В Безграничности Космоса Мы - Ничто

После десятого пальца все начало становиться немного жутким. Юджи не понимал почему, не мог явно указать на причину своего страха, но когда это произошло в первый раз, он сразу же почувствовал, что что-то сделал не так. Как будто он ошибся.

— Что это? — Юджи замер посреди оживленного тротуара. Толпа сразу же проглотила его целиком, как изголодавшийся демон, словно выбрасывая его в другое измерение, где не существовало его друзей, покупок и Проклятий. Мегуми и Нобара исчезли в толпе людей перед ним, когда он прищурившись оглянулся через плечо, потому что это был не первый раз, когда он видел сферу. Шумный гул мира вокруг затих до мягкого шепота, когда Юджи сосредоточился, рыская по сторонам глазами.

Да. Все верно.

Сфера.

Он не знал, как еще ее назвать, не знал, как описать, помимо того, что она была маленькой и быстрой, и вокруг нее была какая-то аура. Проклятая энергия? Юджи не был уверен на самом деле, но эта аура не была злой. Она была мирной. Даже знакомой. Она была размером примерно с ладонь Юджи, и он никогда не мог четко разглядеть ее, лишь ловил краем глаза мерцающую радугу цветов, словно проплывающий мимо мыльный пузырь. Может быть, ему просто чудилось. Он на самом деле не был уверен. Но оно преследовало Юджи с тех пор, как он съел десятый палец две недели назад, так что он думал, что это должно что-то значить.

Юджи завел об этом разговор с Годжо, но Годжо лишь начал смеяться, заявив, что Юджи явно начал видеть призраков, а затем учитель лишь пошевелил бровями, снова посмеиваясь. Позднее, тем же вечером, к Юджи пришел Нанами, спрашивая про его режим сна и, что было странно, даже спрашивая про режим сна Сукуны. Они пришли к тому, что эта маленькая призрачная болезнь может пройти, если и Юджи и Сукуна хорошенько отдохнут. Но отдых не помог.

Сфера всегда была где-то неподалеку. Тихо мерцающая. Отвлекающая Юджи.

Юджи не был суеверным, но может быть, это был его дедушка? Он надеялся, что это был его дедушка, кто еще это мог быть? Но почему он начал появляться именно сейчас? В перемещениях тоже не было ни смысла, ни причины. Хотя, может что-то и было, в конце-концов, что Юджи знал о сферах?

Краем глаза Юджи заметил, что яркая сфера исчезла из его поля зрения, скрывшись в ближайшем переулке, притягательно мерцая в свете послеполуденного солнца. Повернув голову в сторону, где скрылась сфера, Юджи последовал за ней, аккуратно выглядывая из-за угла, с отчаянием осматривая пространство, потому что это начинало раздражать. Это продолжало происходить. Этого никогда не происходило до десятого пальца, и Сукуна был озадачен ровно также, как и Юджи. Хотя, скорее, увлечен. Это словно была игра, в которой они объединились, пытаясь понять, кто первым разгадает тайну.

Юджи забежал в переулок, надеясь, что в этот раз он сможет увидеть, чем же была эта сфера, и утолить свое любопытство. В переулке, как обычно, ничего не оказалось, так что Юджи просто шастал там, как дурак, посреди дня гоняясь за своими иллюзорными демонами. Юджи раздраженно вздохнул и скрестил руки.

Ты видел это? Видел же? Спросил Юджи. Поначалу Сукуна смеялся над всей этой ситуацией, притворяясь тупым, но это было две недели назад, а сейчас, похоже, Короля Проклятий это тоже начало напрягать. Несмотря на насмешки Годжо, может, это действительно был призрак. Сукуна заявлял, что призраков не существует, но что он вообще знал? Может, это было что-то новое? То, что знал Сукуна все же уже давно устарело.

Неважно. Оно ушло. Ты спугнул ее тем, что бежал, как слон. Наигранно ответил Сукуна.

— Юджи? Ты не можешь так просто останавливаться! — Мегуми внезапно появился рядом с ним, возмущаясь. Он часто дышал, так, словно бежал, ища пропавшего подростка, наверняка запаниковав, думая, что Сукуна смог каким-то образом забрать себе контроль и сбежать. Нобара следовала прямо за ним, и как только она увидела Юджи, Юджи понял, что она стукнет его своей сумочкой, как какую-то непослушную собаку.

— Простите! Я подумал, что увидел... кошку! — Юджи поднял руки, защищаясь от пыхтящей Нобары. Удивительно, что она еще ничего не успела купить, но Юджи знал, что в ближайшем будущем ему придется стать носильщиком пакетов

— Не будь тупийцей и не убегай так! Так людей и похищают! Хотя знаешь, я уверена, что стоит тебе открыть рот, как они вернут тебя на место, услышав твои нелепые истории, — Произнесла Нобара, заправляя прядь крашенных рыжих волос за ухо. Она уперла руки в бока, прежде чем развернуться и указать на магазин, в который они направлялись до того, как Юджи отвлекся. — Неважно, пойдемте уже!

— Да, — Ответил Юджи, через плечо с любопытством заглядывая в переулок, — Конечно.

— Чувак, ты заставляешь меня волноваться, — Мегуми вздохнул, пихая Юджи локтем, а Юджи пихнул его локтем в ответ. — Просто будь осторожнее, ладно?

— Ладно, — Ответил Юджи, ярко улыбаясь. Его сердце трепетало в груди, а взгляд был прикован к Мегуми, пока Мегуми отходил от него. Прямо сейчас все было хорошо. Жизнь была хороша. Даже эта странная сфера, парящая вокруг.

Ты слишком отвратительный для него. С весельем в голосе сказал Сукуна.

Заткнись!

Пока Юджи плелся позади своих друзей, его лицо оставалось озарено улыбкой. Дедушка, я надеюсь ты гордишься мной. Я знаю, как глупо посвящать мою жизнь исполнению твоих последних слов, но я делаю то, что могу сделать только я! Помогаю людям!

Внутри него Сукуна был устрашающе безмолвным, словно ночь в цветущем лесу.

—

— Как думаешь, тот палец, что я съел, даст мне что-то типа озарения? — Спросил Юджи, сидя за своим столом, нависая над давно забытой домашкой. Окно было широко открыто, давая ему погреться в теплом послеполуденном свете. Прошло не больше четырех часов с того момента, как он проглотил одиннадцатый палец. Сила Сукуны росла, но контроль Юджи оставался непоколебим.

Что ты имеешь ввиду под «озарением»? Спросил Сукуна. Юджи готов был поставить что угодно, что если бы он сейчас видел Сукуну, тот сидел бы на своем троне на горе из черепов животных и людей, небрежно опираясь на собственный кулак так, словно его этот разговор совершенно не интересовал. Но Королю Проклятий был интересен этот разговор, и они оба это знали. Юджи ни секунды не верил в то, что Сукуна не мог уловить ауры сферы. Иногда, когда Юджи был слишком занят, чтобы сосредотачиваться на этом цветном мерцании на краю зрения, похожем на то, словно бензин кружился в воздухе, Юджи чувствовал, как Сукуна заострял внимание на этом присутствии для него. На секунду Сукуна напрягался, а затем расслаблялся. Сфера никогда не беспокоила их, просто была там.

— Озарение, — Произнес Юджи так, словно это была самая понятная вещь в мире, стуча карандашом по бумаге. Последние полчаса он сидел все над тем же уравнением, слишком обеспокоенный и рассеянный, чтобы на нем сосредоточиться. — Понимаешь? Типа, до того, как я съел твой палец я был обычным школьником, не мог видеть Проклятья, а теперь я вижу их из-за тебя. Может теперь, когда я раскрываю твои силы, я раскрываю еще и свои скрытые силы!

И ты думаешь, что твоя сила — это видеть призраков? Сукуна усмехнулся, и Юджи практически мог увидеть, как Король Проклятий закатил глаза.

— Может. А может и нет. Понятно только то, что больше никто не может увидеть эту сферу, — Юджи прошептал себе под нос. Он усмехнулся, перед тем, как сосредоточиться на своей домашке, размышляя, зачем шаманам может понадобиться знание математики, из всех предметов. Возможно, дело было в ее практичности. Однако глубоко в голове, Юджи размышлял о том, какой помехой может оказаться возможность видеть духов. У него и так уже было полно проблем с одним лишь Сукуной, конечно, будет здорово снова увидеть дедушку – свою единственную семью, по которой он действительно скучал, чувствуя себя одиноким, – но может, возможность видеть призраков не была такой уж хорошей? Ведь тогда ему придется и им помогать. Как он сможет отказать? Но не будет ли слишком грубым с его стороны, желать отказаться от силы лишь потому, что он боялся помогать?

А что случится если он не сможет спасти духа перед тем, как тот превратится в проклятье?

Прекращай думать, пацан. Ты снова расстроишься представляя себе гипотетические ситуации. Подумай о члене этого пацана Фушигуро или о чем-то, что поднимет тебе настроение.

Юджи подавился собственной слюной и уронил карандаш. Подняв его, он прикрыл рот рукой так, словно это могло скрыть румянец. Он даже и не подумал ответить на это, просто потому что ответить ему было нечего, лишь принялся усиленно размышлять о своих математических проблемах.

Следующие пару дней сфера продолжала появляться, мерцая на краю его зрения, ровно там, где он не мог ее разглядеть. В последнее время он много чего искал по этой теме, но в основном это касалось духов. Может, эта сфера была его ангелом-хранителем? Люди, похоже, верили в то, что сферы были ангелами. Он все еще надеялся на то, что это был его дедушка, но он также понял, что не хочет себе способность видеть призраков, вместе с проклятьями. Похоже было, что призраки были настолько же загадочны для шаманов, насколько и для обычных людей. Несмотря на все это, Юджи с предвкушением высматривал сферу. Надеялся.

