У капитана звездолета класса «Конституция» Джеймса Ти Кирка этим вечером было особое настроение. После долгих и ожесточенных споров с руководством он, наконец-то, выбил целых три дня увольнительных для всей команды, и не где-нибудь, а на одной из планет Федерации, где было разрешено если не все, то многое. Каждый из членов экипажа мог выбрать занятие по душе, ну а Джим добился своего — уломал-таки старпома Спока на всенощный поход в бар, выиграв тем самым у Боунса, их главного врача и скептика, сотню кредитов (сумма, на самом деле, значения не имела — чисто спортивный интерес). Ну, как уломал. В свое время он уговорил вулканца играть в шахматы на желания: кто выиграет, тот и загадывает. Спок, этот логичный до мозга костей ходячий компьютер, побеждал чаще, но и победы свои не торопился конвертировать. Сурак его знает, зачем он их копил и для чего. Вспомнив, сколько желаний ему задолжал, Джим невольно повел плечами и передернулся. В том, что ушастый хобгоблин рано или поздно найдет им исключительно оправданное применение, он не сомневался, а вот какое... но в том и был весь драйв.

Кирк же пребывал в своем репертуаре — одно из двух драгоценных потратил на бар, прекрасно зная, что коммандера не берет алкоголь, и насколько тому неуютно находиться среди галдящей под громкую музыку толпы. Но капитан не собирался быть жестоким со своим старпомом, открывая тому дивный новый мир, именно поэтому решил прийти пораньше и выбрать столик подальше от динамиков и любопытных глаз. Что? Нет, это не свидание, нет-нет! Но приподнятое настроение с самого раннего утра потихоньку трансформировалось в широкую улыбку, которая к вечеру еле помещалась на лице.

Джим шагал по улицам, ярко подсвеченным не столько фонарями, сколько вывесками всеразличных заведений, и даже не пытался сделать фейс попроще. Погода была тёплая, в самый раз для развлекательной планеты, и он реплицировал себе на выход белоснежную, аж пахнущую свежестью футболку в обтяг, под стать узким джинсам.

Надо сказать, что эйфория предвкушения приотшибла ему некую часть мозга, которая перед транспортацией «с корабля на бля» должна была предупредить, что сорвался он как-то рановато, да. Но, не судьба. Джим понял это, лишь пройдя сквозь гостеприимно распахнутые двери бара и спустившись по лестнице в подвал, где, собственно, и находился рассадник порока, — перепрыгивая по две ступеньки сразу и облегченно плюхнувшись на стул, когда добрался до барной стойки. Если бы не висящие за барменом огромные цифровые часы на стене, он бы даже с коммом не догадался свериться. Осознав, насколько преждевременно он прискакал, Джим со стоном уронил голову на руки, ладонями которых только что радостно хлопнул по столешнице. 

Капитан, однако, был не склонен долго циклиться на глупой оплошности. Подумаешь, на пару часов поспешил. Будет возможность оглядеться, выбрать лучшее местечко, изучить меню и окружающих. Музыка гремела чуть поодаль, иначе и заказ не сделать — бармен тебя просто не услышит. Посетителей пока было негусто, но на первый взгляд, все козырные места были заняты. Что ж, пришла пора пустить в ход фирменное обаяние. Ради любимого старпома и расстараться не в тягость.

С чего бы начать? Вон с тех переливающихся разными цветами коктейлей, или… «Не еби себе голову, Джим! Откачивать тебя потом мне придется, когда ты распухнешь, начнешь задыхаться и чесаться одновременно! Сколько раз тебе говорить — не тяни незнакомое в рот! Как маленький, Джим, мать твою!» — прозвучало в ушах ворчливым голосом Боунса, в котором, несмотря на тон и выражения, чувствовалась забота. Кирк на всякий случай оглянулся, но нет, СМО рядом не было. 

«Это знак», — решил он и взял славного ромуланского эля. Виски — то к Скотти, а тут его днем с огнем не сыскать. Чтобы гениальный, но чудаковатый инженер, да бросил свою «малышку Энти»? Квасит небось на борту с верным Кинсером, можно сказать, без отрыва от производства.

Опрокинув в себя первую пинту, Джим дернул бармена по поводу столиков. Тот, не переставая меланхолично полировать и без того сияющие бокалы, махнул антеннами Джиму за плечо. В полуобороте капитан успел увидеть спину удаляющейся, видимо, на кухню орионки. Ладно, должна же она выйти обратно когда-нибудь. Вооруженный новой порцией напитка, уже для неспешного распробования мелкими глотками, Джим принялся ждать. 

