Юкичи понял, что...

      Фукудзава Юкичи не единожды слышал рассказы о том, что ученики — вне зависимости от пола — склонны влюбляться в своих наставников. Но сам он, слава небесам, с подобным не сталкивался.

      Рампо воспринимал его, скорее, как замену утраченного отца.

      Йосано видела неприкосновенный идеал мужчины.

      Дазай привык иметь над собой высшую инстанцию — на его жаргоне, «крышу».

      Куникида нуждался в наставнике.

      Дети — два Танидзаки и Кенджи — видели в нем твердыню, константу своей жизни.

      Клерки оставались клерками, и отлично осознавали, что такое субординация и с чем ее едят.

      У всех в системе взаимоотношений детективов Вооруженного детективного агентства было свое место и свое дело. Тонкости взаимоотношений оставались кристально ясными, противники обходили их на цыпочках, работа из Бюро была не сильно пыльной — там отлично умели решать вопросы между эсперами самостоятельно, поручая Портовой мафии и Агентству только самых отбитых бандитов, которых не сильно жалко или которые ну очень нужны постфактум живыми. Красота, а не жизнь!

      А потом Дазай привел к ним Накаджиму Атсуши.

      И, как уже повелось, на мальчике весь привычный, многократно отработанный процесс забуксовал и со скрежетом сломался. Накаджима почему-то увидел в нем все, чего он только желал, да и возраст для влюбленности был самый подходящий.

      И Юкичи не понимал только одного: почему он, а не Дазай?

      Ведь едва ли дело было в любви директора к кошкам.

— Фукудзава-доно, в-вот, — на пылающей мордашке Накаджимы смущение высшего градуса, глаза скромно потуплены, а в руках — завернутая в упаковку с котятами коробка для бенто. Глядя на рыжих пушистых бестий, катающих по голубому лоскуту зеленые мячики, чье угодно сердце дрогнет. Сердце Юкичи оказалось не исключением.

      Чрезмерно ровным тоном, задавливая на корню все посторонние реакции, мужчина воспитанно поблагодарил и кивнул на край стола.

— Спасибо, Атсуши-кун. Поставь вот тут, будь любезен.

      Обрадованный мальчишка кинулся исполнять, после чего усвистал прочь с самым счастливым видом, разве что райские трели во все стороны не зазвучали. А к Фукудзаве в кабинет заглянул непривычно серьезный Рампо, загадочным взглядом смерил кулек, и убрался обратно.

      Возвращаясь после встречи за чаем, Фукудзава успел застать кусочек разговоров своих подопечных:

— Атсуши-кун, великий детектив тоже хочет себе домашние обеды!!! — тягучие интонации Рампо невозможно было спутать.

— Хорошо, Рампо-сан, в следующий раз сделаю, — покладисто согласился Накаджима.

— Нэ, нэ, Атсуши-кун! Завтра! — капризно потребовал великий детектив.

— Будет сделано, Рампо-сан, — терпеливо и доброжелательно откликнулся парнишка, и, судя по звуку шагов, отправился к своему месту.

      Мужчина задумался. Может, ничего такого в этом и нет, и ему просто нравится готовить? Голодное детство в приюте, лучшее занятие для сироты — помощь на кухне, где хоть немного пожевать можно?

      Юкичи постоял еще немного, и толкнул дверь в кабинет. Куникида бодрой рысью ускакал по делам, Атсуши бойко осваивал ноутбук, Дазай листал какую-то тощую папку, Йосано в это время как раз ходила за покупками, а Танидзаки заканчивали подъедать кулинарный шедевр Наоми. Судя по вымученной улыбке Джуничиро, подходить к ним было небезопасно, и Фукудзава, взглядом дав всем вольную, бесшумно прошел мимо двери клерков к своему кабинету.

***

      Юкичи понял, что с «возможно ничего такого в этом нет» он определенно ошибся. Атсуши теперь приносил ему бенто каждый день. Рампо свои обеды выпрашивал, но Юкичи без просьб или слов благодарности получал заветный кулек точно ко времени обеда. Вот и сегодня — он вышел вымыть испачканные чернилами руки, а вернувшись, замер в дверях.

