились на него, и Юнги злился. Он даже не знал, что за человек его соулмейт. Будет ли он рад, когда они снова встретятся? Смогут ли найти общий язык? Захотят ли продолжить общение? Стать парой? Раньше это его не волновало, а теперь из головы не шёл мальчик-карамель. И Юнги не мог больше ждать, пока вселенная расщедрится на ещё одну случайную встречу, просто не мог.
Он как раз размышлял, с чего стоит начать более активные поиски (может, объявление в интернете?), когда его утреннее уединение прервал телефонный звонок. Незнакомый номер заставил Мина нахмуриться — больше, чем утренние звонки, он не любил только утренние звонки от тех, у кого не было никаких причин его беспокоить. Как правило, незнакомые номера относились именно к этой категории.
— Слушаю, — Юнги старался контролировать уровень раздражения в голосе, но всё равно вышло слишком напряжённо.
— Прошу прощения, профессор Ли? — судя по голосу, звонивший был не старше его. Звонкие нотки звучали приятно, и Мин обратил на это внимание скорее по привычке, второстепенно. В данный момент его куда больше занимали другие вещи.
— Сожалею, но вы ошиблись номером. До свидания.
Юнги на секунду задумался, почему он сказал «до свидания» вместо логичного «прощайте», ведь никакого последующего контакта со звонившим у него не будет, но эту мысль быстро вытеснили более тревожные. Он отложил телефон и вернулся к обдумыванию методов поиска соулмейта и степени их действенности. Забытый кофе остывал на подоконнике.
* * *
— Ох, извини… — на том конце связи раздались гудки, — … те.
«Ну, не так грубо, как могло быть», — вздохнул Хосок. — «А голос приятный, несмотря на интонацию».
Он бы подумал об этом ещё немного, если бы не сочувственный вздох Чимина, который вторил его собственному.
— Профессор Ли зол? — тёплая ладошка принялась поглаживать его предплечье и Хосок слабо улыбнулся: в этом был весь Чимин. Он ещё ничего не успел сказать, а друг уже готов был подставить плечо, выслушать и приободрить. Это не могло не вызвать улыбку в любой, даже самой плохой ситуации. А сейчас ситуация была хуже некуда. Поэтому Хосок слишком быстро перестал улыбаться. Всё равно вышло как-то жалко.
— Это был не профессор, я ошибся номером.
— Ты что, неправильно записал? Или набрал? Давай проверю! — в противовес активно жестикулирующему Чимину, отобравшему мобильный и измятую тетрадку для сверки номера, он чувствовал себя выжатым. Что ж, сам виноват — не надо было затягивать работу над курсовой до последнего. Не пришлось бы неделю жить на энергетиках, мюсли и бодрящей тревожности. Сейчас ему тяжело было даже слово лишнее сказать, поэтому Хосок лишь пожал плечами.
— Нет, ты набрал верно… — в глазах Чимина заплясали искорки паники. Ещё чуть-чуть и разгорится пожар. — Чёрт, Хоби-хён, что же делать? Что он тебе сказал?
— Сказал, что крайний срок сдачи черновика — сегодня. Что не уверен, во сколько сможет пересечься со мной, потому что нужна срочная консультация, но во второй половине дня вряд ли получится, потому что он читает вечерний курс по какой-то там специальности, я не запомнил, и что лучше мне подойти с утра пораньше и позвонить ему.
— Но позвонить ты не можешь.
— Как видишь, — Хосок снова пожал плечами.
— Он может быть у себя в кабинете?
— Он может быть где угодно, Чим, — устало вздохнул Чон. У него начинала болеть голова.
— Не переживай, хён! Тэ уже пришёл, сейчас я попрошу его проверить в кабинете, — маленькие пальчики что-то быстро напечатали в телефоне, — а я могу посмотреть в других местах. Где он обычно бывает?
— Ты правда думаешь, что это выход?
Чимин промолчал. Он не думал, что пробежка по университету чем-нибудь поможет, но сидеть без дела тоже не хотел. Его всегда солнечный хён сейчас был мрачнее тучи, это нужно было исправить, но он не мог.
