За столом помощника шерифа никого нет. Кристина ненадолго задерживает взгляд на пустом стуле, вспоминая, что здесь когда-то сидел Фор. Будто в другой жизни… Интересно, кто теперь будет занимать это место? Возможно, Зик или Тори. После того как решат, кто будет руководить внизу.

На месте секретаря тоже никого. Кристина растерянно останавливается, не зная, можно ли ей так просто войти в кабинет. Когда она ворвалась сюда в прошлый раз, чтобы устроить разнос Итону, таких мыслей не возникало. Но, возможно, сейчас Эрик занят. Сомнений, что его нет, не было.

Кристина долго топчется на месте, пока до неё не доносятся обрывки разговора, и ноги сами несут её поближе к двери, когда она узнаёт голос Кары. Она косится ещё раз на стол секретаря. Ну конечно… Внизу больше нет постоянного цокота каблуков, который не мог заглушить даже толстый ковролин. Теперь ясно, почему.

Он забрал её с собой.

Кристина сглатывает от неприятного липкого чувства, поселившегося в животе, и напрягает слух. Понимает, что поступает хреново, но ничего не может с собой поделать.

— Один ужин и ты перестанешь думать об этих условностях…

Даже сквозь толстый слой дерева она слышит нарочитое мурлыкание в голосе и невольно задерживает дыхание, чтобы не пропустить ответ.

— А если не тратить время на еду?

Ускорившийся пульс бьёт по ушам, и Кристина до боли сжимает челюсть, чтобы не зарядить со всей силы по двери, а потом убежать. Он же уже понял, что она тут?

— Так будет даже интереснее.

— Не спорю…

Кристина жмурится, когда слышит еле различимую усмешку, но всё-таки собирает по крупицам остатки самообладания и остаётся на месте. Лишь опасливо оглядывается, чтобы её не застукали за подслушиванием.

Эрик… он не может. Просто не может.

— Только я привык к взаимной выгоде. Но пока что для себя я не вижу перспектив от этого ужина.

Она неслышно выдыхает, почувствовав, что в груди немного отлегло. Совсем немного. Потому что услышанное всё равно оседает пеплом в лёгких.

— Думаю, твоё мнение изменится.

— У тебя есть, что мне предложить?

— Есть… Особенно в том случае, если твой ответ меня не удовлетворит.

Не в силах больше слышать подобные вопросы из уст Эрика, Кристина прижимает к груди документы, слегка взъерошивает волосы и, быстро, но практически неслышно постучав, вваливается в кабинет.

— Ой! — наигранно взвизгивает она, быстро оценив взглядом обстановку, закусывает щёку, чтобы не скривиться, и делает вид, что хочет поскорее уйти и не мешать. — Виновата, шериф.

Эрик почти расслабленно сидит на своём месте, довольно прилично откинув спинку, и Кристина успокаивает себя тем, что это попытка увеличить расстояние между ним и почти голой задницей, нагло расположившейся на столе.

— Проходите, офицер, — слегка сощурившись, протягивает Эрик и подпирает щеку рукой, пряча дёрнувшийся уголок губ.

Кристине не нужно повторять дважды, и вот она уже уверенной походкой подходит к столу шерифа, и, на этот раз пренебрежительно взглянув на собранную на бёдрах юбку, показательно садится на предназначенный для посетителей стул, отчего торчащее кружево на чёрных чулках находится практически на уровне глаз.

И Кристина не стыдится смотреть. Вторя Каре, закидывает ногу на ногу, чувствуя, как натянулись штаны на коленях. Мысленно она, конечно, пытается оправдать свое нескрываемое презрение служебными обязанностями. Убеждает себя, что просто не признаёт юбки в качестве полицейской формы, но всё равно понимает, что её трясёт не поэтому. Уже нет.

— Ты можешь идти, — мягко обращается Эрик к Каре, и Кристина сама не замечает, как шумно вбирает воздух носом, уловив эту приторную сладость в голосе.

— Хорошо, — цокает та, соскакивает со стола, и, бросив на Кристину недовольный взгляд, гордо идёт к выходу, но у двери останавливается. — Надеюсь, мы поняли друг друга?

— Обсудим позже, — услышать хруст его в голосе может только тот, кто достаточно хорошо знаком с Эриком, и у Кристины это получается, поэтому она еле сдерживает радость. Потому что не измени он прямо сейчас тон, её лицо слилось бы с тёмно-зелёными шторами на окнах.

Хлопок двери, и зубы Кристины клацают с противным скрипом, потому что держать в себе скопившиеся эмоции больше не было сил.

— Она хочет с тобой переспать? — спрашивает она в лоб, не видя причин, чтобы не реагировать на увиденное.

— Она много чего хочет… — цедит Эрик, сверкнув злым взглядом на дверь, а затем выгибает бровь и хищно косится на Кристину. — Что это?

— Ты о чём? — тушуется она. — Просто Кара вызывает у меня неприятные чувства.

— Они называются ревностью, Райт, — усмехается он и, качнувшись в кресле, отталкивается и кладёт локти на стол. — И я бы сказал, что это пиздец как заводит, если бы не несло в себе угрозы оставить кусок внутренностей в унитазе.

— Это не… — пытается оправдаться она, но понимает, что это бессмысленно. В её венах бурлит самая настоящая ревность, и отнекиваться от неё нет никакого смысла, поэтому Кристина выдыхает и вздёргивает подбородок. — Меня не убил твой секс с проституткой, так что просто желание секретарши затащить тебя в постель точно ничего не сделает.

— Если бы… — с тяжестью в голосе произносит он, заставляя Кристину хмурить брови и теряться в догадках, к чему он это сказал. — У тебя что-то есть?

Эрик указывает на папку в её руке и Кристина неловко кладёт руки поверх неё, чтобы он не подумал, что она специально схватила первое, что попалось под руку, и с видом, будто у неё неотложное дело, побежала к нему в кабинет. Потому что так и было.