      Коробочка с бенто завлекающе стояла там, где ее еще в первый раз и поставили. Лоскуты ткани время от времени менялись, как и сама коробка для обеда, менялось содержимое, но адресат, как и отправитель, был очевиден.

      Мужчина осторожно развязал узелок и заглянул внутрь. Атсуши с каждым днем все лучше определял, что Юкичи любит, а что нет, причем как он это делал, оставалось для Юкичи загадкой.

      Сегодня — ровные треугольнички онигири с тунцом и лососем. Вчера — рис с карри, до этого — лапша с кусочками говядины под вкуснейшим соусом. В каждой порции — немного овощей, ломтики нори фигурно порезаны. Фукудзава уже и не помнил, когда получал такие чудесные обеды. Знал только, что на приготовление такого наверняка уходит по паре часов до или после работы.

      Такое чье угодно сердце тронет, вот только…

      Юкичи решительно накрыл контейнер крышкой и завязал ткань обратно. В конторе как раз кроме Атсуши никого не было — все ушли обедать, да и он сам явно планировал выйти в обеденный час.

      Юкичи подошел к выпрямившемуся и замершему мальчику, и протянул ему бенто.

— Прости, Атсуши-кун. Я не имею права заводить отношения со своим подчиненным, каким бы славным он ни был, и как бы сильно я ему ни нравился, — Юкичи постарался выразиться помягче, но мальчишка все равно сжал кулек с бенто, как будто Фукудзава его ударил, и губы у него задрожали. Заметив, как опасно заблестели глаза, мужчина круто развернулся и поторопился уйти. Встреча у него была назначена уже после обеда, но уж лучше он час просидит в чайной, чем останется один на один в офисе с плачущим Накаджимой.

      Сердце неприятно притиснуло виной. В конце концов, мальчик был не виноват, что его первая влюбленность оказалась неудачной — говорят, любая первая влюбленность неудачная. Это аксиома жизни, намек быть осмотрительным.

      Возможно, Юкичи стоило просто позволить ему перерасти свое чувство к нему? Оставить с теплой памятью, с благодарностью за то, что не разбили сердце, что позволили образумиться самостоятельно?

      Мужчине захотелось побиться головой обо что-нибудь, но вместо этого он просто присел на лавочку в сквере. Прикормленные коты тотчас нарисовались из всех кустов, и как обычно ни один из них не дался погладиться — только проверил, что руки пустые. А самый нравный даже обшипел его — кажется, это была кошка с котятами, и любое лишнее движение она сейчас воспринимала, как угрозу.

      Вздохнув в очередной раз, директор посидел еще немного, напряженно размышляя, после чего поднялся, и, спрятав ладони в рукавах кимоно, отправился своим путем.

***

      Юкичи понял, что что-то идёт неправильно, когда на следующий день Атсуши не вышел на работу. При ближайшем рассмотрении вопроса оказалось, что он и вчера после обеда не был, и, возможно, не обедал вообще.

      Куникида списал все на желание побыстрее разобраться с небольшим делом, которое Накаджима получил утром, Дазай в принципе не лез в чужую работу, разгребая завал своих дел и умирая под задолженными отчетами. С остальных тоже брать было нечего — Атсуши был другом всем, но близким другом — никому.

      Рампо, когда Юкичи к нему обратился, посмотрел не очень довольно, и громко объявил, что подобные дела слишком скучные и раскрывать их смысла не имеет, и так все понятно. Когда изумленно моргнувший Фукудзава попытался уточнить — обычно Эдогава в маленьких просьбах конкретно ему не отказывал — великий сыщик приобрел сходство с взъерошенным воробьем и сердито поджал губы.

      А через мгновение лицо его разгладилось, и сердце Серебряного волка нервно сбилось с ритма — такие метаморфозы ничего хорошего не обещали.

— Как вам понравился вчерашний бенто, директор? — медово поинтересовался Рампо, а в малахитовых глазах мелькнула злость. — Правда ведь вчера Атсуши превзошел самого себя? Я был в восторге, когда попробовал, а вы?

      Юкичи постарался сглотнуть как можно тише, в итоге кашлянул в кулак, уловив намек.