В один из дней, на уроке математики Юджи сидел, подперев подбородок ладонью, постукивая ластиком карандаша по парте, прикованный взглядом к окну, пока лекция Годжо тянулась просто невыносимо медленно. Внезапно его внимание сместилось, словно по чьей-то команде. Глаза Юджи замерли разглядывая стену прямо рядом с окном. Он прекратил постукивать карандашом по парте, не совсем замирая, просто тормозя на секунду, как и Сукуна внутри него. Он попытался сморгнуть едва различимые цвета на обоях, похожие на переливающийся бензин, словно капающий с потолка, думая, что может быть это лишь игра света, или старое пятно. Может, его глаза просто устали. Он даже не мог точно сказать, видел ли цвета, или ему показалось, потому что они то исчезали, то появлялись, такие бледные, что он не мог бы различить цвета, даже если бы постарался.

Ты видишь это? Спросил Юджи.

Секунду Сукуна молчал, но когда ответил, его голос был достаточно уверенным, чтобы убедить в этом Юджи, хотя Король Проклятий явно лгал. Неа.

Хорошо. Ответил Юджи. Так было проще.

–

Двенадцатый палец было сложно проглотить. Юджи все еще был бледным, когда шел назад к машине, но это место теперь было полностью избавлено от проклятий. Мегуми как обычно довольно сильно прилетело от одного из проклятий особого ранга, так что ему пришлось уйти раньше, чтобы получить медицинскую помощь. Юджи и Нобара чуть задержались, избавляясь от всякой мелочи, прежде чем позвонили Иджичи, чтобы их отвезли назад в общежитие.

На заднем сидении машины, Юджи с улыбкой повернулся к Нобаре, прежде чем затормозить. Его внимание приковали детали, которых он раньше не замечал, типа оттенков рыжего, на ее окрашенных волосах, переливающихся в лунном свете. У нее всегда была такая идеальная кожа? Кремовых оттенков карамели, с тонкими золотистыми волосками на руках? Юджи немного наклонил голову, рассматривая. Его взгляд, с которым он не мог ничего сделать — только разглядывать подругу, был настолько пристальным, что Нобара повернулась к нему. Она нахмурилась, скривляясь.

— Почему ты на меня пялишься?

— Я… — Юджи сразу покраснел и отвернулся, останавливая взгляд на сиденье перед собой. Искоса, он еще раз кинул взгляд на Нобару, на ее золотисто-карие глаза, словно чай с лимоном, через который просвечивало солнце, сверкающий осколками замерзшего меда. — Ты… Неважно.

— Ты странный, — Без раздражения сказала Нобара, но не сразу отвела взгляд, следя за ним, словно он мог попытаться кинуть на нее еще один взгляд.

Юджи вздохнул, отворачиваясь к окну, стекло которого преломляло слабый белый лунный свет, в калейдоскоп из темно-синих и различных черных оттенков. Все было в порядке, кроме того, что он волновался, что медленно становится больше проклятьем, чем человеком, теперь, когда Сукуна внутри него становился сильнее. Проклятья наверняка могли видеть и слышать лучше, разве нет? Это имело бы смысл, ведь тогда, чем больше пальцев он съедал, тем лучше становилось его восприятие.

Но Юджи не знал, насколько большой проблемой это просветление станет, до тех пор, пока снова не оказался в битве. У их группы возникли некоторые проблемы с проклятиями — читай как: у Юджи возникли некоторые проблемы с проклятиями, когда Годжо снял повязку. Мягкие, белые, сверкающие как чистый снег в теплый день, пряди упали на лицо Годжо в ту же секунду, как повязка исчезла.

Завороженный, Юджи втянул в себя воздух, забывая, что делал. Глаза Годжо. Арктический голубой, с вкраплениями цвета камня и небесно-голубого. Они сияли в солнечном свете, но не отражали ни единого оттенка желтого, лакуны его радужки были ультрамаринового или лазурного цвета. Цвет глубоко переливался, словно бездонный, неподвижный омут в яркий солнечный день, нежная дымка голубого барвинка, граничащая с сиреневым добавляла им глубины, когда взгляд Годжо обратился к Юджи.

Юджи врезался в дерево.

— Аай!

— Не отвлекайся! — Выкрикнул Мегуми, хватая его за ворот толстовки, до того, как Юджи коснулся земли, выпрямляя его, чтобы тот не упал. Годжо уже исчез, разбираясь с проблемой, которая в первую очередь унесла от них Нобару, и Юджи не мог не погладить себя и не фыркнуть. Когда он посмотрел на лесную зелень, цвета больше не были такими завораживающими, как секунду до этого, не переливались так красиво. Что, черт возьми, это было?

Сукуна ничего ему не ответил. Сфера сверкнула на краю зрения Юджи, привлекая его внимание и переводя его на Мегуми.

— Включай свою голову! — Мегуми положил руку на голову Юджи, мягко сжимая пальцами гвоздично-розовые волосы, чтобы легонько встряхнуть друга, — Ты же так поранишься.

— Я постараюсь, Мегуми! — Просиял Юджи. Сукуна внутри него громко застонал от этой сентиментальности

В следующий раз, Юджи задал этот вопрос, что, черт возьми, это было, снова сидя на уроке математики. Сукуна так же ничего не ответил, наверное, потому что Сукуна и сам не знал. Глаза Юджи снова были прикованы к стене рядом с окном, широко раскрытые и немигающие. Тонкая струйка цвета струилась с потолка, как течь, мерцая, как газ, медленно стекая по стене. Яблоко, морковь, горчица, оливки, черника, виноград. Цвета стекали вниз, впитываясь в краску размеренными, медленными каплями, словно над потолком спало проклятье, широко открыв пасть.

Медленно взгляд Юджи скользнул вверх, застывая на потолке.

Пацан.

Цвета радуги мягко стекали с угла комнаты на потолок над окном, и пятно было не больше, чем в первый раз, когда Юджи его увидел, но явно четче. Они медленно струились, словно бумага, впитывающая каплю воды, не переставающую растекаться, пока не заполнит весь лист.

Пацан. Позвал Сукуна. Его голос был далеким, тон звучным, но приглушенным, как приглушенный шепот, пытающийся просочиться через стеклянную чашу, наполненную кровью.

Юджи смотрел как капля формируется на потолке, крошечная бусинка из мерцающих цветов, завивающихся вместе так, словно они стремились смешаться в один цвет, тяжело свисающая с небольшой лужи, образовавшейся на потолке. Бусина тяжело повисла, прежде чем оборваться, падая и умирая. Глаза Юджи следили за тем, как она упала на пол, разлетелась брызгами, оставляя после себя след из взорвавшихся цветов, замерших в своей яркости. Словно они умерли.

Юджи смотрел. Ему показалось, что он увидел сферу, мелькнувшую на краю зрения, но может ему просто показалось.

— Ты можешь перестать думать о сиськах хоть на секунду и обратить внимание? — Хрипло спросил Сукуна, достаточно громко, чтобы прервать занятие и заставить Мегуми и Нобару повернуть к нему головы. Нобара фыркнула, а Мегуми смотрел на Юджи с нечитаемым выражением на лице. Юджи моргнул, перед тем, как его глаза округлились, в осознании того, что сказал Сукуна.

Годжо лишь посмеялся:

— Юджи. Есть что-то, чем ты хочешь поделиться с классом?

Сбоку от него Мегуми вздохнул, пока лицо Юджи заливалось горячим румянцем, и он сбивчиво пытался сказать, оправдываясь, что Сукуна солгал. Но это было неважно. Кто ему поверит?

После того, как Годжо продолжил занятие, Юджи бросил взгляд на пол.

Цвета исчезли.

–

Держа в руках тринадцатый палец, оба, и Сукуна и Юджи сомневались. С пальца Сукуны уже была снята печать, его только что достали из Проклятья первого ранга, и этот палец ничем не отличался от остальных. Он не был склизким или более старым, не был длиннее, или что-то в этом роде, ноготь не был острее. Он просто… ну…

— Ну? — Спросил Годжо. Он наклонил голову, наблюдая за Юджи, рассматривающим палец в своих руках. Учитель сидел на лестнице у них в общежитии и его глаза, за повязкой, были устремлены на Юджи. Ничего необычного, Годжо всегда был рядом, когда Юджи проглатывал палец, просто на случай, если Сукуна сможет вырваться из-под контроля.

Юджи вздохнул. Интересно, какое еще дерьмо мы увидим после этого.

Сукуна лишь хмыкнул. Тогда с просветлением.

После тринадцатого пальца, казалось, что ничего не поменялось. На обеде Юджи попытался притвориться, что не видит сферу парящую на краю его зрения, ее присутствие становилось все четче и четче с каждым проглоченным пальцем. Он ел свой сэндвич, и подворовывал чипсы из пакета Мегуми, отметив, насколько теплыми и мягкими были пальцы Мегуми, когда он схватил Юджи за запястье, чтобы остановить.

В классе Юджи поменялся партами с Мегуми, так, чтобы не смотреть на кровоточащую цветами стену, малина, абрикос и грейпфрут. Цвета стали ярче, пятно теперь просачивалось в оконную раму, став больше, чем раньше. Юджи понимал, что лучше не задавать вопросов, потому что очевидно было, что он единственный видел это. Он был уверен, что Годжо упомянул бы об этом, или хотя бы Нобара попыталась бы докопаться до того, откуда там эти цвета, и что они значат.

Юджи сделал это лишь через три дня после тринадцатого пальца.

— Привет? — После занятия, перед обедом, Юджи задержался, чтобы поговорить с Годжо. Он неловко стоял перед Годжо, стараясь держать руки неподвижно, вытянув их по бокам, пытался не слишком сильно нервничать.

— Йо, — Ответил Годжо. Он снова уселся на стол, наклонив голову. Как всегда, крутой и непринужденный. — Что такое? Решил попросить пересдать? Твоя оценка за прошлый тест — отстой.

— Я знаю, но… — Юджи затих, посмеиваясь, думая об этом, — Ну. Да, я бы хотел попытаться еще раз, но еще. Эм. Думаю, у меня проблема. С… пальцами… Сукуны.

Годжо замолчал, но его улыбка не померкла.

— Объясни.

