Кризис

Гелия не знал, когда его жизнь свернула не туда. Впрочем, это его и не интересовало. Сам факт: он в дерьме.

Борьба с Валтором окончилась внезапно и ничем. Флора предполагала, что затишья следует опасаться, как и Текна с Лейлой, а остальные девочки их опасений не разделяли. В итоге разлетелись кто куда — клуб Винкс прекратил существование. Наверное, так было лучше.

Гелия окончил обучение с трудом. Не то чтобы учёба была для него проблематична, совсем нет: он и без того знал необходимое и без особых усилий удерживал позицию в тройке лидеров Красного Фонтана, нередко и возглавлял список. Суть была в ином: ему это было не по душе.

Он вернулся в Красный Фонтан по большей части ради Флоры, наступая себе на горло. До этого он был доволен жизнью художника, его картины имели некоторый успех, да и занятие было ему по душе. Но после того, как он встретил Флору, дедушка прозрачно намекнул, что в Магиксе происходят вещи страшные, и будут — ещё страшнее. И что ему лучше бы вернуться.

И да, началась полная катастрофа. Вначале одна, затем вторая. Гелия умудрился почти сдохнуть в процессе, но вроде бы с первой справились, а вторая... Вторая, нагло ухмыляясь бледными губами, оставила всех вариться в собственной тревоге и исчезла.

Флора вернулась на Линфею, чтобы выполнять свои прямые обязанности феи-хранительницы, а Гелия остался в Магиксе. И, признаться, он первый начал её сторониться. А дальше жизнь всё сделала за него.

Окончив Красный Фонтан, разумеется, он не остался среди Специалистов и получил тонны осуждения со стороны бывших товарищей. Кроме, на удивление, Ривена: тот просто пожал плечами и пожелал удачи. Остальные же решили, что он кому-то что-то должен. Кому? Что? Он уже не может просто жить, как обычный человек, и делать то, что ему хочется, а не то, что он задолжал неизвестно кому неизвестно когда?

Но это была не единственная проблема. Предположим, со Специалистами и прочим покончено. Казалось бы, можно вернуться к живописи. Можно же? Можно?

Нет. Взяв в руки кисть, Гелия чувствовал лишь желание отложить её обратно. А потом, возможно, порвать холст на клочки, вылить в эту мешанину краску, попинать это всё ногами, плюнуть и уйти.

Вдохновение его покинуло. Он так долго не рисовал, что, казалось, это желание скончалось в конвульсиях ещё в Красном Фонтане. Гелия очень боялся, что раз и навсегда. Его тяга к творчеству была основополагающей чертой его личности, тем, что спасало его.

Он смотрел на чужие работы, но чувствовал лишь разочарование от собственной неспособности что-нибудь изобразить и зависть к чужой работоспособности. Он гулял по Магиксу, слушал музыку, читал книги, пытаясь поймать порыв вдохновения — ничего. Полный ноль.

Со временем это становится всё более бессмысленным, как и вся его жизнь. Может быть, именно апатия стала причиной тому, что, когда очередной бессонной ночью к нему заглянул Валтор, Гелия не сделал ничего и никому не сообщил. Лишь спросил, сжавшись в комок на кровати:

— А тебе-то от меня что нужно?

Катастрофа ухмыльнулась вновь, несколько злорадно.

— Мне? Да вообще ничего. Люди забавные, не так ли?

— О чём ты? — Гелия глянул на мужчину зло, из-под бровей. Его пальцы вжались в тонкую ткань одеяла: этот волшебник всё ещё безумно напрягал своим присутствием. Его ледяной взгляд бросал в дрожь.

— Обо всех вас. Я вовремя решил сделать перерыв: феи рассорились, гавкаясь, как бездомные дворняжки. Довольно мило. А может, они просто надоели друг другу.

Замечание было отчасти... справедливое. Несколько последних совместных встреч девочки кричали друг на друга так, что вся Алфея тряслась. Валтор приложил руку к этому?