— Возможно. Я вчера ушел раньше и не успел поесть, — не очень изящно, но вроде как пошел на попятную мужчина, уже пожалев, что попытался продавить Рампо — когда тот был в таком настроении, его даже просить было опасно.

— Как жаль! — выразительно протянул Эдогава, а после выудил из кучи пакетов любимую газировку со стеклянным шариком в горлышке и принялся воевать с крышкой. Фукудзава поспешил грамотно отступить, пользуясь чужой занятостью. К войне с Рампо не были бы готовы и сильнейшие мира сего, что уж говорить о нем.

      Во всяком случае, раскладку сил Юкичи уже знал. Рампо не одобрил его отказ рачительному мальчику, а ведь Фукудзава после встречи с ним был обречен не контактировать с женщинами — знать об их тайных мыслях и слабых местах, которые его «воспитанник» находил в два тычка, было неприятно. Эдогава был тем еще ревнивым засранцем, и то, что он милостиво попустительствовал Атсуши, лучше всего на свете доказывало, что тот в своих намерениях был искренен. И что Юкичи, возможно, ошибся, поторопившись сказать «нет». Рампо в прогнозировании сердечных привязанностей умел быть круче суперкомпьютера.

      Остальных можно было не спрашивать. Скорее всего, что-то странное между ним и Атсуши заметил Дазай, остальные — может быть. Работая «с» и «над» мышлением детективов, сложно предположить, как быстро кого из них озарит. Но Юкичи подозревал, что и они бы не одобрили его решения. Сводничать его с разным процентом частоты пытались практически все.

      Где искать мальчишку, осталось под вопросом. Сотрудники, так и не понявшие, в чем проблема, не беспокоились — мало ли, какая заминка возникла в деле! Нарываться на неприятности он не склонен, отбиться в случае нападения кого-то из мафии — обучен, если влип в ситуацию — полиция детективов в лица знает, уже позвонили бы.

      Юкичи с трудом досидел до окончания рабочего дня, и, ни к чему не придя, пораньше ушел из офиса.

      Зайдя по дороге в комбини, он машинально купил продукты домой, взял кошачий корм и отправился по привычному маршруту. Кошки едва ли не на задних лапках запрыгали, когда он зашелестел угощением. Самые наглые растопырив когти пытались поймать его за руку, пока он раскладывал корм по тарелочкам, пара влезла ему на спину в попытках добраться до вкусного. К привычному человеку, когда он угощает, они относились фамильярно.

      Юкичи посидел немного, полюбовался тем, как пушистые паршивцы сметают корм и расходятся греть бока на солнце, и привычно уже вернулся к вопросу: где искать мальчишку?

      Предположений не было. Звонить просто так, ради поболтать, Огаю, пытаясь попутно узнать, не поймался ли все-таки один уже стоящий чуть меньше семи миллионов тигр-оборотень — глупо. С Атсуши могло быть все хорошо, он мог не брать трубку, занятый укромным наблюдением, и только чувство вины в Фукудзаве, разросшееся на его сомнениях до чудовища, могло подбрасывать худшие предположения в голову.

      Юкичи подумал еще немного и твердо решил: он подождет до завтра. Если Атсуши не объявится и завтра — вот тогда можно будет уже начать бить тревогу и трясти Рампо. Одно дело — сутки дуться, другое — наложить на себя руки из-за несчастной любви.

      Мужчина передернул плечами и поднялся, подхватывая сумку и на лету ловя выпавшее оттуда яблоко. Молоденькие расфуфыренные коты, все как один пятнистые, проводили неудавшийся мячик внимательными взглядами. Юкичи не удержался — погрозил им пальцем, и упруго зашагал по дороге, не удовлетворенный, но смутно успокоенный наличием плана.

***

      Юкичи понял, что что-то идет не так, когда, закрыв за собой дверь в дом, через какое-то мгновение оказался прижат к ней спиной, а сверху навалилась прямо-таки неподъемная тушка гуманоидных очертаний. Пакет у него из рук сам собой выпал - он даже внимания не обратил, оглушенный. Новостей в связи с открытием получилось две: первая и хорошая — беглец и потеряшка Атсуши нашелся. Вторая была скорее никакая, просто новость: с Атсуши что-то явно произошло.

