Опустившаяся над дворцом ночь к полуночи заволокла теменью почти все пространство. На улице толпы значительно поредели: прислуга и немногочисленная аристократия попрятались в стенах Мэйшу, ученики Ордена давно отправились на боковую; одна лишь стража не смыкала глаз, посменным строем справляя караул.
Скромную компанию им бы составил Лин Тянь, вот только показываться на глаза — не в его интересах. За нарушение комендантского часа его, как котенка, схватив за шкирку, приволокут в жилое крыло, заодно выпишут штрафные дополнительные работы. А этим он себя ой как не хотел обременять. И раз сон от него нос воротит, следовало заняться полезным делом, а именно продолжением исследования.
С собой у Лин Тяня болтался скрученный рулон карты, чей возраст предписывал пользовать ее с нечеловеческим трепетом. Но чтобы применить ее где-то, стоило разобраться в заковыристых символах, которыми та была испещрена будто муравейник мелкими кратерами. Пергамент еще и весь в потертостях, которые в некоторых местах походили на отдельные значки, и осмыслить происходящее на древних бумагах становилось едва ли под силу.
А потому лучшее решение — обратиться к знатоку. Нань Хуан тоже ночная птица, вряд ли он именно сейчас и в эту минуту надумает задремать. С высокой вероятностью он будет готов отвлечься на что угодно, лишь бы подольше оттягивать отход ко сну.
Если Лин Тянь правильно запомнил, то последние несколько дней несостоявшийся тайшоу пребывал в восточном отдельно стоявшем сянфане. Такие небольшие домики-флигели на придворцовой территории числились собственностью разных министров при дворе, а Нань Хуан на правах младшего родственника главы тоже владел парой штук. Он частенько перекочевывал из одного во второй, а то и вовсе перебирался в покои Мэйшу; большая удача изловить его в одном из убежищ.
Подумать только, раньше Лин Тянь бежал от него, как от огня, а теперь самолично занимается его поисками, при том не в первый раз.
Ну, на сей случай у него есть оправдание: карта сама себя не разберет. А этот хитрый господин давным-давно обещал ему, что непременно выручит с картами, если у юноши появится дело относительно них, тот на них уже собаку съел, и большинство обозначений определяет без труда. Вот и посмотрим, насколько правдиво заклинатель рассказывал о своих навыках.
Прошмыгнув мимо скучающих патрулей, Лин Тянь добрался до знакомых дверей, подпираемых аскетичного вида одинокой ступенькой, и прошмыгнул внутрь без стука. Сторожащим адептам явно знать не обязательно, что у молодого господина на ночь глядя образовались гости с внезапным визитом.
А вот Нань Хуана, наверное, предупредить стоило.
Лин Тянь прикрыл за собой двери и поудобнее переложил в руках свернутую в размашистую трубу карту, как вдруг случайно брошенный в середину комнаты взгляд ошеломленно вперился в выросшую, как из воздуха, фигуру. В комнате, которая служила и спальней, и кабинетом, и вообще всем сразу одновременно, судя по расставленной мебели, образовался Нань Хуан со сложенными на широкой груди руками. Было довольно темно. Из освещения лишь несколько мелких бледно-желтых фонариков под низким потолком, а слабо тлеющий конус розовых благовоний своим дымком только больше подталкивал видимость к нулевой.
Тем не менее, ни первое, ни второе не мешали разглядеть мужчину и понять, что он стоит чуть ли не в исподнем, да и то нараспах. Верхняя рубаха стекала молоком по темным округлым плечам и скорее была на них наброшена, чем надета; о том же говорили ниспадавшие пустые рукава. Высокий хвост ныне распущен, отчего волосы заклинателя спускались за спиной мягкой гривой, и всем своим образом он тактично заявлял, что готовился ко сну. Еще отчетливее знак кинули приподнявшиеся брови и развернувшаяся на лице улыбка.
