***
Слушай, мой друг, тебе поведаю сказку,
Что на будущее сыграет неплохую подсказку.
В ней нет справедливости иль милосердия,
Но история эта заслужила бессмертия.
Жил-был на свете злой Кукловод,
Он желал, чтоб о нём узнал весь народ.
Из всего у него была лишь Кукла одна,
Что отцом своим Кукловоду была отдана.
Кукловод тот преемником должен был стать
Для того, чтобы против мира восстать.
Наставник его Кукле приходился отцом,
И всякий знал, каким он был подлецом.
Кукловод был слишком молод и горд,
Но в деле своём бил всё новый рекорд.
Из большого ребёнка превращался в мужчину,
А душа его всё больше погружалась в пучину.
В Кукле же забита программа была:
«Лишь для Кукловода жить я должна.
Защита и забота о нём — первичные цели».
Но разве создатели ей это велели?
Сердце дрожало при голосе вялом,
Сама замирала при цвете глаз алом.
Вкус и цвет кро́ви страсть возбуждали,
Обретённые чувства ей зависимость дали.
Но в глазах Кукловода была жажда крови́,
И не было дела ему до Куклы любви.
Ежедневные признания его раздражали,
Но новые куклы вместе с тем уважали.
Зная об этом, было ей всё равно:
Кукла рада тому, что его плана звено,
Но мечтала она его улыбку увидеть,
Без боли и злобы, без желанья обидеть.
Однажды спектакль не оправдался,
Кукловод за ошибку на Куклу взъедался.
Взбешённые руки ей на горло сложил
И жизни лишить той всерьёз пригрозил.
Но на лице его застыл лишь испуг —
Кукла наслаждалась касанием рук:
«Если быть убитой, то только тобой,
Иначе поспорю об этом с судьбой».
С тех пор в спектаклях она не играла,
О зрителях информацию лишь собирала
И желала исполнить мечту Кукловода:
«Главного врага одолею в два хода!»
Противник был слаб, сил недавно лишён,
Теперь же он был совсем не страшон.
Момент подгадала, план был в запасе,
Но тем не менее он был опасен.
Первый ход — отделить от друзей,
Что считали себя сильнее ферзей.
Второй — нанести один точный удар,
У неё в этом плане был от папочки дар.
Но пошло всё не так после первого хода:
Ошибкой привлекла взор всеобщий народа.
В одиночку выстоять против группы врагов?
Для такой цели, увы, нужно больше шагов.
Кукла лежала у каменистых холмов,
Кто найдёт её здесь, средь обломков домов?
Истёкшая кровью, со сломанной маской
Хотела напоследок одарить его лаской.
Как по зову Кукловод её отыскал,
Поник и рядом с ней на колени упал:
«Куда же ты лезла, зачем, почему?» —
А она из последних сил потянулась к нему.
Любимый Куклы голос вдруг задрожал,
Её ослабшее тело он к сердцу прижал.
Не показывал раньше, но он ей дорожил,
Ведь всю свою жизнь с ней бок о бок прожил.
Как бы хотел всё внимание ей одной уделять,
Вдруг Кукла взревела: «Не хочу умирать!».
Заслезились глаза Кукловода в ответ,
Понимали оба, что куплет Куклы спет.
Надоевшие ему слова она вновь прошептала,
Но сил не хватало, яро воздух глотала.
Он пальцем провёл по бледнеющей коже,
Ещё тише шепча: «Я люблю тебя тоже».
Как жаль, что Кукловод поздно отклик обрёл,
Единоличной целью он Куклу подвёл.
Смерть недруга в значении была велика,
Преград больше нет, ну а цена, какова?
Как жаль, что Кукла была так наивна,
Чрезмерно активна, но всегда позитивна.
Спектакли последние для неё были опасны,
Предостережения Кукловода оказались напрасны.
Но ничего не поделать: сломана Кукла,
Не успев загореться, свечка потухла,
Померкли разгорающиеся чёрные у́гли,
Закончена история Кукловода и Куклы.
***