У каждой бабушки есть свои маленькие хитрости

На улице шёл дождь. Сквозь брёвна слышался глухой стук капель о крышу, а за окном Марк видел серую водную стену да непрерывно дергающиеся от ударов листья жасмина у бани. Иногда в мерный шум дождя вмешивался ветер, и тогда дом деревянно скрипел, свистел в редких щелях, а в трубе ещё и гудел, отчего мальчишка заметно напрягался. Неспокойно в последнее время было дома. Бабка говорила, что то мыши скребутся, да всё хаяла загулявшую кошку, которая никак от грызунов избавиться не хотела. Много она знала, бабка эта. Вот за последние три дня свет отключали раз шесть или семь. А она? Она думала, что это на подстанции рабочие дурью маялись, и всячески убеждала в этом внука. А Марк и соглашался.

Скучно.

Сквозь все эти звуки Марк не сразу услышал какой-то стук, раздававшийся сверху. О да, чердак. Чердак – лучшее место в этом доме. Было, по крайней мере, пока бабка не испортила весь интерьер своими банками. Ладно, это уже придирки, в целом, чердак изменился несильно. Всё так же свисали с потолка сушёные связки трав, только если раньше это была володушка и ромашка, то сегодня – мелиса да дубовые веники, короба в углу вновь были заняты полотенцами да простынями, прикрыты были тряпочками всякий старинный скарб да различные мелочи, которые обязательно когда-нибудь понадобятся… Появился только медведь в углу, который пылился здесь уже несколько лет. Ну и банки эти, полчища пустых банок.

Марк осторожно открыл головой дверь на чердак. Здесь стук дождя о листья сменился стуком капель о крышу, и странные звуки практически пропали, но Марк всё же прислушался. Потом пригляделся. Включил свет для надёжности и увидел, как в одной из банок что-то шевельнулось. Тёмной тенью оно метнулось вверх, стукнувшись о горлышко, взлетело к потолку и принялось метаться, пытаясь то ли быть подальше от лампочки, то ли поближе к окну, будто бы понимая, что за ним спрятана свобода.

Бедный маленький заблудший кожан, там, в такой ливень, сейчас тебе не место. И какая судьба вообще завела его в эти края и, в частности, на этот чердак? Марк попытался было словить малыша, но тот оказался слишком уж проворным. Забился в щель со страху. Хоть бы не застрял. Впрочем, если бы не дождь, то можно было понять, что он там явно не один. Гнездо?

Звякнули потревоженные банки. На одной из них лежал старый потемневший подсвечник, который только чудом не расколотил бабкины сокровища, упав плашмя на пластмассовые крышки. Возможно, его грохот Марк и слышал. Когда-то давно, наслушавшись ходивших по округе баек, он бы посчитал это магическим знаком. Большинство местных уверено, что в этом доме раньше занимались чёрной магией. И ещё раньше тоже. И ещё раньше. У этого дома была на удивление длинная история. И каждые из его хозяев как-то оказывались колдунами. Такими настоящими, матёрыми, которые могли и порчу навести, и проклятие, и даже вызвать демона! И нельзя сказать, что росказни эти возникли на пустом месте. Старый обшарпанный дом, не ремонтировавшийся, казалось бы, уже пару поколений, практически развалившаяся баня – всё это пришлось приводить в божеский вид, – и на фоне этого – шикарная теплица практически в величину участка, с узорчатыми рамами, аккуратными грядками и с большим чёрным камнем посреди. Сверху украшал этот камень еле видный цветочный барельеф, и размером булыжник был чуть ли не с человека. В общем, выглядело это загадочно и даже мистически: теплица, похожая на святилище, на фоне дома с привидениями и деревянных руин. Семья Марка успешно дополнила картину, когда бабка вызвала сюда священника; все сразу поняли, что приехали люди знающие.

И это местные ещё плохо представляли, какие сокровища хранились дома. В шкафах и на полках, под покрывалами на чердаке, в полуразвалившейся бане и даже в печке. В своё время Марк изучил все, которые были найдены. Тусклые уже зеркальца, подсвечники с наборами резных разноцветных свечей к ним, разной формы кинжалы, которые были спрятаны в самый дальний угол небольшого пристроенного к дому сарайчика, образцы старинной посуды, на которую раньше Марку даже дышать не разрешалось – вдруг разобьёт? Ну и, конечно же, книги, да. Книги в этом доме тоже имелись, правда из странных здесь была только одна: потрёпанная толстая тетрадка в чёрной обложке и с давно пожелтевшими страницами. Как же изменились времена… В былую давность такие книги жгли, и дома с ними жгли, и хозяев их жгли…Или это было не здесь? Но не суть. Сейчас же такие вещи считались историческими артефактами, раритетом, с переводом! Оставить их не боится даже набожная бабка, приглашающая священника для очищения территории.