— А ты умеешь выбирать время, — усмехнулся Нань Хуан, неспешно сделав несколько босых шагов к Лин Тяню. — Я-то надеялся лечь сегодня пораньше, как все культурные люди, что блюдут приличия.
— Не было их у вас раньше, нечего и начинать, — Лин Тянь, криво фыркнув, отвернулся, а после, найдя глазами, высокий стол, остановился у него.
Несмотря на воинственный настрой, стыд уже тихонько пощипывал его щеки румянцем за то, что тот так бесцеремонно ввалился в дом к человеку, отходившему ко сну. Он, конечно, мог сам от себя отмазаться, сетуя, что это Нань Хуан, а значит на торжественность можно не распаляться, но утешение выходило слабым
— Что ж, с такими полуночными гостями это и впрямь бесполезная трата времени.
Лин Тянь не видел выражения лица мужчины, — уж очень занят раскладыванием своей ноши на чужом столе — но готов был дать руку на отсечение, заклинатель неприкрыто улыбался, склонив голову, как он это любил делать днем. Ночью он совершенно не менялся. Разве что выглядел чуть уютнее без забранных заколкой волос, а про остальной внешний вид Лин Тянь предпочитал не размышлять вовсе. Проще было отвернуться и игнорировать. И благо Нань Хуан стоял позади него. Глаза бы все равно предательски опустились ниже, и мужчина бы этого не забыл, а Лин Тянь себе не простил.
Но сколько же времени потребовалось, чтобы он не боялся поворачиваться к нему спиной. Раньше он хотя бы бросал за плечо подозревающие взгляды, а теперь, кажется, до конца осмелел.
Вот только юноша прискорбно догадывался, что вернее будет нараставшее перед заклинателем стеснение. Глупо отрицать его природную красоту, это далеко не новость, а всем известный факт. Однако, на любителя. Красота расцветала в глазах смотрящего, в конце концов. Но Лин Тянь находил старшего заклинателя… симпатичным. В большем он себе бы не признался, хватит с него и желания все-таки обернуться.
— Не выставляйте меня виноватым в вашем испорченном режиме сна, Нань-шисюн, — отмахнулся от подколки Лин Тянь, шаря руками шероховатому пергаменту. — У нас не те отношения, чтобы я как-то оказывал влияние на вас своей бессонницей.
— Ой, ну тогда надо срочно ставить все на свои места, чтобы соответствовать. А то как это понимать — бессонные ночи у меня есть, а тебя в моей постели нет.
Глаза парня округлились двумя блюдцами, а брови наоборот, изломились острым углом от неверия в услышанное. Что это он несет?! Совсем уже конца и края не видит, когда дело доходит до шуток.
Хотя чем чаще они виделись, тем меньше между ними проскакивало настоящих шуток. А после долгих, порой затягивающихся разговоров по душам, возникавших на ровном месте, чаще — когда Лин Тянь слишком уставший, чтобы злиться, а Нань Хуан не в настроении затравливать его издевками, обоим в близости друг друга становилось не до смеха.
Решив ответить ехидствующему заклинателю категоричным молчанием, Лин Тянь ткнулся в карту, которая растеряла его интерес примерно на треть. И это даже успело его раздражить. Ему совершенно не хотелось отвлекаться на бесстыдный треп Нань Хуана, но тот все-таки выбил его слегка из колеи. По крайней мере на заднем фоне мыслей засела одна, о том, что главный нарушитель его спокойствия стоит совсем рядом в чарующе откровенном виде.
Он красивый. Лин Тянь понял это еще в самом начале, как и то, что несостоявшийся тайшоу также безумно нервирующий и утомляющий своей вездесущностью. Учеба в Мэйшу постепенно пропиталась его ядовитым присутствием настолько, что юноша уже плохо представлял, чтобы день прошел без «случайно» наткнувшегося на него младшего брата главы Ордена. И беспокойство его охватывало, когда тот не объявлялся на горизонте. Либо чувствует себя плохо, либо дьявольски занят работой. Первого практически не случалось, а вот второй пункт манил ненароком побродить вокруг окрестностей резиденции или его домика. Так, проверка от греха подальше. Вдруг он опять сбежал куда-то воду мутить или ему козни строить.