— Просто проходила мимо. Решила посмотреть, как ты устроился, — она оглядывается, как будто здесь могло хоть что-то поменяться за столь короткое время.

Но изменения всё же находятся. Шторы задвинуты чуть сильнее, отчего и так недостающего солнца стало меньше. И на столе нет больше статуэтки Фемиды. Очевидно, в прошлый раз она разбилась.

Так напрасно разбилась.

— Как ты? — внезапно спрашивает Эрик, выдёргивая её из раздумий. По всей видимости, она не смогла контролировать эмоции, когда вспоминала о статуэтке.

— Эм… нормально, — неуверенно протягивает Кристина, но сосредоточенный взгляд Эрика, сканирующий малейшее изменение на её лице, заставляет плечи опуститься. — Лучше, — уже тише добавляет она, хотя, на самом деле, хотела бы сказать: «пусто».

Прошла неделя, но всё ещё было «пусто». И Кристина не знает, способно ли что-то залатать эту зияющую дыру в центре грудной клетки. Всё, что оставляют они после себя. Решето.

Теперь она понимает, почему Стефани не отходила от неё все те дни. Каждую ночь Кристина подскакивала от странного крика и только потом ощущала, как саднило горло.

Всего дважды за это время ей удалось безмятежно поспать: когда после похорон уснула на груди Эрика, и пару дней назад, когда из-за гололёда пришлось оставить мотоцикл. Он предложил подбросить её до дома и снова остался у неё.

— Иди сюда, — устало протягивает Эрик и снова откидывается на спинку.

Кристина испуганно оборачивается на дверь, не совсем понимая, что он имеет в виду. Но всё же встаёт, поглядывая через плечо на выход, обходит стол и останавливается в шаге от кресла шерифа.

Эрик только качает головой, а затем, вырвав папку из рук, обхватывает её за ногу и резко, даже немного грубо тянет на себя, усаживая на колени. Кристина от шока нервно вздыхает и упирается ладонями ему в плечи, не прекращая в ужасе смотреть на дверь, которая, — если он не забыл, — может в любую секунду распахнуться.

— Ты чего? — шипит она, пытаясь немедленно слезть с него, но Эрик только сильнее надавливает уже обеими руками на бёдра, продолжая издевательски улыбаться. — Нас же могут увидеть!

— И что они сделают? — прыскает он. — Уволят? Третья смена шерифа за месяц… Такого позора Департамент точно не переживёт.

Эрик закатывает глаза, устав наблюдать, как Кристина постоянно вертит головой, поэтому поворачивает кресло так, чтобы она оказалась лицом к выходу.

— Смотри, если тебе так хочется… Ко мне никто не заходит без приглашения, — цокает он, а затем толкает бёдрами, и Кристина падает ему на грудь. — По крайней мере, не заходил до сегодняшнего дня, — добавляет Эрик саркастично и, обхватив её за подбородок, притягивает к себе, заставляя забыть о чёртовой двери.

Кристине кажется, что она уже успела выучить его поцелуи. Но они всё равно каждый раз ощущаются по-разному. Например, этот, хоть был напористым и нетерпеливым, не нёс в себе какой-то дикой пошлости. Как будто таким поцелуем хотят сказать, что скучали. Наверное, так она хочет целовать его каждый раз, когда не видит хотя бы день.

Эрик спускает ладонь на шею, пробираясь пальцем под воротник полицейской рубашки, как обычно застёгнутой на все пуговицы, быстрым движением расстёгивает те, что мешают, а затем, насладившись дрожью, которую всегда оставляют его прикосновения, отстраняется и проводит рукой по волосам.

— Подстриглась?

Кристина кивает. Давно надо было это сделать. Конечно, она никогда не верила в эту дикую чушь, но в этот раз у неё проскользнула мысль, что вместе с волосами она избавится от тяжёлых дней, грузом осевших на плечах. Глупая была мысль…

— Не нравится? — неуверенно спрашивает она, когда Эрик наматывает на палец прядь и едва заметно сжимает губы.

— Нравится. Как дела внизу? — неожиданно меняет тему он.

В отделе многое поменялось. От привычного шума бурной работы остались только звуки работающего принтера и шуршание бумагой. Даже стуки по клавиатуре стали тише. Карандаши перестали летать по кабинету Зика, норовя упасть в стакан, и, кажется, даже Марлин стала тише шмыгать носом. Все продолжали выполнять свой долг, но словно что-то погасло. Что-то, что делало отдел единым живым организмом. Неизвестно, что именно повлияло на столь разительную смену настроения: гибель Фора, уход Эрика, а, может, и всё сразу.

Кристина вместе с остальными из команды вернулась к прежним обязанностям, практически не занимаясь похищениями. Очевидно, без решительных действий дело ждёт позорный статус глухаря, но Эрик ничего не предпринимает. И теперь после того, что он рассказал ей о своём прошлом, его бездействие объяснить ещё труднее.

Но Кристине тяжело поднимать эту тему. Она видела, что происходило с ним в тот вечер. Как менялось его лицо каждый раз, когда он с головой погружался в рассказ. Как бледнела кожа, и как глаза затягивались мутной пеленой. Сколько бы ни прошло времени, Эрику невыносимо трудно вспоминать детство.

И ей хочется сделать хоть что-то, чтобы помочь ему справиться с тяжелым бременем прошлого, но она не может решиться. Винит себя за то, что безжалостно содрала корку с не до конца затянувшейся раны вокруг лезвия, намертво засевшего в груди, а теперь боится даже прикоснуться, чтобы случайно не загнать нож ещё глубже.

— Как будто ты не знаешь? — хмыкает Кристина, слегка отстранившись, чтобы лучше видеть его. — Все в подвешенном состоянии. Не знают, что будет завтра.

— Видимо, надо спуститься и расшевелить пару ленивых задниц, — недовольно кривится Эрик.

