— Папы, я в этом платье похожа на сершана беременного!
Я критически оглядываю нашу прихорашивающуюся доченьку. По-моему, она прекрасна!
Синеглазый красавец, положивший мне голову на колени, а стройные ноги закинувший на подлокотник дивана, ехидно откликается:
— Мэль, ты вообще беременного сершана видела? У них беременность неделю длится, а потом ребёнок в Развилке дорастает, в специальном Кармане.
Джэд в своём духе. Знает то, что неизвестно больше никому, — и выкладывает это с таким видом, словно все обязаны обладать его способностями и памятью!
— Тогда я чёрт знает на что похожа!..
— Доча, у тебя Обряд через пару часов. Не перестанешь так придираться — будешь голая Стэну в верности клясться. В сандалиях и веночке… ой! Дэрэк! Не пихайся! Больно!
Мне стоит большого труда сдержать смех. Не ври, я совсем легонько. Просто он сегодня у меня с утра разнеженный… и это моя вина и заслуга.
Потому, что впервые за все шестнадцать лет не я, а он, полностью удовлетворённый, попросил пощады. Первый раз он, пошатываясь, поднялся с постели и долго наслаждался ванной с душистой пеной, блаженно улыбаясь. А потом без обычных уговоров и препирательств пошёл со мной завтракать и безропотно съел всё, что, обалдев от радости, выставила на стол Арвэ.
Когда наша владычица кухни украдкой чмокнула меня в щёку, я осознал, что невероятно, несказанно счастлив. Что там ни говори, а мужчина по-настоящему горд собой только тогда, когда он сам доставил удовольствие, и такое, что не нуждается в словах для подтверждения.
Джэд млеет в моих руках, расслабленный, счастливый… разве что не мурлычет. Сегодня я наконец-то понял, насколько он сдерживал себя все эти годы. Взгляды, которые он тайком дарит мне из-под ресниц, полны неги и упоения… Моё синеглазое счастье, с темпераментом и внешностью подростка. Но от привычки язвить его не отучит ничто и никогда.
— Дэрэк, так его! Это не отец, это наказание Создателя!
— Звала, внучка?
Тор вовремя. Тоже светится. Похоже, ночь удалась у всех.
Создатель Саора критически оглядывает нашу наследную королеву:
— Мэль, в таком наряде ты напоминаешь сершана в интересном положении!
Синеглазый от хохота валится с дивана на пол… упал бы, если б не мои руки. Мне весело не меньше, но свалиться под невеликим, но всё ж таки весом, гораздо труднее. Доченька не разбирается, запускает заклятием в обоих. Поток отражается от защиты, поставленной в доли секунды, и возвращается обратно. Прямо в её деда.
— Папа, извини!.. Эта рубашка тебе всё равно не шла! Я бы такую никогда не надел! Сейчас я тебе другую соображу.
Это так. Джэд зелёный цвет предпочитает исключительно в моих глазах. А вышивки на дух не переносит, и дай бы волю, носил бы только тёмные (но не чёрные!) и однотонные вещи. Эльгер на капризы нашего разборчивого мужа давно махнула рукой. Ей не повезло так, как Гэссе. Ни разу не слышал, чтобы Тор ответил жене иначе, чем «да, дорогая». В самом-самом крайнем случае — «дорогая, ты уверена?». Надеть нечто салатовое с узорами он мог только под её давлением. На Синеглазого напялить такое я не смог бы даже под заклятием Подчинения.
Дэйкен упрётся — с места не сдвинешь. Даже мне он способен твёрдо сказать «нет».
Мэль — вылитый отец. И силой, и красотой, и характером. И — без чего мы все точно обошлись бы — упрямством. Платье, которое на ней сейчас, — девятое по счёту. А мы, два отца, — самые стойкие. Вери и Аль сбежали на пятом забракованном наряде, Эльги с Гэссой помчались перетряхивать гардероб — одна в Орже, другая в Тери. Хорошо, что нет Стэна. По традиции он увидит свою невесту только в Большом Зале, где решено проводить Обряд. Зал Церемоний всех желающих не вместит.
Кстати об Обряде!
— Мэль, у нас вопрос! Кто из нас тебя поведёт?
Мы вчера так и не договорились. Дочку ведёт отец, но у Мэриэль их два!
Мэль задумчиво разглядывает сандалии:
— Твои вопросы, Дэрэк, кого хочешь в замешательство приведут. Сами решить не можете?
— Не, — ухмыляется Джэд, — мы и так чуть не поругались. Выбирай сама, доча.
Родной отец он. Но, зная, как я обожаю этот пламенный кошмар с глазами дорогого цвета, готов уступить. А я, хоть и рвусь всей душой, не хочу его ущемлять. Тупик.
— Почему обязательно выбирать? — находится наша доченька. — Вы оба можете! Деда, что в Законе сказано?
Тор какое-то время растерянно морщит лоб, затем расплывается в хитрющей улыбке:
— А ничего не сказано! Никому и в голову не приходило, что у невесты могут быть сразу два отца! Молодец, внучка! Пусть оба ведут, руки-то две!
И меня ещё спрашивают, почему я так восхищаюсь своей будущей королевой!
— Доча, только если ты и дальше будешь тянуть, то нам тебя, правда, в одних сандалиях вести придётся. Тогда твой Обряд Саор точно не забудет!
— Папа, — свирепеет Мэль, — чем издеваться, помог бы лучше! Создай платье! Такое… чтобы Стэн ахнул!
Джэд слегка приподнимается, глядит на меня:
«Задала задачу… Дэрэк, мысли есть?»
«Помнишь, мы в Винире в метель попали?»
«Да… ты смешной был, весь в снегу… Думаешь, пойдёт?»
«Попробуй».
— Мэль, это платье сними. Мы не будем подсматривать!
Я послушно зажмуриваюсь.
Что, как и из чего творит Дэйкен — для меня всегда загадка. Да и для остальных, владеющих магией — тоже. Тор признался однажды, что не знает и половины заклинаний, которыми с лёгкостью управляет его сын. Высшая магия, Запретная, гибридная… Джэд не прибегает к словам и жестам, потоки подчиняются его желаниям.
— Всё, можете смотреть.
Рядом шумно выдыхает Тор:
— Внучка, Стэн не ахнет… он в обморок упадёт!
Скорее открыть глаза!
Точно… я бы грохнулся!
Снежно-белые воздушные искрящиеся хлопья. Мерцающая пена кружев, переливающиеся кристаллы и тающий шлейф. Диадема на голове и колье на груди.
Быть дочерью сильнейшего мага Саора — замечательно!
— Дэрэк! — восклицает Мэль. — Ты на себя посмотри!
Смотрю. Это я?! Сказочный принц в одежде из тёмного шёлка цвета ночи… Простота, изысканность и неповторимость одновременно. Как он этого добился?!
Быть возлюбленным того же великого мага — ещё лучше.
Очень удачно появившаяся толпа замирает в восхищении. У Эльги с Гэссой на лицах расплываются глупейшие улыбки, девочки визжат, моя Аль тут же хватает и рассматривает шлейф, Вери вертит невесту во все стороны…
Джэд подходит ко мне:
«Нравится?»
«Ты должен повторить это для себя».
«Если ты найдёшь достойную причину».
Счастье моё, как же с тобой нелегко… Достойную… Обряд дочери, торжественная церемония, присутствие половины Саора… всё это для тебя пустой звук! Что же делать?!
«Потому, что я так хочу!» — нагло заявляю я.
Не знаю, насколько это достойная причина, зато честно!
Джэд смотрит на меня — и через миг на нём точная копия моего шикарного наряда. Значит, в его глазах я вправе хотеть и просить! Муж мой, в такие моменты я понимаю, почему терплю все твои заскоки и выверты. Почему, миллион раз обижаясь, я всегда прощаю.
Невелика заслуга — жить вместе с кротким, внимательным, заботливым и ласковым человеком. Но когда колючий, резкий, несносный парень рядом с тобой становится нежным и чутким, выполняя все твои желания! Эстелия моя, невозможная, редкая, синяя, расцветшая в моих руках…
Мэль хватает нас одновременно за локти:
— Папы, вы прелесть! Мне все в королевстве завидовать будут — и из-за мужа, и из-за платья, и оттого, что у меня такие родители! Правда, мама?!
Эльгер смеётся:
— Хорошо, что про мужа не забыла! Джэд, Дэрэк, сходили б вы его проведали! Вдруг у него тоже… проблемы выбора!
Мэриэль, оценив шутку матери, хохочет:
— Поздно! Он уже выбрал…
«На свою голову!» — смеётся Джэд.
«И попу!» — поддакиваю я.
— И теперь проблемы будут у него всегда! — победно доканчивает наша доченька, не понимая, почему папаши веселятся.
Зато понимает Эльгер и исподтишка показывает нам кулак. Синеглазый делает вид, что страшно испугался, хватает меня за руку, и вот мы уже в спальне нашего будущего сыночка… весьма не обрадованного нашим появлением.
— Парни, вам рассказать, зачем в комнатах существуют двери?!
— Э-э… для красоты? — вздёргивает бровь Дэйкен.