— Я начал видеть… цвета, — Произнес Юджи, — Яркие цвета, и иногда все вокруг становится очень, ну, красивым и ошеломляющим, и сверкающим. Иногда все в порядке, и я думаю, это может быть связано с уровнем проклятой энергии? Это то появляется, то исчезает. Но иногда оно становится слишком сильным, и я начинаю чувствовать себя… перегруженным… Я знаю, ты шутил на счет призрачных сфер, но…

Годжо скрестил руки на груди и прислонил палец к подбородку.

— Ты выглядишь обеспокоенным, Юджи. Каким бы я был учителем, если бы хотя бы не попытался успокоить тебя? Я могу попросить Иери осмотреть тебя, если хочешь, чтобы убедиться, что дело не физической болезни. Сукуна говорил что-нибудь по этому поводу?

— Он не знает, что это, — Ответил Юджи, легко пожав плечами, — Он не очень много говорит об этом, и, я знаю, что ты не можешь ему доверять, но мне кажется он говорит правду. В этом случае, он как собака гоняющаяся за мячом.

Не смей сравнивать меня с собакой. Огрызнулся Сукуна.

Годжо хмыкнул, размышляя. Он не выглядел слишком обеспокоенным и это немного успокоило Юджи.

— Понятно. Давай осмотрим тебя, ладно? Ты все еще хорошо ешь и спишь?

— Да, — Кивнул Юджи.

— Ты можешь сосредоточиться на своих заданиях или отвлекаешься?

— Я… ну… я правда стараюсь, — Юджи смущенно улыбнулся.

— Не волнуйся, — Ответил Годжо, протягивая руку и опустил ее на голову Юджи, вороша короткие волосы. — Мы с этим разберемся, ладно?

Все равно он потом убьет нас. Горько произнес Сукуна.

А это имеет значение? Спросил в ответ Юджи. Он специально игнорировал стену, выходя из класса.

На следующий день Юджи проглотил четырнадцатый палец в поле, где трава была очень похожа на трилистник, с прожилками зеленовато-желтого цвета, а подлесок был переполнен сверкающим можжевельником, с прожилками лаймового цвета. Трава колыхалась на ветру, шевелилась и качалась, похожая на крошечные ленточки из ткани, вздрагивала и тряслась, когда Юджи шел, словно пыталась избежать участи оказаться раздавленной под его ботинками. Вокруг него осенние листья колыхались и дрожали, трепетали на ветру, словно струны клавесина. Этого всего было достаточно, чтобы Юджи поплохело.

— Юджи, ты в порядке? — Спросил Мегуми, когда они сидели на заднем сидении машины, пока их везли назад в общежитие. В этот раз они по крайней мере не сильно пострадали, и Мегуми сидел, зажатый между Юджи и Нобарой.

Юджи закрыл глаза и накрыл лицо рукой, чтобы скрыться от слишком яркого мандаринового света заходящего солнца. Он тяжело сглотнул, чувствуя, что палец все еще находится в его желудке, от этого мутило, и с каждым вздохом, содержимое его внутренностей неприятно хлюпало. В его рту болезненно пересохло, язык прилипал к небу, каждый раз, когда он сглатывал. Даже для Юджи, его голос звучал хрипло и жалко.

— Да. Мне просто нужно немного отдохнуть.

Мегуми положил руку на предплечье Юджи, и Юджи не стряхнул ее. Это успокаивало так, как Юджи уже почти забыл могло быть, контакт, которого Юджи отчаянно желал. Юджи придвинулся ближе, тесно прислонившись к боку Мегуми. Мегуми позволил ему это сделать.

Уже в общежитии, стоя, с полуприкрытыми веками, в проеме открытой двери в собственную комнату, Юджи чувствовал, что готов с силой швырнуть что-нибудь, и не решался сделать шаг внутрь. Он не был напуган, нет. Не был встревожен. Просто… насторожился.

Пацан.

Со стен в комнате Юджи капало, завихрения бензина просачивались сквозь поры в потолке, словно истекающее кровью проклятье отчаянно нуждалось в спасении, густые цвета время от времени колебались, в попытках спасти себя, но от этого кровоточили лишь сильнее. Песчаник, лосось, мята. Юджи вошел в комнату, и стены закружились, плавясь с каждым его неуверенным шагом. Он закрыл глаза и рухнул на кровать, его собственный мускусный подростковый запах гвоздичного шампуня совершенно не помогал прогнать давящий запах серы и фосфора.

Пацан, послушай меня. Пацан, мне нужно объяснить.

Юджи оставил глаза закрытыми. Он хотел закрыть и уши тоже, потому что боялся, что если прислушается, то услышит как стены резонируют друг с другом, качаясь так, словно они отчаянно хотели встать и уйти.

Юджи. Ты должен послушать меня.

Измученный, Юджи уснул. Ему снилось, что он находится в космосе, словно внутри Пустоты Годжо. Цвета были ошеломляюще прекрасны, и знание всей вселенной принадлежало ему.

Юджи не был особенным, просто был еще одной звездой на небе, частицей космической пыли, которую еще не обнаружили, и не обнаружат никогда. Без Юджи все все еще будет в порядке.

–

Юджи заметил пятнадцатый палец через весь город. Ну, не совсем через весь город. Скорее далеко вниз по улице. Нобара убедила Юджи и Мегуми снова отправиться за покупками, и с третьего этажа магазина Юджи заметил его, глядя в окно. Не сам палец, нет. Скорее мужчину, несущего с собой палец. Он был в шести кварталах, шел сквозь толпу шатаясь, как пьяный. Его черные волосы отливали нефритовым цветом в утреннем свете и развевались вокруг его головы так, словно не были прикреплены к ней, как будто они просто волочились следом. Как будто крошечные микрометровые червячки привязанные к нитке, прикрепленной к голове мужчины. Но не волосы привлекли внимание Юджи, а то, как кармин кровоточил из груди мужчины, когда он спотыкался, мерцающий разрез только что добытого рубина отражался на сетчатке Юджи с такого расстояния, словно это был маяк, светящий для Юджи и только для Юджи. Сукуна был там. Сукуна был там.

Парень, я прямо здесь.

— Я нашел палец, — Произнес Юджи. Он все еще стоял у окна магазина, там, где заметил сферу, засунув руку в карман толстовки. Его голос был монотонным, но каким-то образом его все-равно услышали.

— Что? — Спросил Мегуми. У него в руках было шесть пакетов разных тусклых цветов. Он подошел к окну, глядя сквозь стекло наружу. — Где?

— Мужчина, там, внизу, — Ответил Юджи, все еще следя глазами за спотыкающейся фигурой идущей дальше по кварталу. — Тот, который с волосами. Я пойду достану палец.

— Прямо сейчас? — Спросил Мегуми, но было слишком поздно. Юджи развернулся на пятках, его сердце жаждало попасть туда, быть там. Ему нужно было пойти достать палец, прямо сейчас, это была его обязанность. Нужда.

Сопляк, послушай меня.

Юджи пошел и достал палец. Вырвал его из брюха человека своей собственной рукой, врываясь в дрожащие, мясистые внутренности мужчины до того как тот успел бы возразить или превратиться в проклятье. Кожа мужчины под руками Юджи была слишком тонкой, похожей на тонкий слой воска, его конечности легко ломались, а из его внутренностей изливалась лаймово-зеленая слизь, с крошечными комочками жидкости, вытекающими наружу, словно рыбьи икринки или крошечные глазки.

Вблизи, Юджи наблюдал, как его волосы рассекают воздух, словно микрометровые змеи, перед тем как умереть, одна за одной, падая на землю, как засохшие, опавшие ветки. У каждой пряди, казалось, был свой собственный ряд зубов, прежде чем они растворялись в асфальте, оставляя после себя чернильно-черные пятна, которые сочились из источника так, словно пытались убежать.

Позади него, Нобара и Мегуми бежали за ним, без сумок Нобары, их лица были красиво искажены в беспокойстве и замешательстве. На секунду Юджи был рад увидеть это, был рад увидеть беспокойство о себе. Радость мгновенно превратилась в страх. Но у Юджи не было времени на страх, ему нужно было съесть этот палец.

Глаза Мегуми осветились полуночно-синим цветом, а морщина между бровями стала только глубже, пока он смотрел, как Юджи проглатывает палец целиком.

— Ты сказал, что это был мужчина, — Произнесла Нобара. Она стояла уперев руки в бока, глазами, напоминающими блестящее масло, следя за каждым движением Юджи.

— Мужчина, — Ответил Юджи. Пятнадцатый палец и вполовину не был настолько же отвратительным на вкус, как четырнадцатый. Он проглотился гладко, легко, как молочный коктейль, идеального размера, как раз, чтобы осесть в желудке Юджи.

— Это было проклятье, — Ответил Мегуми. Его голос был отстраненным. Мыском он ткнул в остатки существа, от которого осталось не больше, чем какой-то клочок ткани. Он поднял твердый взгляд на Юджи. — Ты не можешь просто брать и изгонять проклятья посреди улицы, Юджи. Нам нужна завеса и все остальное дерьмо. Ты знаешь об этом.

— Это не было… — На Юджи кинул взгляд на свои руки. На них не было крови, и Юджи осознал, что если бы она там была, он был разозлился на себя. О чем он думал? Он мог бы учить человека, если бы ему понадобилось? Чтобы получить палец? — Ох…

Пацан.

Юджи опустил руки.

— Простите, ребята. Я просто почувствовал палец и побежал.

— Юджи, — Аккуратно сказал Мегуми. Сначала он осмотрелся по сторонам. В конце-концов они стояли посреди тротуара, средь бела дня, и мимо них проходили люди. Мегуми протянул руку и хлопнул Юджи по плечу, притягивая его ближе, так, чтобы они могли идти вместе, Нобара прижалась ближе. Они выглядели не лучше, чем кучка хулиганов, когда шли назад по улице, сблизив головы так, как будто что-то задумывали.

— Юджи, ты в порядке? — Спросил Мегуми низким и серьезным тоном.

— Думаю да.

Пацан.

— Я просто… Думаю, я не очень хорошо сплю, — Продолжил Юджи, когда Нобара зарычала, — Мне снятся странные сны и… Я знаю, что… Мне осталось всего пять пальцев.

