right now i'm worried about the state you're in
ной знает, что ванитас редко кому открывается даже в вопросах своего физического состояния. знает и ненавидит его за это всей своей душой, потому что этот дурак уже который день жалуется на простуду. правда, сильно серьëзных изменений не заметно, но температура у ванитаса скачет знатно. интересно, куда он влез на этот раз? и почему не сказал ною?
– тебе нужно пить побольше жидкости, – ной глядит на своего друга уставшим взглядом, больше похожим на щенячий. он переживает. чëрт, конечно он переживает! это же ной.
– ну не-е-е-е-ет!! – злобно восклицает ванитас. – нет! и ты не заставишь меня, ной! – он задумывается на секунду, а затем краснеет, ухмылясь. – или ты будешь, как жанна, хах?
это явно не то, что ной был готов услышать сейчас. может, чуть позже, когда ванитас поправится, но уж точно не сейчас. ему стоит думать не о том самом случае в жеводане, а, как минимум, о причине такого состояния.
– слушай, может ты снова сбежал от меня ночью, чтобы поглядеть на звëзды, не обращая внимания на отвратительные погодные условия? или съел что-то не то. ты не встречался с роланом и оливье в последнее время? может, оливье решил над тобой подшутить? боже, ванитас... ванитас... – ной глубоко вздыхает и садится рядом с юношей. – ну вот за что ты такой?
– а вот так, архивист, – ванитас улыбается и откидывает голову назад. это делает его похожим на какого-то злодея, если честно. а ною нравится. он заглядывается на белоснежную шею и на миг ловит ступор. тяжело. тяжело, но безумно красиво. – ты сам-то не устал?
– не знаю. немного, наверное. спасибо, что интересуешься, – они оба замолкают на какое-то время, глядя друг дружке в глаза. – ну ладно, ванитас, я пойду. отдыхай и зови, если что, хорошо? я всегда рядом, – ной машет рукой на прощание и закрывает дверь.
как же тяжело смотреть на ванитаса в таком состоянии. то ли потому, что ною хочется лечь рядом и зацеловать алые щëки юноши, то ли потому, что ему тяжело смотреть на своего нездорового друга.
друга?
ну да, друга. то, что ной уже давно размышляет о своих чувствах к этому голубоглазому дураку не значит, что они возлюбленные или что-то типа того. просто невзаимная любовь, со всеми бывает, верно?
i guess after all this time
falling for you was invetiable
и вот он снова тут – на полу ванной. сидит, уткнувшись носом в коленки, не зная, о чëм думать, о докторе или... о другом докторе, но который сейчас не может даже с кровати встать. может, это и не простуда вовсе? может, что-нибудь посерьёзнее? обычно ванитас сам изучает свои болячки, а в этот раз ни разу не упомянул о медицинских книжках! господи, может он умереть собирается? что это за ребячество?
ной просто хочет помочь ванитасу. он хочет снова дурачиться с ним в фонтане, снова считать звëзды на небе ночном, снова танцевать..
танцевать?
ной спросил тогда, что такое любовь. ванитас замешкался, но всë же ответил, и они просто решили, что любовь – что-то наподобие простуды. так может ванитас влюбился? в кого? в жанну? хотя они недавно не ходили на свидания... не суть, нужно срочно сообщить ванитасу о диагнозе! или не срочно... ной не может сейчас ворваться к ванитасу и воскликнуть "боже, да ты влюблëн!". это, как минимум, было бы грубо. ничего, можно подождать до утра.
но ной не может спать, он думает о том, какой ванитас красивый, когда позволяет себе быть уязвивым. думает о том, как любит его улыбку, его клыки, его руки, ключицу, да всë он любит, чëрт возьми. думает о том, как очаровательно ванитас бы выглядел со следом от укуса на шее. сущий кошмар. о том, как ванитас стонал бы, лëжа под ноем, хватая того за волосы и притягивая к себе снова и снова. о боже.
нельзя думать такое о своëм больном друге. не сейчас, ной.
but when you're ready for me
here i am
хотя какая разница, если ванитас прямо сейчас раз за разом проводит тонкими пальцами по своей шее, представляя, как ной облизывает еë, оставляет небольшие засосы и кусает? какая разница, если ванитас отдал бы всë сейчас лишь за то, чтобы обнимать ноя за талию, прижимать к себе и смеяться вместе с ним? какая разница, если ванитас не поправится без этого парня в своей постели?
он делает глубокий вздох и, сжимая подушку, кричит:
– но-о-о-ой!