— Чтоб в них стучали! — сердито рычит сын Аржэна. — А только потом входили! Получив разрешение войти!
Джэд бесподобен. Миг — и он с той стороны двери, вежливо стучит, входит…
— Теперь правильно?
— А где разрешение?! — не сдаётся Стэн.
— Ой, пожалуйста! Разрешаю! — взмах руки и такой же — ресниц, после чего юноша невольно улыбается и теплеет.
— Ты чего развопился-то? — спокойно и серьёзно спрашивает Синеглазый. — Голой задницей ты нас не удивишь… и не соблазнишь…
Я даю ему хорошего тычка.
«Эй, ты! Что болтаешь?!»
«Дэ-эрэк… чистую правду… меня после сегодняшней ночи даже твоя задница долго не взволнует…»
Убить его мало! Особенно, если учесть, что для него «долго» — это полдня…
— Действительно, Стэн, что произошло? Вчера мы тебя вроде до комнаты в целостности и сохранности довели, в кровать уложили, муж мой заботливый даже одеялом накрыл… С Мэль ты вроде сегодня ещё не встречался… Чего психуешь? Ладно, Джэд перед своим первым Обрядом распереживался, так у него хоть повод был…
Теперь шлепок получаю уже я. Гораздо сильнее, чем мой собственный. Единственное утешение — Синеглазый тоже обиженно потирает место, незаслуженно упомянутое аж пятый раз за утро. Хорошая штука связь! От рукоприкладства отучает… хотя таких упёртых, как мой муженёк, видимо, долго учить придётся!
— Джэд, Дэрэк, помогите! Я про кольцо забыл!
— Какое кольцо?! — мы дружно загораемся любопытством.
— Да Мэль придумала… По обычаям Земли… Ох, чтоб Иль икнулось! Надо обменяться кольцами. Традиция такая…
Дэйкен хмурит лоб:
— А по традициям Винира невеста с женихом уши прокалывают и пупки. А в Нергале татуировки делают на интимных местах. А в Шэньри жена потом всегда лицо прячет и дома сидит. Ещё в Аскафе на свадьбе положено молодую старшему родственнику проверить — не порченная ли…
Теперь затрещины этот знаток свадебных обычаев получает и от меня, и от Стэна.
— Слушайте, прекратите, мне ещё дочу вести перед всем Саором! Синяков наставите…
— Молчи уж, — я притягиваю его к себе, потирая ушибленные места, — у тебя синяков не бывает! И вздор не неси!
— Это не вздор! Я пытался вам объяснить, что если соблюдать вместе с нашими, ещё и традиции иных миров, то проще сразу в Океан с Ардэга! Хлюп! — и никакие забытые кольца уже не страшны.
— Синеглазый, как ты не понимаешь! — горячиться Стэн. — Это красивая традиция. На безымянный палец правой руки при Обряде надевается кольцо и потом всю жизнь не снимается. Мы с Мэль у Илины были в гостях, а к ней Виана заглянула, она за земного мужчину замуж выходит, так дочь Горса все уши прожужжала этим своим кольцом! Мэриэль и зажглась — тоже хочу! Я пообещал и забыл совсем, с мальчишником вашим…
Мы с мужем смотрим друг на друга, затем одновременно переводим взгляд на безымянные пальцы — и дружно мотаем головами:
— Нет!!
«Мне к браслетам ещё этой напасти не хватает! И так, спасибо папе, как девчонка украшен!»
«И ласкать будет мешать…»
— Дэрэк! — стремительно краснеющий Джэд — это самая привлекательная картина на свете. Он упрекает меня, что я зачастую нарочно говорю вещи, заставляющие его пылать… он прав.
Только как объяснить Стэну, что мы такое подумали, что теперь оба смущённо отворачиваемся?
— Стэн, это мы не про кольцо… Точнее, не про кольца для вас с Мэль…
— Это у мужа моего фантазия богатая! — находится Дэйкен. — А ты не переживай! Одевайся быстрее, сейчас мы с тобой на Землю прыгнем, выберешь любое кольцо, какое захочешь!
— А ты магией сотворить не хочешь? — удивляюсь я.
— Дэрэк, это же символ! Он настоящий должен быть, с Земли… Заодно и Иль прихватим, — оживляется Джэд. — Ты подождёшь?
Я уже возмущённо открываю рот, чтоб заметить: «Куда это вы без меня?!», как умолкаю.
У меня осталось одно неотложное дело… О котором я, со всей этой суетой, напрочь позабыл. А Синеглазый, похоже, нет…
Только он ничем не дал это понять. В этом он весь. Никогда ни на кого не давить. Ни как Хранитель, ни как король, ни как муж… После того, как на тебя всю жизнь пытались воздействовать женщины — сначала Кари, потом Люси и десятки ей подобных, затем вечно чем-то недовольная жена, — начинаешь особенно ценить такое отношение!
Джэд очень напоминает мне единственную женщину, что вела себя иначе — мою маму… он ничего не требует. Поэтому ему хочется отдать всё — сердце, жизнь… лишь бы принял! Хотя вру — вчера он потребовал! Чтобы я принадлежал только ему одному! Так я сам все эти годы того и добивался! Услышать это от Джэда, утопая в невероятной синеве его глазищ, стало моей заветной мечтой с той минуты, как я понял, что ни с кем не собираюсь его делить. Даже в этом он лишь осуществил моё желание.
Моё синеглазое счастье… идите со Стэном выбирать кольца, меня ждёт не столь приятная обязанность.
Дэйкен понимающе кивает, Стэн одевается в считаные секунды. Видимо, представил разгневанную Мэриэль! Они исчезают, а я иду ножками по весьма оживлённым коридорам и галереям Оржа. Суета творится невообразимая. Одну Арвэ я умудряюсь встретить трижды, а Нельди попадается мне так часто, что аж в глазах рябит от полос и крыльев. Дини суматошно носится вслед за матерью, и, когда она в очередной раз чуть не сбивает меня с ног, я ловлю малышку за кисточку хвоста и отчитываю для порядка. Та виновато мявкает и мчится дальше, не сбавляя ходя.
Когда-то давно один несносный парень, расписывая мне будущую жизнь принца, сообщил с невозмутимым видом, что мои комнаты «пониже» королевских. Своеобразный юмор Саора! Пониже — да… Только, чтобы добраться от башни до башни, необходимо спуститься чуть ли не до Зала Приёмов, пройти галереей, перейти в другую часть замка и снова подняться! И это ещё самый короткий путь! Тот, который я, не владеющий магией, выучил в первые же дни своего пребывания в Орже. Наш дом — это бесконечное переплетение проходов, аркад и коридоров, в каждое помещение ведёт несколько путей. Зачем, спрашивается? Все и так прыгают, когда и куда захотят. Правильно Синеглазый сказал — двери у нас для красоты! Ну, ещё хлопнуть в гневе… говорят, у меня хорошо получается.
Неудивительно, что шестнадцать лет назад, как только встал вопрос, где мы, не желающие скрывать наши отношения, теперь собираемся ночевать, всё решилось очень просто: из королевской спальни и вид лучше, и добираться оттуда куда угодно быстрее, и на кровать у Джэда можно десяток хоренгов в ряд уложить, а у меня только парочку… «К тому же, — победно заявила моя синеглазая любовь, — к своему бардаку я привык, и ты тоже притерпелся, а у тебя ещё обживаться придётся!» Последнее перевесило… То, что мягко называется бардаком, терпеть можем разве что мы вдвоём, но как же здорово, когда никто не нудит тебе под ухом о незаправленной кровати, неубранной посуде и раскиданных вещах!
В своих покоях я появляюсь редко. Принцу Соледжа положена целая башня — комнат восемь или девять, так и не разобрался. Если считать огромный зал посередине — девять, если нет — то восемь огромных спален, каждая с отдельной ванной, балконом, красота! Мною, правда, не оценённая. Приходил я сюда только ночевать, первые месяцы — у жены, после Мариника перебрался к себе, стараясь прийти попозже и сразу заснуть. С рождением Дани днём я забегал только к сыну. Наши же с Джэдом дочки уже росли в одной детской, в королевской башне. Несмотря на то, что и спальня королевы, и спальни Наставниц располагались ближе, частенько мы все просыпались от гневного рыка: «Вы что — не слышите, девочки плачут?!», а то и от вида разъярённого синеглазого папаши с двумя орущими младенцами на руках…
Сейчас я вошёл в покои принца Соледжа, похоже, последний раз… Теперь это вотчина Дани, пусть с Элией обживаются. Аль переехала в Корх, Дейзи…
Я постучал в дверь спальни жены. Бывшей. Очень вежливо и деликатно, Стэн был бы доволен.
— Заходи, — откликнулась та.
Войдя, я осторожно прикрыл дверь — надо же нарушить сложившееся о себе мнение! — огляделся. Чистота, порядок. Вещи сложены аккуратными стопками, постель заправлена…
— Ты уже собралась?
Дейзи легонько кивает:
— Что тянуть… Поздравлю Мэль — и прыгну.
— В Пайж?