Мегуми остановился так внезапно, что Юджи и Нобара почти споткнулись, когда он потянул их обоих назад.

— Осталось?

— Осталось, — Повторил Юджи.

— Осталось, — Сказала Нобара, сокрушительно уверенно. Она поняла. — Он имеет ввиду, до казни Сукуны.

Мегуми ничего не сказал. Его лицо внезапно расслабилось, лишившись всякого напряжения, глаза расширились в понимании. Он кивнул, потирая плечо Юджи. Между ними повисла долгая тишина, гораздо дольше, чем должна быть, прежде чем Мегуми вздохнул. Он не смотрел на Юджи.

— Давай отведем тебя домой. Похоже, что тебе нужно немного отдохнуть.

— Да, — Ответил Юджи. Он мягко улыбнулся Мегуми, обхватывая предложенную ему руку, — Спасибо. Прости, если веду себя странно.

— Все в порядке, — Ответил Мегуми, но судя по выражению его лица, ничего не было в порядке.

В общежитии Нобара ушла от них. Наверху Мегуми затащил Юджи в свою комнату до того, как у Юджи появилась возможность уйти в свою, что было предпочтительнее. Комната Юджи стала чем-то другим. Чем-то, к чему Юджи не мог подобрать слов, чтобы описать, кроме того, что она жила, процветала и занимала его место. Юджи скучал по нормальным моментам, хотел перестать видеть цвета, хотел понять, что пошло не так. Сукуна воспринимал эту ситуацию с цветами спокойно, но в глубине себя, Юджи знал, что Королю Проклятий вся эта ситуация не нравится.

— Что ты…

Мегуми захлопнул дверь в свою комнату, прежде чем толкнуть Юджи к ней. Руки подростка схватились за плечи Юджи, его лицо скривилось так, будто он хотел закричать, посрать или заплакать. Юджи решил, что это был первый вариант.

— Юджи, — Голос Мегуми был тихим. Мелодичным. Он коснулся души Юджи, напоминая ему, что тот был человеком, — Юджи, пожалуйста. Пожалуйста, поговори со мной. Ты правда в порядке?

— Я в порядке, — Но голос Юджи звучал фальшиво даже для, черт возьми, него самого.

— Юджи, я знаю, что… ты скорее всего умрешь, как только съешь все двадцать пальцев, — Глаза Мегуми были широко открыты, блестели от непролитых слез, радужка цвета берлинской лазури. Юджи мог бы потеряться в этих глазах, потеряться в их глубинах, как в огромном океане, хранящем в своей глубине тайны. — Юджи, если тебе нужно поговорить, пожалуйста, поговори со мной. Просто потому что ты должен умереть не значит, что ты должен страдать. Ты должен жить.

Теперь Мегуми плакал, слезы собирались на его нижних веках и скатывались по щекам. За спиной Мегуми, Юджи увидел сферу, исчезнувшую с мерцанием, словно ее и не было вовсе. Глядя прямо перед собой, Юджи задался вопросом, неужели все так и должно было быть? Может, сфера была каким-то указателем, показывающим, что жизнь Юджи идет своим чередом. Может, как и с тем, чтобы найти Сукуну, такова была судьба Юджи.

Пацан.

— Прости, — Произнес Юджи, сосредотачивая взгляд на Мегуми, и внезапно глаза Мегуми были просто темно-синего цвета, широкие, наполненные слезами, а его волосы выглядели мягкими. Его комната была аккуратной, пахла лучше, чем комната Юджи, и внезапно Юджи вспомнил, кем он был. За что он боролся. В чем заключалась его судьба. Он был единственным, кто мог убить Короля Проклятий. В другой вселенной, возможно, был другой путь.

— Мегуми, мне жаль. На самом деле я не думал о казни, — Теперь глаза Юджи горели. Он протянул руки, обхватывая предплечья Мегуми, пока на его глаза наворачивались слезы, как и на глаза Мегуми. — Я чувствую, словно теряю частичку себя, каждый раз, когда съедаю палец, и также знаю, что это не имеет значения, потому что в конце, я не буду жить, чтобы увидеть, чем я стану. И, наверное, я просто не хочу делать это тяжелее для тебя или Нобары, чем я должен, потому что это нечестно. Это правда нечестно. Ты спас меня, Мегуми. Позволь мне спасти тебя. Может, если ты будешь жить без меня, это не будет так тяжело для тебя, когда я умру.

Мегуми подавился всхлипом, прежде чем усмехнуться.

— Не говори глупостей. Ты заслуживаешь быть счастливым до конца, понимаешь?

Юджи прикусил нижнюю губу, из него вырвалось жалкое хныканье.

— Я хочу этого. Но я боюсь.

Мегуми фыркнул. Он наклонился вперед, и Юджи подумал, что Мегуми хочет обнять его, он хотел объятий, он поднял руки, чтобы обнять…

Юджи…

… но вместо этого Мегуми поцеловал его. Удивленный, Юджи застыл, прежде чем настойчиво застонать, прижимаясь губами в ответ. Они медленно целовались у двери, пока по их щекам текли слезы, смешиваясь. Руки Мегуми внезапно оказались под толстовкой Юджи, и Юджи втянул в себя воздух от этого прикосновения, выгибаясь ему навстречу. Прижимаясь, Юджи держался, позволяя рукам Мегуми блуждать по его коже, а затем темп внезапно сменился, с мягких прикосновений, на грубо сжимающие кожу ладони и кусачие зубы.

Юджи упал на кровать Мегуми, выгибая спину пытаясь избавить себя от толстовки, форма Мегуми уже была расстегнута, обнажая кремовую кожу. Стонущий, с закинутой головой, Юджи позволил теплой руке Мегуми скользнуть в свои штаны, позволил длинным пальцам дразнить, касаясь эрекции Юджи, не то чтобы это было очень трудно. У Юджи уже почти стоял, ведь отчаянное желание прикосновений парня зрело в нем месяцами.

— Штаны. Сними.

Задыхаясь, Юджи приподнял бедра и спустил штаны, как раз в тот момент, когда Мегуми скинул свои, и внезапно их мягкие губы снова соприкоснулись. Мегуми скользнул между ног Юджи, его руки блуждали по гладкой коже. Юджи ахнул в рот Мегуми, зарываясь рукой в шелковистые пряди его волос, пока Мегуми раздвигал его ноги.

— Все в порядке? — Глупо спросил Мегуми. Они уже зашли так далеко, так почему сейчас это должно стать проблемой?

— Да. Пожалуйста, — Юджи заскулил, раздвигая ноги еще шире, так широко, как мог, надеясь, что Мегуми прижмется ближе, — Пожалуйста, Мегуми. Пожалуйста.

Мегуми хмыкнул, прежде чем снова просунуть руку между ними, мягко обхватывая всю длину Юджи, сжимая один палец за другим, прежде чем неторопливо погладить. Большим пальцем Мегуми провел по головке, и Юджи откинул голову, громко застонав.

— Тшш, боже, нас же все услышат, если ты будешь таким громким! — Мегуми зашипел, наклоняясь вперед и зажимая рот Юджи рукой, что лишь заставило Юджи стонать еще громче. Мегуми хихикнул, прежде чем снова провести рукой по Юджи, пачкая ладонь во влаге.

— Мегуми, пожалуйста, — Юджи заскулил, — Пожалуйста, пожалуйста.

Он словно горел изнутри. Неожиданно слишком горячий и нуждающийся, его глаза были прикованы к Мегуми и только к Мегуми. Было похоже на то, словно Мегуми единственный реальный в этом мире, однако когда кто-то позвал Юджи по имени, этот крик звучал приглушенно, словно кто-то кричал под водой. Кто-то, о ком Юджи забыл. Кто-то, настолько же реальный, как и Юджи, если не реальнее.

К моменту, когда Юджи хорошо растянули и он залил слюнями простыни Мегуми и свою собственную потяжелевшую руку, Юджи забыл о том, что что-то забыл. Ничто больше не имело значения, когда Мегуми уговорил его откинуться на подушки, а сам скользнул между его широко расставленных ног. Мегуми положил ладони на его колени, кобальтово-синие глаза с сапфировыми пятнами смотрели вниз, широкие, переполненные жизнью, и темные пятна в его радужке плыли сквозь течения, словно акулы в воде.

— Расслабься, — Произнес Мегуми, направляя себя, не разрывая зрительного контакта, его глаза засияли лишь ярче, когда он протолкнулся в припухшую розовую дырку Юджи, — Дыши.

Юджи заскулил, громко и беспорядочно, когда головка члена Мегуми скользнула внутрь тугого, горячего тела, пока Юджи не задохнулся, и не напрягся, сжимаясь вокруг, вырывая из Мегуми над ним стон. Замерев, Мегуми наклонился и поцеловал покрасневшие и приоткрытые губы Юджи. Он начал бормотать, начал бормотать имя Юджи, проводя руками по его бокам вверх и вниз, пока Юджи не расслабился достаточно, чтобы он смог скользнуть внутрь до конца. Идеальный стон зародился в глубине горла Юджи, и он положил руку на свой рот, чтобы снова заткнуть себя. Когда Мегуми начал толкаться внутрь, Юджи посмотрел через его плечо на потолок. Колодец, похожий на черную дыру раскрылся в потолке, и цвета начали сочиться из этой зияющей бездны, словно из раны, истекающей радугой крови, бусины начали формироваться, поддаваясь гравитации, сотни маленьких блестящих капель держались за последнюю ниточку, соединяющую их с потолком, прежде чем сорваться в свободное падение.

Юджи задохнулся, чувствуя, как наслаждение бьет ему прямо в голову так быстро и так сильно, что он выгнул спину, зажмуривая глаза, пока его пронзало горячим удовольствием. Он слышал, как Мегуми стонет над ним, чувствовал, как сильно тот кончил, прежде чем наполовину упасть на Юджи. Со все еще плотно закрытыми глазами, Юджи пытался произнести что-то связное, все еще часто дыша. Пытался сказать Мегуми, что любит его. Пытался сказать, что ему жаль, что все это должно закончиться так, как должно.