а ной вскакивает и спешит к нему. ной переживает, хочет как лучше. и когда он входит к ванитасу, тот сидит на краю кровати и, кажется, глядит прямо в душу архивиста.
– ной, хочешь попробовать мою кровь? – вылетает изо рта ванитаса.
да не может быть. ванитас бы никогда не сказал такое в адекватном состоянии.
– что?
ванитас смеëтся. какая разница, что будет, верно? будто он не потерял бесконечное множество близких из-за своей глупости и эгоизма. он немного приспускает свою ночную рубашку, оголяя ключицу.
– хочешь?
– х-хочу, ванитас, – ной не понимает, что происходит, бегает глазами туда-сюда и, кажется, забывает, как дышать. а потом ванитас подходит к нему и, всë также по-злодейски улыбаясь, берëт его за руку и ведëт к постели.
– будет удобнее заниматься таким видом деятельности на кровати. я болен, всë-таки, – и вновь ухмылка, и вновь эта его шея, клыки, руки, губы.
то есть ной может испить кровь своего, эм, возлюбленного, поскольку тот разрешил, но поцеловать его он не может?
ванитас тянет ноя за ворот прям на кровать, на себя, облизываясь. и вот ной немного испуганно глядит на ванитаса сверху вниз, весь красный и растрëпанный. и вдруг, тараторя, выдаëт:
– ванитас, слушай, я знаю, что это глупо и прочее, что я дурак, что я просто, я, я дурак просто кошмарный, да, но, в общем, слушай, можно поцеловать тебя?
а юноша и не против. он притягивает к себе ноя за волосы, вдыхает его запах и осторожно, но в то же время неимоверно страстно, целует, издавая тихий стон; проводит рукой по спине ноя, приподнимает рубашку и бегло касается нижней части живота, после чего вновь хватает его за волосы и углубляет поцелуй. ной же начинает спускаться ниже, целуя сначала подбородок ванитаса, переходя на шею, оставляя небольшие укусы, а затем зализывая их.
– ной, пожалуйста, укуси меня, – запинаясь, подаваясь бëдрами вперëд, просит ванитас. ему нравится, нравится чувствовать ноя, нравится видеть его таким. а ною, в свою очередь, доставляет удовольствие лежащий под ним смущëнный возлюбленный.
ной залезает под рубашку ванитаса рукой, нежно поглаживет его фарфоровую кожу, а затем кусает его и слышит последний стон ванитаса, прежде чем сам окажется в беспросветном мире зла, обиды и травм.
это происходит слишком быстро: вспышка, крики, боль, насилие, рыдающий ванитас, вновь рыдающий ванитас... ной приходит в ужас от крови юноши, от еë рассказов. и, прежде чем он вернëтся в реальность, он видит ванитаса, ругающего себя за то, что влюбился, бьющего стены в ванной, смывающего со своего лица собственную кровь.
ной начинает кричать. он смотрит на место укуса, затем на лицо ванитаса, и ему становится страшно, он слезает и садится рядом, начиная рыдать.
– ной, я сделал тебе больно?
– нет, ванитас, я просто... не ожидал. не ожидал такого, – ной глядит в одну точку, обнимая свои колени. ванитас пододвигается ближе и кладëт голову ему на плечо. издаëт нервный смешок. а затем целует в щëку.
don't you run away
– ной, помнишь, как мы танцевали? и решили, что любовь – это простуда. так вот, я наврал, нет у меня никакой простуды, я не умираю, увы, а просто не знаю, куда себя деть. ты просто... особенный, что ли. вот ты такой вредный, бесишь меня, но я так люблю тебя. хочу тебя обнимать, видеть твою улыбку, быть рядом, – ванитас заплакал. он держал ноя за руку и плакал, пытаясь сказать одну важную вещь, которая просто-напросто застряла у него в голове и торчит там уже кучу времени. – ной, прости меня, пожалуйста, за то, что я в тебя влюбился, и не покидай меня лишь поэтому, ладно? пожалуйста. ты мой любимый вредина. пожалуйста, я могу быть твоим chaperone и прочее, если захочешь, только... только не уходи.
а ной и не собирался. ему нравится ванитас, нравится его мерзкий характер. ной не собирался покидать его. он останется с ним до конца – вот и всë. хотя забавно, что они оба придерживались одной той же мысли, что, мол, никакой взаимности, только навязчивые мысли.
но хорошие люди...и хорошие вампиры, они заслуживают хорошего конца.
ной целует ванитаса в уголок губ и улыбается.
– я люблю тебя, гадина.
– нет я тебя, придурок.
would you run away
if i told you i cared?