— Привет, милая, — еще больше наслаждаясь вечером, собой и перспективами, перехватил он вернувшуюся официантку. — Отличный наряд, — стрельнул глазом на ничего не скрывающую униформу бара. — Слушай, эм… Мне бы столик, где потише и поменьше народу. Не найдешь такой для меня? — и Джим постарался вложить всю свою неотразимую харизму в ослепительнейшую улыбку. — Мне не прям сейчас, но где-то через часик было бы в самый раз!

— Либо сейчас, либо я ничего не обещаю. Милый, — профессионально улыбнулась орионка, абсолютно не ведясь на Джимовы попытки ослепления.

— Не вопрос, красавица, — ответил Джим с усмешкой, — я не привередлив. Сейчас, так сейчас. Рули!

Официантка отвернулась, поправила громоздкие тарелки на подносе и, покачивая всеми округлостями, поплыла вперед. От открывшегося вида сзади Кирк маленько подзавис, но, тряхнув головой, взял себя в руки и, как приклеенный, пошел за ней. Через пару минут орионка кивнула влево и для верности вильнула бедрами туда же. Знала, стервоза, что явно не на прическу ей смотрят.

— Детка, ты супер, — поблагодарил Джим и двинулся в указанном направлении.

Девица оказалась чудо как понятлива, и ему достался самый отдаленный закуток — музыка тут слышалась чуть громче, чем у барной стойки, но и не так, как рядом с танцполом. Совсем без музыки тоже ведь не в кайф. При этом — ощущение полной приватности: деревянные панели почти до потолка, тяжелый занавес в качестве двери, пока что сдвинутый, мягкие кожаные диванчики, а между ними длинный стол, и свет интимно-приглушенный. Несмотря на то, что по обеим сторонам располагались точно такие же ухоронки для любителей побыть в относительной тишине, вся атмосфера создавала иллюзию уединения. «То, что надо для свидания с продолжением, — подумал Кирк. — Но, не сегодня. Лишь бы Споку понравилось».

Он поставил свой эль, надпитый едва ли на треть, уселся за стол и пролистал ПАДД бара. Спок пусть заказывает сам, когда придет, все равно опять выберет что-то зеленое и травяное — успеют нарубить. А для себя Джим заприметил превосходно выглядевший на картинке стейк из бангадорской оленины. Находясь на планетарной тверди, можно было порадовать душу чем-то иным, нежели реплицированная еда, одно лишь упоминание которой вставало поперек горла. 

Джим обхватил бокал ладонями и задумался. Было немного странно, что его до сих пор никто не вызвал с криками «Все пропало, капитан!» или чем-то подобным. Он даже достал свой комм, проверить на предмет пропущенных сообщений и звонков, но нет — ничего. Бдительный Боунс, и тот молчит. Скорее всего, уже дрыхнет без задних ног. Джим понадеялся, что команда просто хорошо проводит время. Им всем нужна была эта короткая увольнительная: последняя миссия выдалась напряженной. Они хоть, по определению, и научно-исследовательский корабль, но куда как чаще с ними приключаются миссии ровно противоположного характера — как раз из таких, напряженных. Адмиралтейство любит засылать их в какую-нибудь тьмутаракань для урегулирования очередных межцивилизационных разногласий. Нет-нет, никакого вооруженного конфликта, сплошное солнечное обаяние вкупе с железной логикой и доводами, ага. Что вы, мы же мирное судно, да и сама Федерация мирная. Мда. Случались с ними и такие миссии, когда научники пищали от восторга и не спали неделями, окопавшись у себя в отделе вместе с руководством. Но всё как будто мимоходом, между акциями экстренной дипломатической помощи.

Кирк медитативно уставился в стену, опершись локтем о стол и опустив на ладонь подбородок. До назначенного времени оставался час с лишним, а потому налегать на выпивку не стоило. Максимум, еще одну пинту вдолгую он может себе позволить. Не надираться же он сюда пришел, в конце-то концов! Это можно с легкостью провернуть и с Боунсом. 

Допив, Джим вернулся к меню. Вот этот солидный пласт мяса под хрустящей корочкой, с торчащей косточкой прямо зовёт «съешь меня». Та-а-ак, а к нему бы, пожалуй, картошечку фри, пока Боунс не нудит над ухом о правильном питании. Гулять так гулять! «Сбалансированным рационом» из репликатора им еще целых три года давиться.

