- Да где носит эту бабку?! - капитан ударил по столу и гневно обратился к команде. Кудрявые брови съехали к носу и заставили пиратов трястись от страха.

Уже много месяцев они теряли фрегат за фрегатом. Лишь старики и дети возвращались живыми, и все в один голос твердили, что бабуся исчезла, будто привидение. Никто не мог взять в толк, как же ее отыскать, и, когда пару недель назад удалось выйти на след, это казалось выходом на финальный рывок. Рукой подать, и вот, но все было не так-то просто.

- М-мы... потеряли с-с-след, - вперед выступил боцман, теребя край треуголки обгрызанными ногтями. Тощий долговязый мужичок еще месяц назад заикой не был, но потом потерял свой фрегат. Вышел в порту на поиски девчонок, а когда вернулся, нашел один только пепел да дым. - Но ес-с-сть кое-что ещ-щ-щ-щё...

Слова давались тяжело, он еле-еле выплевывал их сквозь сколотые зубы. Решив, что будет лучше все-таки передать слово кому порасторопнее, он пихнул локтем одного из бывалых абордажников. Очнувшись от сна стоя, мужик поправил бороду и прочистил горло, чтобы скрыть неуверенность. Гнев капитана никого не обходил стороной, все были сами не свои.

- Да, на днях в одном бордельчике подцепили слушок о новенькой. Похоже, наша бабка опять сдает соседок на, так скы-ть общественную службу, - он попытался было посмеяться, но подавился первым же порывом, заметив, что капитанские брови свелись еще ближе друг к другу. Будто смыкались на шее и душили. - Кхм... В общем, мы нашли, но надо разговорить девку, так скы-ть.

- И что, мне предлагаете этим заниматься?! - капитан схватил со стола бутылку и думал уже замахнуться, но обнаружил на дне солидный глоток рома.

Прильнув в жарком поцелуе к горлышку бутылки, он поглотил все остатки жгучего ее содержимого в полной тишине. Только после этого он изволил метнуть стеклянным сосудом в не угодившего ему абордажника. Подготовленный к такому исходу, бородач успел склониться, так что прилетели в него только осколки разбившейся о стенку тары.

- Мотайте отсюда, и чтобы без информации о бабке не возвращались, лодыри!

Боцман и бородач послушно слиняли из поля зрения. Растворившись в толпе, оба почувствовали себя легче, но до завершения дела нужно было еще потрудиться. Соседка бабуси оказалась дамочкой такого преклонного возраста, что его уже уместнее называть преклоненным, наклонным, склонившимся... В общем, возраст это был такой, в котором разговорчивость становится понятием забытым.

Похожая на сморщенную черепашку, бабуся в голубых чулках, чуть потрясываясь, вставила сигаретку в золоченый мундштук, нерасторопно прикурила и задумчиво вздохнула, красноречиво охнув.

- Эх, дай Бог памяти... Знавала я ее, конечно... Такая женщина... Впрочем, Бог ей судья, не мое оно дело, - пока сознание престарелой проститутки медленно улетало все дальше от темы в воспоминания, боцман нервно переминался с ноги на ногу в дверях, ожидая от бородача действий. Но как тут аккуратно поторопить? - В общем, - продолжила черепашка еще спустя вечность, - жили мы там вместе уж, почитай, лет тридцать... Какая женщина, Бог ей судья...

- Это мы поняли, мадмуазель, - бородач со свистом выпустил воздух сквозь сжатые зубы, едва удерживая раздражение, когда боцман прыснул, заслышав слово "мадмуазель". - А вот адресок, где вы жили, так скы-ть, не припомните?

- Хрущевки-то нашинской? Да на кой он вам? - будто проснувшись, она вдруг заговорила быстрее, осмотрела незнакомцев, как впервые. Затянулась и снова перешла в режим малого расхода энергии. - Ой, дай Бог памяти... Да я ведь написать вам могу!

Наконец, почти час проведя в борделе, как назло, не по прямому назначению, пираты вывалились на улицу с трофеем - бабкиным адресом. Но уж туда без капитана соваться не посмели. Начальник должен первым перешагнуть порог баламутки, попортившей всем море морской крови.

И с этим, надо сказать, капитан не церемонился. Уж он настрадался от этой преступницы, так что терпения стучаться не осталось. От одного удара дверь слетела с петель и, обернувшись вокруг своей оси, с грохотом свалилась на пол. Пригнувшись, чтобы не задеть дверной косяк, капитан с громовым топотом зашагал по квартире, сопровождаемый семенившей по пятам командой. Увидев причину всех своих бед, он нахмурился, рыкнул на вздохе и, наконец, свалился на колени.

Пираты, удивленные его неожиданным порывом, озадаченно рассматривали старушку в кресле с прожженной обивкой. Они едва вмещались в комнатушку, поэтому грудились у двери и, заглядывая за плечи впереди стоящих, шумно шушукались, пытаясь хоть со слов составить картину происходящего.

Бабуся же, будто всегда только этого ждала, безразлично поднесла к губам трубку и в суровый моряцкий затяг закурила, заставив капитана склониться и того ниже, прижимаясь лбом к полу.

- Бабушка, я признаю свою несостоятельность, - пробормотал мужчина вполголоса, подняв глаза на старушку, раза в три его меньше. - Не представляю, как вам в одиночку удается раз за разом нас разбивать. Но это должно когда-то прекратиться. Поэтому я отдаю командование вам. Никому больше не будет места на этом посту, ибо никто не защитит нас от вас лучше, чем ваше главенство. Будьте любезны, спасите нас от уничтожения.

- Ладно, - бабушка махнула рукой, будто у нее попросили стакан воды - так спокойно и безразлично.

Капитан помолчал еще с минуту, не веря, что больше комментариев не последует. Наконец, когда стало ясно, что тишину так и будут нарушать только перешептывания команды, капитан тяжело вздохнул и сложил треуголку к ногам новой главы экипажа.

- Только позвольте уж еще один вопрос. Все-таки как вам удается?

- Ой, мальчики, да расслабьтесь и наслаждайтесь жизнью, - беззаботно рассмеявшись, бабушка воткнула мундштук трубки прямо в раскрытый от удивления рот бывшего капитана. - Веселитесь, ребятки, веселитесь.