      Начать с того, что он тяжело дышал. Руки, которыми он уперся в дверь по обе стороны от тела Юкичи, тряслись. Взгляд тигриных глаз был мутный, неполная трансформация затронула хвост, уши, кисти и стопы. Не тигр и не человек — беженец с аниме-вечеринки, Накаджима вскорости привалился к нему, уткнулся лицом в плечо, шумно дыша, втягивая чужой запах.

      А потом, ничем не смущенный, потянул Юкичи вниз, заваливая на пол, после чего лег ему головой на грудь, вытягиваясь вдоль тела, как заправской кот под боком.

      И заснул.

      Юкичи решился подняться на ноги только минут через двадцать. В процессе пришлось «котяру полосатого» в человеческий рост отцеплять от своей ноги, к которой тот прикипел, полный нежных чувств. Фукудзава один раз чуть не упал, а в другой чуть не отвесил пинка наглецу от большой досады.

      Потом проснулась совесть. Юкичи, вздыхая, поднял посапывающего непутевого мальчишку на руки, намеренный дать тому отоспаться, и как следует опросить, когда проснется.

      Увиденное в собственном жилище заставило его забыть обо всех первоначальных планах.

      Комната была перевернута вверх дном, приоткрытое утром окно болталось на одной петле — вторую вырвало из стены с мясом. Каким чудом никто не заметил, не услышал погрома и не вызвал полицию — одним небесам известно.

      Юкичи при виде этой картины остолбенел, поначалу. Валялась подставка под меч, который он клялся не обнажать, валялись, перебитые и рассыпавшие землю, любимые бонсаи мужчины. Шторы на одном из окон вились лентами. Подлокотник новенького дивана будто собаки жевали.

      При виде такого безобразия даже внутри обычного спокойного Фукудзавы поднялась обжигающая волна гнева.

      Поднялась — и схлынула. Мальчишка у него на руках уткнулся носом ему в грудь, попытался обхватить руками-лапами, сладко причмокивая. Под глазами у него мужчина заметил тени. Где бы Атсуши ни был ночью — там ему явно не давали отдыха.

      Правда с чего и как тот нашел чужой дом, ворвался и почему изволил остаться — осталось непонятным. Неужто и впрямь Тигр решил, что безопаснее, чем рядом с Юкичи, им не будет?

      Фукудзава со вздохом уложил парня на остатки дивана и прикрыл пледом, а сам устроился на полу, поглядывая на юнца. Мысли его были невеселыми.

      Пусть он и не беден, и сбережения имеются, а восстановление, уборка и замена влетят в рин. Это если он будет платить из своего кармана.

      Потом он прикинул, сколько Атсуши будет это все отрабатывать, если по деньгам. Получилось изрядно, этак можно опять начать питаться чем попало, а то и не есть вовсе, так что Фукудзава решительно определил, что в ближайшие полгода Накаджиму ждут общественные работы — одиноким мужчинам дома частенько некогда убираться, знаете ли. А так — вечерами и по выходным будет хоть, с кем вечернего чаю попить.

      В целом, решением своим он остался доволен. А что еще для счастья надо, когда жизнь, вроде как, распланировалась сама?

***

      Юкичи понял, что жизнь точно налаживается, когда проспавшийся Атсуши полыхнул лицом, стыдясь своей бессознательной выходки, последствия которой остались наглядными свидетельствами учиненного бесчинства, и соглашение, на всякий случай записанное мужчиной, чтобы не забыть нюансы, подмахнул не глядя.

      Фукудзава вытряс и обстоятельства столь вероломного вторжения — после того, как Юкичи ушел, мальчишка попросту потерял контроль над собой, и зверь встал у штурвала. Попутный ветер выбросил их в привычные трущобы, где они наделали шороху среди местных, беснуясь в попытке выплеснуть боль. Потом прошлись и загостились в Порту — там тигра, оборотень он там или нет, пытались поймать сначала рыбаки, потом мафия. От последних отмахаться с легкостью не получилось.

      Атсуши, неразумного, додержали до утра, пытаясь воззвать к человеческой сути — Акутагава миротворцем не был, но и ревущий от боли зверь, отчаянно пытающийся об него самоубиться, его не возбудил.