Наверное, этот чёрт читает мысли, потому как отвечает на них:

— Я? Разве что тем, что ушёл на дно. Решил повременить. Лет сто или двести, а может, триста. Такое скопление фей Энчантикса меня нервирует. Но, может, если так пойдёт и дальше, я вернусь раньше, чем планировал, — довольно улыбнулся Валтор, как будто рассказывал рецепт приготовления пирожных, честное слово, а не свои планы по... захвату Вселенной? Или чем он там занимался, прыгая из одного мира в другой? — Забирал их магию. Мне не нужна власть, мне нужна сила.

— Прекрати читать мои мысли, — нахохлился Гелия.

— Разве это не более быстрый способ коммуникации? — Валтор бесстыдно вскинул брови.

— Ты влезаешь в моё личное пространство!

— Какая жалость... — Весь его облик всё ещё не выдавал ни капли раскаяния.

— Что ты вообще тут делаешь? — пробурчал парень, потирая лоб. Не этим он собирался заняться ночью... Поспать было бы хорошо, конечно. Может, всё же стоит купить снотворное или успокоительные.

Валтор хмыкнул, сцепив ладони за спиной, и прошёлся по комнате Гелии, внимательно её рассматривая.

— Мне скучно, — выдал он спустя минуту, когда уже всё изучил. — Не с кем поговорить.

— А Трикс? — уточнил Гелия, с подозрительным прищуром следя за передвижениями Валтора.

— Этих глупышек я на некоторое время заморозил, чтобы не мешались под ногами. Лучше, чем это делали светлые, пытаясь заморозить ведьму, обладающую силой льда, — внезапно рассмеялся он. — Что касается этого заклинания, выражение "заморозка" скорее образное, это касается не материи, а времени. Иными словами, они ждут того момента, когда понадобятся мне, чтобы вновь существовать.

Светло-голубые глаза опасно блеснули. Их обладатель с интересом посмотрел на Гелию.

— Я удовлетворил твоё любопытство?

— Ты отвратителен, — признался парень со вздохом. Самомнение этого создания явно превышало расстояние от Магикса до края Вселенной, которая, между прочим, постоянно расширялась. На мгновение стало жаль ведьм, которыми Валтор распоряжался так вольно, будто они ему на самом деле принадлежат, словно какие-то неразумные вещи.

— Они правда глупые. Они бы не стали следовать за мной и попытались бы убить Блум. И снова потерпели поражение. Неудачницы — не самая приятная компания.

— Чем больше ты говоришь, тем больше хочется тебе врезать, — Гелия тряхнул головой, и растрёпанные волосы рассыпались по его плечам. Ладно, перед ним враг всех магических Измерений, но он всё ещё перед ним в пижаме, а его волосы в беспорядке. Неловко. Теперь он понимает, что это неловко.

Валтор каверзно улыбается и, приблизившись, склоняется над Гелией. Пальцы, скрытые тканью тёмных перчаток, касаются волос Гелии. Проходятся от корней до кончиков, и волосы теплеют от применяемой магии, выпрямляясь под её воздействием. Валтор повторяет это ещё несколько раз с другими прядями, пока Гелия смотрит на него, широко раскрыв глаза. Смотрит прямо на увеличившиеся в темноте чёрные зрачки, поглотившие радужку.

От Валтора пахнет корицей. Гелия ненавидит корицу.

— Хм, вот и всё. Насчёт причёски можешь не волноваться.

Гелия хватается за волосы, проходясь по ним пальцами. Особенно по передним. Работа Специалиста была специфичной, и длинные волосы очень мешались. Гелия безумно не хотел укорачивать свои волосы. Может, поэтому он ушёл оттуда?

— И правильно, — бросил Валтор, отходя. — А зачем?

Зачем было оставаться, если тебя там никогда не считали своим? Гелию считали высокомерным выскочкой, которому всё достаётся по блату, странным чудаком и белой вороной, хотя никто не спрашивал, хотел ли на самом деле Гелия с самого детства заниматься боевыми искусствами и овладевать выбранным для него оружием, хотел ли часами каждый день зазубривать то, что ему не интересно, рисовать тайком, потому что родители не считали рисование "мужским занятием" и настаивали на тех, что вызывали у Гелии только отвращение. Да, Гелия несколько сторонился других, всегда сторонился, но только потому, что ничего хорошего не ждал. Однако нет, его поведению нашли другое объяснение. Он действительно был лучшим, но не по своей воле. И лучше бы никому не знать, чем обходились Гелии обычно плохие результаты.