— Не надо! — хохотнув, вскрикивает Кристина и шутливо вдавливает его в спинку кресла. — Потом выяснят, что это я настучала…

Но договорить она не успевает, потому что в кабинет влетает Кара.

— Эрик, я… — она застывает на пороге, и документы, что были в руках, рассыпаются у её ног.

— Вон! — не поворачиваясь, рявкает Эрик, да так громко, что Кристина вздрагивает и норовит немедленно вскочить, но рука, покоящаяся на бедре, давит с такой силой, что у неё ничерта не выходит.

Кара охает и, шурша, сгребает упавшие бумаги, а Кристина всё ещё пытается встать, в ужасе наблюдая, как за ней захлопывается дверь.

Эрик только раздражённо выдыхает и, крутанувшись в кресле, открывает ящик тумбочки, выуживая оттуда серебристый портсигар.

— Решил, что пора соответствовать званию, — хмыкает он, повертев коробочку в руке и показывая гравировку. — На самом деле, здесь так скучно, что даже нашёл время забить его.

— Ты сейчас серьёзно? — взвинчено восклицает Кристина, отгоняя рукой клубы дыма.

— Ну что? — он щурится, чтобы дым не попал в глаза, и ещё раз крутанувшись, усаживает Кристину на стол, чтобы не курить на неё.

— Ты понимаешь, что этим всё не закончится? — не унимается она и выдёргивает сигарету изо рта. Эрик только удивленно поджимает губы, глядя на тлеющий огонёк в её руке. — Она же пять минут назад перед тобой чуть ли не разделась и очень недвусмысленно намекала, чего от тебя хочет…

— А ты подслушивала? — он цокает языком и наклоняется, чтобы поймать ртом фильтр и сделать ещё одну затяжку.

Кристина наконец находит пепельницу и резкими движениями тушит сигарету, представив, как глупо выглядела с ней в руках. Не то чтобы она была какой-то ярой противницей курения. Возможно, в школьные годы и ей бы «посчастливилось» вкусить запретный плод, если бы не особенность «поцелованных ангелом» навсегда запоминать прочитанные книжки. И статья о вреде курения попала к ней в руки раньше, чем первая сигарета.

— Эрик, сейчас не об этом речь! Она же может доложить!

Она думала, что уже привыкла. Что научилась предугадывать, когда он вспылит, а когда будет спокойным, как удав. И где-то на подсознании, Кристина понимает, что случившееся относится ко второму, но разделить его эмоции не может. Её буквально трясёт от того, что их впервые кто-то увидел вместе из круга знакомых. И не просто кто-то, а та, которая строила планы.

— Кому? Своему папочке? — фыркает Эрик. — Давно на это рассчитываю.

Кристина, замерев, хмурится.

— В смысле? Кто она?

— Дочь одного влиятельного чинуши, и по совместительству одного из друзей Эллисона.

Упомянув его имя, Эрик возбуждённо отклоняется и снова закуривает. На этот раз Кристина не препятствует и позволяет дыму скрыть его лицо.

— Подожди, — машет головой она, пытаясь собрать мысли в кучу. — Но… ты же отправил её присматривать за Лидией?

— Да, потому что приказ о её повышении пришёл сразу после того, как мы побывали в гостях у Джеффа. Охуительное совпадение, да? — он дёргает чёлюстью и злобно усмехается.

— Я пытаюсь уловить ход твоих мыслей, но…

Конечно, наличие влиятельных родственников сразу объясняло, почему Кара оказалась, наверное, единственной во всём отделе, кому Эрик уделил неприлично много внимания при переводе. Не то, чтобы Кристину это успокаивало… хотя нет. Это чертовски успокаивало.

— Решил проверить, знает ли Эллисон о том, что я наступил ему на хвост. Дал Каре возможность увидеть Лидию, чтобы посмотреть, побежит ли она с докладом к папочке…

— Но?

— Но либо Элиссон намеренно не лезет и ждёт, когда я оступлюсь, либо интересы Кары сосредоточенны исключительно на том, что у меня в штанах.

Кристина сжимает челюсть, на что Эрик только тихо хмыкает и горделиво улыбается.

— Как вижу, твои помыслы тоже не совсем чисты, — его улыбка становится ещё более озорной. — Не видишь очевидного?

— Чего? Ну хочет она тебя, мне-то что с того? — прыскает она недовольно, хотя в глубине души радуется, что Эрик так быстро переключился с ненависти к Эллисону на неё.

Ей так нравится видеть улыбку на его лице. Такое с ним случается редко, как впрочем, с недавнего времени и с ней самой. Как быстро перевернулась реальность вокруг неё. Её улыбка всегда меркла, как только он появлялся на горизонте, а его губы изгибались только в хищном оскале, как победный триумф за секунду до того, как челюсть сомкнётся на шее жертвы. На её шее.

А теперь она может улыбаться только рядом с ним и получать в ответ то же самое, искренне веря в то, что таким сокровищем больше никто в этом мире никогда не овладеет.

Кристина дёргает головой, чтобы больше не смотреть на него и не закопать себя ещё больше раздумьями о его красивой улыбке, но закатанные глаза Эрика заставляют её задуматься.

— Подожди… Она же… — Кристина трёт лоб, пытаясь сопоставить всё услышанное и увиденное. — У девушек нулевое либидо, пока они ладонь не рассекут. Так как она?..

— Скорее всего «чистая», — пожимает плечами Эрик и тушит сигарету. — Связи папули, вероятно. Но я проверил, вакцина стоит. На момент её рождения он был далёк от Эллисона.

— Значит, из неё это вытащили? Наркотиками?

Голос Кристины вздрагивает на последнем вопросе. Кара её раздражает, и конечно, дело в Эрике и только в нём. Но, даже несмотря на это, ей всё равно её жаль. Она помнит это отвратительное чувство, когда не по своей воле вдыхаешь дым с содержанием запрещённых веществ, и примерно догадывается, что бывает, если в организм напрямую попадает куда более тяжёлый наркотик.

