Всю ночь они провели вдвоём. Чонгук иногда просыпался, резко дёргаясь, но Тэхён напоминал ему, что он всё ещё тут, и шептал что-то глупое и успокаивающее на ухо, обещал, что они поедут в Сокчо, когда всё закончится, или в Чонджу, или куда он захочет. Что он его не оставит, что он его любит. Он будет самым лучшим хёном. Он правда старался быть самым лучшим хёном для этого вредного, но доброго мальчишки. Ему нравилось, как Чонгук искал его - вертел головой, словно ребёнок, которого мама оставила на кассе, решив сходить за палкой порея. Нравилось, как он ухмылялся, затеяв очередную пакость. Да и нельзя было сказать, что Чонгук именно пакостил, скорее выводить всё из равновесия было в его природе, он был похож на всё буйное, на огонь, на ветер, на бурю, на специи, на дикий вьюнок, на порхающих бабочек, но в конце концов всегда находил своё место в любящих руках, прячась там, словно пламя крошечной спички. Он горел и мог обжечь, но никогда не сжигал.
Тэхёну это всё действительно нравилось. Он не мог не вспоминать Намджуна, своего брата, он безумно любил его, но Намджун никогда таким не был. В эту ночь Тэхён подумал, что пора рассказать Чонгуку всю правду. Он чувствовал себя безмерно виноватым, но это всегда так, страшно делать некоторые вещи, даже если они правильные. Чонгук много раз говорил, что доверяет ему, но Тэхён бы хотел, чтобы он сказал это снова, уже зная всё. Зная последствия.
Наверное, Намджун его сильно побьёт за это. Он всегда презирал слабости Тэхёна, но тот знал, что это от беспокойства. Ладно, пусть. Намджуну очень рано пришлось принимать тяжёлые решения, становиться строгим, заставлять пройти Тэхёна через жуткую подготовку и проходить через неё самому. Тэхён ведь на самом деле слабее Намджуна. Гораздо. Намджун старше, Намджун умнее и сильнее, он просто другой, в конце концов, и если старшему брату покажется хорошей идеей проучить младшего, Тэхёну придётся послушно съесть всё, что ему решит скормить Намджун. Но это не так уже важно, важно, чтобы Чонгук оставался в безопасности. Намджун бы сказал использовать его и выкинуть, и всё.
Но он бы никогда так не поступил, и Намджун знал об этом, поэтому ему так и не нравились слабости Тэхёна, его уязвимости, его… пристрастия, он бы никогда до такого не «опустился» бы, но на самом деле Тэхён знал, что если он проявил должную долю упорства, Намджун побесится и уступит.
- Интересно, если я вас познакомлю, какое впечатление ты на него произведёшь? - мягко прошептал он, стараясь не разбудить Чонгука. - Мне кажется, ты будешь счастлив познакомиться с моей семьёй. Намджун может тебя напугать, но ты не бойся его по-настоящему, он ни за что не причинит вреда тому, что мне дорого. Кто мне дорог.
Он помолчал немного, приглаживая пальцами самые крошечные прядки, словно пытался выправить их в идеально ровное полотно, но, так как волосы Чонгука немного вились, это было просто бесконечное занятие, и Тэхён мог бездумно вплетать пальцы в его волосы; даже несмотря на перчатки, это доставляло ему удовольствие.
- Я правда не хочу, чтобы ты хоть на йоту допустил мысль, что я могу тебя использовать, - шепнул он. - Ни за что. Я никогда не поступлю с тобой так. Мой Чонгуки.
Хотел бы он, чтобы их знакомство произошло иначе. Тогда Чонгук не сожалел бы о том, что нанял его, не сожалел бы, что его ранили. Тэхён мог бы защитить его и один, совершенно тайно, будучи другом или коллегой, как, например Юнги, он нашёл бы способ. Да, у него было бы меньше полномочий, но всё равно… он сумел бы.
А может, и нет. Чонгук всё равно понимал, что за ним охотятся. Кто бы ему сказал, что это не выдумка? Он сошёл бы с ума, пытаясь понять, не мерещится ли ему.
У Чонгука были фиолетовые волосы, густые реснички, огненно-чёрные бездонные глазищи, круглые и озорные, неправильный прикус, большой нос, узкая верхняя губа и пухлая нижняя. У него были широкие плечи и узкая талия, усыпанная родинками и шрамами от акне кожа, особенно на спине и плечах, светлыми и тёмными звёздочками, и метка зверя между лопаток. Он набил себе татуировки и выкрасил волосы, лак на ногтях уже давно слез, на его попе были ямочки, а на его щеке - маленький шрамик. Тэхёну казалось, что, если он закроет глаза, он сможет собрать Чонгука по кирпичику в своей голове: каждая деталь о нём была выжжена внутри. Ему было интересно, собирал ли Чонгук его точно так же, по кирпичику, по крупинке драгоценной информации, которую выдавал ему Тэхён. Сможет ли он построить образ так же безупречно, как это получалось у Тэхёна.