Не прошло и десяти минут после заказа, как в кабинку, цокая каблучками, зашла другая официантка, на этот раз человек. Выставила посреди стола плетеную корзиночку с лежащими внутри двузубой вилкой и ножом весьма охотничьего вида. Джим мысленно фыркнул — из-за одних приборов не стоило так суетиться. Он успел улыбнуться и поблагодарить девушку, правда, уже в спину, и даже почти отлипнуть взглядом от того, что ниже, когда услышал низкий бархатистый голос, пробирающий до самых печенок, растягивающий, будто с издевкой, одно слово:

— Капитан.

Твою ж налево через сингулярность! Джиму захотелось побиться головой об стол. Хан-то, мать его, Нуньен Сингх какого ляда здесь делает?!

С тех достопамятных событий минуло уже немало времени. Хана судили, вынесли условный приговор, послали на исправление им же сотворенного, а после приписали, или, скорее, прописали нераскаянному преступнику службу на корабле в глубоком космосе. Якобы для завершающей стадии становления на путь истины и служения на благо Федерации. Ага, щаз! Это Хан-то? На благо? Федерации? Иногда Джиму казалось, что в Адмиралтействе у всех мозги через задницы повытекали. Мало того. Штабные клоуны направили Хана на «Энтерпрайз»! О чем капитана Кирка радостно уведомил лично адмирал Комак. Джим поклясться был готов, что этот… индивид… сам и выдвинул сие предложение, дабы избавить мир от самого молодого и задиристого капитана, с которым был в постоянных контрах, да и от аугмента заодно. А чего мелочиться?

Кирк тогда напился. Не один, нет, с Боунсом. Смелости набирался, решимости, сообщить экипажу о новом назначении на Серебряную леди. А как бушевал Боунс! Какие языковые конструкции выдумывал, — Джим пожалел, что наутро не вспомнит. Давно он не видел друга в такой ярости. А проснувшись утром, худо-бедно приведя себя в состояние стояния, потопал к Споку до начала альфа-смены. Тот выслушал вводную молча, не явив ни единой эмоции, даже бровью не повел, но Джим-то знал, куда смотреть, и умел читать микрореакции своего старпома, которые практически кричали о том, что Спок еле сдерживался, чтобы не похерить всю свою выпестованную логику и выдержку к сехлатам. Пару раз моргнув, вулканец произнес: «Спасибо за доверие… Джим, — Спок все еще учился не называть его капитаном в часы неформальных бесед. — Будет сложно». И замолчал.

Джим сперва подумал было, что ослышался. Да — инопланетник с пацифистской этикой, да — привык к жестчайшему самоконтролю в подавлении чувств, но чтобы настолько наступать себе на горло! Сам-то он, кипя от возмущения (не Споком, а ситуацией в целом), жестикулировал экспрессивно и даже повысил голос, пытаясь передать всю степень, мягко выражаясь, несогласия с долбаным приказом, но натыкался взглядом лишь на прочную скалу незыблемого спокойствия. Единственным, что добавил Спок к ранее сказанному, когда капитан подвыдохся, было: «Я приложу все усилия, чтобы не допустить конфликтов на корабле».

Крыть было нечем. Кирк сухо кивнул и развернулся к лифту, уверенный, что старпом последует за ним: до смены оставалось пять минут.

А потом была громкая связь по кораблю, когда он объявил всем о пополнении в команде. И гробовая тишина на мостике. Не вытерпевший напряжения Чехов: «Он же вас убил, кэптин», на что Джим ровно (внешне) ответил, что не убил же, а скорее спас, и не Хан, а его кровь, да и вообще Боунс! А вот «Энти» он и правда чуть не угробил. Словно в подтверждение, на мостик влетел матерящийся Скотти, и Джиму пришлось рявкнуть, приструняя шотландца, что ему это тоже против шерсти, но сделать он ничего не может.

Прошло больше года. Хана не приняли с распростертыми объятиями, но и сверхчеловек, всё понимая, не ждал радушного приема. Со временем он стал незаменимым помощником для Скотти; подолгу пропадал в научном, где даже Спок признал, точнее, констатировал обширные и глубокие познания мистера Сингха, неоднократно подсказавшего нестандартное решение. К Боунсу в медотсек Хан не лез. Не то, чтобы он опасался доброго доктора, — скорее, это походило на знак уважения. А Боунс и не переживал, вот ни на граммулечку.