— У них могут быть более безопасные методы. Стив пытается выяснить, что это и как ещё это можно вытравить.

Кристина устало опускает плечи и отворачивается. Эрик пододвигается ближе и кладёт локоть на её ногу.

— В чём дело?

— Не знаю… — Кристина оглядывается, чтобы убедиться, что дверь всё так же закрыта, хотя в этом, кажется, больше не было необходимости. Она берёт со стола флажок с печатью Департамента и, покрутив его в руках, возвращает на место. — Просто уже столько времени прошло. Похищения прекратились. Эллисон игнорирует твои намёки. И я уже сомневаюсь, что наши догадки верны.

Она прикрывает глаза, когда Эрик пытается поймать её взгляд. Ей стыдно признаться, что вся её решительность, бушующая в день похорон, испарилась. С одной стороны Кристине хотелось разорвать Эллисона в клочья, а с другой ей больше ничего не хотелось…

— Дэвид, работающий на него, — недостаточная улика? — всё же спрашивает Эрик, когда Кристина осмелилась посмотреть на него.

— Ты мог обознаться, — пожимает плечами она. — Прошло столько лет…

— Это он, — голос Эрика становится жёстче, и Кристина ёжится от холода в его взгляде.

— Прости, правда, прости, — быстро тараторит она и накрывает его руку. — Просто всё это… Я вернулась к прежней работе, и, наверное, потеряла веру, что мы на правильном пути.

Эрик задумывается и переворачивает ладонь под её рукой, отчего шрамы едва касаются друг друга. Кристина, ощутив уже такой знакомый разряд, расслабляется. Она сразу вспоминает, как родители часто переплетали руки и блаженно улыбались, и не понимает, как вообще можно додуматься делать это на людях.

Ей кажется, что прикосновения шрамами — это что-то очень личное. Очень интимное, чтобы кто-то видел, как в такие секунды становится хорошо. Словно заниматься сексом на людях. Так ощущается связь… Даже если она инородная. Невозможно отделаться от чувства, что без неё Кристина уже больше не сможет существовать.

Раньше подобные разряды пробегали между ними, когда они злили друг друга. Но с того дня, как в шрамах впервые промелькнул голубой свет, всё прекратилось. Вспышки гнева перестали работать как прежде. Хотя, признаться, к тому моменту Кристина уже не испытывала подобных чувств к нему.

Наверное, теперь им нужно держать себя в руках, как это делают все соулмейты. Давить в себе негативные эмоции и проглатывать любую обиду… И она даже не представляет, как это сделать после всего, что они прошли.

Не представляет, как не быть с ним искренней.

— Хочешь, верну твою веру? — вдруг спрашивает он и легко прислоняется губами к тыльной стороне ладони.

— Как?

Эрик закидывает руку ей за спину, чтобы найти компьютерную мышь, и кладёт голову Кристине на грудь. Она несмело проводит подушечками пальцев по шее и еле сдерживается, чтобы не потрогать пальцем его волосы, потому что, кажется, что сквозь такое количество геля даже воздух не проникает к коже.

— Только у меня условие… — он отрывает голову и смотрит на неё снизу вверх. Кристине на миг становится смешно, потому что его дыхание щекочет кожу там, где расстёгнуты пуговицы. — Я хочу, чтобы ты переехала ко мне.

— Что? — желание улыбаться пропадает мгновенно. Она пропускает нервный смешок, надеясь, что он тоже сейчас прыснет и скажет, что пошутил. Но в глазах Эрика нет и намёка на иронию.

— Я хочу, чтобы ты переехала ко мне, — повторяет он, ещё пару секунд смотрит на неё и, не дожидаясь ответа, поворачивается к монитору. — Нажми сюда.

Кристина пытается справиться с помутнением в глазах, чтобы прочитать хоть что-нибудь на экране. Она бегает взглядом по материалам дела в полицейской базе и находит имя Эллисона в графе главного подозреваемого.

— Ты… Ты серьёзно? — заикаясь, шепчет она, до конца не уверенная, к чему на самом деле относится её вопрос.

— Просто нажми, Райт, — слегка раздражённо цокает он, и Кристина выполняет его просьбу.

В это же мгновение во весь экран вылетает уведомление об ошибке. Кристина вздрагивает и слышит удовлетворённое хмыканье. Она тут же обновляет страницу, и теперь все поля пустые, а по диагонали водяным знаком красуется надпись, которую ненавидит, наверное, каждый коп на всём континете: «Передано в ФБР».

— Что ты наделал? — испуганно спрашивает Кристина, не в силах сдерживать дрожь, бегущую по телу.

— Вернул твою веру, — спокойно отвечает Эрик, прижавшись ухом к грудной клетке, из которой вот-вот выпрыгнет сердце. — Убедилась?

— Что теперь будет?

— Вот что, — нагло скалится Эрик, доставая из кармана разрывающийся телефон. — Можешь возвращаться к прежней работе. Вечером заеду к тебе и помогу перевезти вещи.

Он легонько хлопает её по бедру, показывая, что она может идти, отъезжает назад и, подмигнув ей, отвечает на звонок.

— Заказывать банкет по случаю твоего возвращения? — непринуждённо говорит он в трубку.

Кристина спрыгивает со стола под крики, доносящиеся из динамика. Она узнаёт голос Макса, но искренне удивляется, как Эрику удаётся беззаботно крутиться в кресле и не отрывать телефон от уха, потому что, кажется, так можно и оглохнуть.

Уходить тяжело. Ей хочется понять, что они натворили и что всё-таки он, чёрт возьми, имел в виду, когда говорил о переезде, поэтому путь к выходу выходит долгим. Очень долгим. Словно она перед этим наступила в жидкий цемент, и теперь ботинки еле отрываются от пола. Взбешённый голос Макса всё ещё долетает до неё обрывками, будто он за столько лет успел впитаться в деревянные панели и теперь резонирует.