— Давай ты просто посидишь со мной и расскажешь что-нибудь хорошее? — Хосок раскрыл руки для объятий. Его тонсена не требовалось просить дважды. Он придвинулся к хандрящему хёну и крепко обнял его.
— На самом деле, у меня произошло кое-что хорошее. Я не хотел отвлекать тебя, поэтому не сказал раньше, — Чимин звучал смущенно и сделал длинную паузу. Хосок вопросительно промычал, поощряя друга продолжить свой рассказ. — Ну, я встретил своего соулмейта.
— Что? — Чон неожиданно для самого себя ожил. Он чуть сжал предплечья Чимина и отстранил его от себя, заглядывая в смущенное, но счастливое лицо. — Когда? Как это произошло?
— Тише, хён, не кричи так.
— Рассказывай всё!
— Хорошо, только не реагируй так бурно, пожалуйста. — Хосок дважды кивнул. Слишком активно для того, кто обещал не реагировать бурно. — Я шёл к тебе после пар. Зашёл в твою любимую пекарню, чтобы порадовать чем-нибудь. А там за прилавком самый красивый человек в мире. Не улыбайся так, Хоби-хён! Тебе бы он тоже понравился! Я не могу представить, чтобы у кого-то язык повернулся отказать ему. Даже Техён сказал, что он в его вкусе, а Техён, как ты знаешь, по девушкам.
— Хорошо, хорошо, верю. И что же сделал твой самый красивый человек в мире? — Чимин пытался не быть таким очевидным, но влюблённая улыбка сияла на его лице. И это завораживало.
— Он не мог перестать смотреть на меня. Я смутился и начал глупо флиртовать — ну, ты знаешь, как я обычно делаю в таких случаях.
— Ничего это не глупо, Чимин-а. Ты очаровательный, когда так себя ведёшь. Ставлю сотку, что ему это понравилось.
— У тебя нет сотки, хён, ты при мне последнюю спустил на энергетик, — Хосок только шире улыбнулся на недовольный взгляд друга. — Но ты будешь мной гордиться. Я сдержался и не пошутил про родителей-пекарей, хотя всё к этому располагало! Буквально всё! — Чимин счастливо рассмеялся и Хосок не мог не подхватить этот смех. — Ты не поверишь, но я так увлёкся, что даже не заметил, как метка пульсирует. Я отошёл к столику и только тогда почувствовал, что что-то не так.
— А он? — старший чуть наклонился, словно собирался услышать настоящую тайну. В его глазах танцевали блики адского огонька.
— Когда остальные покупатели ушли, он подошёл, взял меня за руку и назвал совершенством. Я почувствовал себя таким драгоценным, хён, таким счастливым, ты не представляешь! Как будто вся моя жизнь вела к этому моменту, и я просто… — Чимин не знал, как описать свои чувства. Он развёл руками, выражая беспомощность, и Хосок, чьи губы на протяжении всего разговора не покидала тёплая улыбка, притянул его к себе.
— Я так рад за тебя, малыш. Ты заслужил это, — Чон поглаживал друга по спине, чувствуя, как его дыхание сбилось.
— Не уверен, что это так, хён. — Эти слова и дрожь, с которой они были произнесены, заставили Хосока нахмуриться.
— Нет, не начинай! Ты замечательный и заслуживаешь весь мир, слышишь? И если твой соулмейт не осчастливит тебя, то я надеру его красивую задницу, понял? — притворно-грозно пробурчал старший и чмокнул тонсена в висок, заставляя его снова рассмеяться.
— Хорошо, я передам Чонгуку.
— Так это всё-таки Чонгук.
— Ты его знаешь?
— Конечно, это же моя любимая пекарня, я частенько там торчу, — легкий щелбан ударил прямо в открытый лоб Чимина. Его губы чуть поджались, выдавая легкую обиду, а ладонь быстро растирала место ушиба. Это методичное действие прервала трель оповещения, и лицо младшего тут же прояснилось.