      Хорошо было, что Тигра накормили — хозяйских ресурсов тот жрал прилично. Плохо — что все вокруг к тому моменту было незнакомое. Согнавший первую эмоцию — разрывавшую сердце боль, — зверь испугался и заметался.

      И вот тут никто иной, как Мори Огай, сунул ему под нос завалящуюся с былых времен перчатку Юкичи. Тигр узнал бы остаточный аромат из тысячи, а дальше ему бесхитростно объяснили, куда идти и как добраться незаметно. Машина со зверюгой, на которой можно ездить — не незаметный транспорт, а фургонам и Атсуши, и Тигр, после похищения не доверяли.

      Вот так он и оказался в чужом доме — буквально вынюхав нужное место, опираясь, бессознательно, на предоставленные ориентиры.

      После этого мальчишка растерянно развел вымазанными грязью руками и потупился.

— Гм, — кашлянул мужчина, почесал подбородок, и, немножко успокоившись, мысленно пообещав себе с Огаем поговорить на тему науськивания, предложил:

— Может, сначала душ? А потом и поесть придумаем.

      И Атсуши, безмерно пунцовый от стыда, только кивнул.

      Не то, чтобы ему было куда бежать, опасаясь чужого гнева. Но даже если бежать — чистым это было делать гораздо проще и приятнее, чем перемазанным с головой.

      Юкичи сжал его плечо, приободряя, напоминая, что контроль над способностью восстановлен и страшиться нечего. Тигр-убийца — просто городской слух.

      А сам подумал, что иметь внутри себя такую зверюгу — это может быть и полезно. Атсуши даже внимания не обратил, что одежда в мелкое решето от пуль, а на нем самом — ни царапинки. Перед душем остатки рубашки он скинул в мусор без вопросов и удивления. Помнил, может быть, сам процесс получения телом горячего свинца?

      Юкичи машинально потер ноющее плечо.

      Вот и не верь после этого, что дуракам везет.

***

      Юкичи понял, что, возможно, где-то он допустил ошибку, когда спустя три месяца, зрелище зубной щетки Атсуши в стакане над раковиной в ванне перестало быть чем-то необычным.

      Мысленно перебирая список дел, он поймал себя на том, что снова и снова прокручивает в голове оставленный Накаджимой список продуктов, пытается упомнить, бросил ли он в стирку кимоно, как его просили, и размышляет, не взять ли в дом одного из умилительных котят, над которыми Атсуши накануне вздыхал, словно какого-то одного из этих котят он готов усыновить.

      В общежитии животных не одобряли, вздохи всех сотрудников по этому поводу Юкичи волновали мало.

      За почти сорок лет он впервые задумался на тему того, что надо завести кого-то. Не мальчишку для опеки, не целую когорту великовозрастных детей. Котенка.

      Атсуши поблизости действует на него стра-

      Юкичи замирает с зубной щеткой во рту, начиная раскручивать мысль.

      Атсуши ночует у него три ночи в рабочую неделю и оба выходных.

      Атсуши готовит ему еду — дома — и еще каждодневные обеды с собой.

      Атсуши убирается у него по мелочам минимум дважды в неделю, не считая выходных — в выходные Фукудзава честно вносит свой вклад как в порядок, так и в его отсутствие.

      Атсуши составляет списки продуктов.

      Атсуши точно знает, когда у него встреча, и нужно приготовить чистое кимоно более официального вида, нежели то, которые Юкичи использует повседневно в офисе.

      Атсуши имеет запасную одежду в доме Юкичи. Фактически у него своя полка в шкафу и ящик в комоде. Не то, чтобы сирота имел много вещей, но с тех пор, как они оба перестали тратить деньги, покупая обеды — Юкичи сэкономил примерно половину суммы, обычно уходящую на покупную пищу.

      Оценивая непредвзято — Атсуши вот уже три месяца был его идеальной женой.

      Открытие заставило Фукудзаву застыть посреди движения, потом опомниться, включить воду, прополоскать рот, умыться, перекрыть кран и застыть, опершись руками на раковину.

— Невероятно… — прошептал он, едва не ударив себя по лицу.

      Он действительно думал об Атсуши, как о равном, спутнике. Без сомнений, местами Атсуши вкладывался в бюджет, а Юкичи уже так привык, что он постоянно рядом, что редкие вечера, когда домой они отправлялись порознь, заставляли его одергивать себя.