С оглядкой, Джим стал брать Хана в десанты на опасные планеты, и тот оправдал оказанное ему доверие, вырабатывая планы с минимальным риском, а раз бескровно уведя всю группу из-под носа местных головорезов. С тех пор человек и сверх не то чтобы подружились, но и не чурались пообщаться на те или иные темы. Хан все так же поддразнивал Кирка протяжным «Капита-а-ан», а означенный постепенно просто привык.

Вот и сейчас, еще не увидев, но уже услышав Хана, Джим лишь с нарочитым огорчением вздохнул, покоряясь неизбежности.

— Ну, и кто меня сдал? — всхорохорился он, наблюдая, как Хан буквально втекает в пространство между столом и диваном. Настолько изящно этот трюк, да при таком-то росте и мускулатуре, мог выполнить только генномодифицированный организм.

— Не понимаю, о чем вы, капитан, — небрежно напустил наивный вид бывший диктатор.

— Ай, брось! О том, что я буду здесь сегодня, знали двое. Вот я и спрашиваю — кто?

— Ни один из них, — с хитрой кошачьей улыбкой промолвил Хан.

— Тогда кто, а? Ты ведь не стал телепатом, как бетазоиды?

— Нет, капитан. Не было потребности. Разумные в двадцать третьем не стали мыслить интереснее, а идиотов я и триста лет назад терпеть не мог.

Джим закатил глаза, вот же выпендрежник!

— Ладно, черт с ними, все равно узнаю, кто проболтался. Ты здесь по делу или..?

— Я в увольнительной, как и все, — пожал плечами аугмент, не отводя от Джима взгляда. — Давно не был в таких заведениях. 

— Ну, сиди, окультуривайся… Скоро Спок придет, закажешь себе чего-нибудь? 

— Не откажусь от нормальной еды. Говорят, у них тут приличное вегетарианское меню.

Джим вздернул бровь, но промолчал. Надо же — говорят. Он что, справки наводил? Когда? Всё ж решалось экспромтом, со вчера на сегодня. Темните вы что-то, господин диктатор.

Бегло проглядев меню, Хан вовлек Джима в обсуждение последней безумной идеи Скотти — подстрекаемый тем инженерный отдел ломал головы над достижением десятого варпа. Вроде, наметки были, даже кое-какие подвижки, но все равно что-то не срасталось. Джим так вцепился в шанс хакнуть эту задачку, обставив сверха, и Скотти, и варп, что не заметил, как начал размахивать руками, обосновывая свое виденье. Вошедшей официантке, принесшей заказ Хана (пока только воду), пришлось уворачиваться от смелости высказываемых идей в переложении на пассы посетителя. Со вздохом облегчения поставив-таки нерасплесканным стакан на стол, она продефилировала на выход, как вдруг охнула и кинулась вперед, прочь из кабинки.

Джим оборвал свой монолог, прислушиваясь к бормотанию официантки и тонкому голоску кого-то еще. И этот кто-то очевидно был на грани истерики. Вскочив на ноги, Кирк вылетел вслед, слыша, как поднимается Хан.

— Без сомнения, капитан не оставит в беде хорошенькую… — Джим отмахнулся, не до подколов сейчас.

Он увидел неловко висевшую в воздухе, в нескольких сантиметрах от пола, сильфиду. Эту расу, совсем недавно вошедшую в состав Федерации, представляли собой в основном женщины, мужчины на глаза не показывались. Все они были изящны, хрупки и эфемерны на вид. Гуманоиды, с единственным отличием в виде тончайших слюдяных крыльев. Красивых, гибких, упругих и прочных. 

Бедное создание видимо не рассчитало с алкоголем, и теперь горестно раскачивалось из стороны в сторону, рыдмя рыдая. Джим подмигнул официантке, показывая, что справится, и приблизился к сильфиде.

— Не бойся, я капитан Звездного Флота, я помогу тебе, — произнес на стандарте Кирк и спинным мозгом почувствовал, как саркастически скривился Хан, стоявший позади него. — Пойдем, отдохнешь, ты совсем на ногах не… висишь. — Хан хмыкнул. Джим грозно зыркнул в ответ. — Давай, вот так, потихоньку… Держу тебя. Сложи крылышки, иначе можешь покалечиться. Во-от, хорошо, присаживайся! Хан, давай сюда свою воду, потом еще одну закажешь.