У самой двери она оглядывается. Эрик отвернулся к окну, и Кристина не видит его лицо за рукой, прижимающей телефон к уху. Только по набухшим венам, проглядывающим сквозь татуировки на шее, можно догадаться, что от прежней беспечности не осталось и следа. Он, видимо, не удостоверился, что остался один, поэтому трёт глаза, а затем говорит ледяным голосом.

— Я нашёл Дэвида, Макс… — давящая тишина заполоняет кабинет, и Кристина быстро выходит, чтобы в очередной раз не опускаться до подслушивания.

***

Она до поздней ночи катается по городу, слушая, как вибрирующий под ней мотор сливается с шумом мегаполиса. Приближается зима, и байк уже давно нужно отправить в гараж, потому что холод пробирал до костей, как бы тепло она не одевалась, но Кристина, как и в прошлом году, оттягивала этот момент до последнего.

Нужно договориться с отцом, чтобы оставить мотоцикл на зимовку. Или теперь ей стоит попросить уголок в гараже Эрика?

Чёрт. Всё так сложно.

— Эрик, насчёт переезда… Мне нужно подумать.

Она заглянула к нему в конце рабочего дня, когда в Департаменте спала шумиха после передачи дела в ФБР. Кара ретировалась, как только завидела приближение Кристины к кабинету. Если Эрик прав, и из неё вытащили то, что превращает жизнь людей в ад, то она должна понять, что вряд ли сидящий на коленях у шерифа офицер — просто интрижка. Должна догадаться, что все её старания уже не увенчаются успехом.

— На раздумья у тебя нет времени. Я в открытую заявил Эллисону о себе. И если он не глуп, — а он не глуп, — то уже прямо сейчас выясняет, кто был на приёме. Если, конечно, не сделал это раньше… — последнюю фразу Эрик произнёс практически не слышно. Будто мысли вслух. — В любом случае, ты тоже под прицелом. Так что переезд — это в первую очередь вопрос о твоей безопасности. И безопасности Роуз, если твоя собственная не является достаточной мотивацией. Но я дам тебе время до завтра…

Кристина сама не замечает, как, наматывая круги по береговой линии, сворачивает на дорогу, ведущую к Северному острову. Она оставляет мотоцикл на парковке у океанариума, чтобы пройтись пешком вдоль озера. Тело уже заныло после нескольких часов проведённых за рулём, и ей хочется размять мышцы.

Ночи стали длиннее, поэтому, когда Кристина свернула на пешеходную дорожку вокруг территории Аквариума, завораживающий вид Мичигана уже утонул в темноте, но уже совсем скоро на его место пришёл развернувшийся во всей красе мерцающий центр Чикаго, а скрип автомобильных шин сменился мелодичными голосами гуляющих по набережной.

Кристина облокачивается на парапет, а затем по примеру многих забирается на него с ногами. Конечно, ей бы хотелось посидеть в тишине, но вряд ли в одном из самых популярных туристических мест у неё бы получилось.

Мысли снова заполоняют голову, поэтому шум набережной быстро перестаёт её заботить. После сегодняшнего предложения ей пришлось вернуться к разговору с Эриком пару дней назад.

***

— Я думала о том, чтобы рассказать всё Роуз…

Она неуверенно подтянула одеяло повыше, чтобы прикрыть обнажённое тело, словно говорить о сестре в таком виде было неприлично. Эрик прижал её ближе. Его кожа всё ещё была горячей и пахла ими обоими. Кристина зарылась носом в грудь и прикрыла глаза.

— Так она не в курсе?

Кристина не видела его лица, но всё равно поняла, что он нахмурился. Она только отрицательно качнула головой, и её улыбка померкла.

— Думала, что скажу до свадьбы… А теперь не уверена, что её обрадует эта новость.

— Ну да, — тяжёлое дыхание коснулось макушки. — После того, что случилось, ей вряд ли понравится перспектива твоей связи со мной.

Кристина поджала губы. Не хотелось портить драгоценное время рядом с ним на гнетущие разговоры. Но больше не с кем. Раньше у неё была Трис. Это всегда была Трис. А в один момент это перестала быть она, и, наверное, тогда же всё и рухнуло.

— Как думаешь, зачем они… — она не смогла произнести вопрос полностью, но, почувствовав, что объятие стало чуть крепче, собралась и проглотила подкативший ком. — Джоанна рассказала, что тот, кто напал на неё, сначала предложил ей покончить с собой. Он назвал их «недостойными». Может, и Трис с Фором тоже решили, что нет смысла бороться?

Слезы снова подкатили, и Кристина зажмурилась, вдыхая аромат мужчины, зная, что это наверняка поможет ей успокоиться.

— Возможно, это какая-то негласная инструкция. Внушаемая с детства. Что-то между строк, что видят только совсем на голову отбитые… — Эрик осёкся, кашлянув. — Прости.

— Ничего, — качнула головой Кристина. — Это точно про неё. Думаешь, это тоже дело рук Импульса?

— Вполне. Меньше грязной работёнки для утырков в чёрных фургонах, — Эрик, видимо, почувствовал, как напряглась Кристина, хотя он очень хорошо постарался, чтобы снять с неё напряжение, и прижался губами к затылку. — Не хочу тратить ночь на разговоры о работе. Так что думаешь? Расскажешь ей?

— Не знаю. Наверное, не сейчас. Вряд ли она поверит, что мы вне опасности. Ей нужно дать время…

Эрик кивнул, слегка ударив её подбородком, и сместился вбок, чтобы поджать ноги. Он не помещался на её маленьком диване, и, видит Бог, ему требовалось немало усилий, чтобы не ворчать по этому поводу.

Кристина немного отстранилась, чтобы провести пальцем по его руке, очерчивая рельеф мышц. Её глаза успели привыкнуть к темноте, чтобы разглядеть контуры его тела. Наверное, она когда-нибудь запомнит каждый сантиметр. Совсем скоро, если особенности её мозга не поведут на этот раз. Но Кристина надеялась, что подведут, потому что хотелось заниматься исследованием как можно дольше.

