the moment when I close my eyes…

Алкоголь — это плохо. Все хорошие мальчики это знают. И Феликс один из таких мальчиков. 

Мама всегда говорила "алкоголь — это плохо", и Феликс впервые попробовал его лишь в девятнадцать, с совершеннолетием.

Феликс — хороший мальчик. Он учится, получает наивысшие баллы и оценки, отличается успеваемостью и поведением.

Феликс — послушный мальчик.

И послушные мальчики не могут не принять алкоголь из рук красивого хостеса. Особенно когда тот улыбается до подпрыгивающего чувства восхищения внизу живота.

Или это было не восхищение?

Феликс звал его просто — "Крис". А Крис звал его "Феликсом". Или "Ликс". И Феликс даже был не против, когда очаровательный хостес звал его так фамильярно. Феликс был не против всего, что касалось парня, чуть старше него.

Он готов был выпить лишний бокал, заказать лишнюю бутылку.

Он был не маленьким, он закончил вуз с отличием, но послушным и хорошим мальчиком остался. Немного изменился в одном: стал тем, кто от улыбки Криса готов рухнуть ему в ноги.

Алые огни клуба слепят, и Феликс позволяет себе тонуть в этих огнях. Он знает, что одно желание — и он вырвется из тёплых, крепких объятий Криса.

От Криса пахло сладковатой горечью, иногда примешивался цитрус, и тогда Феликс не отлипал от него, пряча лицо в широком плече.

Голос Криса всегда был мягким и нежным. Удивительно нежным для парня его телосложения.

Прикосновения рук, которые, казалось бы, могли бы сломать мраморную плиту, были бережнее материнских, и Феликс тонул в них.

Феликс захлёбывался и был не против.

Феликсу нравится.

Феликс знает, что ему не стоит чего-либо ожидать от Криса. Его скорее даже не зовут Крисом ни друзья, ни семья.

— Тебя на самом деле зовут Кристофер? — шепчет Феликс, по привычке устроив голову на плече Криса. По правилам клуба прикосновения должны быть на минимуме, но ему начинали доверять, и каждый раз, когда получалось стать чуть ближе к Крису, оказывался глотком воздуха в спёртой атмосфере алой комнаты.

Крис смотрит на него со знакомой, мягкой до невозможности улыбкой.

— Почти.

— В смысле? — Феликс округляет глаза и старается заглянуть в тёмные радужки Криса.

— Ты ведь американец?

— Ну…австралиец, почти. Я родился там, а потом переехал в Корею.

— Nice to meet you, dear Felix, — смеётся Крис, и Феликс шокировано раскрывает рот, да так и замирает, уставившись на парня. Такой потрясающий акцент он слышал только в Австралии.

— Ты тоже из Австралии? А что ты тогда тут делаешь?

— А что ты тут делаешь? — посмеивается Крис и склоняется к столику, чтобы налить новый бокал шампанского.

— Резонный вопрос, — Феликс улыбается, ни радостно, ни грустно. — …Так у тебя есть корейское имя?

— Ага. Но мне приятнее, когда ты зовёшь меня Крисом, — шепчет он и кладёт заботливую ладонь на мягкие пшеничные волосы Феликса.

— Почему? — парень поднимает взгляд и вновь устраивает голову на крисовом плече.

— Потому что. Оно очень красиво звучит, когда ты его говоришь, — Крис прижимает ближе к себе, и Феликс не может не растаять от этого как глупый мальчишка.

Он знает, что все комплименты Криса — работа. Все прикосновения — работа. Все нежности и шептанья на ухо — одна жестокая работа. Он знает, что Крис намеренно предлагает заказывать дорогие напитки, но он ничего не может с этим поделать.

Он безоружен перед его сладостью, перед его улыбкой, перед его тактильностью, перед каждым его словом, перед его мягким голосом, перед его нежностями, перед красными душащими огнями клуба.

Он готов открывать глаза и жить каждый день лишь чтобы в выходные вновь оказаться в объятьях Криса, которого зовут не Крис.

В ушах звенит голос Криса и оглушающие биты песни.

The moment when I close my eyes

All I see is 

R E D L I G H T S

Почему голос Криса так похож на голос из песни?