Она чуть вздрогнула:
— Откуда ты…
— Ридлен вчера приходил.
На её лице неподдельное удивление. Не знала?
— Зачем?
— Просил отпустить тебя. Сказал, что всё обдумал и готов связать с тобой жизнь.
Моя… уже не моя и не принцесса тихонько опускается в кресло:
— А ты?
— Ответил правду. Что уже разорвал Обряд и ты можешь сама распоряжаться своей судьбой. Я сейчас и пришёл сказать тебе это. И попросить быть честной хотя бы с ним.
— Я не обманываю сына Дорсина… Но когда ты успел?!
— Вчера. Можно многое успеть, если твой муж — Хранитель. Тебе нужно, чтобы он при всех подтвердил наш с тобой разрыв? Если моих слов недостаточно, он это сделает в любое время.
Дейзи смотрит на меня так, будто мы только-что встретились на Нейтральной полосе.
— Славный светленький паренёк. Беззащитный, гордый, ошарашенный. Глядящий с восторгом и вызовом… Мне изначально не стоило вставать между вами… Знаешь, что шепнул мне тогда на ухо Трис? Что тот, кто заставил Синеглазого просить прощения, завоюет и его сердце… я не ожидала, что это надо понимать буквально.
Я отворачиваюсь. Словно снова вижу джунгли за спиной, крылатого зверя, склоняющего лобастую голову и ухмыляющегося в усы. Девушку с величественной осанкой и светлым ликом. И — невыносимого, раздражающего, самоуверенного парня, шагнувшего мне навстречу с намерением ударить, а после — честно извинившегося за несдержанность.
И взмах его длиннющих острых ресниц, пронзивший насквозь.
Мы оказались братьями. Могли остаться просто друзьями. Могли всю жизнь прожить, не коснувшись друг друга, с жёнами и детьми — если бы — не что?!
Если бы я не бросился наперерез клинку?
Если бы не потерял его однажды на Маринике?
Если бы не рассмотрел в Нергале?
Да я уже любил его без памяти — с того самого взмаха!
И дочь Дорга тут точно не при чём.
— Дейзи, есть вещи, которые происходят не потому что, и не вопреки чему-то… просто происходят. Мне стало бы легче, если б ты смогла простить меня за невольно причинённое зло. И вспоминала бы только хорошее. Дани и Аль, например. У нас прекрасные дети. Ты их мать, я отец, и это никто и никогда не изменит. Семнадцать лет — ничтожный срок для Саора. Ты молода, красива… любима наконец-то. Я не собираюсь обсуждать, подходящий тебе человек Ридлен или нет. Это Ариэль я имею право читать нотации. Ты давно взрослая и самостоятельная, а теперь независимая, и настрадалась ты так, что заслуживаешь счастья быть любимой и единственной.
— Предлагаешь начать всё с начала?
— На Земле есть поговорка — «с чистого листа». Всё заново, словно ничего не было. Оставь свои неприятности в Орже. Пайж — красивый остров, густонаселённый, люди там сердечны и общительны — то, чего тебе, заключённой в огромном пустом замке, так не хватало. Я всегда был слишком занят, чтобы в полной мере уделять тебе внимание… — я обрываю сам себя, молчу, набирая воздуха и продолжаю: — Это ложь! Джэд всегда был загружен ещё больше, а для нас с Эльги он минутку находил всегда. Просто я мало любил тебя, Дейзи. Я вообще ничего вокруг не замечал, кроме самого дорого мне человека — с первой секунды, как увидел! А потом врал себе, обманывал тебя…
— Дэрэк… — Она смотрит на меня очень пристально и чуть вызывающе. — Я всегда задавалась вопросом… У нас эта тема была под запретом, но сейчас я хочу-таки спросить. Не сочти, что во мне говорит ревность, зависть или месть… Но ведь ты тоже влюбился в прекрасный облик! Ты о нём ничего не знал — даже имени настоящего! Ни положения, ни возраста — ничего! Если б не его невероятная красота — ты испытывал бы те же чувства? Отдал бы свою жизнь за простого парня с невыносимым характером и непримечательной внешностью?
Не ревность, не зависть, не месть… А что?!
— Лет в двенадцать Мэль спросила меня: Дэрэк, ты любил бы папу, если б он не был так красив? — я невольно улыбнулся, вспомнив требовательный тон и испытующий взгляд моей будущей королевы. — И я рассказал ей, как однажды, в Ранкире, мы чем-то отравились… магия не помогала, свалились на пару. В Саор не вернулись, побоялись заразу притащить. Друг за другом ухаживали, как могли. Неделю пластом лежали, вид кошмарный, под глазами круги, кожа синюшного цвета, тошнит постоянно, рвёт… Волосы пришлось отрезать, они клочьями выпадали… потом Джэд магией отрастил, чтоб никто вопросов не задавал. Так вот, даже тогда, когда никакой красоты и в помине не осталось, когда мы большей частью рычали и переругивались, чтобы от всего с ума не сойти, я любил его не меньше, Дейзи… И то, что я тогда не сказал Мэль, я скажу тебе сейчас: я желал его по-прежнему — пусть и такого… и как только нам стало лучше, мы именно этим и занялись — страшные, стриженные, худющие, счастливые, что выкарабкались…
— Но, если б он так и выглядел дальше!..
— Я остался бы с ним. Красота преходяща, Дейзи. Человек может заболеть, подурнеть, состариться… Я пошёл за прекрасным проводником, очарованный цветом его глаз. Но полюбил я парня, закрывшего меня своим телом от Стражей, подставившего мне плечо, когда я падал от усталости, открывшего мне душу, рисковавшего ради меня жизнью, не колеблясь, применившего Запретную магию, вытаскивая меня со звёзд. Я полюбил человека! При этом прекрасно понимая, каким сложным и тяжёлым характером тот обладает… Да, Джэд красив. Я не встречал никого красивее его и вряд ли встречу! И мне предстоит тысячелетиями изводить его ревностью ко всем желающим отобрать его у меня, или просто коснуться, или даже взглянуть… Но я знаю его — настоящего. И люблю — так, что мне безразлично, как он выглядит… Так что не думай, что мы с тобой подобны.
Вот теперь она дёрнулась, словно я её ударил.
— Ты знаешь, что стал очень на него похож? — дрогнул её голос. — Та же беспощадная прямота и безжалостная правда.
— Джэд не безжалостен. Он просто никогда не врёт — ни себе, ни другим. Быть на него похожим — великая честь. Ты меня этим не обидела, ты мне польстила.
— Сейчас я думаю, что ты прав… Из вас двоих ты страшнее и неумолимее. Джэда можно задеть, можно ранить. Ты же словно заключён в броню своей страсти, пробить которую невозможно… Скажи, Дэрэк, ты всегда был таким, только я этого не замечала, не хотела видеть?! Или ты стал таким сейчас? Наверно, я рада, что ты разорвал Обряд. Я боюсь тебя, по-настоящему боюсь, как никогда не боялась Синеглазого! Он может быть ледяным и бесстрастным, но ты… В тебе пылает огонь такой силы, что даже хорошо, что ты лишён магии! Иначе ты сжёг бы полмира…
— Ты преувеличиваешь.
Она хватает меня за руку и тащит к зеркалу:
— Вглядись! Тот славный, милый, беззащитный мальчик — где он? Посмотри, как горят твои глаза! Эти жёстко поджатые губы — тебе никого не напоминает? Металл в твоём голосе, дерзкий взмах головы — знакомо, не правда ли? Ты носишь тёмное, впервые за эти годы, и тебе оно к лицу… Дэрэк, ты не замечаешь, что хорошеешь день ото дня? Ты начал меняться… после Нергере! Я не знаю, магия это или нет, вряд ли Джэд воздействует осознанно… но ты стал другим! Что ты пожелал, что загадал в этом проклятом мире?!
Я вырываю руку:
— Прекрати!
Дейзи падает в кресло.
А я продолжаю смотреть в зеркало. Второй раз за день.
Нергере… Разноцветная вода, светящаяся изнутри…
«Я хочу, чтобы Джэд всегда был счастлив…»
Это то, что я сказал. А что я не сказал?
«Я хочу, чтобы Джэд всегда был счастлив со мною…»
Я действительно похорошел. Даже вирус не оставил следа. Неужели это магия Нергере? И моему любимому, чтобы быть счастливым, нужен такой же красавец рядом?..
Нет!
Резкий взмах головы — да, похоже! Но я годами перенимал любимые жесты и привычки. Я хорошею? Так я из постели два месяца не вылезаю… даже подростки знают, насколько благотворно это влияет на внешность. Тёмное ношу? Так Синеглазому нравится, а ради него я даже дерюгу с мешковиной одену. Нет, Дейзи. Ты не вобьёшь напоследок клин сомнений.