Юджи не был уверен, что сказал хоть что-нибудь, но когда он проснулся, он проснулся в своей собственной кровати, с застывшей спермой поверх своих боксеров. Перевернувшись на спину, Юджи посмотрел в потолок.

Из складок мясистой шели на него смотрел единственный карминовый глаз. Он кровоточил бензином. Или может. Он плакал.

Юджи вспомнил, кого он забыл.

–

— Сукуна, — Позвал Юджи.

Он сидел на своей кровати, смотря на стену. Он сорвал все свои постеры после шестнадцатого пальца, потому что постеры бы все равно пострадали. Семнадцатый палец был съеден всего три часа назад, но на стене Юджи уже появился калейдоскоп из глазных яблок. Органы были полны слизи и появлялись из ниоткуда, но после быстрой проверки, Юджи понял, что они не навредят ему. Все радужки были разных цветов, с разными веками и разного размера. Обычно они смотрели на Юджи так, словно он мог приказывать им, словно они могли съесть его, словно он мог спасти их. Кровь все еще сочилась из щелей на потолке, как бензин, густыми ручьями стекала по грязной краске, сочилась и сочилась и сочилась, пока не стекала на пол, пятная дорогое дерево. У основания стены начали прорастать белые хризантемы, их нежные, но прекрасные лепестки пачкались в крови, стекающей сверху. Иногда, капля падала с потолка, словно монстр, которым стала комната, загрустил, капля падала на лепесток, пятная его на всю оставшуюся жизнь. Пятная. Жизнь. Пятная навсегда. На всю оставшуюся жизнь. Навечно заражая.

Юджи. Юджи. Низкое мурлыканье Сукуны вырвало Юджи из его мыслей. Король Проклятий звучал натянуто.

— Сукуна. Что происходит? — Спросил Юджи. Он сидел на своей кровати уже час, смотря на стену, пытаясь посчитать появившиеся глаза, перед тем, как попытаться посчитать распускающиеся цветы. У него было такое чувство, что он сбился со счета, потому что число все продолжало возрастать, пока он не смотрел. Были еще? Что это было?

Юджи. Думаю, ты должен спуститься ко мне.

— Я не очень хочу, — Ответил Юджи, наклонив голову. Ананасовая капля крови упала с потолка, пятная одну из хризантем. Что это значило? Что это было? Юджи не видел ничего подобного больше нигде, кроме своей комнаты и над окном в классе Годжо.

Юджи. Иди сюда. Сейчас же.

Юджи вздохнул, но позволил вытащить себя из собственной комнаты и затянуть прямо в территорию Сукуны.

Первым, что заметил Юджи, стал гранатовый туман, достаточно густой, чтобы Юджи пришлось сделать пару шагов, для того чтобы увидеть гору Сукуны и, может, и само Проклятье.

Подойдя еще пять шагов, Юджи остановился и уставился. Не на Короля Проклятий, нет. Его глаза оказались прикованы к горе Сукуны из черепов. Ослепительно белые хризантемы прорастали сквозь все черепа, вперемешку с ликорисами, лозы вились и обвивали черепа, сдвигая одни, и приподнимая другие, словно трофеи. Похоже, территорию Сукуны не пощадило. Некоторые черепа стали одним, слившись в разных местах, на лбу, на челюсти, на брови, и если бы они были реальными людьми во плоти, то стали бы просто ужасающим бедствием. Все было покрыто кровью, которая сливалась с радужным бензином, все капало, стекало, и очень отчетливо хлюпало, когда Юджи сделал еще шаг вперед. Он поднял взгляд, скользя им по горе черепов. Цветы и лозы продолжали цвести и выше, но чем дальше смотрел Юджи, тем больше было похоже, что черепа корчатся от боли. Живые.

На середине черепа стонали, открывали и закрывали челюсти, словно умирающая рыба, выброшенная на берег. Они дрожали, бились друг о друга с беззвучным криком, стукались друг о друга лбами, в безуспешной попытке утешить. Сухожилия обвивали кости, и, чем выше Юджи поднимал взгляд, тем больше плоти становилось на черепах. Там была голова быка, с целыми рогами и одним единственным глазом, свисающим из глазницы, все еще дергающимся, одна единственная хризантема проросла через его мозг и череп, нависая над месивом из плоти, красиво распустившись.

На вершине, трон Сукуны оказался заключен в живую мышечную ткань, кресло стало единым целым с большим органом, располагающимся рядом. Мышца пульсировала, словно сердце, с трудом пытаясь сжиматься и разжиматься, пыталось биться и страдало целую вечность в этом умирающем состоянии, аорта, не прикрепленная ни к чему, безвольно висела, изливая реки крови с каждым ударом. Каждое сокращение было слышно, звук был похож на церковный орган, играющий где-то за пределами собора, каждый спазм — одинокая низкая нота, не имеющая возможности стать выше. В кресле, прямо рядом с сердцем, сидел Сукуна, его шарф стал длиннее и толще, чем раньше, теперь больше похожий на плащ, обернутый вокруг его плечей. Нижняя часть его тела оказалась заточена в плоти кресла, мышцы обильно кровоточили на его белое кимоно, словно он пытался вырвать себе путь наружу. Он становился одним целым с сердцем, мышца медленно поглощала его.

Это было странно, но его голову украшали закругленные коричневые бараньи рога, а из волос цвели хризантемы. Карминовые глаза сияли, как только что добытые рубины, смотря на Юджи сверху вниз, приковывая его к месту своей силой, силой, которой не было равных. Сукуна склонился к подлокотнику, его голова тяжело лежала на сжатом кулаке. Сейчас, когда Юджи задумался об этом, похоже, на лице Сукуны стало больше чернильно-черных меток. Их стало вдвое больше, по сравнению с обычными. Может, какие-то из них были новыми.

— Су-Сукуна? — Голос Юджи отразился эхом, такой крошечный и ничтожный в масштабах всего происходящего, похожий на то, словно простой ребенок кричит в космос, в отчаянном желании быть услышанным.

— Юджи. С тобой что-то не так. — Голос Сукуны был низким, тягучим, как вязкая жидкость проходящая через аорту, прежде чем эякулировать через ее разрыв.

— Со мной? — Лицо Юджи скривилось в непонимании, — Что со мной не так?

Сукуна вздохнул, его глаза закрылись, как будто он устал. Ему не хватало дыхания, грудь тяжело вздымалась.

— Юджи. Похоже, мои пальцы даровали тебе… озарение. Как ты и хотел.

— Озарение? — Голос Юджи стал до странного высоким, — Что ты имеешь ввиду под «озарением»?

— Ты можешь видеть, — Произнес Сукуна, снова открыв глаза, но только наполовину. Гранатовая кровь начала сочиться с губ и из носа Сукуны, его веки снова затрепетали, — Юджи.

— Сукуна, что мне сделать? Как исправить это? — Юджи протянул руки, собираясь подняться на гору из черепов, но ближайшие цветы с любопытством протянулись к его рукам. Юджи отдернул руки назад.

— Ты поймешь, что делать, — Устало ответил Сукуна.

— Как это случилось? — Голос Юджи был не больше, чем шепотом, но Сукуна все равно его услышал.

Сукуна взглянул на Юджи, и уголки его рта приподнялись. Он усмехнулся, медленно, неуклюже, прежде чем начать хохотать, его голос был густым, богатым и мелодичным. Он не переставал смеяться, лишь смеялся все сильнее, когда кровь хлынула у него изо рта, белые ликорисы качались в его волосах вместе с хризантемами. И теперь, когда Юджи присмотрелся, кажется, коричневые рога были на самом сделаны из коры дерева.

— Я пойду, — Произнес Юджи. Он не хотел здесь оставаться, но сейчас, он уже не знал, где хотел бы оказаться в принципе.

Голос Сукуны преследовал его всю дорогу пока он возвращался в свое тело. Сидя в своей комнате на кровати, скрестив ноги, Юджи легко отметил, что глазные яблоки, казалось, слились воедино, и все они были обращены к Юджи, только к Юджи. Словно он был богом. Словно он стоял над ними. Словно у него была сила спасти их или уничтожить. Они начали воодушевленно бормотать под его вниманием, шепот сливался в низкий гул.

— Я не могу этого сделать, — Внезапно сказал Юджи. Он встал с кровати, и пошел в ванную. Его ванная все еще была безопасной. Нормальной. Когда Юджи скользнул по двери, закрывая глаза руками, он задался вопросом, была ли его нормальная жизнь озарением все это время.

Сфера проскользнула мимо, сгусток яркого, прекрасного света, и исчезла из поля зрения, словно ее никогда и не существовало на этой планете.

–

Юджи не выходил из ванной несколько дней. Месяцев. Лет. А может лишь несколько минут. Секунд? В темной, выложенной плиткой комнате, время вращалось вокруг него, искривлялось, но это не имело значения. Стены выскальзывали из здания, с потолка сочились струйки сыра, пытаясь сохранить какое-то подобие физики, но с выключенным светом Юджи не должен был этого видеть. Наверное он был в ванной несколько дней, потому что он помнил, как проглотил восемнадцатый палец, помнил, что стены внезапно начали выть, как ветер, проносящийся сквозь деревья в лесу темной, зловещей ночью. Годжо пытался поговорить с ним — между тем и сейчас были нормальные моменты? — обещал, что все будет в порядке. Но Годжо был там, по другую сторону двери, в корчащейся массе спальни Юджи, массе, которая стонала и рычала, оживая. Звала его. Умоляла его. Рассказывала ему секреты, от который пробирало до костей.

Я должен убить это. Я должен убить это. Думал Юджи. Сукуна, я вырву тебя из этого и уничтожу это проклятье, которое на нас наслали, ладно? Мы убьем это. Чем бы ни было то, что идет к нам сквозь стены, мы убьем это.

Юджи. Позвал Сукуна. Его голос был слабым. Он закашлялся, тяжело и хрипло, как будто лепестки цветов прорывались сквозь его рот на каждом выдохе. Юджи, пожалуйста.