Но вместо козней, как правило, перед Нань Хуаном выстраивались горы бумаг и важных — иногда не очень — документов. Вечерами, после патрулей и другой беготни, он оседал за столом на несколько часов, пока закатное солнце еще освещало ему стройный текст через окно. Обзор из него великолепный, поэтому тешущий любопытство парень почти всегда попадался Нань Хуану на глаза. Горе-наблюдатель в итоге допроверялся и его поймали с поличным.
Внезапные инспекции Лин Тяня на этом не закончились, так как получили официальное разрешение на посещение его покоев. Несмотря на то, что парень вскипел после этого, выдав, что отныне он никогда впредь не нагрянет к нему с визитом, он иногда волей-неволей заглядывал. Чаще для того, чтобы поглядеть в таинственные бумажки, разложенные на столе Нань Хуана, и это в какой-то момент перестало нравиться мужчине. Лично у него бумажки днем и ночью. Каждый день. И рутина имеет свойство надоедать чересчур сильно, особенно когда рядом сидит шанс улизнуть от нее.
Нань Хуану несложно болтать, одновременно занимаясь бумажной волокитой. Лин Тянь, охочий до простых человеческих бесед с ним, поддерживал диалог, не давая заклинателю раскиснуть, а сам изучал того с ног до головы и диву давался тому, что за редким случаем Нань Хуан может даже не льстить и не язвить ежеминутно. Это его заметно радовало и расслабляло.
Разговаривали, разговаривали… Да и разговорились однажды так, что оба чуть не пожалели. Вернее, изначально так и сделали, но на смену сожалениям позже пришло смирение.
Подумать только, стоило Нань Хуану случайно обронить, что, не будь между ними все так сложно, он бы приударил за этим юношей, тот лишился дара речи. Ни разу у Нань Хуана не возникало подобных желаний по отношению к мужчинам, но Лин Тянь снова в его глазах приобрел исключительность. Пожалуй, мужчина сплоховал, слишком заинтересовавшись юношей.
Нань Хуан неслышно подкрался сзади и опустил подбородок на плечо Лин Тяня, тут же растянув губы в легкой улыбке:
— Я тебя смутил?
— А сами как думаете? — шикнул вздрогнувший Лин Тянь, еще ниже согнувшись над картой.
— Не стесняйся меня, — вполголоса попросил Нань Хуан. Держа руки заведенными за спину, он повернул голову в сторону и повел носом по надплечью, заставив Лин Тяня сжаться от пробежавшего табуна мурашек. — Не впервые мы остаемся наедине.
— Это совершенно ничего не меняет.
Прямые руки Лин Тяня по бокам стола деревенели, не смея лишний раз шевельнуться. Когда Нань Хуан находился так близко, весь разум парня сосредотачивался только на контроле его движений. Он отчетливо и ясно следил за тем, чтобы хитрый заклинатель не позволил себе лишнего, но именно это его выматывало. Будучи невероятно терпеливым, Нань Хуан изводил его внимание, прекрасно зная, с какой чувствительностью отзывается Лин Тянь, поскольку следит даже за глубиной его дыхания.
— Разве я хоть раз нарушил свое обещание не причинять тебе боли? — смеясь, спросил Нань Хуан, и мышца у основания шеи под его губами вновь напряглась.
— Мне щекотно, — увернулся от ответа Лин Тянь, вжавшись в свои плечи. Теплое дыхание на каждом слове Нань Хуана забиралось под край его рубашки, и оттого щеки никак не переставали наливаться алым румянцем. — Если не прекратите так делать, я стряхну вас.
Лучше, чтобы это все закончилось прямо сейчас. Чересчур смущает. Карта неплохой катализатор, стоит озаботиться ею, чтобы хоть на минуту забыть про творящееся за спиной непотребство
— М-м. Хорошо, — согласился Нань Хуан, отпрянув от плеча.
