Я пью за разорённый дом,
За злую жизнь мою,
За одиночество вдвоём,
И за тебя я пью, —
За ложь меня предавших губ,
За мертвый холод глаз,
За то, что мир жесток и груб,
За то, что Бог не спас.
В зале так много людей — их гомон отдаётся ноющими висками и писком в ушах. Повсюду расставлены декоративные свечи, и вместе с многоуровневой люстрой света так много, что перед глазами периодически устраивают пляску чёрные дыры. Ракшор, щурясь, поднимает взгляд на хрусталики, поблёскивающие радугой. Мерзкое место. Мерзкие люди вокруг. Женщина слева, платье которой стоит как месячная зарплата среднестатистического работяги, и блестит, как дешёвая ёлка, указывает на блюдо по правую руку от Ракшора и явно обращается к нему, что-то лепеча своими красными губами. Чисто механически, не слыша её слов, передаёт тару и вновь возвращается к хрусталикам.
«Если бы эта люстра сейчас упала…»
Ракшор опускает взгляд. Кричащая всем своим видом вульгарность, собранная в строгий чёрный костюм с серебряными запонками и вышитыми птичками на рукавах, прилизанная наглость в волосах цвета молочной ржи, бросающая всем присутствующим сверкающие улыбки и сыплющая комплиментами. Короче, Аристарх, как он теперь представляется в обществе. Или, как привык называть его Ракшор, — Ах. Антихрист, вообще-то, но люди не поймут. Посмеются и спросят настоящее имя ещё раз.
«Если бы люстра сейчас упала, то размазала бы его в уродливую кучу мяса», заключает Ракшор.
Всматриваясь в белоснежный оскал напротив, Ракшор накалывает остриём ножа виноградину и закидывает себе в рот.
«А если правильно рассчитать траекторию броска…»
Ах ловит взгляд Ракшора. Его улыбка из напущено театральной становится мягкой и спокойной. Наверное, даже искренней. Ракшору всё равно, поэтому он накалывает ещё одну виноградинку и щурится.
«То можно попасть прямо в ярёмную вену».
Возвращать Ракшора в этот мир, по его собственному мнению, было эгоистично со стороны Аха. Ракшору нечего здесь делать. В его владениях нет легионов, до хаоса ему не добраться, все райские знания безвозвратно утеряны. Ему скучно среди людей. Они примитивны в своих желаниях, ленивы, недальновидны и зациклены на своих личных мелочных проблемах. Девушка с работы как-то раз посоветовала Ракшору быть менее предвзятым и попробовать дать шанс новым знакомствам. Ракшор посоветовал ей освежить маникюр. Больше она к нему не подступалась. Ракшор пытался вырастить свой сад во дворике за домом — но деревья каждый раз как-то очень глупо и быстро усыхали. Да, у Баффорта это получалось лучше, чем у него.
«Баффорт».
Ракшор зевает и отводит взгляд от Аха. Баффорта он не вернул.
«С одной стороны», думает Ракшор, «так даже лучше для него самого. Ему бы здесь не понравилось».
Ракшор цепляется взглядом за мелькнувшего официанта и приподнимает ладонь, намекающе наклонив голову.
«С другой стороны…»
Ракшор заказывает ещё бокал вина. Да-да, всё за счёт Аристарха.
«Было бы с кем поболтать. Может, вдвоём продержались бы дольше».
Ракшор не соскучился по нему — пока что. Банально не успел. Периодически Ракшору казалось, что Баффорт просто вышел из дома и загулял с друзьями. В соизмерении с прожитыми годами в одном теле, то, сколько он провёл в сомнительной свободе — песчинка времени. Правда, оказалось, что это…
***
— С-к-у-ч-н-о, — Ракшор выпалил это в лицо Аху, сидя на их общем диване в домике у озера. Обустраивали вместе. Ну, как, Ах таскал его за собой, показывал варианты, Ракшор скептично оглядывал и периодически кивал. Сошлись на чём-то древесном и светлом. Ракшору нравилось сидеть у камина.