— Я смотрю, тебя тут больше ничего не держит, — обронил Валтор.

— И какое это имеет значение для тебя?

— Как я уже сказал, мне скучно. Мне нужен собеседник. К тому же, как я правильно понял, у тебя есть некоторые проблемы с вдохновением. Могу предложить миллионы мест, способных его разбудить. Вселенная очень многогранна.

Валтор протянул руку. Гелия почти не думал, протягивая свою в ответ.

***

До того момента, как он покинул Магикс, Гелия даже не задумывался, как сильно его напрягает вездесущая техника, которой напичкано буквально всё там. Но оказалось, что многие миры обходятся без неё, предпочитая углубление в магию, или просто ещё не развились так сильно, чтобы хоть как-то пытаться конкурировать с уровнем Магикса. Там дышалось во много раз спокойнее. Но свой коммуникатор он почему-то оставил у себя.

Валтор действительно имел потребность выговариваться кому-то. Выговариваться и получать ответ. Гелия отлично на роль слушателя подходил, да и ему было попросту любопытно. Тёмный маг обладал достаточной харизмой и артистичностью, чтобы увлечь любого, даже не самого заинтересованного человека. Он бывал экспрессивен, если увлекался слишком сильно, иногда вспыльчив, если задавать ему не те вопросы, но в общем и целом приятен в общении.

Он не обманул: первым же делом Гелия увидел самые красивые закоулки Вселенной. Цвета, которые даже опытный художник, как он, не смог бы назвать, — настолько непривычные, чужеродные, странные и привлекательные, — существа разных форм, в том числе не телесных, эфирных, духовных, воплощения мыслей; растения-гибриды, с людьми, животными, духами. Валтор показал ему жизнь во всём соке и дополнил яркими словесными образами — он знал историю возникновения каждого вида, который он показал Гелии.

Вдохновение вернулось. Художник, оседая с Валтором время от времени где-то в закрытом мирке, недоступном большинству, запечатлевал не только то, что увидел, но и то, что ощутил уже, казалось бы, мёртвым нутром. Он творил и творил, не замечая, что Валтор наблюдает за ним, сидя в той же комнате. А когда наконец обращал на него внимание, спрашивал:

— Нравится?

Валтор обычно молча кивал и продолжал смотреть. Пальцы художника тяжелели от его сосредоточенного взгляда, но помехой это не становилось.

***

Собеседник. Разве бывают такие отношения между людьми? Валтор определённо наврал. Но он и не человек, пожалуй. Поэтому Гелия не раз терялся, когда думал о том, что между ними происходит.

Гелия не возвращался в Магикс больше. Он игнорировал тех, кто задавал бредовые вопросы, но обратил внимание на сообщение от Ривена.

"Надеюсь, с тобой всё в порядке".

Ладно, это было даже мило. В его исполнении так точно. Не требовать ответа, не уточнять, где он и что делает, не призывать ни к чему, а просто желать чего-то абстрактно хорошего.

Набу прислал видео, как он пытается поймать бродячего кота, а потом уточнил, что мохнатый мятежник доставлен в приют. Гелия лишь спросил, кто его снимал. Оказалось, что так прошёл вечер воскресенья у него с Ривеном.

Это тоже было мило.

Тимми предложил помощь на случай, если ему понадобится модификация коммуникатора.

Собственно, диалоги с ними тремя он и оставил, другие удалил. Валтор в это время косился в его гаджет, уложил подбородок на плечо парня и заглядывая со спины.

— Тебе никто не говорил, что так делать неприлично?

— Стань первым. Правда, у меня такая плохая память, боюсь, забуду.

Неправда: память у Валтора великолепная. Он припоминал даже самые мелкие и не особо важные детали, и это восхищало. Гелия в свою очередь с трудом мог припомнить, что он ел утром. Однако это не мешало ему держать в памяти сотни тысяч работ признанных маэстро со всей Вселенной.

Они живут в замке, и Валтора можно упрекнуть в особой любви к эстетике позднего Средневековья, но Гелии откровенно плевать, где жить и что носить. Наряды, которые ему создаёт Валтор, впрочем, всегда Гелии нравятся.