Я вспомнил, как смотрел на меня утром Джэд, и улыбнулся. Затем развернулся к бывшей жене:
— Знаешь, я тоже кое-что понял, наконец. На мне на самом деле броня. Непробиваемая, неуязвимая ни для каких воздействий. Броня нашей любви. Мне жаль тебя, Дейзи. И в то же время я рад, что ты уходишь в Пайж. Один раз в жизни я это уже сказал — Расху, сыну Лорна. Теперь говорю тебе. Я всегда буду защищать нашу честь и наше право любить. От кривых взглядов, от грязных сплетен, от домыслов, от мерзких предположений… Тебе достаточно ясен мой намёк? Я не желаю, чтобы наши дети слышали подобную гнусь о магических воздействиях и проклятом Нергере — только потому, что я не пошёл туда с тобой!
Дейзи опустила голову.
«Вам не нужно озеро, чтобы принадлежать друг другу» — явственно прозвучал во мне ласковый голос. Эльги, дорогая, наша поддержка и опора! Даже издали ты незримо помогаешь в трудную минуту! Одна — жена, и другая — была… Только одну я готов прямо сейчас расцеловать, а на вторую мне глядеть и жалко, и стыдно, и омерзительно…
— Дейзи. Я пришёл сказать только то, что наш Обряд разорван. Ты свободна и можешь делать, что угодно. Кроме попыток рассорить и разлучить нас с мужем.
— Я уже поняла. И слова про Расха я запомнила. Дэрэк…
— Дейзи, нам не о чем больше говорить.
Но на пороге я оглянулся. В кресле сидела светлоликая тоненькая девушка с прозрачно-хрустальными глазами — та, что родила мне сына и дочь… и причинила больше боли, чем кто-либо иной за всю мою жизнь. Даже Зэльтэн была честнее. Она, по крайней мере, всегда говорила прямо и в лицо. И, называя нас с Джэдом извращенцами, не пыталась вмешиваться в наши отношения.
Дейзи молчала. Я тоже. Сегодня мы ещё увидимся — на Обряде Мэль и, верно, не раз встретимся после. Просто мы больше не станем разговаривать. «Привет», пара принятых фраз — и приличия соблюдены. Я могу чтить в ней исключительно мать моих детей. Я никогда не чувствовал к ней и сотой доли того влечения, что испытываю к мужу. В постели с ней мне было хорошо — и только. Аль появилась лишь из-за того, что я перенёс на жену терзающее меня желание — но в момент той близости с ней я представлял уже не её лицо… Потом я, мучимый виной и обязанностью, просто приходил отдавать долг. А Дейзи никак не хотела меня отпускать. Пыталась быть другом, старалась прятать ревность и обиду. Илина однажды спросила меня в лоб: зачем тебе эта пытка, мальчик? Но тогда я смотрел на Джэда с Эльги и упрямо убеждал себя, что всё образуется… Стэн расшевелил нас, заставив взглянуть правде глаза.
Вот она, правда: я никогда не любил Дейзи. А она — меня.
Синеглазый, неужели в тот день ты не мог сам принести мне одежду?! Не переломился бы!
Дверь за собой я опять закрыл предельно аккуратно. Прислонился спиной, постоял, прикрыв глаза. «Прости» я говорил жене сотни раз. Можно я наконец-то скажу «прощай»?!
Прямо напротив — дверь моей собственной спальни. Пару раз в год, после особо бурных скандалов, я приходил спать к себе… Сколько из них я оставался здесь до утра? Разве что тогда, когда Джэда с самого восхода выдернули в Шэньри, и мы просто не успели помириться… чтобы потом лететь друг другу навстречу под общее хихиканье Советников и обниматься прямо в Зале. Было это, если память не подводит, лет пятнадцать назад. Точно, девочкам было по месяцу… с тех пор мы стараемся на ночь глядя не ругаться.
Я открыл дверь и вошёл. Моя спальня, к которой я не успел ни привыкнуть, ни привязаться. Только есть одно воспоминание, которое связанно именно с ней — и оно стоит, наверно, всего остального…
Задёрнуть занавески. Прилечь на кровать. Зажмуриться — и вспоминать…
«Мой Синеглазый… ты понимаешь, что я… хочу тебя?»
Неужели это было? И мне хватило смелости спросить? И бесконечно долгую секунду ждать ответа?!
«Я твой…»
Он был моим всегда. А по-настоящему отдался здесь, на этой кровати… моя рука нежно погладила покрывало. Вот тогда я и узнал, что это такое — действительно хотеть кого-то, когда в голове не остаётся ни единой иной мысли, кровь вскипает от одного взгляда и твоё имя, произнесённое шёпотом любимыми губами, отзывается громом и вспышкой блаженства, когда ночь слишком коротка и утро приходит издевательски быстро…
Вслед за той были тысячи ночей, каждая не хуже, а некоторые, как сегодняшняя, даже лучше. Но та волшебная ночь осталась единственной, первой, неповторимой. И мы никогда больше не спали здесь — словно по негласной договорённости заперев в этой комнате то удивительное, невероятное счастье, открывшееся нам.
Надо будет попросить Дани запечатать эту дверь.
С тихим вздохом я поднялся. Осмотрелся. Моих вещей тут не осталось давно. Ванна суха, словно пустыня Аскафа. Я кинул последний взгляд на кровать. Будто вживую, увидел чёрный разметавшийся водопад волос и прекрасное бронзовое тело, услышал первый стон наслаждения, подаренного моими руками и губами. Джэд, любовь моя… Если я извращенец — таким сделал меня ты. Но я ни капли не жалею.
И я опять очень тебя хочу…
Закрыть за собой эту дверь было гораздо тяжелее. Даже воздух этой комнаты хранил, казалось, страсть и откровение той ночи, и дышать им доставляло удовольствие. Но я прощался. Моя любовь стала моим мужем. Спальня у нас давно общая. Как и жизнь, и дети. Вчера одна наша дочь прошла Посвящение и стала принцессой Корха. А сегодня вторая дочь выходит замуж. И мне пора.
Напоследок я решил заглянуть в бывшую комнату Ариэль. Хотя с ней у меня никаких переживаний не связано. Аль выросла в одной детской с Мэль, вот там воспоминаний миллион. Как забравшийся на диван синеглазый красавец рассказывает привалившимся на него с обеих сторон девочкам сказки, а Дани торжественно восседает у него на коленях и от волнения теребит прядь чёрных волос… Только повзрослев, наш мальчик с удивлением узнал, что остальные даже коснуться не смеют этой роскошной шёлковой гривы, которую он запросто превращал в развлечение для непоседливых детских пальцев! Частенько капризничающие будущая королева и принцесса отказывались завтракать, и Джэд магией заставлял посуду на столе оживать и вести с детьми забавный диалог, а Заре под шумок удавалось накормить ещё и моего сыночка. А наутро дня рождения дочек их спальня превращалась в сад из цветущих эстелий, в ванне плавали лорби, и Орж просыпался под восхищённые вопли… Много всего!
В отдельную комнату Ариэль переехала только лет в двенадцать, и то они с Мэль лили горючие слёзы и вытирались Джэдом, словно носовым платком. Синеглазый терпеливо сносил подобное обращение с обречённым видом мученика, Эльгер хохотала и украдкой записывала всё на кристалл. После чего то Мэль пропадала у сестры до утра, то мы обнаруживали у дочки полусонную Аль в ночной рубашке. Правда, когда они начали обучение у Эдры, порядка стало больше. И вот они выросли…
Пятнадцать лет для Саора — возраст ответственности. Можно замуж, можно переехать жить отдельно от родителей. Начать заниматься своим делом… Некоторые, вон, королевством править начали! Правда, у этих «некоторых» выбора не было. А у Аль — был. Но она сама захотела стать принцессой так рано. Последние месяцы они часто разговаривали на эту тему с Джэдом — уже не как отец с дочерью, а Правительница с королём. Дэйкен — хороший король. При всех своих недостатках, если речь касается Саора, он становится другим человеком. Сдержанным, рассудительным и мудрым. И с Ариэль он говорил не как с дочкой, а как с принцессой. Не знаю уж о чём — меня выгоняли и ещё Защиту вешали. Но однажды Синеглазый вытащил меня в Зал Совета и там поставил перед фактом: Аль станет принцессой в пятнадцать. Потому, что так хочет сама, а главное — она способна править. Если уж он так считает! Он к своему бесценному Саору человека неподготовленного и недостойного не подпустит ни за что! Мне осталось смириться и покорно покивать.
Я оглядываю опустевшую комнату. Идеальный порядок. Ни пылинки, складки на пологе и занавесках словно выверены магией, Шкафы и полки пустые, стулья чинно выстроены вдоль стены… трепещи, замок Корха! Ждёт тебя после шестнадцатилетней спячки генеральная уборка до последней спрятавшейся в дальнем углу пылинки. Да и дальше Ариэль тебе покоя не даст. Станешь ты, как при Дорге, — образцово-показательной резиденцией со всеми вытекающими — многочисленными балами и приёмами, праздничными ужинами и прочим, и прочим.
Моя дочь — замечательная принцесса!
— Папа?!
Легка на помине!
— Аль, а что ты тут делаешь?!
— Кристалл потеряла. Всё перерыла — нет. Кинула поисковый импульс — сюда ведёт… о! Вот он, под кровать закатился. Папа, ты сам что тут забыл? И какой ты красивый! Ну-ка, повернись! Нет, правда, глаз не оторвать! Это Джэд так тебя приодел?