- Прости меня, - выдохнул Тэхён. - Я надеюсь, ты не будешь на меня злиться слишком сильно. Я скучаю по тебе, даже когда смотрю на тебя, слишком сильно, если ты меня прогонишь, я этого не вынесу.
Ему так много хотелось сказать Чонгуку. Чтобы он смотрел на него и улыбался, чтобы его тревожили обычные вещи, тривиальные, которые должны тревожить айдола вроде него. Например, сасэнки. Не мафия и не смерть. Тэхён бы позаботился обо всём, конечно, но этого, кажется, всё равно мало, он действительно не хотел, чтобы Чонгук волновался из-за него тоже. Чтобы, когда Тэхён ему всё расскажет, Чонгук только ухмыльнулся бы и сказал что-то вроде: «Ну, только и всего? Я уж думал, что-то серьёзное.»
Но это всё, увы, было слишком серьёзно, чтобы он действительно так сказал. Тэхён ни на секунду не сомневался, что это его разъярит. Как минимум, приведёт в крайнюю степень возбуждения.
Чонгук снова проснулся от кошмара, вздрагивая, напрягаясь всем телом так сильно, что по нему начали проскакивать искры, прижался к Тэхёну, успокаиваясь. Сила в его теле была непомерна, несоизмерима для него - она была ближе к священному зверю, чем к человеку. С тех пор, как Чонгук больше осознал лимиты своих способностей, он и сам не мог понять, человек ли он. Ему казалось, что в пору пытаться обратиться в крылатое создание, усадить Тэхёна к себе на спину и улететь к чертям собачьим куда-нибудь в горы. Но Тэхён был прав - он не сможет без своей работы, без сцены. Для него это как свежий воздух - один раз вдохнёшь, и хочется дышать снова и снова, не хочется останавливаться. Не сказать, что ему не было любопытно, на что он способен, но это было такое любопытство, которое он сознательно не удовлетворял - не такой ценой, нет.
Он не помнил, как впервые применил свою силу и ради чего, но то ощущение, что всё его тело трещит, словно полено в костре, словно скрученная сухая кость, словно оно сейчас расщепится на мелкие лучинки и рассыпется, как разбитый кусок льда… то ощущение было незабываемо. И Чонгук знал, что всякий раз, когда сила поднималась в нём, приходило и это ощущение, неважно, соберётся ли он превратить крошечный камушек в самородок или построить свинцовый бункер. Не то что бы он пробовал, нет. Он просто знал.
Ему нравилось, как Тэхён отреагировал на это. Словно это в порядке вещей, словно Чонгук не чудовище. Словно он не ходячая бомба, которая только и ждёт, пока кто-то наложит на неё свои грязные руки. Тэхён не задавал вопросов, не любопытствовал, не сказал «ух ты, прикольно», нет, на самом деле, это Тэхён как раз ответил на его вопросы, словно он всегда был всезнающим Дельфийским оракулом, который мог ответить, камо грядеши. И вообще построить план. И у него была машина-апокалипсис. Рассказав всё и увидев реакцию Тэхёна, Чонгук немного примирился со своей сущностью, как это назвал телохранитель. Ничего особенного.
Как и хотел всегда Чонгук.
Потому что даже если каждый человек, который знает о его способности, умрёт, сама способность никуда не исчезнет. Что, если он снова попадёт в ситуацию, когда нужно её применить? Что, если он снова сделает это неосознанно? Что, если он случайно убьёт кого-то?..
Тэхён, казалось, даже не задумался об этом. Этого было достаточно для Чонгука. То, что у них обоих были свои странности, свои правила, свои секреты, привлекало его и вроде бы они даже… были созданы друг для друга? Мысль о том, что для Чонгука мог быть кто-то создан, и что это оказался такой человек, как Тэхён, была невероятно соблазнительной. Чонгук не был слишком наивным и не верил вообще ни во что, кроме себя, а тем более в судьбу, предназначение и прочую чушь. Ему просто нравился концепт, ничего такого. Но это было достаточно глупо - повестись на то, что кто-то считает тебя особенным, а ты считаешь его особенным в ответ.
