То, что произошло между ними, было настоящим безумием. Гарри никогда не поверил бы в это, никогда и мысли не допускал, что может быть.. так.
Ошеломительно.
Пугающе.
До дрожи.
И началось-то всё с какой-то глупой шутки, с идиотского пьяного спора.
— Ты бы смог поцеловать мужика, друг?
Рон тогда был мало вменяем, как, собственно, и сам Поттер. Как и всё их сборище авроров-сослуживцев.
— Смог бы, - уверенно заявил Гарри, отпивая огневиски прямо из бутылки. — Если б не встречался с твоей сестрой.
Рон рассмеялся, широко улыбаясь, и парни вокруг подхватили его заразительный смех.
— Ты отмазываешься, старик!
— Мы никому не расскажем, - заверил Доусон, заговорщически понизив голос, и шутливое пьяное "тшшш" разнеслось со всех сторон.
Гарри фыркнул.
— Раз так, то Рон, - он простёр руки навстречу криво стоящему другу. — Иди сюда.
— Нет-нет! - запротестовал Уизли. — Не меня, - он обвёл плохо сфокусированным взглядом товарищей и весь бар, в котором они отмечали конец квартала, и вдруг просиял: — Малфоя!
Под свист и одобрительный гогот коллег Гарри взглянул на несовсем трезвого Малфоя, поражённо застывшего неподалеку. Они работали в одном отделе, но хвала Мерлину, пересекались нечасто, а когда всё же пересекались, ограничивались лишь сдержанным приветствием. И вот теперь тот смотрел на него, не понимая, каким образом его затянуло в это нелепое представление.
Гарри не хотел целовать Малфоя, и геройская уверенность вдруг резко испарилась. Но он же не мог пойти на попятный: не с таким количеством алкоголя в крови.
— А что мне за это будет? - протянул Поттер.
— Буду две недели заполнять за тебя отчёты! - смело заявил Рон.
Ох, это было щедрое предложение, и Гарри покосился на побледневшего Драко.
Драко этот взгляд совсем не понравился, и он заверещал:
— Эй! Меня спросить забыли! Мне-то с этого что?!
Его напарник - Крис, кажется - тут же поддержал предложение Уизли:
— Я буду заполнять твои отчёты! Две недели.
Малфой цокнул, скрестив руки на груди. Поттер с ужасом понял, что тот задумался: да, отчёты все ненавидели. Но если Драко сейчас согласится, то поцелуя не миновать.
— Хорошо.
Ох, блять!
Ну, ладно-ладно, это же всего лишь поцелуй и всего лишь Малфой, так что...
Гарри снова отхлебнул из бутылки.
Всего лишь Малфой подошёл ближе, Поттер только в глаза ему успел заглянуть, в серые, светлые, хрустальные, и потом уже сообразил, что послушно тянется к губам Драко.
Гарри не ожидал тогда от себя такой жадности и рвения, даже неловкости не было, лишь губы со вкусом огневиски и запах чужого мужского парфюма.
Странное чувство - целовать бывшего заклятого врага.
Смех и улюлюканье коллег заставили их оторваться друг от друга, и вот тут Поттера накрыло и смущение, и неловкость, и "господипочемуинахуйяэтосделал". Судя по застывшему недоумевающему взгляду Малфоя, тот тоже был немного обескуражен, мягко говоря.
Он тоже почувствовал.. это.
Гарри не знал, что произошло, почему с ним и зачем сейчас, но он не мог не вспоминать поцелуй, не мог даже полноценно насладиться двумя неделями без отчётов.
Поттер думал только о том, что хочет повторить.
И они повторили. Через месяц в туалете Аврората. Случайно задержались оба после работы - возможно, неслучайно, кто ж теперь разбирать будет - и повторили, долго повторяли, пока, тяжело дыша, не посмотрели друг другу в глаза - и, Мерлин, словно ведро воды на них вылилось.
Что же они, блять, делают!
Это и прочитали во взгляде: Драко - у Гарри, Гарри - у Драко. Отскочили, как ошпаренные, и снова сделали вид, что не было ничего. Их ненадолго хватило, правда: вскоре всё случилось вновь в том же самом туалете, так же после работы, но изменилось одно - Гарри отстранился первым, взял в ладони лицо Драко и сказал:
— Пошли ко мне.
Зрачки в серой радужке расширились, и Малфой, подчинив себе голос, спросил:
— А как же.. баба твоя?
— На соревнованиях, - и Гарри было почти не стыдно.