На мгновение под ухом у Лин Тяня опустело, и он пораженно вздернул брови — неужто и правда послушался и прекратил? Никогда такого не случалось…
…И, кажется, не случится. Лин Тянь вздохнул от неожиданности, когда шеи снова коснулись, но уже приоткрытыми губами, которыми вбирали в себя его оголенную кожу. Нань Хуан с такой мягкостью и легкостью целовал его, что языком еле удалось пошевелить от накатившего возмущения и стыда.
— В-вы опять все не так поняли, — нахмурился юноша и отвернулся в противоположную сторону, пряча распаленное лицо и ненароком открывая Нань Хуану простор для деятельности. — Я пришел к вам по делу, между прочим.
— Ночью занимаются другими делами, ты не знал?
— Ага, например спят… Ах! — съязвил Лин Тянь и тут же вздрогнул, как только на его талии обосновались разгоряченные ладони. — Куда это вы лезете…
— А куда бы тебе хотелось? — совсем тихо шепнул Нань Хуан, поднимаясь пальцами по напрягшемуся животу.
— Я бы предпочел, чтобы вы влезли в свою кровать, но без меня вы откажетесь, — ворчал юноша, все гуще алея.
— Ты так хорошо меня знаешь.
Ну еще бы. Сам же говорил, что не впервые ночуют вместе, так к чему такие речи…
Мужчина оторвался от шеи Лин Тяня и ткнулся ему в затылок, целуя мягкий волос и разбирая пряди теплым дыханием. Его блуждающая ладонь успела добраться до редко вздымающейся груди, и парень больше не решался выдавить из себя еще одно хотя бы мизерное проклятие в адрес заклинателя. Его оно не заденет, а Лин Тянь только усложнит себе задачу в поддержании ровного тона.
Впрочем, он уже был не так охоч до разговоров. Жар чужого тела, бесстыдно прижимавшегося к его спине, казалось, проникал прямо сквозь хлопковую ткань одежд Лин Тяня, просачиваясь под кожу и подчиняя собственной температуре. От нее захватывало дух, разбегались мурашки по позвоночнику и нестерпимо жгло всякий раз, как Нань Хуан шумно вбирал носом воздух, теснясь еще ближе; хотя для Лин Тяня ближе уже некуда, только если его не подоткнут к столу.
Сцепив зубы, он бегло бросал непрошенный взгляд ниже и вновь возвращал его к карте, но более не в силах сосредоточиться на ее рисунках. Даже закрыв глаза, перед лицом вспыхивал яркий вид на смуглые жилистые руки, что ненавязчиво исследовали его тело. Красивые пальцы лениво сминали рубашку в грубые складки, изучали скрытые в них изгибы и перехватывали под грудью, не позволяя отпрянуть от чужой наготы позади… Как он мог избегать столь завораживающей картины? Он ведь тоже… не железный.
Теряя последние капли святой выдержки, Лин Тянь отставил попытки вывернуться из дурманящего плена объятий и рвано задышал, делая несколько быстрых порывистых вздохов.
Выверенные движения Нань Хуана медлительны и полны терпения, отточенные под строптивые чувства юноши, с которым совладать дозволяла только неторопливая ласка. Он напоминал ему написанную на совесть книгу из дорогого пергамента. Такую читать быстро нельзя ни в коем случае. Только медленно, вдумчиво, с исключительным вниманием, не упуская из виду ни один символ, а страницы переворачивать бережно…
Лин Тянь знал, что мужчина с ним осторожничает, как охотник с пугливой жертвой, но чем больше они проводили времени вместе, тем глубже закрадывалось к нему сомнение в том, что Нань Хуану не чужда грубость. В подобного рода отношениях он вообще казался человеком с бездонной чашей терпения, который взаправду остановится, если попросить. И Лин Тянь просил. Неоднократно, поскольку близость смущала, а также вгоняла в небывалую краску и разрозненные чувства. Ему важно было захотеть самому. И спасибо Нань Хуану за то, что тот прислушивался к нему и его поведению. Даже сейчас он, кажется, что-то спрашивал про рубашку.