Не дожидаясь, когда ему вручат искомое, Джим потянулся за ним сам. Зря он это сделал, потому как воздушная барышня резко пришла в себя и, при виде двух незнакомых людей, в испуге растопырила блескучее великолепие. И надо же такому случиться, что стакан был уже у Джима, но мощный разворот крыла выбил его из рук. Немая сцена: белая футболка капитана насквозь пропитана водой, являя всем атлетический торс и бусины вмиг отвердевших сосков. Писк и стрёкот сбегающей сильфиды, а поверх — тяжелое дыхание Хана.

Джим взвился было наорать, непонятно на кого и за что, но напоролся на взгляд Хана, неотрывно смотрящего на мокрую ткань футболки. И вздрогнул. На дне зрачков аугмента клубилась тьма, древняя, притягательная. Она не пугала. Она завораживала... первобытностью. Тьма не убийцы, но зверя. Застыв, будто кролик перед удавом, Джим видел, как истаивает льдисто-голубой цвет глаз, как радужку затапливает чернотой, просачивающейся из самых глубин. Джим с трудом сглотнул ставшую вдруг вязкой слюну и сквозь ритмичные ударные классического рока услышал глухое рычание, ворочавшееся у Хана в груди.

Кирк, на минуточку, не робкого десятка (герой Федерации и всё такое), первый в очереди за здоровый кипиш, а то и не прочь возглавить, но теперь почему-то струхнул. Таким Хана он еще не видел. Кроме того, ему было нестерпимо жарко. Будто из помещения разом выкачали воздух и сделалось нечем дышать. Грудную клетку разрывало от недостатка кислорода, обернувшегося чистейшей лавой. Джим разинул рот, пытаясь облегчить свое состояние, но безуспешно. В глазах потемнело.

— Ка-а-апита-а-ан, — донесся из мглы басовитый зов Хана. По телу пробежала пара табунов мурашек, размером со среднего триббла, волосы на руках встали дыбом.

Звяканье колец, шуршание полотна — Хан рывком задернул высокий полог. Следующее, что Джим отрефлексировал, — как лопатки подпирает что-то твердое, потолок изменил расположение, а лицо Хана, неподвижная маска, по-прежнему перед ним.

Моргнув, возвращая фокус, Джим попробовал вдохнуть. На этот раз дело пошло получше. Муть перед глазами помалу рассеивалась, и он определил, что лежит на столе, а над ним нависает Хан.

— Что..? — прохрипел Джим.

— Вы мне доверяете, капитан? — вкрадчивым, обволакивающим голосом, под конец сошедшим в горловой рокот, спросил Хан.

— Какого… — возмутился Кирк, продолжая тонуть в немигающем взгляде. Нет, он не был ханжой или гомофобом, не с его репутацией, но дать себя вот так запросто завалить на стол, и кому! Вечер переставал быть томным. Кой чёрт всякий раз, стоит лишь появиться аугменту поблизости, любое действо приобретает накал сумасшествия?

— Вы не ответили на вопрос, — надавил Хан.

Кирк тягуче сглотнул:

— Хотел бы ты меня убить, давно бы это сделал.

— О, капитан, вы совершенно правы, — продлевая слова, Хан усыплял бдительность. — Я отнюдь не хочу вас убивать. Есть вещи более приятные в этом мире. Так что же, доверяете? Да или нет?

— Да, — шепнул Кирк еле различимо, но не для улучшенного слуха.

— Джим, — удовлетворенно выдохнул сверхчеловек, смакуя жужжащую согласную так, что Джима повело. Никто и никогда не произносил его имя так. Никому он настолько яро не хотел отдать контроль над ситуацией. 

Кирк почувствовал, как Хан плотнее втиснулся меж его бедер, услышал сдвоенный шлепок ладоней по столу, возле своей головы, а выбившаяся из идеальной укладки смоляная прядь мягко огладила лицо.

— Ты…

— Ш-ш, Джим. Ты — мне — доверился. Капитаны не меняют своих решений.

Ну и засранец! Будто это Кирк напрашивался. Да, сейчас у него не было ни единой возможности выбраться из-под сверха — тот был во много раз сильнее и проворнее, — но будь он проклят, если бы хоть попытался. Сама расстановка была настолько необычна и, как выяснилось, желанна, что Джим даже не шелохнулся. Это стоило обдумать позже. Однозначно позже.