Но Чонгук полагал, что если он понимает, что это глупо, то всё в порядке, главное, что он отдаёт себе отчёт в происходящем. Иногда он чувствовал себя героем подросткового романа, потому что Тэхён был слишком идеален. Недосягаемый, до пизды загадочный, умелый, умный, безумно привлекательный, к тому же, на стороне добра в парадигме Чонгука. На его стороне. Даже такой подозрительный человек, как Чонгук, не мог в конце концов не сдаться. Ему казалось, что все вокруг хотя бы немного влюблены в Тэхёна. Если честно, отчасти это раздражало, отчасти радовало. Заставляло ревновать. Возможно, поэтому Чонгук делал пакости вроде развязанных шнурков на красной ковровой дорожке. Он знал, что, раз он особенный для Тэхёна, он обязательно завяжет ему шнурки. Они могут носить друг друга на руках и пялиться глаза в глаза, как придурки. Справедливо.
Но Тэхён всё ещё не позволял ему коснуться своей кожи. Он обещал рассказать, обещал снять перчатки, и пока этого не произошло, Чонгук чувствовал, что их отношения всё ещё не перешли в ту фазу. Ту, которая - ??? Что, Чонгук не знал точно. Что-то большее. Что-то серьёзное. Возможно, опасное и страшное. Что-то притягательное. Чонгуку обычно было плевать на секреты остальных людей. Скорее всего, он бы даже не заметил, будь у Чимина какие-то странности, а заметил бы - в жизни не стал допытываться. Чонгук мог быть особенный для Тэхёна, и это ему льстило, но он недостаточно особенный, пока перчатки не сняты. Это его бесило, но он знал, что должен быть терпеливым. Он знал, что не вправе домогаться и выпытывать ответы. Но ещё Чонгук подозревал, что за перчатками прячется не только последний круг доверия. Что-то ещё. Что-то большее, чем его эгоистичные желания.
Он был готов ругаться на себя. Так ли идеален Тэхён? У них абсолютно разные пищевые привычки, с ним нельзя выпить, его нельзя поцеловать, с ним нельзя заняться сексом. Чонгук просто игнорировал это. То есть, даже не игнорировал, а смирялся. В прошлом он бы ни за что не обратил на такого человека внимание. Фраза «я ни при каких обстоятельствах с тобой не пересплю» должна была звучать обидно, наверное. Чонгук бы ни за что не умолял Тэхёна. Но если тот вдруг передумает, Чонгук ляжет на спину и просто широко распахнёт ноги, даже не задавая вопросов. Вряд ли Тэхён понимал, сколько власти имел над ним. То есть, конечно, Чонгук обещал его слушаться. Это касалось его безопасности, в конце концов. Тэхён мог раздавить его самоуважение в труху, и Чонгук бы попросил ещё, и он сам не понимал, как именно так произошло, но ладно, видимо, остаётся смириться. Может, дело в том, что Тэхён никогда бы так не поступил? Он просочился в его сердце, и явно дело не в том, что он знает несколько языков или что у него есть пушка. С недавних пор Чонгук чётко уяснил, что пальба из огнестрельного - это совсем не сексуально.
Он не хотел говорить Тэхёну жестоких слов, но он запутался. Вряд ли они познакомились бы, если бы Чонгуку не угрожала опасность. И хотя его тошнило от одной мысли о том, во что они ввязались, он на самом деле не имел в виду то, что сказал, когда говорил: «Лучше бы я никогда не знал тебя.»
Он правда хотел защитить Тэхёна тоже, а от беспомощности наизнанку выворачивало. Но представить свою жизнь без него было так тошно, словно это была лишь пародия на жизнь. Он не думал, что его сделает счастливым человек, так подходящий и не подходящий ему.
Под утро, когда он проснулся ещё раз, совершенно разбитый, а Тэхён снова принялся его утешать, Чонгук знаком велел ему помолчать.
- Ты же знаешь, что я тебя люблю, хён?..
Тэхён легко кивнул. Наверное, за эту ночь он тоже так и не смог заснуть из-за Чонгука. Конечно, деньги, которые ему платят, весьма существенные. Но, во-первых, телохранитель не обязан готовить или убаюкивать его.
У Чонгука нет травмы, он может быть напуган или взволнован, но это всего лишь нормальная реакция. Во-вторых, у Тэхёна самого, кажется, денег куры не клюют. И это подводит их к одному простому выводу: Тэхён здесь ради Чонгука, как он и говорил. И ничто не может заставить его предать, ничто не сможет переманить его. Ничто не сможет его напугать.