Она не заметила, как пальцы спустились к груди, а затем, скользнув под одеяло, провели по животу, едва касаясь дорожки волос, идущей от пупка к паху. И только рваный выдох заставил её поднять на Эрика виноватый взгляд. Не обратила внимания, что он уже начал засыпать.

— Меня скоро начнёт пугать твоя ненасытность, — произнёс он сонным голосом, но всё равно она отчётливо услышала ухмылку.

Кристина игриво закусила губу, когда её ладонь спусилась ниже и она почувствовала, что его тело уже успело отреагировать на её прикосновения. Это всегда происходило быстро, что, конечно, не могло не льстить.

— Потому что, в отличие от тебя, у меня не было возможности насладиться этим сполна, — она тыкнула пальцем ему в грудь, а затем тут же поцеловала это место, почувствовав, что царапнула ногтём кожу. Мышцы Эрика напряглись, и Кристина оставила ещё несколько влажных следов, слушая, как его дыхание сбивалось с каждым прикосновением губ.

— Понятия не имею, о каком наслаждении ты говоришь, — сдавленно шепнул он и сгрёб её в охапку, навалившись сверху. — Необходимость, не более того…

— Наверняка самые красивые проститутки во всём Иллинойсе — это тоже всего лишь необходимость… — Кристина охнула, когда Эрик резко раздвинул ей ноги и вошёл.

Она шумно втянула носом воздух, потому что на это раз получилось не так влажно, как прежде. Но уже следующий толчок бёдрами заставил её позабыть об этом неприятном ощущении, и Кристина выгнулась навстречу.

— От сухой дрочки я устал, ещё когда был подростком, — хмыкнул Эрик, зарывшись носом ей в шею. Его пальцы очертили сосок, а затем слегка сжали, и с губ Кристины слетел первый стон. — Потом захотелось необычных декораций. Так приятнее…

— Получается, я тоже всего лишь декорация? — неразборчиво пробормотала Кристина, вообще не соображая, что говорит, потому что от медленных, но резких толков реальность уплывала от неё слишком стремительно.

Эрик поднялся, и Кристина практически успела заволноваться, что ляпнула что-то не то, но он только перевернул её на живот, приподнял таз и надавил рукой на спину, чтобы она прогнулась.

— Поверь, — он склонился над ней и хрипло проговорил ей в ухо, — если бы я видел в тебе игрушку для секса, то этот уёбищный диван — последнее место, на котором бы мне хотелось трахнуть тебя.

А затем Эрик снова вошёл, и реальность окончательно ускользнула от неё вместе с растворившемся в подушке стоне.

***

Из мыслей, заставивших участиться дыхание, её вырывает смех неподалёку. Кристина поворачивает голову к влюблённой парочке и некоторое время наблюдает за ними. Они сидят на земле в нескольких метрах от неё, завернувшись в одеяла. Пьют что-то горячее из термоса, нежатся в объятиях друг друга и о чём-то непринуждённо болтают.

А что ждёт их с Эриком, если она примет его предложение? Совместная готовка завтрака, барбекю на выходных и праздники в кругу семьи? Только эти картины всплывают в голове всего-навсего как грёзы.

Она сразу представляет, как Эрик будет тормозить где-нибудь за углом Департамента, чтобы никто не видел, что они приезжают вместе. Что Кристине нужно будет искать повод, чтобы увидеть его в течение дня. Если вообще придётся…

Её пугает мысль, что она больше не будет так сильно скучать по нему. Что не будет затаивать дыхание, если вдруг случайно столкнётся с ним в коридоре. Что их встречи перестанут лечить.

Что она выздоровеет.

И ей практически смешно от того, что она даже не пытается представить их сожительство как типичные будни соулмейтов. Вряд ли они будут проводить свободное время в строительном, выбирая шторы в гостиную.

А Роуз всё равно придётся рассказать одной из первых. И даже если она воспримет эту новость спокойно, то следующими в очереди будут родители. Потому что нужно как-то объяснить им, почему Кристина больше не сможет оставлять младшую сестру у себя. И всё закончится грёбанным Днём Благодарения со сладкой картошкой и всеми этими поздравлениями… Дьявол.

Кристина обнимает себя за плечи и кладёт локти на колени, всматриваясь в переливающуюся неоновыми огнями панораму города. Ей нужно принять решение. И как бы Эрик не пытался прикрыться тем, что хочет держать её поблизости, она понимала, что истинные мотивы его далеки от простого желания обезопасить Кристину и её родных.

Чёрт. Сам же не хотел торопить события…

Она резко дёргает головой, когда взгляд падает на сверкающие голубым светом буквы, выглядывающие из-за одной из высоток за Гранд-парком. Они даже не скрывают. Громадная вывеска того самого цвета в центре города. Словно они сами верят в собственную безнаказанность.

У неё достаточно причин, чтобы ненавидеть Импульс и всех, кто с ним связан: они забрали у неё Энджи, Трис и кучу других родственников, которых Кристина даже не знала просто потому, что не успела узнать. И они забрали у неё родителей, превратив их жизнь в примитивную программу, способную полететь к чертям при малейшей ошибке.

Кристина понимает, что все сомнения, гложущие её последнюю неделю, вызваны обычным страхом. Как бы Эрик не пытался вселить в неё уверенность, она задаёт себе всего один вопрос, на который никто не в силах дать ей ответ. Что они смогут сделать вдвоём против громадной корпорации, подчинившей весь мир?

Заявить об Импульсе во всеуслышание, сделать громкое заявление в прессе? Их раздавят, как букашек, даже если одно упоминание Эллисона в деле за секунду перечеркнуло недельные труды, несмотря на то, что его имя было указано самим шерифом.