— Как ты догадалась?
— У Дэйкена хороший вкус. И чувство меры. Посмотри на рубашку. Просто гладкая ткань — будет скучно. Вышивка — перебор. А у него тут узор пущен, еле различимый, заметен, только когда двигаешься. Подчёркивает линию плеч и складывается в цветок на рукаве.
— Где?!
— Ты так не увидишь. Только боковым зрением. Это магия, очень редкая… Он тебя очень любит, папа…
Моя девочка улыбается мне — совсем взрослая, красивая, с Цепью на груди.
— Папа, давай, я тебя причешу. Знаю как. Садись.
Гребень из воздуха — пространственный карман. Ариэль — магичка слабая, но её учитель сделал невозможное. Он научил её максимально использовать свои способности, компенсируя недостаток силы умением и комбинацией заклинаний. Надо подкинуть мужу идею — когда передаст Мэль ожерелье, пусть начнёт на досуге обучать подростков. Отлично получается! Правильно говорят: хороший маг — это заслуга его учителя.
— Вот, полюбуйся на себя. Нравится?
Третий раз за утро меня тащат к зеркалу. Насмотрюсь на себя на всю оставшуюся жизнь. А дочка умница! Две тонкие косички по бокам поддерживают мою гриву и придают очень величественный вид. Кстати…
— Аль, а правда, я в последнее время стал красивее?
Дочка неожиданно прыскает и зажимает рот рукой:
— Красивее? Да ты Джэда скоро догонишь! Только вчера вечером на посиделках в Корхе все девчонки страдали, что ты самый восхитительный парень в Саоре после короля, и надо ж такой напасти случиться, что вы вместо того, чтоб девушек осчастливливать, друг на друге зациклились!
— Доча… а ты не думаешь, что это…
— Магия Нергере? — хохочет она. — Да слышали мы эту байку! Папа! Ты чего, теперь сплетни собираешь? Так пойди ещё к тонхам сходи! Там тебе такую историю расскажут — жуть! Нам Сантия вчера заунывным голосом вещала! Что твоя несказанная красота дана тебе проклятым озером, и тебе нельзя быть с другим человеком — чары спадут и будешь ты опять… просто симпатичным принцем! — Ариэль даёт мне символический подзатыльник:
— Права Мэль — вы помешанные! Джэд вчера дочу пытал — правда ли, что он на девицу продажную похож? Не знаю, что он имел в виду, но отгрёб — мало не покажется! Ты теперь дурью маешься… Мне тебе рассказать, отчего люди хорошеют? Отчего у них глаза горят так, что ослепнуть можно? Или отчего на некоторых спальнях аж три Полога тишины стоят — один твой муж поставил, второй его жена, а третий дочь в сердцах вчера влепила? Которая сегодня мне по секрету призналась, что если бы вы не были её отцами, то она вас раз десять бы придушила — за то, что ей от зависти да любопытства до утра было не заснуть?
Я начинаю подхихикивать, втайне думая, что сегодня мы с Джэдом будем отомщены. Стэну мы выдали столько красочных напутствий и примеров, что до утра они с Мэль не уложатся…
— Так что, папа, не слушай гадости всякие. Тебе очень повезло в жизни, — дочка становится серьёзной и смотрит на меня тепло и сердечно. — Неважно, сколько ошибок ты совершил. Главное — ты их потом осознал и исправил. Ты рядом с любимым человеком. Радуйся этому, гордись — и береги его.
Мне остаётся только расцеловать её и благодарно прижаться к моей девочке.
— Аль… ведь ты…
— Люблю его. Да. Но за Грань не собираюсь и истерик устраивать тем более не буду. И уж точно на шею вешаться и признаниями изводить не стану! Слишком много подобных жалких примеров перед глазами! Как и реакции на подобные признания — ошарашенный взгляд и побег под надёжную защиту твоих рук… Папа, ему никто, кроме тебя, не нужен. А я слишком себя уважаю, чтобы вымаливать и выпрашивать любовь!
Какая она величественная и прекрасная в этот миг! Ариэль, дочь Дэра, принцесса Корха. Мы с Джэдом нашли её имя на Земле — то ли персонаж книги, то ли дух воздуха… Просто понравилось. Имена в Саоре дают отцы, так заведено. Дух моей Ариэль несгибаем и велик, и я верю, что она всё равно будет счастлива.
— У меня есть Цепь, и предназначение, и моя земля. А ещё — моя семья. И много примеров перед глазами. Гэсса рассказала, она думала, никогда не будет ни женой, ни матерью — и что? Вон какая ей судьба выпала — возлюбленная Создателя Саора! Бессмертная, как и он. И дочку родила, и сына названного обрела. Лейгни скоро Обряд пройдёт — тоже не гадала, что увлечётся. Чем там ваш чёрт, как вы ругаетесь, не шутит. Слёз я пролила достаточно. Надо жить. Пойдём к Мэль, папа. Пора уже.
Есть всё же нечто, за что я благодарен Дейзи. Это наши дети. Хоть и растили мы их вместе с Джэдом, и если не силу, то душу свою он им точно умудрился передать, но за сам факт их существования я бывшей жене признателен.
Мы с дочей прыгаем обратно в комнату нашей невесты. Мэриэль восторженно виснет на шее у невысокой плотной женщины… Илина!
— Иль!
— Дэрэк! Ох ты, нарядный какой! Дай потрогаю! И причёска! Создатель! Будут меня теперь, старую, сны неприличные мучить… о мальчиках молодых, зеленоглазых, сияющих.
— Эй! — родной голос раздаётся в самое ухо. — Я тебе сколько раз говорил — руки к Дэрэку не тяни!
— А сам? Вот чучело! — Видящая со смехом оборачивается к нашим девочкам. — Мэль, Аль! Как вы допускаете, чтобы в вашем присутствии эта пародия на взрослого человека так прилюдно парня тискала! Подросток наглый, распущенный, озабоченный… да ты меня слышишь?!
Нет, он не слышит. Он целует меня — крепко, в губы, так, что не хватает воздуха, а руки непроизвольно начинают скользить по его спине и даже стремятся залезть под ткань рубашки…
«Дэрэк мой… какой ты красивый!»
«Джэд… целуй ещё».
Его не надо просить. Он и так не может оторваться.
— Иль, это они час не виделись, — вредно замечает Мэль, — представляешь, что бывает, когда они на день расстанутся?
— Боюсь и предполагать… До спальни-то доходят?
— Не всегда…
Говорите, что хотите.
«Джэд, я в свою бывшую башню ходил. С Дейзи попрощался. И в спальню зашёл. Вспомнил ту ночь…»
«Надо дверь туда запечатать. Намертво. Чтобы больше никто на той кровати… только мы».
Мы одинаково думаем. Одинаково одеты. И любим с одной силой страсти…
«Я хочу тебя…» — одновременно.
— Папы! — вопли Аль и Мэль сливаются тоже. — Остыньте!
— Мальчики!
Это уже серьёзно. Королева не шутит. Сейчас белую рученьку поднимет и оплеух отвесит. Обоим. У неё уже привычка — хлоп! — налево, хлоп! — направо…
— Эльги! — Джэд с трудом оставляет мои губы — и впивается в неё…
Я в восторге. Дочки визжат, Илина от хохота складывается пополам, влетевшая Гэсса ничего не может понять и набрасывается на меня:
— Да что это за кошмар творится! Большой зал уже полон народу, Тор принаряженный за дверью топчется, Дани со Стэном извелись, а у вас… непотребство одно на уме!
— Мам, это не непотребство. — Синеглазый как никогда кстати целует запястье разгневанной принцессы, от чего она затихает и смотрит на него снизу вверх мгновенно теплеющим взглядом. — Мы все готовы. Иль сейчас разогнёт… свои кости старые…
Нет, один из нас свой подзатыльник получит… уже получил!
— Пошли! — стремительный вихрь в виде Вейры завершает картину полной неразберихи.
— Уф, — выдыхает Джэд. — Мэль? Ты в последнюю минуту не передумала? Вдруг решила ждать Великой Любви… к Грани разок прогуляться.
Она его убьёт… Попозже.
Главные Двери Большого Зала традиционно закрыты.
— Мэль, — громким шёпотом окликает её Дэйкен, — всё… Отступать некуда.
— Я нормально выгляжу?
Мы оглядываем её с двух сторон. Джэд что-то поправляет магией — не пойму что, только свечение потоков.
— Доча… королева наша… ты прекрасна.
Я с ним полностью согласен. Как всегда.
— Идём.
Путь через Большой Зал от Дверей — это долго. Через море взволнованных лиц, взмахов крыльев, приветственных жестов лап, виляние хвостов. Достаточно, чтобы все запомнили и восхитительную невесту, и ведущих её отцов… Одновременно являющихся мужьями. Сколько традиций мы нарушили и ещё нарушим в Саоре?
«Много, Дэрэк!»
