Массивные когти легли на совсем крохотные клавиши клавесина, нежно надавливая на те и зажимая. Ворон вслушивался в протяжный монотонный гул инструмента, к которому никто уже много лет не притрагивался. Органы, скрипки и флейты, а бессмертная классика как всегда осталась пылиться в углу. Бездна усмехнулся со своих же мыслей. Возможно, король верно подмечал его старый дух и тяготение ко всему устаревшему. Но ничего не мог поделать, ведь искренне считал, что классика на то и классика, чтобы доказывать свое превосходство перед новыми течениями в искусстве. Обычная партитура для монстра была сложна. Не в понимании, но в ее исполнении, все же произведения писались человеком для человека, а не для “мерзкой магической твари” у которой всего шесть пальцев на двух руках.
Бездна прикрыл глаза, медленно опускаясь в совсем старые воспоминания времен, которые никто, кроме Богов уж боле и не помнит. Грандиозные балы, что проходили на широкую ногу. Даже шире, нежели сейчас устраивает Пустота по значимым датам. О, аристократы всегда любили жить роскошно и показывать свой статус перед чернью, пусть многие из этих мероприятий гарантировано заканчивалось какой-нибудь дуэлью или обычной дракой за стенами дворца. И за ними всегда любил наблюдать еще молодой демон, выглядывая из окна своей башни, подобно девице из сказок. О, он как сейчас помнит ту излюбленную мелодию, что играли каждый бал десятки лучших из лучших музыкантов. Раз-два-три, энергичный вальс, что заставлял кружиться каждое звено этого повторяющегося рисунка все быстрее. Бездна помнит шелестящие по полу юбки, громоздкие броши на грудях, золотые цепи, массивные прически. Такая праздная глупость, но она придавала свой шарм происходящему.
Пальцы медленно забродили по клавишам в попытках наиграть столь забытую мелодию. Останавливались, играли вновь и опять делали паузу и начинали заново, пока рисунок не начинал складываться. Да, звук одного лишь клавесина не мог передать весь тот пафос и помпезность происходящего, звучал он куцэ, расстроенно, бледно… Но Бездне нравилось. Нравилось до покачивания корпуса по кругу: Сильный выпад вперед, медленный подъем, вслед за мелодией и вновь глубокий выпад. Он прикрыл глаза, полностью отдаваясь тем крупицам приятных воспоминаний, что у него остались, забывая и о времени, и о своих обязанностях. В голове громко гудели медные духовые, слышны были тонкие завывания скрипки и даже совсем позабытый всеми треугольник выдает свою коротенькую, но такую важную ноту где-то в середине, добавляя полноты и глубины. Как же то было иронично.
– Сэр..? – Бездна открыл глаза, убирая лапы с клавиатуры и повернулся на звук, что шел где-то со стороны входа в просторную комнату с различным старым хламом.
– Вечер добрый. Разбудил? – кладовая находилась совсем неподалеку от единственной в замке, если не считать покои монарха, отдельной комнаты. В самом углу, где ни одна живая душа не осмелится просто так гулять, особенно ночью. Мастерская художника по воску, работающего круглые сутки без особого желания вылезать из своего скромного убежища.
– Нет. Я не спал. Работал… – Филипп неуклюже поправил выпавший локон волос, заправляя тот назад за ухо. – Вас услышал… Наверное, я Вас побеспокоил, да?
– Нет-нет. Все впорядке. – с крышки инструмента смахнули пыль, коротко чихая. – Просто немного отдался совсем старым воспоминаниям. Ничего такого.
– Вы красиво играете. – спустя пару секунд молчания вновь подает голос мастер, делая пару шагов вперед. – Это был… Вальс?
– Он самый. Совсем старый кусочек партитуры, исполняемый на каждом балу десятками талантливых музыкантов. Это было… Задолго даже до планирования Его Величества Пустоты. Я очень старый демон. – он усмехается, поднимаясь с места и протягивая лапу к Филиппу. – Вы не в фраке, ни в образе, я без плаща и цилиндра в ночных одеждах, в которых стыдно показываться даже самому верному другу и любви всей жизни, но мы оба здесь. – Филиппа аккуратно подтягивают ближе, позволяя тому практически буквально уткнуться носом в пернатую грудь. – И… Почему бы Вам, дорогой Каратель, не разделить со мной кусочек моих воспоминаний?
Ладонь, что для монстра все так же оставалась хрупкой и изящной, пусть и была в разы больше человеческой, легла в лапу Бездны, пока вторая устроилась на хрупкой и тонкой талии. Шаг-второй-третий, уводящие Филиппа в медленный вальс с королевским советником. Он был полностью прав, оба не выглядели презентабельно, настолько, что в высшем обществе бы обоих засмеяли. Что можно было взять с аристократов, придумавших все больше и больше стыдливых правил приличия, где муж с женой не имеют права видеть друг друга в исподнем вне их спальни. Полный бред… Филипп тихо сопит носом, позволяя Ворону вести.
“Раз-два-три. Раз-два и три” – повторяет Бездна тихим низким голосом, прерываясь на смешки, ставше больше привычкой, нежели чем-то обязательным.
“Раз-два-три. Раз-два и три” – повторяет за Вороном и Филипп, поднимая взгляд двух пустых глаз на золотую маску.
Такие минуты близости стоили в разы дороже, нежели часы интима после тяжелого дня. Они предпочитали не афишировать свои чувства другим, уединяясь как можно реже, но каждый такой раз отпечатался в памяти, подобно высеченому на куске мрамора письмену. Но моменты практически молчаливого совместного времяпровождения, где весь мир приобретает черно-белые оттенки, оставляя единственным светлым и ярким пятном партнера… Вот, что они любили больше всего.
Ворон останавливается, но не отпускает руки ведьмака. Втягивает запах того, поглаживает огрубевшую после костра инквизиции кожу, принимает робкие поцелуи в шею и кончик клюва. Ведьмак же лишь сильнее цепляется пальцами за другое существо, словно вот-вот и он исчезнет, растворится прямо на глазах. Но он был все еще в этой своеобразной кладовой перед Филиппом, все еще держал того за руки и улыбался краешком маски. Острые клыки, что оголялись от любого движения клювом были лишь симпатичнее при свете одиноких лучей луны, пробиравшихся сквозь высокие окна. Филипп поднялся на носочки, оставляя более ощутимый поцелуй на теплом золоте и улыбнулся.
— Пожалуйста, сыграйте еще что-нибудь!
— А ты умеешь играть?— неожиданный вопрос поставил на мгновение мастера в ступор и заставил задуматься.
— Больше да, чем нет, я думаю… Я раньше обучался музыке… Как и любой ведьмак в нашей семье, я полагаю.
— Хочешь сыграть со мной?
— Я..?— он молчит, медленно выпуская воздух через нос. — Да,