— Так займись чем-нибудь, чего ты как ребёнок? — парировал Ах. Он уже порядком устал от поведения Ракшора, но не спешил высказывать ему это — всё равно Ракшор понимал это и без слов. Возможно, даже специально добивался именно такой реакции. Да, он точно делал это специально.
— Я пробовал. Гарри Поттер неплох. Но я не думаю, что появится ещё один такой Гарри Поттер. — Ракшор приподнимается на ладонях и через пару секунд кладёт голову на подлокотник, оглядываясь на Аха, который что-то варганил на кухне. — По-моему, после конца Гарри Поттера можно было сворачивать всё человечество.
Антихрист хмыкает и мелко нарезает салат. Ракшор дотягивается до теннисного мячика и бросает в Аха. Не попадает — тот вовремя увернулся.
— Ну вот что мне тут делать? Для чего я здесь? Возиться с жалкими червяками? — возвращается к первоначальному вопросу. — Мне скучно, Ах. Мне всё время скучно.
Ракшор закидывает голову назад ещё сильнее. Ах стоит вверх тормашками. Смешной. И не отвечает.
***
Ракшор покачивает бокал и наблюдает, как переливается вино.
Смертельная доза цианида натрия для человека — всего лишь 0,1 грамм. Эти мешки слабы — но сейчас это только на руку.
Ракшор делает глоток и возвращает взгляд к Аху. Игриво улыбается и подмигивает. Ах удивлённо вскидывает брови.
У него есть несколько минут.
— У меня есть тост! — Ракшор резко поднимается и всплескивает руками. Ах недоверчиво смотрит на него, Ракшор расплывается в ещё большей улыбке. — Совсем скоро у моего дражайшего мужа… — Ракшор тянет гласные, цепляясь за каждое изменение в лице Аха, — …День рождения. И, раз уж мы собрались все сегодня, я бы хотел поздравить его уже сейчас. Понимаете ли, у меня есть совсем немного времени, — Ах медленно выпрямляется и с немым вопросом распахивает глаза, — и я очень сильно хочу сказать, как сильно вас всех ненавижу.
В зале воцаряется мёртвая тишина. Ракшор наслаждается ей — и смеётся.
— Вот он, кстати, — Ракшор чёрным ногтём указывает на Аха, — о вас тоже нелестного мнения.
Ракшор отходит от стола и чувствует, что голова начинает кружиться. Рефлекторно хватается за лоб — зря — Ах поднимается из-за стола вслед за ним. Ещё один глоток — улыбка. Ах медленно, будто боясь спугнуть, шагает к Ракшору.
— Знаешь, зазноба, я нашёл для себя решение, — Ракшор пошатывается.
Ах протягивает ладонь к Ракшору — Ракшор вкладывает свою и тянет на себя.
— Обними меня напоследок, — ещё глоток.
— Что ты делаешь, Ракшор? — Антихрист бережно кладёт ладони на плечи Ракшора, напряженно всматриваясь ему в глаза.
— Не делаю, а сделал. Не хочешь обнимать? Ну и ладно, сам же пожалеешь- — Антихрист спешно прижимает его к себе. Ракшор трётся носом об его плечо. Он пахнет табаком, шафраном и жасмином, еловой смолой и кедром. Духи ему подарил Ракшор.
— Ты что-то принял? — на самое ухо, неуверенным шепотом, — Я вызову скорую, и…
— Нет, ты не понял, — перебивает Ракшор, — уже ничего не исправить. Не успеешь.
Антихрист затихает. Ракшор чувствует, как всё тело начинает знобить, к горлу подбирается мерзкий комок, а сердце учащённо бьёт в ушах. Пора.
— И главное, не смей! — Ракшор отстраняется и яростно тычет пальцем в плечо Аха, — Не смей, слышишь? Возвращать меня сюда. Я не прощу тебе.
Антихрист выглядит жалобно — Ракшор треплет его по волосам, как щенка, и отходит от него.
— А теперь, — Ракшор делает глоток и откидывает бокал в сторону — стекло рассыпается по полу, — вынужден с вами прощаться.
Ракшор запрыгивает на подоконник. Смотрит в последний раз на Антихриста, одними губами произносит «прощай»
и падает в своё спасение.
Ангелы могут пасть дважды.
За то, что Бог не спас.