— Хоби-хён, вставай! Мы идём поднимать твою успеваемость с колен.
— Техён нашёл профессора Ли?
— Техён нашел профессора Ли.
Покидая университетскую столовую в тот день, Хосок старался оставить в ней все переживания. В том числе и те, от которых его отвлекала работа над курсовой — что, если он больше не сможет встретить своего соулмейта? Что, если его пытались найти всю эту неделю? А у него даже не было возможности вернуться на ту станцию, чтобы попытаться снова встретиться.
Хосок не знал, нужен ли он своему соулмейту после того, что случилось. Он побежал, не подумав, как это будет выглядеть, но по беспомощному, растерянному выражению чужого (за секунды ставшего родным) лица не трудно было догадаться, что в нём разочаровались. Тогда он поймал чужой взгляд, и… Хосок не боялся глубины — он боялся, что парень с бездной в глазах не подпустит его к себе.
* * *
Долгий выдох опустошил лёгкие. Казалось, вместе с воздухом ушла нервозность, и Хосок улыбнулся. В такие моменты он жалел, что не курит, но, с другой стороны, дыхательная гимнастика вполне помогала бороться со стрессом, не забирая взамен его здоровье.
Он шёл по району, в котором редко бывал. Шёл медленно, вдумчиво. Наслаждался прогулкой.
Неделя его мучений сегодня официально подошла к концу — профессор Ли одобрил черновик и даже похвалил его. Правок было немного. Хосок мог бы сделать остаток работы за вечер, если бы захотел. Но он не хотел. Он планировал прогуляться, взять еды на вынос и посмотреть слезливую дораму. А после неплохо было бы отоспаться, пропустить завтра первую или сразу все пары. Днём прогулов больше — днём меньше, какая разница? Он бы спокойно закончил редактировать курсовую, отправил бы её профессору и взялся бы нагонять пропущенный материал.
Хосок мог показаться не особо ответственным студентом, но это было не так. Он часто тянул с выполнением объёмных заданий, иногда прогуливал, но никогда не забывал самостоятельно изучить пропущенное и всегда успевал в крайний срок.
Иногда Хосок думал, что вселенная любит его. Сегодня он нашёл профессора только благодаря чудесному совпадению — Техён заметил его ещё на парковке. Он также попал на важную лекцию благодаря тому, что профессор Ли попросил перенести их встречу на вечер.
День определённо был удачным, несмотря на то, что Хосоку пришлось ехать в этот район. Нежно-розовое небо дарило ощущение покоя, и он наслаждался каждой минутой, проведённой под ним. Если бы всё пошло по заранее намеченному плану, сейчас Хосок спал бы лицом в подушку, но он был рад, что получилось так, как получилось. Он не чувствовал усталости, не чувствовал давления из-за сроков и мог просто наслаждаться красотой этого осеннего вечера. К тому же где-то здесь находилась знаменитая своими вкусными чизкейками кофейня, куда Хосок давно хотел попасть. Раньше повода не было, но сейчас он мог себя порадовать и не собирался упускать такую возможность.
Сверившись с адресом в инстаграме кофейни, Хосок нашел его на карте и выстроил маршрут. В наушниках заиграла одна из его любимых песен, и он сделал звук громче, подстраивая ритм шагов под музыку. Свернув на нужную улицу, Хосок в очередной раз убедился: вселенная его любит. Синий шарф и тёмные кудряшки соулмейта он узнал издалека.
Всё, что ни делается — всё к лучшему. По крайней мере, сегодня.
* * *
Первое, что заметил Юнги, когда поднял взгляд от серой плитки — лицо своего соулмейта. В этот раз оно не было напуганным, и он решил, что это хороший знак: значит, сегодня от него не собираются убегать. Более того, их разделяло шагов десять, не больше — и мальчик-карамель уверенно двигался в его сторону.