Они шли до каминов быстро, боясь, что один из них вот-вот передумает, но никто не передумал, и да, Поттер бессовестно притащил домой любовника, где, собственно, любовником его и сделал. На постели, где спал с невестой, но о невесте он в тот момент думал в самую последнюю очередь.
Он думал о Драко, о его белом теле, о его хриплых стонах. О том, как приятно быть причиной этих стонов и как приятно владеть этим телом.
Мерлин, вот настоящее волшебство - ощущать его пальцы с волосах, целовать грудь, живот, крепкие бёдра, ласкать его, выгибающегося на простыни, слышать: "Ещё, Гарри, ещё..".
Наслаждаться сладкой дрожью, упиваться финальным криком.
Поттер понял тогда, что ступил на очень опасную территорию, но ничто не свете не могло остановить его, ничто не могло заставить прекратить встречи с Малфоем, ставшим частым тайным гостем спальни на Гриммо, 12.
Гарри не знал, сколько это могло продолжаться, их, кажется, всё устраивало: на людях они друг к другу безразличные, зато ненасытные наедине. Так было долгие полгода до тех пор, пока Поттер, честный Поттер, не устал врать. В первую очередь, себе, конечно: он прекратил врать себе - и стало вдруг кристально ясно, что Драко в его жизни слишком мало, а Джинни - слишком много. Ну, и да, Джинни: всё тяжелее было смотреть ей в глаза и улыбаться.
"Нет, ничего не делал. Скучал" - делал и не скучал, родная, даже не вспоминал о тебе.
"Да, конечно, я хочу много детей" - хочу, но не с тобой.
"Возвращайся скорее, очень жду" - ложь, ложь, ложь в каждом слове, Гарри уже не мог выносить самого себя.
И Поттер пришёл к Малфою, заявился в его Мэнор, напугав Нарциссу, благо, Люциус отсутствовал, а то не избежать бы дуэли. Поттер пришёл и выложил:
— Я люблю тебя, Драко. Давай жить вместе.
Драко тогда застыл с открытым ртом и нескоро оттаял.
— Вместе?.. Вместе с невестой твоей?
— Я расстанусь с Джинни, как только она вернётся с соревнований.
Малфой выставил его, обсмеяв, сказал, что тот кретин, пусть живёт спокойно со своей Джиневрой и мозги не пудрит ни себе, ни Малфою.
— Сейчас же всё нормально, чего ты усложняешь, Поттер.
Поттер немного успокоился, как ни странно. Ему-то, наивному, казалось, что Драко тяготит роль любовника, но раз не тяготит... С совестью своей договориться было сложнее, но и её он усмирил и свыкся с необходимостью лгать Джинни.
Даже научился называть свою ложь необходимостью, да.
Но потом, через пару месяцев, он узнал, почему это Малфою достаточно роли любовника: белобрысый козёл сам был помолвлен. И, значит, Поттер тоже ходил в любовниках.
И почему-то этот по идее незначительный факт, ничего не меняющий, заставил Гарри посмотреть на ситуацию в целом и ужаснуться - всё в корне неправильно. Отвратительно неправильно, и так быть не должно: или они вместе совсем, или совсем не вместе. И не надо мучить собой других невинных людей.
Но Драко оказался не согласен. Разве он мог хоть раз изменить своему змеиному характеру и согласиться? Разумеется, нет.
Был скандал. Было громко, и страшно, и больно, и Гарри почти уступил, но нет, нельзя так, нельзя!
Драко ушёл, исчез из его жизни. Даже кабинет сменил, чтобы не встречать на работе.
Но Поттер видел иногда, как промелькнёт за углом платина волос, и сердце сжималось.
— Прошу в последний раз - подумай, - Гарри сказал ему это, поймав в коридоре. Долго караулил, долго подбирал слова и ничего лучше не подобрал. Лучше того, чтоб предложить ещё один шанс: набело, начисто, без сопутствующих жертв. Вместе - только ты и я.
Но Драко опустил голову, избежал взгляда и скрылся за дверью своего нового кабинета.
И тогда Поттер поклялся себе, что станет счастливым без него.
Он не представлял, как это сложно.
Не представлял, как будет жалко оправдываться перед Джинни за то, что снова назвал её именем Драко: "он меня сегодня на работе достал, прости, родная, из головы не выходит, какой он конченый кретин!" - и плевать, что "конченый кретин" уже два месяца на глаза не попадался. Поттер страшно боялся назвать невесту его именем в постели, но, хвала Мерлину, до этого не дошло.