Указательным пальцем левой руки Хан неторопливо провел по скуле Кирка. Оценивающе любуясь, опустился к подбородку, проследовал до середины и, чуть усилив нажим, устремился вниз. Задержался на шее, у кадыка, заинтересовался межключичной ямочкой, обвел по кругу, да так и обуютился там. Кирк задыхался. Сердце зашлось галопом. Никакие тренировки, никакие спарринги в сравнение не шли с этим деликатным изучением.

— Спокойно, капитан, — опять «капитан», а куда делся «Джим»? — Это не проверка на страх, — во внутреннем хаосе Кирка размеренный голос Хана служил опорой. — Расслабьтесь. Так будет лучше для вас.

Джим постарался сделать медленный, глубокий вдох... и вы-ыдох. Раз, два, три. Раз, два, три, четыре. Не могло же это быть панической атакой? Они давно уже не враждуют, и даже вон что вытворяют. «Ага, особенно ты, Джим, — съехидничал внутренний Боунс. — Лежишь тут как лягушка, готовая к препарированию, и так же не рыпаешься». Кирк расхохотался. Полегчало.

Хан вопросительно выгнул бровь, но не сдвинулся ни на микрон. Через секунду пятнышко тепла исчезло с шеи, и Джима подбросило — Хан с силой прижал его правый сосок и покачал пальцем. Закусив губу, сдерживая рвущийся наружу стон, Джим заелозил затылком по столу, зажмурился, и замер на повороте головы: лица коснулось что-то металлически холодное. «Нож!» — мелькнуло в сознании Джима, и он распахнул глаза, потому как прекрасно помнил этот инструмент. Черная, отливающая прозеленью рукоять с просвечивающим коричневым рисунком, подозрительно похожим на хребет какого-то животного. И лезвие — булатное, хищной акульей формы.

Прогладив плоскостью клинка по щеке Джима, Хан повернул нож тыльной стороной и повел им вдоль челюсти вниз, по пути, проложенному пальцем. Одновременно он не прекращал массировать сосок. Металл нагрелся от кожи, звонко запинался о наметившуюся за день щетину и уже ощущался не столь интенсивно, но от самой близости оружия адреналин зашкаливал. 

Ожидание. Неотвратимость. Джим встретил прикосновение к горлу и откинул голову назад в пещерном жесте побеждённого. Насколько ему было видно в этом положении, Хан оценил — прищурился и тонко облизнул сжатые губы. Ни грана демонстрации, одна инстинктивная, почти отстранённая сосредоточенность, но как же развратно в исполнении аугмента это выглядело! Тело начало крупно потряхивать. Когда остриё достигло ямочки под шеей, Джим опустил ресницы, будто молчаливо говоря — «вот он я. В твоей власти.»

Хан прочертил обухом между накачанными грудными мышцами. Ткань, тяжело облепившая их, подалась, натягивая луковицы льнущих волосков; залегший над ложбинкой пузырь воздуха растекся по сторонам. Кончик ножа запнулся и пошел обратно вверх. Раздался треск вспоротой материи, но высказать негодование по этому поводу Кирку не дали. Длинные пальцы жёстко защипнули сосок и оттянули его, а в край ареолы уперлась блестящая режущая кромка. 

Джим вскинулся, окаменев на полувдохе — сильный и беспомощный. Взгляд прикипел к побелевшим овалам безупречных Хановых ногтей и темному узорчатому лезвию. В несколько скупых, шершавых взмахов жалкую щепотку трикотажа отсекли, но вместо боли Джима пронизал озноб. Хан сверкнул глазами. Косо свесившиеся волосы отбрасывали тень на пол-лица; черным крылом она метнулась вниз. Напряженный, зудящий сосок облекло влажным жаром.

— Блядь, — прошипел Кирк, не очень громко, но для верности закусил низ ладони, за что был вознагражден жалящим зигзагом языка. И еще одним. И еще... Джим мог только похныкивать. Удовольствие, вливаемое Ханом, оказалось запредельным. Для капитана, всегда первым бросавшегося на каждую амбразуру, было внове очутиться тем, кого ласкают. Кирка трясло, жар накатывал волнами, он почти горел. Ему уже самому хотелось вновь почувствовать холод металла, в надежде хоть как-то остудить взбунтовавшуюся плоть.

Хан отвлекся от истязаний крошечного участка тела, выпрямился во весь рост и единым слитным движением откромсал полоску ткани понизу футболки.