— Все в порядке, Сукуна, — Прошептал Юджи. Он был в центре ванной, на полу, там, где стены не могли достать его, свернулся в калачик, его руки, сжатые в кулак, были засунуты в капюшон его толстовки. — Ты в порядке, Сукуна, ты будешь в порядке.

Глубоко вздохнув, Юджи решил, что потратил больше времени чем нужно, прячась, избегая своих обязанностей. Он встал, его голова закружилась, когда он скинул с себя толстовку, размышляя, когда он в последний раз мылся, как давно он в последний раз менял одежду. Его затошнило, его тело горело. В темноте он скользнул руками про плачущим слизью стенам, ища дверную ручку, голос все еще звал его. Просил его. Умолял его.

Юджи постарается изо всех сил.

Снаружи, в его комнате, все было нормальным. Вроде. Солнце сияло сквозь открытые окна, и стены, которые выблевывали глазные яблоки, были чистыми. Краска была белой, на своем месте, потолок был цел и не плакал.

Сфера пронеслась мимо, дразня Юджи, крадя его внимание, перед тем как исчезнуть, словно неспокойный маленький ребенок.

Но внутри, как и все это время, демон, физически находящийся за его грудной клеткой, в груди Юджи, Сукуна, скулил и корчился в агонии, пока цветы и бьющееся сердце поглощали его.

Сердце Юджи. Цветы были в венах Юджи, прорастали по его мышцам, занимали все, словно Юджи был планетой, которую они заселяли. Простое тело в великой пустоте космоса.

Юджи был сосудом.

— Юджи! — Воскликнул Годжо, сияя яркой улыбкой, как будто все было в порядке. Он стоял возле двери ванной комнаты, и у Юджи возникло ощущение, словно он стоял там уже какое-то время, пытался привлечь внимание Юджи. У двери в комнату, Нобара выглядывала из-за угла, вместе с Нанами и Иери. Даже директор Яга выглядывал из-за угла. Все глаза были устремлены на Юджи, все глаза были устремлены на его торс. Но Мегуми было нигде не видно, и выражение лица Нобары было жестче, чем обычно. Где Мегуми?

— Го…джо…? — Спросил Юджи. Его голос был охрипшим и сухим, словно он ничего не пил пару дней, его глаза горели, и покраснели так, словно он плакал. Юджи внезапно понял, что его тело было в совершенно ином состоянии, чем он думал. Он посмотрел вниз, и увидел, на что смотрели остальные, и Годжо тоже это увидел.

— О нет, — Мягко произнес Годжо, не слово — шепот, — О, Юджи.

— Я… — Юджи дернулся назад от Годжо, его руки были подняты, он смотрел на них. Красная кровь — нормальная кровь — стекала по его предплечьям густыми ручьями, нежная плоть несколько раз была рассечена от запястий до локтя. У Юджи перехватило дыхание и он снова отступил в темную ванную, по его щекам текли слезы. Он не помнил, чтобы делал это. Не помнил, чтобы плакал так сильно и так долго, чтобы его глотка пересохла, а глаза горели.

Годжо пошел за ним в ванную, включая свет. Стены были нормальными, пол был твердым под их ногами. Годжо закрыл дверь за ними, чтобы отрезать их от посторонних глаз, перед тем как мягко протянуть руки к Юджи, обхватывая его своими безупречными руками.

— Юджи. Юджи, пожалуйста, сядь. Ты выглядишь так, словно сейчас упадешь, — Мягко произнес Годжо.

Он помог Юджи усесться назад на пол, туда, где Юджи сидел все это время, или, по крайней мере, думал, что сидел. Внезапно слез стало больше, страх, что стены вокруг них превратятся в кашу, начнут разрастаться, словно умирающее животное, дергающееся в агонии смерти, заставил Юджи бормотать.

— Мне жаль, я не знаю, что происходит, я убиваю Сукуну, он умрет. Я умру. Мне жаль, я не хочу, чтобы ты тоже умер. Или Мегуми. Или Нобара. Или кто-то еще из учеников. И я убью всех. И все. Я не могу… Я… Ты…

— Юджи, расслабься, пожалуйста. Ты будешь в порядке, все будет в порядке. Ты же знаешь, что у тебя еще есть шанс. Ты знаешь это, правда? Сколько раз я должен сказать тебе? Если ты докажешь, что можешь контролировать Сукуну со всей его силой, тебя посчитают полезным, учитывая то, как сейчас меняется мир. Мы захотим, чтобы сосуд Сукуны был на нашей стороне.

Это звучало знакомо, но Юджи не мог вспомнить, чтобы ему говорили это.

Дверь за ними внезапно открылась и Иери проскользнула внутрь, снова закрывая за собой дверь. Она выглядела такой же уставшей, как и всегда, но когда она увидела Юджи на полу, ее лицо смягчилось.

— Юджи?

Юджи заплакал сильнее.

— Осталось всего два пальца. Всего два. Я не могу. Не могу. Сила. Ее слишком много. Я не хочу больше видеть призраков, я не хочу видеть призрачные проклятья. Каждый день я боюсь. Я не хочу этого озарения. Я не хочу ничего знать о вселенной. Я хочу снова стать нормальным.

— О чем он говорит? — Спросила Иери, присаживаясь рядом, дотрагиваясь до его предплечья.

— Я… не уверен, — Ответил Годжо. Его голос был тихим. Разбитым. — Это может быть моя вина. Юджи, ты говоришь о сферах? Как пару месяцев назад? Ты говорил, что продолжаешь видеть маленькие шарики света краем глаза, и это тебя беспокоило.

— Я проверяла его, и физически он был в порядке.

Юджи кивнул головой, слезы продолжали течь по его лицу.

— Прости. Я так виноват. Я должен был присмотреть за тобой, — Произнес Годжо. Он наклонился, утягивая Юджи в теплое объятие, прикосновение было мягким и заботливым. Юджи погрузился в него, рыдая сильнее, пока Иери залечивала его раны.

Через пару секунд Юджи отстранился, жалко шмыгая носом.

— Где Мегуми?

Годжо усмехнулся.

— Я слышал, что он очень зол на тебя. Он волновался, но все еще пытался изображать злость.

— Зол? — Переспросил Юджи, — Почему он злится?

— Я не знаю. Прости. Слушай. На этой неделе мы проведем для тебя пару сеансов с консультантом, и, надеюсь, с терапией, ладно. Ты не на грани смерти, боже мой, Юджи. Ты правда все это время думал, что умрешь в конце? Ситуация изменилась, я думал, что объяснил тебе это. Поэтому ты искал и поедал пальцы так быстро? Чтобы покончить с этим?

Юджи лишь заплакал сильнее. Закрыв ладонями лицо он рухнул назад в объятья Годжо, рыдая.

На этой неделе ему назначили терапию. Он пошел. Он пытался объяснить, но понял, что не может, боялся, что приходя куда-то просто заражает новые комнаты и новых людей. На второе посещение глазное яблоко появилось позади стола его терапевта. Юджи начал врать. Он был в порядке. Он просто перенервничал, ничего страшного. Он не хотел приходить сюда еще раз.

После, обдумав свое незавидное положение на крыше, и понаблюдав за беговым полем, заросшим ликорисами и хризантемами, Юджи решил зайти к Мегуми, чтобы понять, в чем, черт возьми была проблема. Он скучал по Мегуми, и если все это в конце-концов убьет его, Юджи хотел побыть эгоистом в последний раз.

— Мегуми? — Юджи уверенно постучал в его дверь, прежде чем эта уверенность испарилась. Сукуна был мертвенно тихим внутри Юджи с момента инцидента в ванной, если тогда это вообще был Сукуна, ничто не могло заставить Проклятье заворчать. Юджи беспокоился, что просто тычет в панцирь Сукуны, словно тот был каким-то мертвым крабом-отшельником.

Мегуми не стал открывать дверь. Столько всего шло не так, так много воспоминаний оказалось потеряно. Что случилось? Куда исчезло время? Что было не так? Комната Мегуми тоже была заражена? Юджи не хотел так облажаться. Он хотел умереть достойной смертью. Так что Юджи сделал шаг вперед и сам открыл дверь в комнату Мегуми. Чтобы объясниться. Чтобы увериться, что он в порядке. Что-то. Юджи широко раскрыл дверь, с удивлением увидев, что Мегуми все еще в кровати после полудня.

— Мегуми?

— Уходи, — Выплюнул Мегуми.

Кровь Юджи заледенела на секунду, он не двинулся. Он неловко стоял в дверном проеме, перед тем как сделать шаг внутрь, закрывая за собой дверь. Он быстро осмотрелся по сторонам, мир все еще был нормальным, таким, каким он помнил — а может, он больше никогда не был нормальным? — и Юджи вздохнул с облегчением.

— Мегуми?

— Что? — Мегуми откинул одеяло со своей головы, выглядывая из-под него, садясь на кровати, завернувшись в кокон. Он хмурился, его лицо было искажено, а глаза покраснели. — Я все еще злюсь.

— Почему? — Спросил Юджи, его голос стал выше, — Я что угодно для тебя сделаю. Ты знаешь это. Я сделаю, что угодно, чтобы исправить это, просто скажи, что я сделал.

— Ты воспользовался мной, — Глаза Мегуми внезапно стали большими и влажными, и Юджи вспомнил момент произошедший несколько недель назад. Он стоял здесь, у этой двери, плача от всего сердца, и Мегуми хотел узнать, что, черт возьми, творится в его голове. Но внезапно, Юджи вспомнил, что был тем, кто начал поцелуй. Вспомнил, что швырнул Мегуми на кровать. Вспомнил…

Юджи открыл рот. Его сердце на секунду остановилось.

— Я…

— Я сказал нет, — Мегуми плакал. Его нижняя губа внезапно задрожала, кровь отлила с его лица. Злость сменилась предательством, — Как ты мог так поступить со мной?

Лицо Юджи исказилось в замешательстве, он медленно покачал головой, словно не мог поверить своим ушам. Он не помнил этого. Он не помнил, чтобы делал что-то такое. Но возможно… Юджи помнил. Он помнил, и как его целовали и как он целовал, и сотню других вариантов развития ситуации.