В итоге спустя год их совместных путешествий Гелия определил их взаимоотношения иначе: спутники. Во-первых, это соответствовало правде больше: они вместе жили и вместе шатались по сотням миров, во-вторых, это уже звучало несколько интимнее...

— Почему ты выбрал меня? — спросил он однажды, пока Валтор поглядывал на его работу.

— Мне нужен тот, кто умеет слушать, — обтекаемо ответил маг. — Я следил за всеми вами и решил, что это ты. Я не ошибся.

Валтор иногда теми ночами, когда Гелия, подобно нормальным людям, спал, изобретал нечто новое. В какие-то разы парень просыпался из-за взрывов и материл грёбаного экспериментатора сквозь зубы, в какие-то ему удавалось проспать до утра и только потом узнать, что приготовлена какая-то новая гадость. Гадость — потому что Валтор в основном занимался чем-то вредительским по определению. Редко он создавал нечто поистине потрясающее.

— Не хочешь опробовать мой универсальный переводчик?

В моменты, когда у него вновь что-то получилось, дьявольские голубые глаза становятся настолько светлыми, что даже страшно. Но Гелия уже не пугается.

Переводчик — заколка-крабик с бабочкой, и он работает великолепно: Гелия понимает, что говорят ему, а его собеседники понимают его, несмотря на то, что они говорят на разных языках и даже фразеологизмами.

— Этот отлично работает, а есть тот, который помогает понять тебя? — буркнул чуть смущённо Гелия, разглядывая бабочку из платины.

— А вот тут тебе нужно постараться самому, — довольно ухмыляется маг.

***

— Почему тёмным так нравится разрушать? — однажды задал Гелия вопрос. Он помнил, что делали Трикс, Даркар и сам Валтор, и такой вопрос возник в его голове сам по себе.

— Ты же умный мальчик, — маг прикрыл глаза. — Тебе доставляет удовольствие созидание, а мне — обратный процесс. Если постоянно только созидать, останется ли место для чего-то нового? Нет, дорогой, место время от времени надо освобождать, да и созданному дать срок отслужить своё. Сотворение, затишье, уничтожение — всё должно находиться в балансе. Каждый из нас ему служит по-своему.

— Милое оправдание своим наклонностям, — отшучивается Гелия. Впрочем, сложно понять, что это шутка: его тон такой же ровный и спокойный, как и раньше, его выражение лица ни капли не изменилось. Однако Валтор понимает и смеётся.

Что ж, наклонностям Валтора оправдание нашли. А кто-нибудь найдёт оправдание наклонностям Гелии? Формально он держит в голове список из пятнадцати пунктов, но...

— Я хочу тебя зарисовать. Попозируешь?

Глаза Валтора чуть расширяются: он удивлён. Правда, это еле заметно, и уже через секунду он стёр с лица даже эту малость.

— Конечно.

Позирование — безумно утомительное занятие, несколько часов кряду надо корячиться так, как сказал творец, и замереть разве что еле дыша, но у Валтора с этим абсолютно никаких проблем. Гелия с трудом нашёл бы описание тем эмоциям, с которыми он выводил каждую черту на холсте, ему кажется, что их слишком много, ему кажется, что они чересчур сильны.

Когда работа окончена и Гелия смывает краску с кистей, его тело прошибает ток. Подобравшись со спины, как он любит делать, Валтор обнимает его за талию и чуть хрипло спрашивает:

— А награда будет?

Стоило огрызнуться в ответ и послать его подальше — Гелия знает, что поддаваться Валтору нельзя, эта наглая собака потом сядет на шею и начнёт воспринимать хорошее отношение, как должное, — но надо было подумать об этом раньше, чем браться за рисование. Потому что сейчас в Гелии всё ещё пело вдохновение, его переполняло удовольствие (этот тёмный просто рассчитал, когда и как провернуть это дельце, вот и вёл себя так хорошо). Художник рассеянно кивнул и, повернувшись, поцеловал Валтора.

Это было ошибкой, которую он сделал бы рано или поздно.