Второе, на что Юнги обратил внимание — то, как шапка-бини, скрывающая под собой вихры парня, забавно прижимала его открытые уши. Это было так очаровательно, что Юнги продолжал смотреть на них в течение всего того времени, пока его соулмейт приближался, сообщал, что им нужно поговорить, и, сжимая его руку в своей, вёл Юнги в сторону ближайшего парка.
Прикосновение прохладных пальцев посылало мурашки от запястья к позвоночнику. Листья хрустели под их скорыми шагами. Юнги не мог сконцентрироваться и мысленно ругал себя.
Он должен сердиться. Его оставили одного на той станции, не удосужившись даже дать объяснений. Он всю неделю изводил себя догадками, что пошло не так, и сейчас, когда появился шанс узнать причину, всё, о чём он мог думать — аккуратные пальцы соулмейта, которые очень хотелось согреть, и его покрасневшие уши.
Юнги казалось, что он как никогда понимает тактильный голод Сокджина и Намджуна, их потребность постоянно чувствовать друг друга, и ему это не нравилось — теперь было бы как-то неловко делать им замечания. Стоило догадаться, что его нереализованная любовь к прикосновениям выйдет из-под контроля рядом с соулмейтом. Но даже если их связала сама судьба… Это всё ещё была их вторая (первая нормальная) встреча и Юнги до сих пор не знал его имя.
Как оказалось, это не помешало ему переплести их пальцы и спрятать руку соулмейта к себе в карман. Не ожидавший этого парень на секунду остановился и продолжил идти рядом, а не чуть впереди, как раньше.
— Всё в порядке? — Юнги старался не звучать взволнованно. Получалось так себе.
— Да, конечно, я просто… Прости? — Хосок почувствовал себя лучше, получив небольшое подтверждение, что его соулмейт всё ещё не против его общества. Он ждал, что тот, скорее, вырвет руку и уйдёт. Но Хосоку повезло. Он сжал чужую руку крепче. — И прости, что тогда так получилось.
— Почему ты убежал?
— Так и знал, что ты так подумаешь, — Чон грустно улыбнулся. — Я понял, что ты не успеешь выйти из вагона до того, как закроются двери, и вспомнил, что на каждой станции есть работник на случай непредвиденных ситуаций, который может связаться с диспетчером или самим машинистом.
— Хочешь сказать, — Юнги остановился, вглядываясь в лицо обернувшегося собеседника, — что ты попросил бы его связаться с машинистом? Чтобы остановить поезд?
— Ну, что-то вроде этого, да, — парень пожал плечами и опустил взгляд. — Но я не успел никого найти. Наверное, ты подумал, что твой соулмейт просто идиот, раз сбежал, завидев тебя. Прости.
— Ты не сделал ничего плохого, — сердце Хосока пропустило удар от того, насколько мягкую улыбку ему подарил соулмейт.
— Но это ранило тебя.
— Не настолько, чтобы ты из-за этого грустил.
Юнги чувствовал, как в груди разлилось тепло. О нём беспокоились. Было ли что-то важнее этого? Навряд ли. Мальчик-карамель удивлённо всматривался в его лицо, пытаясь понять, почему к нему так добры — но Юнги и сам не понимал, почему хотел стереть грусть с его красивого лица. Просто он чувствовал, что готов сделать всё, что для этого потребуется.
— Ты не замёрз?
— Есть немного.
— Ты свободен сейчас? Здесь недалеко неплохая кофейня, может, я могу угостить тебя?
— Ты что, идеальный? — возмущенно вскрикнул Хосок, вызывая у своего соулмейта смешок.
— Совсем нет, и у тебя ещё будет время, чтобы в этом убедиться.
* * *
Вы когда-нибудь задумывались о том, как вам повезло встретить кого-то? Например, вашего лучшего друга? Наставника в любимом деле? Партнёра?
Если бы Юнги сказали, что он сможет с кем-то чувствовать себя также комфортно, как наедине с собой, он ни за что бы не поверил. Но в его жизни появился Чон Хосок, человек, который просто оставаясь рядом, показал, что одиночество — не единственный возможный вариант.