— Подними голову, — скомандовал он. Джим послушно оторвал бедовую от стола. Они сцепились взглядами, и все вокруг начало расплываться. Джим видел только Хана, только его точеное лицо и ничего больше. Каким-то седьмым, двадцатым или хренадцатым чувством, он догадался, что сейчас ему завяжут глаза.

— Спок… — начал было Джим, но Хан лишь мотнул головой, не утруждаясь расшифровкой. Вариант «Похер» был очень даже неплох; Джим решил остановиться на нем.

Хан быстро расправил получившуюся ленту и, нежно укрывая веки Джима, связал концы в узел над ухом.

Теперь Джим ни черта не видел. Из-за укороченной футболки низ живота оголился, овеваемый прохладой кондиционированного воздуха, и Джим против воли втянул его.  

— Т-ш-ш, тут не холодно, — проворковал голос Хана совсем рядом. Джим напряг слух, силясь понять, что произойдет дальше, на что еще способен этот манипулятор. При том, что вокруг шумели отдыхающие и пульсировала музыка, казалось, что в их кабинке время застыло в неподвижности, и навалилась тишина. 

Кирк остался наедине с собой. Раздражение на Хана отступило, предвкушение усилилось, а еще — и тут он задохнулся в изумлении, как это он раньше не заметил, — у него стояло. Стояло как никогда. Насколько ж ему выебал мозг чертов аугмент, что он пропустил момент возбуждения… Осознав, Джим застонал и подкинул бедра вверх, за что тут же был пригвожден обратно большой и теплой ладонью, пробравшейся под футболку.

— Хан… — проскулил Джим, пытаясь прогнуться. Сверх надавил сильнее, подчиняя, запрещая двигаться, но и не доставляя боли.

— Слушаю, мой капитан, — проурчал он в ответ, откровенно наслаждаясь.

— Я… — Джим захлебнулся воздухом, едва начав. Живот защекотала металлическая грань, холодная настолько, что казалась раскаленной. Все рефлексы требовали — отдернуться! 

— Если вы сможете лежать спокойно, ваша кожа останется целой, как бы мне ни хотелось украсить ее своей меткой.

— Я не… — на выдохе. — Что ты…? — на вдохе, Джим опять вобрал живот. Хан прижал узкий обух ножа к его телу, методично продвигаясь вверх бритвенно-острым лезвием, отчего тугая ткань футболки расходилась с хрустом, словно лопалась собственная оболочка Джима, обнимая напоследок и освобождая для чего-то большего. 

У горловины Хан остановился и рванул руками. Заполошно колотившееся сердце Джима подскочило к своду черепа. Кольцо резинки облегало шею, джинсовый ремень стягивал косточки, а посредине он был голым как младенец. Что Хан сделает теперь? Сдерет штаны? Ударит в сердце? Вылижет до звона в яйцах и уйдет бесшумно, оставив ждать?

Вернулась — ладонь. По-хозяйски смяла бок, фиксируя, предупреждая: это не по-настоящему. Ты в безопасности. Ну, а теперь держись.

Нож заплясал по ребрам мелкими крестообразными насечками, вытягивая из Джима всхлипы пополам со стонами. Хуже, чем боль, прекрасней, чем оргазм. 

Ещё одна молниеносная косая полоснула через грудь, сопровождаемая низким долгим рыком — «Мой!»

Джим потерялся в ощущениях. Он забыл, где находится, забыл о планах на Спока и почти забыл свое имя. Отдаваться умелым и властным рукам было... крышесносно. Всё тело свело, внизу живота скрутилась огненная спираль, яйца поджались.

Передышка наступила за секунду до того, как крыша улетела в стратосферу. Джима накрыло теплом с легким запахом пряностей. Это был Хан; лоб в лоб, нос к носу, мерное дыхание на губах. Джим потянулся навстречу, но выхватил только смешок и новое прикосновение булатной стали, когда его уложили назад. Сейчас Хан облюбовал его плечи, лениво и вкусно покалывая мышцы притуплённым кончиком ножа.

— Ха-а-ан… — выстонал Джим. — Можно… — умоляюще добавил, не зная в точности, чего хочет: то ли кончить, то ли чтобы эта сладкая мука никогда не заканчивалась.

— Нет. Не здесь, — безжалостно отрезал мучитель. 

— Блядь… 

— Спокойно, мой капитан. Я только начал…

Кирк так и не узнал, что же там начал великий диктатор, как услышал перестук колец портьеры, шорох её массы и взволнованный женский возглас, сменившийся хихиканьем. «Зашибись, — подумал Джим. — Только её тут не хватало».