Не представлял Гарри, как будет тяжело отгонять от себя воспоминания: Джинни сидит за столом на кухне и рассказывает, как прошла тренировка, но мыслями Поттер в том моменте, когда на столе вместо тарелки с печеньем лежал Драко, принимая его в себя, лежал, обласканный утренним солнцем, и улыбался, закусив губу, раскрасневшийся. Или вот она, его невеста, зовёт с собой в душ, но Гарри отшучивается, потому что в душе перед глазами - лишь Драко на коленях.
Однажды Малфой так накидался в баре, что не был способен даже ногами переставлять, и Гарри уложил его на диване в гостиной, сам упал рядом. Драко шептал ему тогда, уткнувшись лицом в грудь, что, кажется, влюбился, кажется, с ума сходит, но ты только ничего не думай, Поттер, ты всё такой же придурок, но теперь как будто бы.. любимый.
Любимый - уже нелюбимый, - но всё ещё придурок Поттер смотрел на этот диван и хмурился, вспоминая пьяное признание. И запихивал поглубже боль, поднимавшуюся из солнечного сплетения к горлу.
Но боль добиралась до горла и вставала горьким комом, когда Гарри видел газеты - "Великолепные жених и невеста: чета Малфоев планирует провести медовый месяц на Карибских островах". И лицо Драко с фальшивой улыбкой. И лицо его невесты - но уже не фальшивое, она ведь действительно думала, что всё у них будет хорошо. Видимо, Малфой её мнения не разделял. Гарри сжигал страницу за страницей в камине и учился ненавидеть его заново: с каждой новой статьей, с каждой бессонной ночью, с каждым холодным безразличным взглядом, брошенным вместо приветствия в коридоре.
Ненавидеть не научился, но научился быть счастливым.
Джеймс был бледный, как мелом намазанный. Сидел шнуровал ботинки на асфальте уже третий раз за пятнадцать минут. Гарри давно понял, что дело не в шнурках.
Он присел на корточки рядом с сыном, потрепал того по спутанной шевелюре и спросил мягко:
— Ну, что такое?
Джеймс поднял на него взгляд и испуганно так произнёс еле слышно:
— А если меня распределят на..
Он недоговорил, уставился куда-то за плечо отца и замолк.
Гарри обернулся, поднялся на ноги.
Малфой шёл неспешно, держа за руку сына, Скорпиуса, такого же белобрысого, как и сам Малфой. Драко давно отпустил волосы и теперь, как его отец, завязывал их лентой. Он был надменный, горделивый, прямой, словно чёртова рельса, и всё ещё безумно красивый.
Гарри шагнул навстречу, Джеймс повис на его руке. Поттер смотрел на Малфоя, будто впервые видел.
— Привет, - сказал он зачем-то. Сам не знал, зачем.
Драко выгнул бровь в удивлении.
— Утром виделись, Поттер, - он окинул его подозрительным взглядом, пытаясь понять, не поехал ли Герой кукушкой.
— Ты такой красивый, - Гарри, как заворожённый, протянул руку и заправил выпавший платиновый локон за ухо Малфоя.
Малфой смотрел на него, не моргая.
— А ты такой странный, - ответил он. — Что за меланхолия? Джейми, что с отцом?
Джеймс вздохнул, отлип от Гарри и прилип к Драко.
— Не знаю, пап, - он взглянул снизу огромными зелёными отцовскими глазами. — А что если меня отправят в Хаффлпафф?
— О нет, мой мальчик, - Драко присел перед ним на корточки и обнял, успокаивая. — Ты прирождённый Слизеринец. Какой Хаффлпафф, ты чего! Ну, в крайнем, очень крайнем случае - Гриффиндор.
— Правда? - Джеймс с надеждой заглядывал в бессовестные серые глаза Драко. Гарри за его спиной трагически вздыхал.
— Конечно, правда, Джейми, - заверил его отец.
— Нет-нет! - завопил вдруг Скорпиус. — Мы будем учиться на Гриффиндоре! Мы будем, как папа! Будем храбрыми львами! - он бегал вокруг, привлекая внимание прохожих, и теперь уже Малфой трагически вздыхал и недовольно кривился.
— Вы, кажется, за мороженым ходили, - напомнил Поттер, поймав за капюшон неугомонного старшего сына - на три месяца, но старшего. Скорпиус страшно гордился этими тремя месяцами.
— Мы решили, что времени достаточно, чтобы сходить поесть мороженое в кафе, - Драко поднялся на ноги, поправил мантию, поравнялся с Гарри и почти невинно поцеловал его, улыбнувшись.
Гарри улыбнулся в ответ.
Они взялись за руки, поручив детям толкать свои тележки, и пошли в кафе есть мороженое, ведь до поезда оставался ещё целый час.
Да, Гарри научился быть счастливым. Но это оказалось невозможным без Драко.