— Снять…? — переспросил Лин Тянь, наблюдая за чужими пальцами, что игриво пробегались кончиками под каймой ткани.
— Да, — Нань Хуан уложил подбородок ему на плечо, и щеку защекотали распущенные кудри. — В домике жарковато, и я сейчас даже не о нас.
Лин Тянь закатил глаза. От своих шуток господин никогда не избавится.
— Не хочу, — отказался Лин Тянь от щедрого предложения. — Я и так себя замечательно чувствую.
— Правда? Хорошо, тогда, может, снимешь с меня? — беззвучно засмеялся Нань Хуан, заглядывая Лин Тяню в лицо.
У того аж дрожь по рукам проскочила при одном взгляде в золотистые хитрющие глаза.
Лин Тянь сглотнул, оборачиваясь за плечо, и мельком осмотрел Нань Хуана, на котором рубашка висела как развязанный халат, там и снимать нечего.
— Ну… — Лин Тянь замялся, не зная куда деть взгляд.
С каждой новой подливавшей к его лицу каплей крови Нань Хуан улыбался все шире, а руки на крепкой талии парня расслаблялись, позволяя выкрутиться вполоборота.
— Будет нечестно, если обнажитесь только вы, — удрученно подвел Лин Тянь, не глядя касаясь светлого шелка и резким движением срывая его сразу с обоих плеч; так слабо держалось на мужчине наброшенное исподнее.
— Это в тебе так долг чести взыграл? — Нань Хуан обратно привлек к себе парня за пояс, забирая отнятую вещь и отбрасывая ее куда-то вглубь комнаты.
— Н-нет, — парировал юноша, рвано выдыхая и хмуря темные брови, — просто из-за вас я разрешаю себе те вещи, до которых никогда бы не додумался в здравом уме.
— О, я свожу тебя с ума?
— Не ставьте это в свои достижения, — фыркнул Лин Тянь и задрал подбородок. — Из-за тайшоу я позволяю себе всякие глупости…
Называет все глупостями, но Нань Хуан знает, что ему не смешно. Для него все более чем взаправду. Он взвешивает каждый вздох, серьезен, оставаясь в руках мужчины, и последний болел его искренностью. Неподкупная и настоящая, она пробуждала в нем желание любить этого человека с такой же отдачей, чего Нань Хуан давно не делал.
Аккуратно припечатавшись губами к зардевшейся скуле, он подцепил снизу пальцами пояс и едва слышно шепнул:
— Позволь тогда мне доставить тебе удовольствие, — его дыхание защекотало щеку.
— Вы очень пошлый, — взбрыкнул Лин Тянь, впиваясь ногтями в увлажнившиеся ладони. — Вы как скажете…
— Только правду и факты. Я хочу сделать тебе хорошо.
Ткань пояса зашелестела, и распутанный узел свалился к ногам, больше не сдерживая полы рубашки. Они распахнулись, и Лин Тянь чаще задышал, лелея знание, что на нем все еще исподнее, и это не так смущающе, как обнаженный вполовину Нань Хуан за его спиной; однако последняя мысль сделала только хуже, опалив юноше низ живота.
И вдруг у него напрочь перехватило дыхание. Лин Тянь почти задохнулся, когда чужая разгоряченная рука скользнула под штаны, и тело прошила пара десятков молний. Нань Хуан огладил внутреннюю сторону его бедер, широко расставив ладонь, а затем принялся подниматься выше, проводя кончиками пальцев по возбужденной плоти.
— К-карта, — Лин Тянь рухнул на стол, пряча лицо в согнутых локтях. — Т-ты должен был… помочь мне с картой.
— Утром я весь твой, — пообещал Нань Хуан, прильнув к нему, и размеренно задвигал рукой.
«И ночью мой…» — последнее, что подумал Лин Тянь, прежде чем из головы махом испарились все мысли до единой.