Впрочем, по поводу набожности…

Не удержавшись, ты мерзко хихикнул мальчишке на ухо. Тот вздрогнул. Как обычно Марк подумал, что ему показалось, но сегодня тебе очень уж захотелось, чтобы он, наконец-то, выпал из своего святого неведения, потому позволил себе хихикнуть ему на ухо ещё раз.

Марк резко обернулся и начал быстро обшаривать взглядом чердак. Тебя увидеть ему, конечно же, не дано, но вот заметить кое-что важное – это он заметил. И, конечно же, удивился. Вещи с этого чердака не вынимались годами, если не считать банок и веников, так что отсутствие той самой тетрадочки – событие из ряда вон выходящее. Марк предсказуемо глянул на пол, пошарил глазами по ближайшим поверхностям, неуклюже потоптался вокруг себя, ударился головой о балку. Встревоженные кожаны усиленно заскреблись где-то между вагонкой и крышей, и даже Марк смог различить этот звук.

Поддавшись порыву, ты опускаешься к одной из раскрытых банок.

– У-у-у-у!

А теперь к другой.

– У-у-у-у-у-у-у!

Ты что для него, шутка?

– Хе-хе-хе-хе!

Вот, другое дело! Мальчишка скатился с лестницы под твой зловещий баночный смех. Побежал к бабке.

Чердак всегда навевал на Марка самые разные настроения. Интерес и вера в необъяснимое быстро сменились какой-то мрачной унылостью. Пыльное тёмное место. Если в нём хорошенько прибраться, чердак стал бы весьма уютным, но бабка никак не хотела ни деть куда-нибудь свои тряпки, ни разобрать все эти старинные штуки, доставшиеся от прошлых хозяев. К тому же некоторые из них выглядели настолько грязными и старыми, что жуткими. В какой-то момент времени Марк даже боялся этого места, но потом как-то перерос и сейчас уверенно не считал себя паникёром. Так что, конечно же, к бабке он пошёл не о странных звуках рассказывать, а о летучих мышах и пропавшей тетради. Если кто тетрадь и взял, то только она.

И Марку было интересно, зачем.

Дождь всё ещё продолжал хлестать. Ливень уже не был ливнем, просто дождём, но на улице стемнело. Марка совершенно не интересовала бы погода, если бы бабка была дома, но она почему-то торчала в теплице. Нет, конечно, та была её любимым местом, где она проводила всё время, если не зависала с соседками. Но… Марк только сейчас заметил, что время близилось к одиннадцати вечера, а бабка всё ещё сидела в теплице. Вздохнув, Марк поплёлся одеваться.

Тёмно-зелёные своды теплицы растворялись на фоне ночного дождливого неба. Постороннему никогда б не найти сейчас входа, да и Марк, наверное, нашёл бы не с первой попытки, но изнутри теплица неровно подсвечивалась оранжевым, превращая мутноватые стёкла в обрамлённый узорами янтарь. Марк попытался рассмотреть, что же происходит внутри, но сквозь запотевшее стекло виднелись лишь какие-то тёмные тени.

Ты оставил мальчишку в нерешительности топтаться перед входом, а сам просочился внутрь, в первые ряды, так сказать. И прям залюбовался. Ну кто б мог подумать, что бабка в свои восемьдесят так расстарается? Камень до блеска вымоет, огородик вокруг расчистит, а костры-то, костры! Даже кролика раздобыла, верёвочки там…

Ты решил, что с этого момента перестанешь называть её бабкой. Определённо, это была почтенная пожилая дама, да, никак иначе. Правда, на даму она не тянула, бабка бабкой, но ведь так называть даже как-то неудобно после стольких-то стараний…

Пока ты предавался размышлениям, Марк, наконец-то, решился зайти. Робко просунул голову сквозь образовавшуюся во входе щель. Он боялся попасть бабк… своей бабушке под руку, уж больно она не любила, когда влезают в самый ответственный момент.

– Ба-а-а, – позвал он.

Ему повезло, она находилась сейчас в благосклонном настроении и даже обрадовалась.

– А я хотела уже к тебе идти! Заходи, не стой на холоде.

– Что ты делаешь? – Марк не без любопытства окинул взглядом приготовления.

– Так это, – бабушка взяла ту самую тетрадочку в руки. – Вот, смотри, демона вызываю! Тут сказано, что надобно ритуал провести, и тогда появится старый садовник, дух этой земли. И если всё сделаем правильно, то помощник у нас с тобой будет!

– Ба, демоны и духи – это разное, – сказал Марк, ещё не до конца осознав, что происходит.