— Я… мы… что? Нет?

— Что? — Переспросил Мегуми, чуть ли не рыдая, — Что ты имеешь в виду под «нет»? Да? Да, ты сделал это? Я… Я не могу поверить, что ты так поступил со мной.

Юджи попятился к двери, широко раскрыв глаза, перед тем, как заставить себя наклониться вперед, сгибаясь до бедер, низко и глубоко кланяясь.

— Мне. Мне нужно идти. Мегуми, мне так жаль, и я и за тысячу лет не смогу загладить свою вину. Я… Я не знаю, что происходит со мной. Мне… мне так блять жаль. Я пойму, если ты ненавидишь меня и считаешь, что я опасен сейчас. Что я теперь всегда буду опасен. Наверное, для тебя будет лучше меня не прощать.

— Я, блять, и не собирался, — Отрезал Мегуми. Его тон был резким, настолько резким, что Юджи сразу заплакал.

Юджи выпрямился. Отвернулся, стыдясь, и быстро выскользнул из комнаты Мегуми. Мегуми не остановил его, не позвал. Они не обменивались сообщениями и не звонили друг другу извиняясь. И когда Юджи рыдал перед сном в подушку, лежа в своей постели, изливая свое сердце и душу, из матраса под ним проросли хризантемы, и потолок начал проливать кровавые слезы. Цветы расцветали на его теле, лепестки покрывали его, словно его не должны были увидеть, словно его нужно было спрятать от этого мира.

Или.

Возможно, это миру нужно было спрятаться от него.

–

Девятнадцатый палец заставил всех понервничать, в том числе и Юджи. Но двадцатый палец оказался действительно разочаровывающим.

Годжо дал Юджи съесть его, буквально вложив в руку. Они были в запечатанной комнате, просто на тот случай, если что-то пойдет не так, просто на случай, если двадцатый палец наконец прорвет контроль Юджи. Годжо непринужденно облокотился о стену рядом с выходом, с улыбкой на лице скрестив руки, пока последний палец Сукуны был в руках Юджи. Юджи смотрел на него и его сердце нервно колотилось в груди. Его тело до сих пор не отторгло ни один из последних пальцев, и это значило, что Сукуна все еще, скорее всего, был жив где-то внутри него. Но не смотря на возрастающую силу, Сукуна молчал. Был мертвенно тихим, с того раза, когда Юджи спустился в его территорию, и наблюдал за тем, как Король Проклятий с трудом дышит, поглощаемый цветами и бьющимся сердцем.

Юджи смотрел на палец. Сукуна…?

— Все в порядке, — Произнес Годжо не так поняв заминку Юджи. — Мы здесь только на случай, если ты не сможешь сдержать Сукуну. Если Сукуна захочет воспользоваться случаем и вырваться, то он должен будет сделать это в ближайшее время. Через час или два, если ты все еще будешь в порядке, ты сможешь уйти. Обещаю, Юджи. Ты через сколько прошел, и ты очень хорошо справился.

— Но если Сукуна возьмет верх? — Спросил Юджи, на самом деле сомневаясь, что это станет проблемой. Золотая рыбка все еще плавала в аквариуме, вот только делала она это кверху пузом. Были ли она мертва? Может быть. Здорова? Точно нет.

— Если Сукуна захватит твое тело, мне придется запереть тебя, пока мы не решим, что делать, — Осторожно произнес Годжо, — Ты можешь переживать, Юджи. Я переживаю за тебя. Но я верю в тебя.

— Ты хорошо справился, обучая меня, — Кивнул Юджи, — Я многому научился. Мне жаль, что все заканчивается так.

— Спасибо! — Радостно ответил Годжо. Но прежде чем он успел сказать что-то еще, Юджи проглотил палец. Он засунул его в рот и позволил ему скользнуть по горлу, тяжело оседая в желудке, Юджи все еще мог ощутить его очертания внутри своего тела. Годжо закрыл рот и стянул повязку. Юджи поднял взгляд уставших от бессонницы глаз, радуясь тому, что радужки Годжо были просто пронзительно голубыми. Прекрасными. Но не потрясающими воображение. Не космическими.

— Спасибо за все, — Произнес Юджи, усаживаясь на стул и отрывая взгляд от Годжо. Годжо все еще смотрел на него как ястреб, следил, ждал, предвкушал.

Сукуна не издал ни звука.

Внезапно боль пронзила сердце Юджи, как в тот раз, когда Сукуна вырвал его из груди. Задыхаясь, Юджи рванулся вперед, падая на четвереньки, в его ушах звенело от пронзительного крика. Он схватился за сердце, с трудом втягивая в себя воздух, когда боль пронзила его еще раз. Юджи поднял взгляд как раз вовремя, чтобы заметить, как Годжо готовится к битве, но он закрыл глаза, сосредотачиваясь на том, что происходило внутри. Он поднялся на подгибающихся, дрожащих ногах и рухнул на стул, откидываясь на его спинку.

Сукуна?

Юджи резко втянул в себя воздух, оказавшись грубо затянутым в территорию Сукуны, кинутым в кровавый пруд, который кричал в агонии, хлюпая вокруг. Юджи мгновенно промок насквозь через свои джинсы и любимую красную толстовку, когда волны отчаянно попытались вырваться из берегов. Дрожа, Юджи поднялся на ноги, спотыкаясь от того, что всю территорию сильно трясло из стороны в сторону, как корабль, попавший в шторм, кровь резко меняла направление и агрессивно переливалась, каждый раз, когда территория качалась. С неба над головой спускался туман, он был похож на облака и освещался вспышками молний.

— Сукуна?

Раздался болезненный плач, низкий и мелодичный. Юджи, спотыкаясь, пробрался через туман на звук, нетвердо выбравшись на сушу, прежде чем смог увидеть, что происходит на вершине горы из черепов.

— Соп-ляк… — Сукуна с трудом втягивал в себя воздух, оказавшись вжатым в груду черепов, которые вращали глазами из-под костей и внутри них, смотря на него. Нижняя часть тела Сукуны была разодрана и насквозь пропиталась кровью от того, что его когтями вырвали из его трона, поглощенного сердечной мышцей, а тем, кто вырвал его оттуда, наверняка был монстр, нависающий над ним. Это был Он. Сукуна из легенд, настолько же огромный, как гора черепов, с кожей жженого оранжевого цвета. Четырехрукое бедствие, Злое Божество. Черные метки, танцуя струились по телу бедствия, а мускулы плавно перекатывались под толстой кожей.

Мифический демон, демон, которым Сукуна должен был стать, хозяин пальцев. Злое Божество зажало Сукуну в середине горы из черепов, всеми четырьмя руками крепко обхватив его конечности. Цветы и лозы жадно липли к телу Сукуны, обвивались вокруг него, стремясь удержать в этой ловушке, распустившиеся цветы с любопытством склонялись к нему, словно он был солнцем. Его кимоно было разорвано и раскрыто, четырехрукий демон уже был внутри по самые яйца, вбивая меньшего Короля Проклятий прямо в гору черепов, которые ломались при каждом толчке. Пыль и осколки взлетали в воздух с каждым движением бедер Злого Божества, а пронзительные хрипы Сукуны разносились эхом. Голова Сукуны была откинута назад, его рот был открыт, и цветы, прорастающие из рогов, тянулись к отверстию.

— Что… — У Юджи не было времени закончить вопрос, потому что он внезапно ощутил, как по его голеням ползут лозы, лениво обвивая его ботинки, словно они хотели приковать его к этому месту навечно. Он посмотрел вниз, на лозы, змеящиеся по его ногам и дернулся, вырывая их из земли, перед тем, как запутавшись в них, упасть прямо на землю, дергаясь так, словно она была полна червей. Его обвила еще одна лоза. Цветы проросли вокруг его борющегося тела, красивые белые кружевные луковицы повернулись, смотря на него невидимыми глазами.

Злое Божество завыло в оргазме.

Внезапно Сукуну отшвырнули. Он врезался в Юджи с силой, достаточной для того, чтобы вырвать его из ловушки, оба их тела переплелись, пока они чуть не соскользнули в красный пруд. Юджи быстро оправился, судорожно втянув воздух и с трудом поднимаясь на четвереньки, но Сукуна остался лежать, тяжело дыша. Его рука слабо двинулась, когтями царапая грязь, придвигаясь ближе к Юджи, но не дотягиваясь до него.

— Сукуна? — Крикнул Юджи, двумя руками цепляясь за его плечо и несильно тряся его, — Сукуна, вставай!

Сукуна не ответил, лишь чуть запрокинул голову, щекой все еще прижимаясь к земле, измученными карминовыми глазами выискивая обладателя внезапно нависшей над ними тени. Из вен на его шее прорастали цветы, древесина, завиваясь прорастала из его черепа, и это было похоже на второй набор рогов, его нижняя часть тела была искалечена после того, как стала единым целым с его троном и сердцем. Буквально. Сухожилия свисали с него, словно это сердце было дополнительной конечностью, а не наоборот.

Юджи поднял взгляд. Как раз вовремя, чтобы успеть отпрыгнуть от обрушившегося кулака Злого Божества, который мог раздавить его. Целились именно в него, поэтому Сукуну не задело.

Злое Божество отклонилось назад, его лицо было наполовину покрыто корой, через щели в которой выглядывали глаза, когда он взревел. Это была единственная вещь, которая осталась неизменной от настоящей формы.

Юджи не понимал. А может и понимал. Может, понимание само по себе не было пониманием.

Юджи вскочил на ноги, убегая. Он позволил Злому Божеству преследовать себя по всей территории, уводя его подальше от Сукуны. Над ним туман рассеялся, озаряя прекрасное небо с кроваво-красными сверкающими звездами и туманностью, видимой невооруженным взглядом. Но каркас из костей был заражен глазами, луковицами цветов и стекающими цветами радуги, которые капали сверху, как дождь. К моменту, когда Юджи сделал круг, он весь был покрыт цветами, всеми цветами радуги, и чем сильнее слезы текли из его глаз, тем быстрее падали капли сверху.