Надеюсь…
Стэн, замерший у возвышения, при виде Мэриэль, как и хотела невеста, норовит грохнуться в обморок. Покачнулся аж! Моя любовь довольно хмыкает. Ох, сын Аржэна, за долгие века не раз и не два услышишь ты это хмыканье, заставляющее настороженно гадать — к чему ещё быть готовым?
Например, к метели падающих сверху лепестков, складывающихся в узоры позади Мэль… К снежно-белым эстелиям, вырастающим из пола и сплетающимся в арку, через которую она проходит, чтобы соединиться с будущим мужем. К сверкнувшему над ними серебряному сиянию, такому яркому, что я закрываю глаза.
Мы остаёмся за аркой — вместе с подошедшей Эльги. Родители невесты… Ох ты! Королева одета в такое же платье цвета ночи, как и мы! Синеглазый, когда ты всё успеваешь?! Джэд смотрит на меня, тихонечко тянет — и я понимаю, что он хочет сделать. Первый раз мы встаём иначе — Эльгер в центре и мы, обнявшиеся, по бокам. Высоченные парни, чьи руки смыкаются над нашей хрупкой королевой, подобно той же арке. Мать, жена, друг. Лучшая женщина в мире, которую мы оба будем беречь и защищать. Та, что смогла остаться любимой и равной — именно потому, что поддержала и приняла нас.
Если ты будешь такой же, как мама, Мэриэль, ничто в мире не грозит — ни тебе, ни твоей любви!
Тор прекрасен и велик — Создатель Саора и дед одновременно. Он сам говорит проникновенные слова Обряда и надевает на Мэриэль венок из сошта. Я тихонько повторяю за Мэль:
— Клянусь быть с тобой до самых звёзд…
«И после, — добавляет мой муж, — и даже за Гранью…»
«Этого в Клятве нет!» — возмущаюсь я.
«Это в моей клятве, — его губы улыбаются, но глаза серьёзны, — считай, я её немножко расширил… Так что ты никуда от меня не денешься!»
Больно надо!.. Видел я эту Грань… много раз. Ничего там привлекательного нет. Если уж только с ним за компанию…
Затем, следуя традициям земли, молодые обмениваются кольцами… а мы — улыбками, хотя очень хочется засмеяться — громко, на весь Зал…
Их кольца — миниатюрные венки из сошта. Очень изящно и талантливо выполненные.
«Джэд, паршивец! Ты же не хотел прибегать к магии!»
«Я чуть-чуть… Так ему! Над нашими венками издевался, теперь пусть свой до конца жизни носит, не снимая!»
«Ты страшный человек, король Саора!»
«Ага!»
«И как ты вообще умудрился им такое подсунуть? Вместе же со Стэном выбирали?»
«Так для Мэль выбирали… А то, что я ей такую же идею подкинул, по связи — это сын Аржэна упустил… Только, Дэрэк, он, похоже, не очень огорчён! Смотри, как радуется!»
Радуется? Да он светится от счастья! Почище Сэрбэл за окнами Зала…
Стоп. Что-то не то…
— Джэд!
Удивлённый взгляд — ты, мол, чего вслух?
— Джэд. Солнца нет.
— Дэрэк, шуточки твои… — он оборачивается — и застывает.
Нет Сэрбэл. Нет Эриэжа. Сады потихоньку затягивает тьма. Беззвучно, неумолимо…
— Что происходит, Хранитель?!
Темнота подступает к стенам замка. Собравшиеся в Зале притихли. Но — пока нет паники. Здесь Дэйкен. Значит, всё в порядке. Сейчас он всё поправит…
— Папа, — в наступившей тишине голос Мэриэль звенит и отражается эхом, — останови это!
«Синеглазый, что происходит?» — я стараюсь выглядеть спокойным.
«Не знаю, Дэрэк».
Он — не знает?! Он?!
Чернота за окнами начинает вползать в замок. Она не заполняет его — она поглощает. Там, где мгла наступает на предмет, не остаётся ничего. Пустое пространство. Вакуум.
— Джэд, сделай что-нибудь! — говорит Стэн, не сомневаясь, что достаточно просто попросить, и всё станет как прежде, настолько велико его доверие.
Вспыхнувшая грань Барьера отделяет нас от тьмы. Грань, которая дрожит под напором и медленно, неотвратимо надвигается.
— Да объясните, наконец, что происходит! — Гэсса хватает Тора за руки и встряхивает. Создатель Саора смотрит в глаза сына. Они говорят?
— Нет, — стонет Джэд, — пап, ну почему именно сегодня?!!
— А что, завтра было бы лучше? — в словах Тора отчаяние и обречённость. — Или вчера? Или я мог это предвидеть?!
— Запас прочности надо было заложить, создатель хренов! Создал… конец мира в день Обряда внучки! Иди сюда, бракодел несчастный! Вливайся! Мэль, Гэсса, Дани! Все маги в этом Зале — заклятие цепи! Один я не справлюсь!
— Что происходит? — шёпотом спрашивает Эльги, и Тор отвечает с тихим вздохом:
— Конец Саора…
— Это же… неправда? — смотрит на меня Аль. — Папа?
— Дэрэк? — теребят меня Вейра и Гэсса, и Эльги глядит, словно во мне заключены ответы на все вопросы, и Илина с какой-то тоской гладит мою руку… Стэн обнимает Мэль — такую трогательную и притихшую, в венке из сошта и с кольцом на безымянном пальце…
Барьер сужается.
Я не собираюсь задавать вопросы. Или требовать ответы. Он и так сделает всё, что в его силах. И даже больше. Я просто рядом. Как всегда.
«Джэд».
«Я не уверен, что в состоянии что-то изменить…»
Мир рушился неумолимо, и я должен найти слова!
«Синеглазый… обернись. Там наша дочь и сын. У них же брачная ночь должна быть, первая… как у нас тогда. Джэд, нам не страшно уйти за Грань, а их жалко! Они не узнают, как это — отдаться любимому всецело… Родной, ты сможешь!»
С тихим стоном на пол опускается Гэсса, и рядом с ней падает Тор. Опустошены до капли.
«Я вытягиваю силу из всех, до кого удаётся дотянуться… У меня не получается!»
«Получится. Я верю. Ты можешь всё».
«Не всё, как оказалось…»
Мэль и Стэн тоже тихо ложатся под тающей аркой, не разжимая объятий.
Мы остались с Дэйкеном вдвоём за тонкой светящейся границей. Только мы.
«Джэд… как же дверь?»
«Дэрэк мой! Саора больше нет, какая дверь?!»
«В мою спальню. Мы собирались её запечатать. Мы много чего собирались… Синеглазый, я настроился терпеть тебя тысячи лет, а не уйти за Грань в день Обряда нашей дочери!»
«Только терпеть?»
«Любить тебя, чучело! Хотеть тебя!»
Нас окружила почти непроглядная тьма, и где-то сверху робко, словно извиняясь, подмигнул первый голубой отблеск.
Может, я не могу подобрать слова, потому, что слова здесь не помогут?..
Я притянул его к себе и поцеловал — так, словно мы снова были первый раз вместе и нас впереди ждала вся жизнь, а не холод вечности… солёный привкус на губах… опять позорно плачу?
«Я люблю тебя, Джэд. Мы всегда будем рядом. Только мне очень жалко, что мы никогда больше… так, как в той спальне…»
«Ты же знаешь, я терпеть не могу слёз!»
«Сам сказал — Саор погиб… Можно хоть поплакать напоследок?!»
«Нет! Нельзя! Никаких «напоследок»! Ты прав — дверь нужно закрыть! Я тоже люблю тебя — и буду любить — много раз, все тысячи будущих лет, понял?!. Только не реви!»
Он бывает очень убедителен, мой Синеглазый… настолько, что отступает даже тьма. Мир тихонько, чуть ли не со скрипом начинает возрождаться… Свет Сэрбэл! Как ты прекрасен! Нет ничего восхитительней Эриэжа, и Оржа — сердца Саора!.. Мы стоим, прижавшиеся, в Большом Зале, а вокруг нас растерянные, поднимающиеся люди и разумные…
— Вы только посмотрите на них! — сквозь слёзы стонет Илина. — Мир рушится, а они себе целуются!
Эх, Видящая, знала бы ты! Хотя… Тор скоро объяснит. Вон как глядит и… сдурел совсем?! На колени перед Джэдом?
— Папа, спятил?! Поднимись немедленно! А ты, — гневно смотрит на меня муж, — что ржёшь?!
— Представил, как мы выглядим со стороны. Пара целующихся озабоченных подростков…
«Возбуждённых!» — усмехается Дэйкен.
— И это тоже… Своим желанием мир спасли.
— Иди ты к чёрту, Дэрэк!
— Только вместе с тобой! К чёрту, к звёздам, а лучше в спальню. Только пусть Обряд завершится. Стэн! Целуй жену скорее! Пока опять что-нибудь не рухнуло, не сорвалось и не покатилось…
— Папа, не рискуй, благословляй их немедленно! — Синеглазый не шутит. — И, будешь ещё миры творить, — постоянную Эйга не в кольцо, а в знак бесконечности складывай… Халтурщик!