Феликс тонет в алых огнях клуба и тёплых руках Криса.

— Крис…Крис, я тебя люблю, — губы еле шевелятся.

— Я тоже тебя люблю, Феликс, — шепчет Крис, устраивая голову парня у себя на груди.

Феликс, даже будучи пьяным, понимает, что нет и доли правды в этих словах.

И от этого понимания становится плохо.

— Налей мне ещё бокал…пожалуйста…

— Феликс, ты пьян…

— И что? Тебе ведь это и нужно, — Феликс зажмуривает глаза и шумно вздыхает. — Тебе ведь нужно, чтобы я выпил как можно больше. Разве нет, Крис? — он поднимает голову и смотрит в тёмные, отливающие красноватым радужки глаз Криса. — Блять, почему ты такой красивый? — вырывается из горла с отчаянным всхлипом.

— Ликс, ты перебрал. Давай я схожу за счётом? Тебе пора домой, — Крис хочет встать, но руки так вцепляются в его рубашку, что очень скоро приходится плюхнуться обратно, растерянно уставившись на, кажется, начавшего плакать Феликса. — Ликс…

— Почему ты такой красивый? Почему ты именно ёбанный хостес? Почему я не встретил тебя в вузе, на работе или на улице? Почему именно в клубе? Крис, — надрывно, сквозь слёзы бормочет Феликс. — Я тебя люблю. Блять, почему я такой идиот. Я тебя люблю. Я тебя люблю, Крис!

Крис молча смотрит на содрогающегося Феликса и не может придумать ничего лучше, как положить ладонь ему на спину. В него влюблялись. Влюблялись не раз и не два за всего лишь полгода работы, но чтобы настолько…

Феликс — солнце, любящее улыбаться и смеяться. Крису нравилось считать на его лице веснушки, нравилось вскользь прикасаться, нравилось слушать феликсовый голос — и не важно, слушал ли он жалобы на тяжёлую жизнь или шутки. Он видел блеск в глазах Феликса при каждой новой встречи, но он не мог и догадываться, что через каких-то два месяца общения этот парень начнёт так рыдать у него на руках от неразделённой любви.

— Ликс…, — шепчет Крис, сдерживая жалостливый тон глубоко в лёгких. — Тебе нужно домой, это не обсуждается. Ты слишком пьяный, тебе больше нельзя, — он встаёт, и Феликс безвольной тушей волочится за ним, хныкая без остановки. Никогда Феликс ещё не выглядел таким беспомощным.

Алые огни рябят в глазах, и Крису больно от их света.

Алые огни вспыхивают перед глазами даже во сне. Хотя Феликс уже не уверен — сон ли он видит или пьяную реальность. Крис везде, Крис заполнил его мысли и его сны. Пожалуй, Феликс и не против. Ему надоела работа, надоел город, надоели друзья. Он хочет видеть лишь Криса, и Крис предстаёт его глазам с алым расплывчатым нимбом над головой. И Крис зовёт его к себе, и Феликс идёт к нему. И Феликс не против. И Феликс хочет.

Тёмные двери раскрываются, глаза слепят алые огни, и навстречу вырывается облако воздуха с запахом алкоголя и курева, дешёвого вперемешку а более дорогим. Он переступает порог и идёт вперёд, к знакомому дивану.

— Ты вернулся, Ликс? Как ты себя чувствуешь? — улыбающееся красивое лицо, а навстречу тянутся крепкие в руки, в которые он позволит себе упасть.

— Лучше. Гораздо лучше. Прости, что так себя повёл, — он улыбается и садится рядом, укладывает голову на широкое плечо и позволяет сладковато-горькому одеколону заполнить лёгкие.

— Всё хорошо, не волнуйся. Главное, что ты хорошо себя чувствуешь.

Он закрывает глаза от ощущения тёплой ладони на затылке.

Он будет молчать. Будет удерживать мысли в черепной коробке. Пусть никто не будет знать о них, кроме него самого.

Пусть.

Он на всё согласится, пока Крис будет ждать обратно, пока Крис будет греть горячими ладонями, пока алые огни будут слепить и пьянить каждые выходные.