— Сукуна! — Закричал Юджи, — Что мне делать?

Сукуна не двинулся, не ответил. Он все еще наполовину был погружен в кровавый пруд, лозы обвивали его, утаскивали его. Хризантемы и ликорисы распускались вокруг него так, словно это было место его последнего упокоения. Возможно, так оно и было.

— Сукуна! — Закричал Юджи так громко, что сорвал голос, уклоняясь от еще одного удара Злого Божества. Еще удар, еще одна попытка схватить его. Чего оно хотело? Что все это значило? Юджи должен был убить его сейчас? Почему это происходило?

Лепестки хризантем внезапно взвились в воздух, танцуя, когда он прыгнул на гору костей, стебли и цветы протянулись к нему с тихим воркованием и призывным скрипом, лозы обвились вокруг его лодыжек. Юджи вскрикнул сбивая их с себя, и соскользнув на полметра вниз, он судорожно вцепился в первое что попалось под руку, чтобы остановить падение, этим оказалось сломанная бедренная кость. Он отчаянно карабкался на зараженную гору, как муравей на холм, цепляясь за сухожилия и мышцы, пока не добрался до вершины. Злое Божество перестало буйствовать и обратило все свои глаза на Юджи. Это было единственным, что осталось неизменным в этом мире. В любом из миров.

Возможно, Иллюзорное Злое Божество не было таким уж иллюзорным. *

На вершине горы из корчащихся в муках черепов и цветов смерти, на троне, который слабо пульсировал, словно был королем, Юджи столкнулся взглядом со Злым Божеством.

— Что черт возьми тебе надо!

Т ы. С о с у д о з а р е н и я. Злое Божество усмехнулось и ударило парой кулаков по противоположным ладоням, хрустя костяшками. Мысли наводнили голову Юджи, мысли о том, что это существо тоже жило в теле Юджи, как и Сукуна. Как будто оно было здесь все это время.

Как давно? Юджи втянул в себя воздух.

С самого… начала. Ответил Сукуна влажным голосом. Он… и я… не одно и то же…

— Что… так этот все был ты? Все это безумие? Все эти цвета кровоточащие из стен? — Юджи закричал, внезапно разозлившись. Он съел двадцать пальцев чтобы убить Сукуну, а не чтобы освободить другого демона вместо Сукуны! Но, с этим знанием, в другой вселенной, Сукуне не нужно было умирать.

— Все это время это был ты? Я? Ранил меня? Ранил моих друзей? Пугал мою семью! Так это ты все это время делал Сукуну тем монстром, которым он был! Как какой-то личный демон! Ты такой же личный демон для Сукуны, как Сукуна для меня?

Злое Божество усмехнулось и замахнулось кулаком. Юджи втянул в себя воздух и спрятался за стеной из пульсирующей плоти и прижался спиной к пульсирующему сердцу, его тело сгибалось от каждой пульсации. На другой стороне горы, кулак Злого Божества столкнулся с пульсирующим сердцем. С воплем Юджи схватился за грудь, когда удар попал в цель, кости на вершине раскололись и скатились вниз, словно при каждом ударе они тоже умирали. Боль от удара взорвалась в сердце Юджи, и от понимания того, что они были единым целым, его глаза расширились.

Задыхаясь, Юджи поднял взгляд на небо. Мир был таким огромным. Таким просторным. Это было его тело. Его грудная клетка, бездна с бесконечными тайнами и открытиями. Его собственное космическое тело. Все глаза на костях сверху смотрели только на Юджи, словно Юджи был их божеством, их надеждой.

И тогда сфера. Сфера, переливающаяся радугой на краю его зрения. Сфера, похожая на заблудившийся мыльный пузырь, она проплыла перед ним, сопровождаемая мягким гулом мыслей.

— Дедушка? — Он протянул руки вперед, обхватывая сферу ладонями, как раз тогда, когда еще один удар врезался в пульсирующее сердце позади. Стены территории стонали и рыдали в агонии, кости и сухожилия падали с потолка в кровавые пруды внизу. Юджи вскрикнул от боли, прижимая сферу к своей груди, пока из его глаз стекали все новые слезы.

Сфера в его руках дала Юджи остаток его озарения. В первый раз в жизни Юджи увидел все. Сфера была другом. Сфера была вторым шансом. Страх и непонимание последней пары месяцев испарились из души Юджи, и нежный покой сменил страх. Страха больше не было, потому что больше не было неизвестности.

Так не должно было случиться.

— Хорошо… Я сделаю все, что смогу, — Прошептал Юджи, наклоняясь вперед и мягко бормоча в сферу, прежде чем выпустить ее в небо. Он смотрел, как она исчезает, смотрел, как взлетает выше тела, в космос над ним, менее важная, чем пылинка, в масштабах всего. Его глаза наполнились слезами. Кости начали рыдать за него, когда он попытался сдержать слезы, стонали в досаде и агонии, словно они молча страдали тысячу лет.

Юджи встал, сжав кулаки. Он развернулся, выходя из-за укрытия все еще бьющегося сердца. Злое Божество не нанесло никакого вреда мышце, но боль все равно простреливала грудь Юджи с каждым ударом. Демон не уничтожил бы его, потому что это убило бы его желанный сосуд. Злое Божество хотело заполучить себе Юджи. Хотело слиться с Юджи вместо Сукуны.

Юджи был сосудом.

— Я убью тебя, — Пообещал Юджи, когда Злое Божество протянуло к нему все свои руки, — Я убью тебя вместо Сукуны!

Злое Божество взревело, четыре руки протянулись, чтобы забрать то, что по праву принадлежало ему. Юджи даже не хотел думать о том, что случится с миром, если он проиграет сейчас. Но также Юджи знал, что случится. Он знал все варианты, все пути, по которым может пойти история, все истории, созданные и несозданные, здесь и не здесь, существующие и несуществующие.

После десятого пальца все начало становиться немного жутким. Юджи не понимал почему, не мог явно указать на причину этого страха, но когда это произошло в первый раз, он сразу же почувствовал, что что-то сделал не так. Словно он ошибся.

Юджи упустил ключевую информацию по пути. Теперь выиграть битву было невозможно.

— Я убью тебя, — Повторил Юджи, больше для того, чтобы заставить себя поступить правильно, — Но не в этот раз.

Развернувшись на пятках, Юджи закричал. Он наполнил сломанную бедренную кость в своей руке всей проклятой энергией, которую мог собрать, всей проклятой энергией, которую он мог высосать из умирающего тела Сукуны. Он вонзил бедренную кость прямо в содрогающееся сердце, прямо через хлюпающую и извергающую кровь аорту, пронзая все камеры внутри одним ударом. Юджи продолжал кричать, даже когда его собственные внутренности пронзило, даже когда его грудная клетка начала наполняться жидкостью, он засунул руки в сердце по плечи, разрушая все, что мог.

Злое Божество завизжало нескладным тенором, когда территория начала сильно трястись, как при землетрясении. Кости над головой Юджи начали разрушаться, сухожилия и кровь летели вниз с пронзительным визгом, словно падающие дети. Гора из костей тоже начала трястись и разрушаться, и Юджи спрыгнул с нее до того, как оказался бы погребен под костями.

Так быстро, как только мог бежать, Юджи бросился к Сукуне, хватая его за плечо.

— Сукуна, Сукуна, прости. Я не знаю, что пошло не так, я без понятия, но мы умрем. Мы все умрем.

Сукуна пробормотал. Застонав, он медленно перевернулся на спину, так, словно у него было все время этого мира. Семь секунд, возможно, до того, как сердце Юджи в реальном мире осознало бы, что оно мертво, и, может, семь секунд до того, как территория обрушится, затягиваясь сама в себя, как черная дыра. Но, с семью оставшимися секундами, Сукуна подарил Юджи яркую ухмылку, показывая свои окровавленные зубы. Его глаза были чуть приоткрыты, и в другой жизни, Юджи любил бы его сильнее, чем Мегуми.

— Лучше тебе загладить свою вину, сопляк.

— Лучше тебе научиться любезности, — Сказал Юджи, когда боль взорвалась в его груди, запоздавшее воздействие территории, на его реальное тело. Юджи застонал, оседая на плечо Сукуны, дыхание вырывалось из него короткими, болезненными вздохами. Он умирал от внутреннего кровотечения. Его сердце было разорвано, и здесь, в этой территории, Юджи убил себя, Сукуну и Злое Божество.

Сукуна обвил рукой плечи Юджи и притянул его к своей теплой широкой груди, уверенно держа руку на спине Юджи, пока он умирал. Если бы у Юджи осталось хоть одно чувство, он бы мог почувствовать, как губы прижимаются к его макушке, мог бы увидеть, как Сукуна закрывает свои глаза, принимая их судьбу.

— Засыпай, Юджи.

Под грохот разрушающейся на миллионы маленьких осколков и обломков территории, проваливающейся саму в себя, последние слова Юджи оказались потеряны.

Снаружи, в запечатанной комнате, где Годжо все еще охранял выход, медитирующее тело Юджи внезапно упало замертво. Его сердце разорвалось изнутри, и, во время вскрытия выяснилось, что все пальцы Сукуны пропали, провалившись внутрь территории Короля Проклятий. Мертвы. Они оба были мертвы.

Трагедия. А может, благословение. Может оба варианта одновременно.

Но по другую сторону космоса, далеко от территории с трупами, в которой исчезло сердце Юджи, затерявшись в космической пыли. По млечному пути в месте, называемом Японией, на прекрасной планете Земля, заблудший мыльный пузырь, переливающийся сверкающей радугой цветов, парил по улицам. Он парил на ветру, лениво двигаясь по инерции, как будто у него было все время этого мира, пока не врезался в женщину, ждущую пока вендинговая машина выдаст ей напиток. Коснувшись ее, шар взорвался цветами, отразившимися на солнце: кармин, розовая гвоздика, обсидиан. Благословение. Проклятье. Договор для озарения.

Сосуд.

Через девять месяцев, родилось неведомое бедствие. Его звали Итадори Юджи.