– Ой, ну я не разбираюсь, – отмахнулась бабушка. – Что те из преисподней, что те.

Мальчишка пару раз смешно хлопнул глазами.

– Ты сейчас это серьёзно? – наконец спросил он.

– Конечно, серьёзно! Стала бы я к Катьке за кролём на поклон идти? Я теперь ей помидоров должна килограмма два, не меньше.

– Может, не надо? Ещё сожжём здесь всё…

Марк, конечно же, не верил, что сейчас вдруг бац – и призовётся какой-то призрачный садовник. Его больше беспокоило, что родственница его в это вдруг уверовала. Да и глаза её горели как-то недобро. А вдруг она сейчас совсем слетит с катушек? Даже ты на мгновение порадовался, что уже давно мёртв.

– А ну цыц! Помидоры любишь? Любишь. Вот люби и демонов призывать! А то как поработать – это ты устал, а как есть – это ты первый!

Ну это она, конечно, малёх загнула, Марк помогал по огороду, чем мог. И грядки вскопать, и тачки повозить, и навозец растаскать, и дрова поколоть. А что без огоньку, так это вся молодежь теперь такая, что уж поделать.

Марк сел на скамеечку и загрустил. Ничего, сейчас ему станет веселее. Вот бабушка старательно произносит слова на латыни, ходит от костра до костра, вбрасывая в каждый из них по пучку травы. Воздух вокруг наполнился запахом, одновременно пряным и едким, и будто бы слегка подёрнулся туманом. Вот она пускает кролику кровь. Марк вздрагивает и на всякий случай отодвигается подальше, но тоже продолжает следить за происходящим, будто привязанный. Всё его внимание приковано к тазику, который вот-вот будет перевёрнут.

– Жертвую тебе эту жертву, дабы напитать силой, позвать из небытия, чтобы помог ты мне в труде нелёгком, беде ненастной…

– Кто ж в призыве тавтологию использует, – проворчал ты больше для значительности, но жадно наблюдая за тем, как кровь ручейками стекала по барельефу, сплеталась причудливыми узорами ниже, сверкала огнями пламени, загоралась у основания, превращаясь в холодную лаву, как велел ход древнего ритуала. И ртутью заблестели кровавые дорожки, силой, способной воскрешать мёртвых и воззвать к самому дьяволу…

Марк, ни живой, ни мёртвый аж встал от напряжения. Смотрел, как вдруг в воздухе зарябило, замерцало, заблестело металлическими искорками, сглотнул, когда ты ухмыльнулся, глядя ему прямо в глаза.

– Мадам, – ты поклонился бабушке, решив, что такое обращение звучит куда солидней, чем короткое «мэм».

Бабушка деловито положила всё на землю.

– Вы ведь садовник? – строго спросила она.

Ты почтительно поклонился.

– Чего изволите…

– Ой как я рада, как я рада, что вы откликнулись! – не дала она договорить, радостно затараторив. – Да вот видите ли какое дело. Лето в этом году было ужасное. Такой холодный июнь, что помидоры только сейчас зреть стали. Только посмотрите, это не помидоры, это смех один. А я ведь их и удобряла, и полола, и чего только ни делала! На дворе уже сентябрь, а у меня только одна банка закручена и то пополам с огурцами. Вот. Очень нужна ваша помощь, здесь написано, что вы – мастер.

Она махнула тетрадочкой.

– Вижу, вижу, – протянул ты, мазнув взглядом по тетрадке и для приличия оглядевшись. – Я смогу вам помочь, вот только…

– Да, да, вы скажите, что вам нужно, а то мне как-то неудобно. Позвала вас из сна со своими помидорами тут…

– Мне нужна оболочка, – не стал тянуть ты.

– Какая оболочка?

– Тело. Чтобы я мог работать. Я ведь призрак, как-никак, дух. А ещё нужно несколько куриц.

– А, ну так это не проблема! Кур у Маруськи попрошу, а тело – вон Марк сидит, он у нас сильный! – не без гордости сказала бабушка.

Ты медленно повернулся в сторону мальчишки, Марк во все глаза смотрел на тебя. Осознал. Сделал пару шагов назад. Ты хищно улыбнулся.

– Любишь помидоры, Марк? – спросил ты, глядя на его сверкающие пятки.

Помидоры он любил. Хотя нет, в глубине души ненавидел, но кто ж из дачников по весне к глубинам души будет прислушиваться? Семена, грядочки, рассада… Была б его воля, он бы близко к даче не подходил, но каждый год, в одно и то же время, он, практически не помня себя, вдруг оказывался здесь, в теплице, на радость уже умершей бабушке.

Марк заворожённо смотрел, как из тела курицы неспешно вытекала в землю кровь.

Помидоры в этом году вновь будут великолепными.