Судя по стыдливо сопящему Тору, мой муж упрекнул его в незнании таблицы умножения. Магия…
— Подумать только, — вздыхает Эльги, — нашу доченьку даже мироздание не выдержало…
— Мэль, — серые глаза Илины подозрительно блестят, но голос по-прежнему весел, — помнится, ты всегда хотела, чтобы Обряд твой стал самым исключительным в мире. Видимо, тебя услышали!..
— Доченька, — с чувством подхватывает Джэд, — королева моя наследная, магиня великая, ты в следующий раз, когда будешь мечтать, чтобы твой Обряд весь Саор запомнил, слова подбирай поосторожнее, ясно?!!
— Ясно! Всё, я венок бросаю!
Короткая дуга — и сплетённые цветы оказываются в руках Ариэль.
«Джэд, негодник!»
«Дэрэк, я ни при чём! Хочешь, поклянусь?»
Да верю я…
— Знаешь, Синеглазый, — задумчиво говорю я, бесцеремонно приводя в порядок его растрёпанный вид, отчасти результат чуть не случившейся гибели мира, большей же частью — моих стараний его расшевелить — теперь Саор точно станет считать, что с тобой ему ничего не страшно. Ни конец света, ни…
— Хватит ворчать! — решительно отбивается он. — Пошли!
— Куда?
— Дверь запечатывать!
Судя по тому, как благоговейно, но настойчиво подбираются к нам все присутствующие в Зале, с непередаваемым восторгом и трепетом взирая на настороженно оглядывающегося короля, я понимаю, почему ему так не терпится удрать. Прежде, чем это восхищение перейдёт в открытое преклонение и шквал благодарности. И позволяю ему скрыться, прихватив меня с собой.
Мы в башне принца Соледжа. Я кошусь на дверь бывшей жены.
— Нет её, — немедленно откликается Дэйкен. — Дэрэк…
— Что?
— Неправильно будет… закрыть дверь просто так. Мы там кой-чего недоделали.
— Чего?
— Да что ты все вопросы глупые задаёшь?! Конец мира, что ли, на голову повлиял?!
«Я отдался тебе тогда не полностью… Не хочешь довершить?»
Создатель! Хочу! Очень хочу!
Он делает шаг…
— Постой. Тогда уж всё совсем правильно сделаем!
Я подхватываю его на руки и переношу через порог.
— Дэрэк, дурной! Так же только с девчонками поступают!
«Сам дурной… ты же отдаваться будешь…»
— Потом к нам пойдём, я тебя перенесу, — шепчет он, уложенный мной на кровать.
Потом — всё, что угодно. А сейчас… Я раздеваю его, медленно, старательно сдерживая себя. Ловлю себя на мысли, что ищу разницу — между тем, что помню и что вижу сейчас. Шестнадцать лет… Он стал ещё прекраснее. Свободнее, раскрепощённее. Его тело подаётся мне навстречу привычно и бесконечно волнующе…
«Твои руки стали увереннее…» — его шёпот возбуждает до крайности.
«Только руки?»
«Всё…»
Изящная линия спины и изгиб шеи. Водопад блестящих волос. Мой! Сладкая-сладкая судорога — и вспышка двойного блаженства.
Теперь — до конца.
— Я уже спрашивал тебя… тогда и недавно…
— Нет, Дэрэк. Ни о чём не жалею. Если это наслаждение и называется извращением… мне плевать, раз это даришь ты.
Мне остаётся только внутренне улыбнуться.
Одни чувства. Одни мысли. Одни слова.
— А дальше помнишь?
Мой муж улыбается мне озорно и открыто:
— А это — дома. Когда я тебя приволоку!
Мальчишка, подросток, сорванец… Когда я увидел его, сурового и язвительного, бесстрастного и сдержанного, разве мог я подумать, что этот красавец, этот полубог станет моей любовью, судьбой, жизнью! Что я растворюсь в синеве его глаз, что весь мой мир уместится в его ладонях! Что моё имя он будет шептать на пике удовольствия, и ради этого счастья я буду жить…
— Дэрэк, ты чего такой… словно сейчас повторно замуж позовёшь.
— А я тебя и первый раз не звал! Это ты мне предложение делал!
— Ну, так позови… а то у тебя лицо такое…
— Нежное?
— Глупое!
Схватить его в охапку, как есть, раздетого, прижать к себе, запустить руки в эту чёрную гриву, запрокинуть голову, заставить смотреть в глаза:
— Ты самый несносный, мерзкий, непредсказуемый парень на свете! Как меня вообще угораздило связаться с тобой — и в переносном, и в буквальном смысле! Чтобы всю жизнь отвоёвывать тебя — от влюблённых девиц, от ревнивых мужей, от опасностей, от смерти… Просыпаться среди ночи и со страхом прислушиваться — рядом ты или тебя опять черти в пекло уволокли! Что, ну что ты можешь сказать в своё оправдание?!
— Пойдём дверь запечатаем… раз уж ты мне предложение делать не хочешь!
Я не знаю, плакать ли мне или смеяться. Мне тридцать семь лет. Я принц Соледжа, Правитель Саора. Бессмертный. Отец наследного принца и уже правящей принцессы Корха. Муж этого наказания за все мои ошибки и проступки, вольные и невольные. Одна фраза которого превращает все мои величественные порывы в милую семейную перебранку.
Спасибо, мама… За то, что на помощь своему приёмному сыну ты позвала этот синеглазый ураган, превративший моё безбедное существование беспечного студента и бабника в нескончаемое приключение и легенду, сказку и кошмар одновременно…
— Вставай, чучело. Сам оденешься?
— Как раздевать, так всегда пожалуйста, — ворчит моя любовь. — А как одеваться — так сам… Дэрэк… ты мои штаны не видел?
Я поворачиваюсь к нему разгневанный — и упираюсь в наглую улыбку этого обормота, сидящего со штанами в руках… Напомнил, называется! Моя ярость тает без следа. Я тихо сажусь у его ног, обхватываю колени и заглядываю в лицо:
— Джэд… я уже сделал тебе предложение. В самый первый день. Под вегеком. Руки, сердца, имени и всего себя. А ты его принял. Боюсь, что я сам — это всё что у меня есть. Вернее, было. Потому, что с того дня я принадлежу тебе. Мне больше нечего тебе предложить.
— Мне больше ничего и не надо.
Он смущённо теребит пряди моих волос:
— Дэрэк… я никогда не перестану ни язвить, ни портить романтический настрой… таким уж создан. Я вообще удивляюсь, как тебе удаётся из меня нормальные слова вытягивать… Не то чтоб я их не чувствовал, но вслух произносить — такие красивые, как у тебя, не получается… они словно теряют что-то.
— Не беда. Я скажу за нас двоих. Ты их, главное, думай…
Когда мы наконец, оказываемся за дверью, Джэд проводит рукой — и вместо прохода остаётся глухая стена замка. Надёжно скрывшая нашу с ним драгоценность.
— Вот Дани удивится! Была комната — и нет!
— Ничего! Пройдёт с Элией Обряд — расскажем.
— Или раньше, на мальчишнике…
— На Землю не пойду!
— Джээд…
— Ни за что! И маечки твои… хреновые… не надену!
Наденет. Вот на что поспорим, что наденет!
— Ты в них такой неотразимый…
— Всё! Лопнуло моё терпение!
Он хватает меня — с подобной силой не поспоришь — и мы уже у нашего порога. Наш любимый, родной, привычный бардак… Чёрт! Подушка на шкафу — это кто ж её туда забросил?
— Так, — с плотоядной улыбкой Джэд укладывает меня на постель, — значит, кто кого через порог переносит, тот и сверху? Запомним…
И зачем я это ляпнул… с его силищей.
— Давай лучше, как раньше… по желанию.
— Нее! — огоньки в невероятных глазах разгораются всё сильнее. — Поздно! Даже не трепыхайся…
Какое там трепыхаться… Когда тебя так прижимают эти отлитые из бронзы руки.
— Между прочим, у нас ещё торжественный бал, — предпринимаю ещё одну робкую попытку освободиться я.
— И пусть.
— Мы — отцы невесты.
— Дэрэк! — синие глаза глядят на меня с укором. — Ты что — не хочешь?..
А вот этого я не говорил!
— Дурной — дурной и есть… Просто… не увлекайся. Нам Мэль поздравлять. И… чувствую, тебе там Саор благодарность выразит… спаситель мира!
— Вообще-то, мир спас ты. Только не представляю, как это другим рассказать… Ни героизма, ни величия… обычное плотское желание.
— Ох, Джэд! Действительно, ты и романтика — вещи очень недружественные. Нет бы сказал, что тебя вела моя любовь!..
— Вот сам Саору и рассказывай! А я просто тебя хотел… хочу и буду хотеть! И никакой конец света не посмеет этому помешать!
Верю. Ничто не сравнится с силой его желания. Как и моего.
— Знаешь, Джэд… в тот день на Земле ты сказал чистую правду. Ты привык, что тебе подчиняются. Люди, звёзды, волны, миры… А я — не подчинился. И за это наказан… Обречён любить тебя вечно.
— Какое страшное наказание! Ужаснее не придумаешь!