Кристина уверена, что они далеко не первые, кто смог докопаться до истины. И если жизни людей до сих пор контролируются неизвестным веществом, если вакцины до сих пор вводят каждому младенцу, значит, ещё никому не удалось их остановить. Тогда почему Эрик думает, что у них получится?

Дыхание учащается, когда мимо проходит ещё одна пара соулмейтов, у которых совсем скоро появится малыш. Кристина неприлично долго задерживает взгляд на округлившемся животе, и в её голове возникает что-то, очень похожее на план действий.

Но его нужно тщательно обдумать вместе с предложением Эрика. И оба вопроса лучше решать на свежую голову, поэтому Кристина спрыгивает с парапета и возвращается к мотоциклу, чтобы как можно быстрее вернуться домой и как следует выспаться.

***

Кристина помнит наставления Эрика. Лидия хоть и принимает серьёзные препараты, но всё равно не стабильна. Любое лишнее движение и неправильное слово может спровоцировать истерику. Поэтому следует быть очень осторожной.

Она, на самом деле, до конца не понимала, зачем всё-таки напросилась навестить девушку. Наверное, ощущала некую ответственность за её судьбу. Кристина даже не представляет, что тогда испытывает Эрик после того, как Лидия посчитала его единственным человеком, который может ей помочь.

У входа в камеру её тщательно обыскивают, и Кристина недовольно цокает, когда охранники разламывают пышные круассаны. Спасибо, что хотя бы через упаковку.

— Думаю, тётушка Глория будет очень рада узнать, что она подозревается в умении прятать заточки в хлебе, — шипит она сквозь зубы, глядя, как до этого аппетитная на вид выпечка превращается в кашу.

— Стандартный протокол, — сухо отвечает охранник, но всё же его взгляд виновато опускается, когда он видит на бумажном пакете логотип кафетерия. Глорию любят все. — Чисто.

Кристина тут же пытается расслабиться и забыть этот неприятный инцидент. Не хватало, чтобы Лидия с порога почувствовала её раздражительность.

Девушка не сразу реагирует на вошедшую гостью, и у Кристины появляется несколько секунд, чтобы осмотреться. Очень светло для одиночной камеры. Она всегда думала, что сюда сажают только совсем конченных отморозков. Но, видимо, это ошибочное мнение. Больше походит на камеру для вип-клиентов со всеми удобствами.

Кристине сначала хочется фыркнуть от негодования, но, зная, кто тут находится, она рада увидеть ровные белые стены, холодильник, микроволновку и телевизор, из которого льётся тихая успокаивающая мелодия под виды океана. Вряд ли Эрик позволил ей смотреть фильмы и тем более новости.

Лидия сидит на кровати в обычной хлопковой пижаме нежно-зелёного цвета, подмяв под себя ноги, и расчёсывает гребнем ярко-рыжую копну волос. Они стали ярче с тех пор, как Кристина видела её в последний раз. Особенно под солнечными лучами, проникающими сквозь небольшое окно под потолком.

И Кристина могла бы воспринимать эту встречу как посещение старой знакомой в обычной больничной палате, если бы на лицо Лидии не падала тень от решётки на окне.

— Привет, — осторожно произносит она, натягивая на лицо улыбку.

Лидия медленно поворачивает голову и долго смотрит на неё, изредка моргая, а затем облегчённо выдыхает.

— Я вас помню, — так же медленно и размеренно произносит она. Видимо, речь заторможена от препаратов. — Вы… Кристина, верно?

— Да, — кивает она, не торопясь, проходит вглубь камеры и, поставив пакет на стол, садится на стул у кровати. Старается не делать резких движений и отзеркаливать мимику Лидии, но после обыска у неё с трудом получается контролировать эмоции. — Хотела порадовать тебя чем-нибудь свежим, но коллеги не разделили мою идею.

— Ничего, я привыкла. Джозеф хороший, и он поклялся, что всегда проверяет еду согласно инструкциям. Говорит, это для моей безопасности, — пожимает плечами она и отворачивается к окну. — Сегодня хорошая погода…

— Да, теплый выдался денёк, — протягивает Кристина, проследив за взглядом девушки. — Хочешь выйти на прогулку? Мы можем попросить шерифа Колтера, думаю, он поможет организовать.

— Не нужно, — покачивает головой она и беззвучно ухмыляется. — Он тоже предлагал мне выйти на свежий воздух.

— Часто он бывает у тебя? — интересуется Кристина, стараясь как-то поддержать разговор.

— Да практически каждый день. Приносит кучу лекарств, чтобы я точно никогда не смогла расплатиться с ним, — горько вздыхает Лидия, сминая пальцами мягкие зубья расчески. Видимо, на обычных их быстро не оставалось, поэтому ей вручили силиконовую.

— Эрик не возьмёт с тебя денег, — уверенно говорит Кристина, ощутив прилив гордости. Хотя ей давно следовало начать проклинать себя за то, что оставила без внимания признание Эрика о способах его заработка. Сокрытие преступления. Практически соучастница, чёрт возьми. — Не думай об этом.

— А о чём тогда мне думать? — Лидия резко поворачивает голову к Кристине, вынуждая ту впиться ногтями в бёдра, чтобы не вздрогнуть. — Может, ты мне скажешь?

Кристина осторожно сглатывает, пожалев, что не подготовилась лучше. Она должна была ожидать подобных всплесков эмоций, чтобы вовремя локализировать их.

— Прости, я не хотела тебя расстраивать… — все, на что у неё хватает сил. Как будто эти ненужные извинения как-то помогут.

— Ох, это то, что все пытаются делать: не расстраивать, не огорчать… — закатывает глаза Лидия и опять сосредотачивается на расческе. — Только на кой чёрт? Пола я всё равно никогда не увижу.