      Юкичи дураком и самодуром не был. И не сказать, чтобы по вопросу партнерства у него был большой опыт. Но если вот это все — не то, что считается отношениями, то он вообще о них ничего не знает.

***

      Юкичи понял, что нужно прекратить подражать страусу и вытащить голову из песка, когда реальность ткнула его носом в истину: Атсуши Накаджиме уже двадцать. Он симпатичный парень, вполне обеспеченный, хорошо воспитанный для приютского и подкованный в вопросах хозяйства.

      Атсуши Накаджима нравится девушкам.

      Люси Мод Монтгомери улыбается ему, как кошка. У Фукудзавы волосы на затылке встают дыбом, когда он видит вкрадчивые прикосновения, замаскированные под небрежность, и хищный блеск в глазах девушки. Та всего лишь касается чужого плеча, а Юкичи уже видит большее. Как она привстает, прижимается пышной грудью к руке, шепчет кокетливые глупости малиновыми губами в торчащее между коротких прядок ухо.

      Юкичи едва не рычит, но потом одергивает себя.

      Это не первая встреча Атсуши и Монтгомери. (Юкичи ловит себя на том, что зовет мальчишку по имени, и не может вспомнить, давно ли он забыл о субординации, на которую напирал в качестве аргумента.)

      Это не первая их встреча в кафе — девушка здесь работает. Это не первая их встреча не как врагов — они и раньше общались.

      Однако именно сейчас, когда он ловит словно бы призывные движения девичьего тела, видит, как девица крутит хвостом перед тем, кого Юкичи бессознательно привык считать своим, и в голову что-то ударяет. Фукудзава вспоминает — тех, кого ты зовешь своим, нужно своевременно оповещать об этом статусе, если вопрос касается людей.

      Так принято в отношениях любого толка.

      Юкичи вздыхает, смирившись. После чего расправляет плечи, сбрасывая груз годов и напряжение, поселившееся в теле, и бесшумно подходит к переговаривающейся парочке. Атсуши не успевает и пикнуть, когда вместе с прижатыми к груди кульками бенто оказывается в кольце мужских рук, прижатый к чужой груди. (Юкичи с радостью отогнал прочь обнаглевшую девку, облокачивавшуюся на чужое плечо.)

       Спору нет — обоняние помогло парню мгновенно расслабиться, и он задрал голову, вопросительно округлив глаза и собрав губы буквой «о».

      А через мгновение Юкичи прижег эти губы коротким поцелуем, и, отстранившись, поймал застывшего истуканом парня взглядом.

— После обеда уеду на встречи. Ключ — где обычно, поужинать — сам знаешь, — Юкичи ещё раз целует почти благоговейного парня, и отстраняется, направляясь ко входу в кафе, словно ничего особенно не случилось, хотя от нервов у него все кишки узлом закрутило.

Ворвавшийся через секунду вприпрыжку Рампо, впервые за последние три месяца не пугающий всех кислым выражением лица и мрачной физиономией, уже через секунду подскочил к нему и повис на шее. Горячие губы ткнулись в ухо Юкичи, у которого спину свело от неожиданности, шепча:

— Неужели надо было получить пинка, чтобы прозреть, а? — и отскочил, паршивец.

      Юкичи не стал пытаться его догнать.

      Только сев за свой обычный столик, заказав чай, и, больше не сдерживая улыбку — перед глазами стоял теплый взгляд Атсуши, когда Юкичи поцеловал его второй раз — Юкичи под нос пробормотал:

— Проснись, любовь! Твое ли острие

Тупей, чем жало голода и жажды? *

      Рампо за дальним столиком уже вовсю зазывал вошедшего Атсуши, требуя поделиться принесенным для великого детектива обедом.

      Юкичи поймал внимательный взгляд мальчишки и на несколько мгновений смежил веки.

      Это значит «да».

      Замерший в проходе Накаджима, когда он открыл глаза обратно, расцвел ослепительной, легкой улыбкой. Юкичи еле заметно улыбнулся в ответ, и опустил голову.

      Все у них будет хорошо.

*У. Шекспир. Сонет 56.