— Господа, а вы в курсе, что со своей едой в наш бар нельзя? — задорно осведомилась хохотунья. — Зачем тогда заказ оформляли, коли стол уже занят главным блюдом?

Хан зарычал. От досады, что не уследил за временем и окружением, и от того, что кто-то посмел так назвать капитана.

— Мистер Сингх, попрошу вас держать себя в руках и не показывать свой характер в присутствии дам.

Кирк сел, стянул тряпицу с глаз и отбросил ее на диван. Проморгавшись от нахлынувшего света, он увидел достойную запечатления в красках картину. Хан — воплощенная агрессия: спиной к нему, с ножом в руке, всем своим видом выражает, что смотреть в сторону Джима не стоит даже и пытаться; орионка застыла в проеме, шаловливо улыбаясь и удерживая поднос со стейком, возлежащим на горячей каменной плите в золотистом картофельном нимбе, дразня обоняние покруче орионских феромонов; и, наконец, за ней маячит Спок, взирающий на капитана с поднятою бровью.

— Это, — Хан непринужденно указал клинком на подрумяненный шмат дичи, — упакуйте на вынос, пожалуйста, — и, вытянув левую руку, поднес запястье с плотно посаженным браслетом идентификации к ПАДДу официантки.

Тут уж отмерли все хором.

— Хан, ты совсем охренел? — Джим.

— Мистер Сингх, вы… — Спок.

— Эль и воду на один счет? — орионка.

— Да, — распорядился Хан тоном, не терпящим возражений. — Списывайте. Джим, потом угостишь меня, если захочешь. Что вы имели сказать, коммандер?

— Только лишь то, что капитан не может в этом виде появиться ни на улице, ни на борту.

Джим оглядел себя: весь корпус в розовых полосках, точно после бурной ночи, футболка распанахана до состояния жилетки, а вместо жилетного кармана — аккуратное окошко, сквозь которое выглядывал сосок. Джинсы невыносимо давили на даже не думавший спадать стояк. Да уж, в такой форме ему точно лучше не выходить отсюда.

Официантка смерила его бойким взглядом, чем исторгла из груди Хана собственнические раскаты грома. В глазах у Спока блеснуло веселье, хотя держался он по-прежнему невозмутимо. 

— Коммандер, — прервал Хан коллективное разглядывание Джима. 

— Слушаю, мистер Сингх, — переключился Спок.

— Исследование полуразумного цветка. Я секвенировал ДНК.

Спок, кажется, даже дышать перестал.

— Что вы намерены с ней делать, мистер Сингх?

— Я поделюсь с вами своими наработками.

— И что взамен? — не отступал Спок, достаточно проживший среди землян, чтобы отдавать себе отчет в том, что бесплатный сыр встречается только при ловле грызунов, к которым он себя не относил.

— Ваши выигрыши станут моими.

Капитан поперхнулся. Это что получается, Хан решил забрать у вулканца все желания себе? Святой космос, кто-то однозначно подменил нашего бывшего диктатора.

— Хорошо, — на удивление легко согласился Спок. — При одном условии, — дождавшись кивка, продолжил он. — Вы не вправе запретить мне будущие шахматные состязания с капитаном, если он сам того захочет.

— По рукам, коммандер. 

Конечно, ни один из них и не подумал подать другому руку — Хан все еще владел ножом и не желал, чтобы это было расценено как нападение на старшего офицера, а уж Спок тем более — контактный телепат, ага.

— Вы с нами? — уточнил аугмент.

— Пожалуй, нет. Прогуляюсь, — степенно ответствовал Спок.

— Эй, а меня кто-то спросил? — взъярился Джим.

— Не думаю, что ты будешь против. Или я ошибаюсь? — наконец-то развернулся к нему Хан, и в глубине его зрачков колыхнулась та самая тьма, что мгновения назад вырывалась наружу. — Хан — «Энтерпрайзу», — отчеканил он в комм.

— Транспортаторная на связи, мистер Сингх.

— Поднимайте двоих и исчезните оттуда, — своим лучшим диктаторским тоном приказал Хан, при этом смотря только на Джима.

— Так точно, мистер Сингх. Приготовьтесь.

Убрав комм на пояс, Хан протянул Джиму руку, которую тот немедля перехватил.

— Счастливо оставаться, коммандер, — было последним, что услышал Спок.