— Кто-то придумал! Ты обречён любить меня!!!
***
Утро в Саоре… Я с облегчением отмечаю, что Сэрбэл на своём месте.
— Ты опять занавески не задёрнул, — бурчит недовольно моё синеглазое наказание.
— Давно бы магией задвинул! — фыркаю я. — Обленился!
Бронзовая рука пихает меня. Не сильно. С кровати я не улетаю, только откатываюсь на добрый метр.
— Ах, так?! — я уже хочу отплатить ему, не важно, какие последствия меня потом ждут, но Джэд вдруг вскакивает, прислушивается и расплывается в улыбке:
— Наши молодые проснулись! Пошли, покараулим, какие выйдут! Не всё ж Мэль над нами потешаться!
О, это достойная причина для прекращения боевых действий!
Мы одеваемся, словно за нами гонятся разгневанные тонхи, подкрадываемся к дверям спальни наших детей и затихаем. Ждать приходится долго. Я начинаю мёрзнуть, и Дэйкен согревает меня, обнимая.
Наконец дверь приоткрывается, и появляется Стэн. Аккуратный и причёсанный даже сейчас. Вот только глаза!.. Мы восторженно присвистываем.
— Что, — ухмыляюсь я, — теперь не будешь спрашивать, почему мы с утра такие… утомлённые?
— Парни, — сын Аржэна слегка шатается, — простите за вопрос… А у вас так — каждую ночь?!!
— Нет, — дёргает плечом Джэд, даря ему свой неповторимый взгляд и взмах длиннющих ресниц, — иногда ещё и днём… если повезёт.
— Вчера повезло, — подыгрываю я.
Стэн смотрит на нас с редкой смесью восхищения, недоверия и страха.
— Так что, — Синеглазый напускает на себя вид полной серьёзности и сочувствия, — как я тебя и предупреждал, ждёт тебя весёлая жизнь…
— Эй, папа! — в дверь просовывается бесконечно счастливая и встрёпанная Мэль. — Ты мне мужа не пугай! Над своим издевайся!
— Глядите — живая, — преувеличенно радуюсь я. — Доча, вылезай!
— Зачем?
— Завтракать пойдём для начала! — смеётся Джэд. — Я голодный, как хоренг! А ты, Стэн?
— Ужасно! А потом?
— Тренироваться. И я тебя в Пенш уволоку. Надо тебя обязанностями загрузить. Мне в голову мысль пришла…
— Я думала, у тебя все мысли последнее время, хм… исключительно… — Мэль оглядывает меня, косится на показанный ей кулак, покаянно вздыхает и доканчивает иным тоном:
— Ладно. Только после давайте к водопаду прыгнем!
— Видно будет, — Дэйкен прижимает меня к себе, и я чувствую тёплое дыхание на щеке.
— Знаете, парни, — расплывается в улыбке Стэн, — если ещё и днём… лучше жизни и не придумаешь!
Я полностью с ним согласен.
«Джэд!»
«Что?»
«Ты хотел бы другую жизнь?»
«Это как?!»
«Вот, ты пришёл на Землю за непосвящённым наследником Дэфка. А тот возмутился бы и сказал — нужна мне ваша Цепь, как сершану крылья! И остался бы доучиваться в своём университете. А ты бы с Лекстом помирился, женился на его дочери…»
«И помер бы на Маринике! Дэрэк, у тебя с головой всё нормально?!»
— Папа, что тебе такое муж сказал, что тебя аж перекосило?!
— Мэль, ты представляешь! — И Синеглазый слово в слово пересказал всё, что я только что поведал ему мысленно.
Рассмеялись все, кроме него.
— Дэрэк, правда, у тебя фантазия не только богатая, но и больная, — вытирая слёзы, выступившие от смеха, заметил Стэн. — Ты на самом деле всё это вообразил?
— Ты уж тогда иди до конца, — невероятно синие глаза смотрят мне в душу, — представь, что я вообще за тобой не пошёл! Плюнул бы на всё, и отдал Соледж Лексту! И мы вообще с тобой бы не встретились! — Он отнимает от меня руки.
А ведь он… злится!
— Чего там! Подумаешь — судьба, связь… ерунда всякая!
— Джэд…
— Мне же всё равно, с кем спать!
— Папа…
— И кого любить — тоже!
— Парни… да вы чего…
Воздух вокруг нас начинает сгущаться и искрить.
— Я до тебя ни одного человека не касался! Никогда, ни разу! Даже Эльги! И только тебя первого я сразу прижал к себе! Хочешь другую жизнь? Без меня? Пожалуйста! Хоть сейчас! Прямо здесь Обряд разорву! Со связью, вот, извини, не получится! Она даже за Гранью действует!
Что ж я натворил-то! Обнять, притянуть, прижать крепко-крепко. Почувствовать, как унимаются потоки, как магия, поворочавшись для порядка, затихает.
— Вот так Дэрэк и живёт, — поворачивается к Стэну Мэль, — сколько я себя помню.
Я делаю ей знак замолчать. Хрупкий подросток, величайший маг, неутомимый любовник, Правитель мира — всё в одном — в моих руках замирает и утыкается мне в грудь. Моё синеглазое совершенство, наказание и награда. Почему я чувствую себя счастливым, только когда он рядом, так близко, что непонятно, чьё сердце бьётся громче?..
«Джэд, ты чего завёлся-то так?.. ты же детей напугал… ты меня пугаешь… родной мой, да успокойся…»
«Мне страшно стало, Дэрэк…»
«Страшно?..»
«А вдруг на самом деле мы не встретились бы… Никогда!»
«Как ты это себе представляешь?»
«Как ты и сказал — я пришёл, ты не пошёл…»
«Значит, мы бы встретились. И я бы пошёл».
«А вдруг нет?! И ничего бы не было!»
«Не было бы только меня».
«Я и говорю — ничего!»
— Джэд, это значит…
— Ты для меня — всё, Дэрэк.
Стэн обнимает Мэль. А смотрит на нас. Сейчас скажет…
— Да, парни… Солх по сравнению с вами — милая пустяковина… Спокойней на вулкане жить, чем с вами рядом. Одно утешает — сами мир разрушите, сами и восстановите… Завтракать-то не передумали?
Джэд виновато заглядывает в мои глаза:
— Извини…
И как на него сердиться прикажете — когда ресницы так дрожат, а в зрачках моё отражение мне же и улыбается?!
— Ты тоже… не знаю, чего меня понесло. Дети, вы на нас не равняйтесь! Берите пример с Эльги! Они с Джэдом ещё ни разу не поругались!
— Конечно, — нахально влезает Мэль, — зачем им ругаться? Мама глупостей не выдумывает, папе в самые неподходящие моменты не выкладывает… Да и папочка на неё так не реагирует — до полной неспособности соображать! Ты, — глядит она в упор на Дэйкена, — бешеный, не забыл, что Дэрэк вообще-то наследным принцем был? И по-любому, в Саоре бы оказался? Ну, увидел бы он тебя в Орже, в короне твоей и мантии — что изменилось бы? Куда б он от твоих глаз делся? Эй, Дэрэк! — уже мне. — А тебе принципиально важно, где это чучело королевское тебя первый раз облапало — на Земле или в Орже? Или парни в белом тебя не привлекают? Или оробел бы перед королём?
Джэд начинает тихонько хихикать.
— Да нет, — нарочито задумчиво отвечаю я, — можно и в белом. И в Орже. И в короля влюбиться — особенно в такого… Только, доча, там ещё и Лекст был. И мы оба его сильно не устраивали. Вряд ли он мне дал бы до замка дойти, а Синеглазому меня в короне приветствовать.
— Так чего вы дурью-то маетесь? Если у вас всё равно других вариантов не было! — упирает руки в бока Мэриэль. — Коли так всё сложилось, что по другому не выходило никак? Вам такое слово «судьба» знакомо?
Моя любовь уже хохочет в голос:
— Доча, ты попроси Дэрэка сказку рассказать! Про судьбу…
— Сказку — пожалуйста! — Синие глаза Мэриэль вдруг становятся серьёзными и нежными. — А дурить прекращайте. Вы тем, что вместе, вчера мир вернули… Я не знаю, как это у вас происходит, я потоки видела. У вас магия — общая. Она через Дэрэка проходит и усиливается в разы…
Мы ошеломлённо смотрим друг на друга и одновременно выдыхаем:
— Я ж тебе говорил, что с тобой я всегда сильнее!
— Я ж тебе говорил, что всегда должен быть рядом!
— Ну так и будьте! — виснет на нас Мэль. — Любите друг друга, храните Саор, спасайте миры… даже ругайтесь! Всё равно вы без этого не можете. Только не расставайтесь никогда и не задавайтесь вопросами — что было бы, если! Что было бы, если б не было Саора? Земли? Звёзд? Вообще, ничего?
— Доча, ну ты загнула… Саор будет всегда! Нашими стараниями!
— А мы всегда будем вместе! — глаза Джэда сияют. — Да, Дэрэк?
Куда ж я от тебя денусь, счастье и наказание ты моё…
— Да, мой Синеглазый!
11.2020