Он практически не закрывал рот, держа его приоткрытым. Каждое движение Нань Хуана заставляло его дергаться от волнительной дрожи и часто дышать, отчего на губах становилось сухо, а к языку приливала густая слюна.
Едва найдя в себе силы и достоинство признать, что с Нань Хуаном прямо сейчас ему до безумия хорошо, Лин Тянь расслабился, и его окончательно захлестнуло под ним. Тяжелой и горячей грудью мужчина прижимался к его спине, подхватывая в такт ритм сердца. Шепча на алое от румянца ухо, он говорил сотни приятностей, рассказывал, как нравится ему ласкать своего возлюбленного, и Лин Тяню хотелось прикрикнуть на него, потому что стояло уже просто невыносимо. Из-за него юный адепт весь дрожал, сотрясаясь от истомы, а ладонь Нань Хуана давно уже стала такой влажной, что звуки стояли до боли неприличные. Левой рукой он перехватил сжатые пальцы Лин Тяня на столе и переплел со своими.
— Хочу тебя… — опалил Нань Хуан дыханием его шею, чуть ускорив темп, но Лин Тяню хватило этого сполна, чтобы издать первый приглушенный стон. И тут он насилу выпрямил локти, приподнялся над столом, тяжела дыша, а, развернувшись, впился внезапным поцелуем в приоткрытые от изумления губы. Лин Тянь забрался двумя руками в пышные кудри мужчины, увлекая к себе, неумело, но с дерзким напором, что не могло не понравиться Нань Хуану. Прикрывая глаза, он улыбался в юношеские губы и мягко обводил их контур языком. Ему едва хватило воли не усадить парня на стол, но вместо этого заклинатель, подхватив Лин Тяня, уронил его на утонувшую уже в темноте постель позади себя и бойко уселся сверху.
— Ч-что, прям так сразу… — охнул парень, прижатый расставленными в стороны бедрами. Он, конечно, в запале, но долго не продержится, на смену быстро придут неловкость и растерянность.
— Нет, давай не будем заходить сегодня далеко, — лучезарно улыбнулся ему Нань Хуан, пробежавшись пальцами от тонких ключиц Лин Тяня к заметно очерченному прессу. Юноша вошел в Мэйшу уже стройным от природы, а результат их совместных тренировок лежал прямо перед заклинателем. Его брали и гордость, и желание усыпать поцелуями всю кожу, однако время перед богатым ранним утром у них было ограничено.
Припуская ткань штанов, Нань Хуан заставил лицо Лин Тяня налиться таким пунцовым и густым румянцем, что даже в слабом свете от догоравших благовоний его можно было разглядеть.
— Ты так сильно меня стесняешься? — тихо рассмеялся мужчина, нависнув над парнем и выставив рядом с ним на кровать руку для опоры.
— Да-а я до сих пор в шоке просто… — Лин Тянь неловко усмехнулся, обводя беглым взглядом потолок, но неизменно вернул его к чужому естеству. — И вообще, прекратите дразниться. Я и т-так не знаю, куда себя деть…
И куда глаза отвести он тоже понятия не имел. Весь Нань Хуан давал такой контраст по сравнению с ним, соприкасаясь тут и там темной, как карамель, кожей. Тело к телу смотрелось невообразимо завораживающе, но видеть, как он обхватывает вместе оба их члена, выбило последние силы.
После той томительной прелюдии новый быстрый и размашистый темп не позволял Лин Тяню сдерживать голос, а низкие, хрипловатые стоны Нань Хуана довели его уже до исступления, и он вскрикнул, прошитый судорогой, и чуть не закинул ногу мужчине на плечо. Излившись почти сразу после Лин Тяня, Нань Хуан, почувствовал, что прокусил губу, содрав ее слегка в кровь. На это он лишь облизнулся и ухнул сверху, приобнимая разморенного Лин Тяня, по которому не переставали пробегать мурашки, забавляя заклинателя.
— Знаешь, все-таки я рад, что ты пришел ко мне с этой картой.