Ночь сгущала тьму вокруг. Дешевая бутылка чего-то алкогольного стояла рядом на полу. Я сидел, опираясь на стену спальни вдали от окон, куда не падал свет от придорожных ламп. Я не хочу никого видеть.
Никого, даже себя. Хотя сомневаюсь, что это жуткое и мерзкое подобие некогда знаменитого рок певца в зеркалах можно назвать человеком. Было бы лучше, если меня в один день сбил бы какой-нибудь грузовик. Я больше так не могу. Не могу нести весь этот груз боли и отчаяния за прошлое, но и отпустить это всё я не могу. Душа болит и разорвана в клочья, она нескончаемо рыдает, а самоненависть и вина умножают страдания втрое.
Я, по сути, бездарь не заслуживающий того, что имеет сейчас. И думаю, стало бы лучше, если бы меня не стало. А иначе в чём смысл жить? Талинда ушла от меня, забрав детей, Линкин Парк распались три года назад и все контакты из прошлой жизни отвечали лишь тишиной. И я виновник всего произошедшего. Почему? Да потому что если бы я не пытался уйти от своих проблем, и не топился бы в алкоголе, может, всё было бы куда лучше. Если бы я не цеплялся за прошлое, то не сидел бы сейчас пьяным в собственной спальне, прячась от своей темной стороны и бесконечного гула вины в голове. Но в тот день, похоже, всё и должно было пойти не так.
В тот день Линкин Парк ещё были единым целым, но всё ощущалось очень странно, словно что-то сломалось. Мы сидели с ребятами, обсуждая каждый свои наработки, единственное, что выбивалось из восприятия — отсутствие Майка. Он опаздывал, что ему было несвойственно и это меня насторожило. Шинода приехал спустя примерно два часа разговоров и выглядел он неестественно подавленным.
Работа шла в привычном режиме, но видеть лучшего друга в таком состоянии я не мог, ведь понимал что он не в порядке. В его глазах я видел пустоту. В перерыве я вытащил его покурить и поговорить.
— Чез, так ты же вроде бросил, не? Или я что-то не знаю? — голос Майка был таким
же пустым и безжизненным.
— На самом деле я не для того тебя вытащил. Нужно поговорить.
— О чём? Тебе что-то не нравиться в текущих демках? Или проблема в оформлении или что-то не так со звучанием?
— Нет, не в этом дело. С тобой точно всё в порядке Майк? В последнее время ты
выглядишь как мертвец, я могу чем-то помочь? — он лишь отвел взгляд и поджал губы.
— Это не важно. Я в порядке. Клянусь. — на миг я поймал его взгляд на себе ужаснулся пустоте, но тут же опомнился. А накрутил ли я себя, и мне теперь кажется, что человеку нужна помощь?
— Я просто хочу тебе помочь.
— Мне не нужна помощь. И в целом это не твое дело. Я сам в силах справиться. — внезапная озлобленность меня удивила но ничего я сказать мог. — «Ты в порядке Майк?», «С тобой точно всё в порядке?»… Вам то блять какое дело? Тебя еще, предателя, не хватало. Когда альбом выходит так постоянно не то, а как личное горе так все лезут со своей злоебучей помощью. А может мне просто нужно немного побыть одному?
— Погоди… Почему я предатель? И что за личное горе? — я стоял ошеломленный. Не помню, что бы я его предал, но что за личное горе?
— А не ты ли собирался уйти к своим этим Грэй Дэйз, бросив Линкин Парк?
— Я согласился только на реставрацию старых треков, ты же знаешь, что я не бросил бы тех, с кем провел большую часть своей жизни.
Майк с озлобленностью взглянул на меня. Больше говорить было не о чем. Вернувшись в студию, работа продолжила свой ход, словно никакого разговора в перерыве не было. Но этот разговор ещё какое-то время раздавался эхом в моей голове.
Тем же вечером, дома меня встретила тишина. Я прошелся по комнатам, надеясь, что мне просто кажется. Но тщетно. Дома не было никого кроме меня, а в нашей с Талиндой спальне я нашел записку.
«Честер, солнце.
Я не знаю, как это объяснить, но надеюсь,
ты поймешь. Мне тяжело видеть, как ты страдаешь и не можешь отпустить свое прошлое, но я не могу просто заставить тебя забыть всё это. Ещё сложнее — объяснить нашим близняшкам, почему папа пропадает в барах, или почему он может срывать свой гнев на любого, кого увидит. Тайлер пытается им это объяснить или хоть как-то отгородить от твоих вспышек гнева. Думаю, если я заберу их с собой на время, так будет лучше. Я не развожусь с тобой, нет. Просто я хочу, чтобы ты был в порядке.
Прости меня. С любовью, Талинда»
И тут меня накрыла ярость. Почему она так решила? Кому станет лучше? Я разорвал записку в клочья, а потом схватил с прикроватной тумбочки семейную фотографию и со всего размаха кинул её в стену. Раздался звон стекла. Рамка задела вазу с хризантемами, которые я дарил Тэл, но мне стало плевать на это.
Три месяца прошедшие после неудачной попытки покончить с собой просто с невообразимой скоростью летели в пустоту. Чуть позже Роб написал мне о распаде группы. Это был последний удар для меня. Дальше всё как в тумане. Бары, шумные вечеринки, мутные компании — всё это пролетало в памяти одним кадром. Я сорвался. Снова.
И вот уже три года как я сижу в полнейшем одиночестве, и каждый день копирует предыдущий. Складывалось ощущение, словно мне снова семнадцать. Я опять прячусь от мира в собственных мыслях и самых темных углах как подбитый и загнанный в угол зверь. Нужно взять себя в руки и вернуть всё на свои места. Я устал ожидать, устал сожалеть и устал сомневаться. Пора вернуть себе контроль над своей жизнью