***

— Ты надеешься, что эта низменная наука поможет тебе со мной совладать? — Валтор откровенно веселился, когда Гелия начал всерьёз изучать психологию.

Парень уже ни на что не надеялся. Никакие алгоритмы и паттерны не в состоянии просчитать действия этого высокомерного и мудаковатого мага, но это и не особо напрягает.

— Поумерь своё эго, не всё вертится вокруг тебя.

— Это неправда.

Раздражённо цыкнув, Гелия снова погрузился в чтение. Валтор с грустью вздохнул, дёргая художника за прядь.

— Ты детсадовец? — Парень смотрит на него возмущённо.

— Но это работает.

С Валтором сложно. Он требует внимания, как ребёнок, и восхищения, как истинный нарцисс. А ещё безумно любопытен, что также можно отнести к детским качествам.

— Знаешь, твои друзья сошлись.

Зря Гелия в этот момент пил свой травяной чай, но откуда он знал, что именно сейчас Валтор захочется поделиться очередной новостью? Хотя... он не выбрал бы другое время, правда?

Гелия поперхнулся и закашлялся, а потом зыркнул на мага с возмущением:

— Ты про кого?

— Набу и Ривен. Оцени моё благородство: если бы узнала пресса, без скандала не обойтись.

Валтор был безумно доволен и разве что не танцевал от счастья.

— Только подумай слить эту информацию, — пригрозил Гелия. — Придушу.

Маг закатил глаза, но это значило, что он всё же послушается. Хоть это радовало. А художник схватил коммуникатор и написал в первую очередь Ривену.

Валтор уже говорил об Андросе несколько раз, посмеиваясь над стараниями новой королевы. И он упоминал, что брак был безумно удачный в плане выгоды.

Но он ни разу не говорил, каково жилось паре монархов. Сейчас Гелия понимал, что скорее всего несладко.

Он живёт с разыскиваемым всей Вселенной преступником, и не ему осуждать кого-либо. Он просто не понимает, что произошло, и хочет это узнать.

***

Одним утром Валтор просто ловит сонного Гелию на кухне и надевает ему на палец кольцо. Тяжёлое, массивное, по цвету похоже на серебро, а камень сияет двумя цветами сразу — глубоким синим на поверхности и ярко-изумрудным в глубине. Его как будто обнимает своими лапками засевший на ободке серебряный паук — выполненный из того же металла, но в таких деталях, что кажется живым.

— Тебе достаточно просто зайти в тень и погладить камень — я приду и заберу тебя. На случай, если захочешь где-нибудь побродить один.

Парень слишком растерян, чтобы смутиться, а потому уточнил на автомате:

— Ты встроил туда заклинания для слежки тоже?

— Разумеется, за кого ты меня принимаешь?

Невинные льдисто-голубые глаза уже давно не могут обмануть Гелию. Он знает, кем является Валтор, а потому совершенно не удивляется.

— Тогда этим вечером перенеси меня в Магикс, — просит он.

— Уверен, что вечером? В Магиксе будет настолько раннее утро, что тебя за такое вторжение проклянут, — насмешливо уточняет тёмный маг.

Грёбаные часовые пояса.

Спустя три часа Гелия встречает Ривена. Тот возвращался с дежурства домой и был, мягко говоря, удивлён.

Ривену проще держать в себе, чем довериться кому-то, но почему-то сейчас он говорит вполне искренне.

— Я... у меня нет плана, ладно? Я просто рад, что это продолжается. Мне достаточно.

Он и сам понимает, что звучит жалко. Гелия задумчиво вертит перстень на пальце.

— Но если он расстанется с Лейлой?

— Я не знаю. Я...

— Он был под прицелом журналистов, сейчас под ним же и останется после. Ты должен быть к этому готов.

Гелия знает, что несколько груб, но также понимает, что ни утешения, ни заверения в том, что всё однажды станет хорошо, его другу (если так можно выразиться) не нужны.

— Ты думаешь, я не смогу выдержать?

— Просто предупреждаю. Думай головой.

— Ла-а-адно, — тянет Ривен и кивает на кольцо. — А сам ничего сказать не хочешь?

— Я? Пожалуй... — Гелия крутанул перстень снова. — Пожалуй, я кое-кого встретил...