— А может…

— Мистер Колтер сказал, что Пол, вероятно, жив, — перебив её, отмахивается Лидия. Даже в заторможенных движениях проскальзывает нервозность, но она держится молодцом. — И предупредил, что если и получится его вытащить, то, скорее всего, он не узнает меня. Либо ему будет уже всё равно…

Кристина пользуется отсутствием зрительного контакта и часто моргает, чтобы не позволить глазам заблестеть. Чёрт, она никому так часто не лжёт как самой себе. Поклялась же, что оставила все слёзы рядом с забрызганной краской стеной. Но на деле всё оказалось не так просто…

Лидия и её возлюбленный тоже были из тех, у кого не получилось… Но тем не менее девушка перед ней нисколько не сомневалась в правдивости своего выбора. Она продолжала любить, даже если им пытались внушить, что они «недостойны».

— Думаю, мистер Колтер преувеличивает, — собравшись с силами, говорит Кристина. — Нет такой силы, способной заглушить искренние чувства.

Лидия переводит на Кристину взгляд и с благодарностью улыбается, а затем пододвигается ближе и обхватывает её руки, и той еле хватает сил, чтобы не дёрнуться от ледяного прикосновения. Она переворачивает ладонь и удивлённо смотрит на спрятанную под толстым слоем полосу. Конечно, ей никто не сказал, что они на самом деле не женаты и вообще скрывают свою связь.

Эрик узнавал по поводу силиконовых накладок, которые могли заметно облегчить им жизнь. Но им пришлось отказаться от этой затеи. Обещанная анонимность заканчивалась элементарным запросом в администрацию штата. А у Эрика набралось достаточно желающих выведать его грязные секреты. Поэтому для него безопаснее было сообщить во всеуслышание о шраме, чем читать о тайной связи с подчинённой в сводке новостей, особенно после фотографии, на которых слишком отчётливо видно его руку на её спине, когда они шли к выходу из церкви.

— При первой встрече ты показалась мне другой. Вроде бы сочувствовала мне, но во взгляде всё равно был скепсис, — Кристина облизывает пересохшие от волнения губы и мягко убирает её руку. Слишком холодная, чтобы не дрожать. — Не обижайся. Я думаю, ты и сама согласишься со мной. Но теперь что-то изменилось в тебе…

Лидия возвращается на середину кровати и окидывает Кристину взглядом, отчего ей становится неловко.

— Почему ты пришла? — спрашивает она.

— Хотела лично убедиться, что ты в порядке, — честно отвечает Кристина. — Волновалась после всего, что случилось. И узнать, может, тебе что-нибудь нужно. Какие-то мелочи, о которых тебе трудно попросить мистера Колтера.

— Всё, что я не могу попросить у него напрямую, мне приносит девушка в смешных очках без стёкол, — усмехается Лидия, а Кристина только сжимает челюсть. — Впрочем… есть одна просьба, которую, наверное, в состоянии выполнить только ты.

— Сделаю всё, что в моих силах.

— Это глупая прихоть, но я хочу хотя бы ненадолго увидеть Барона, — Лидия смущённо прячет голову, и Кристина с грустью улыбается. — Я не настаиваю, понимаю, что для кота такое путешествие — большой стресс, и ничего страшного, если не получится. Просто мне не хочется просить у мистера Колтера об этом. Он и так слишком многое делает для меня.

— Я попробую что-нибудь сделать, — заверяет её Кристина, хоть и догадывается, что это невыполнимая просьба. Везти кота в полицейский участок… — Думаю, смогу уговорить Эрика. Скажу, что вычитала в журнале про новейший вариант терапии.

Лидия воодушевлённо кивает и после недолгого молчания снова уходит в собственные мысли. Кристина долго смотрит на неё и понимает, что нужно собираться. Она медленно встаёт и, не увидев реакции со стороны девушки, направляется к выходу.

— Кристина, — вдруг окликает её Лидия, когда она уже занесла руку над дверью, чтобы вызвать охрану. — Скажи, ты уже полюбила его?

Кристина замирает с поднятой рукой, а затем закусывает губу до боли, чтобы унять дрожь, пробежавшую по телу, и медленно поворачивается.

— Почему ты спрашиваешь? — мягко произносит она, и Лидия медленно поднимает на неё взгляд.

— У меня было время обо всём подумать здесь, — она машет головой, указывая на крохотную камеру. — И я уже догадываюсь, что в мире всё идёт не так, как нам преподносят. В нашу первую встречу находиться между вами было… холодно. Да и вы не особо скрывали неприязнь друг к другу. Но всё же шрамы на ваших ладонях идентичны. А сейчас ты с таким теплом отзываешься о нём, и он тоже… — Кристина щурится, и Лидия смущается. Вероятно, в её планы не входило трепаться, что в этих стенах когда-то произносилось её имя. — Просто мистер Колтер… Эрик, если позволишь. Он хоть и пытается казаться циничным и каменным, но у него доброе сердце.

— Да, мне уже удалось убедиться в этом, — на выдохе произносит Кристина, глядя себе под ноги.

За то недолгое время рядом с ним ей приходилось убеждаться в этом постоянно. И его образ, который она сама себе придумала, основываясь на его отношении к ней за прошлый год, рассыпался как карточный домик, хотя казалось, Кристина строила его из бетонных блоков.

— Он хороший человек, и, кажется, достоин того, чтобы влюбиться в него, как думаешь?

Лидия смотрит на неё, загадочно улыбаясь, а затем, не дожидаясь ответа, отворачивается к окну и снова запускает гребень в волосы, оставляя Кристину один на один с повисшим в воздухе вопросом.

Достоин он или не достоин… разницы не было. У неё было сотни причин, чтобы не влюбляться в него, и всего одна, чтобы погрязнуть в этом чувстве по уши, и, кажется, Кристина уже давно определилась.

Но всё же слова Лидии очень помогли. Именно поэтому, оставив двери изолятора позади, Кристина первым делом берёт телефон и набирает сообщение:

Я подумала над твоим предложением.Надеюсь, пока обойдёмся зубной щёткойи парой свежих комплектов униформы?

11:04