Коварство ангела

  Анастасиус не сводил взгляда со своих дочерей, что беззаботно болтали во время чаепития. Хотя имел ли он право называть Асию своей? Императору казалось, что да. Клод за все эти годы не проявлял никакого интереса к своему чаду. А его старший брат никак не мог поверить в то, что дети так быстро растут.

      С каждым годом Атанасия, более известная как Асия, становилась похожа на свою мать — Диану. Единственная девушка из гарема Рубинового дворца, что отказала ему в близости. А ведь всего одна ночь могла позволить этой шелудивой девке даровать императорское имя. Всего одна ночь. Но эта дерзкая женщина из Сиоддонии позволила себе даже отлупить императора, предпочтя его объятьям объятья Клода — хромого принца. А после осмелилась даровать имя с бессмертием своей дочери. Благо, что она умерла, а то скандала было б не избежать.

      С другой стороны именно её смерть навсегда изменила Клода. Тот замкнулся в себе, почти не выходил из кабинета, работал практически на износ. Потерял вкус к жизни, игнорируя Рубиновый дворец. Даже пытался вырезать гарем, ненормальный!

      Анастасиус, который тоже потерял жену во время родов, не понимал причин таких изменений, сосредоточившись на управлении государства. И на воспитании двух девочек. Поняв после очередной попытки разговора, что Клод не желает не просто слышать об Атанасии, но и не прочь убить девочку, Анастасиус объявил её своей.

      Родилась Асия от обычной наложницы из Сиодоннии, что подтверждалось свидетельницами гарема. Только вот не от Клода, а от него. Хотя бы таким образом Анастасиус прикоснулся к светлому образу Дианы.

      Год за годом он наблюдал за Атанасией. Дебют своих девочек он не забудет никогда. Столько переживаний было в тот день. То одна, то другая пташка утягивала его в центр зала, требуя танец. А если они танцевали с другими, то он не мог отвести взгляда, боясь, что их у него заберут, что они упорхнут раз и навсегда. Но особо ему хотелось разделаться с партнёрами Атанасии. Улыбка не сходила с её губ, пока та наслаждалась танцем в руках очередного похабного мерзавца. Письма от парней после дебюта Анастасиус приказал сжигать, подарки привозить к нему и лишь после тщательного досмотра, их позволялось доставить к его девочкам.

      Что росли, и становились ещё краше. Вот-вот Атанасия и правда упорхнёт из дворца, к своему жениху — Иезекиилю Альфиусу. Но пока, до тех пор, он будет оберегать как зеницу ока.

      Клод даже на их восемнадцатилетие не соизволил обратить внимание на свою дочь. А ведь Атанасия уже выглядела почти как Диана. Немного б ещё подождать и изгибы юного тела станут ещё привлекательнее. Что ночами буквально сводило с ума Анастасиуса. Но он одёргивал себя.

      «Она твоя дочь. Ну, племянница, но ведь родная! Успокойся, старый извращенец. Вдох-выдох, урод», — и после своеобразной мысленной разгрузки тот отправлялся в Рубиновый дворец.

      Вот и сегодня после вечернего чаепития, Анастасиус направился туда.

      Гарем давно сменил состав на однотипных сочных на вид блондинок. Но ни одна так и не оказалась хоть мало похожа на Диану. Ни по характеру, ни по телу. Куклы на ночь, не более.

      Зайдя в дворец, Анастасиус привычным жестом ткнул неопределённо в шеренгу наложниц разодетых в прозрачные одеяния и хрипло протянул, едва сдерживаясь от возбуждения:

      — За мной.

      Перед глазами стояла Атанасия. Его Асия, что с улыбкой убрала перо с волос Дженни, чтобы потом с нахальной улыбкой провести по своей спелой округлой груди этим треклятым пером! А потом пощекотать свою изящную тонкую шейку, тихо смеясь. Во время чаепития девушка часто облизывала губы, жалуясь на их сухость. Анатасиус бы смог помочь ей поцелуями, покрывая всё лицо, чтобы её чувствительная и ранимая кожа не страдала от солнца. «Она. Твоя. Племянница».

      — Папочка. Зови меня папой, поняла? — Анатасиус грубо впихнул в комнату девушку и сходу раздал указания. Рассмотрев наложницу, он тихо застонал. Ей было лет шестнадцать-восемнадцать, и она так напоминала ему Атанасию. Но выбор не подлежал обмену. — Ты поняла?

      — Да, папа, — девушка кротко улыбнулась, в следующий миг оказываясь прижатой к стене. Она недовольно застонала, сильно ударившись головой, чем сильнее завела и без того возбуждённого Анастасиуса.

      Он неистово терзал, облизывая и слегка покусывая губы наложницы. Руки обводили контуры её тела. Аппетитные молочные бедра, плоский животик… Мягкая грудь удобно легла в ладонь, что сдержаться от поигрывания с твердым соском было трудно. Пальцем он водил по твёрдому концу, иногда сжимая и потягивая его, поглаживая.

      Девушка стонала сквозь поцелуи. Скорее всего она была девственницей, других-то в гарем императора и не поставляли. Оттого Анастасиус пытался быть нежнее. Ведь если его выбор снова падёт на неё, то будет лучше не быть грубым. Испуги в будущем будут только мешать. Хотя ему хотелось быть грубым. Нагнуть и заставить кричать, умолять о пощаде до хриплоты, срыва голоса. Оторвавшись от замершей у стены наложницы, Анастасиус провел по её губам пальцем и отошёл, наслаждаясь зрелищем.

      Прикрытые глазки с пышными ресницами, приоткрытый ротик с опухшими губами, дрожащие руки, что сжимали прозрачный подол юбки. И торчащие соски сквозь прозрачный лиф.

      Император сел на широкую кровать, что занимала половину комнаты и срывающимся голосом сказал:

      — Подойти ко мне и сядь на мои колени.

      Наложница открыла зелёные глаза и медленно, покачивая бёдрами, пошла к нему. Анастасиус покачал нетерпеливо головой. Чему учат в его гареме?! Как вилять задницей? До чего глупо! Привстав, он схватил девушку за запястье и усадил спиной к себе. Убрав волосы с шеи, он провёл языком по нежной коже до уха и всосал мочку уха.

      — Папа, — девушка не смогла сдержать стон, шире разведя ноги.

Одна её рука скользнула вниз, от груди по плоскому животику, сворачивая к бедрам и задирая куски ткани, почему-то называемой юбкой.

      — Не торопись, девочка моя. У нас вся ночь впереди, — Анастасиус перехватил её руку у губ и огладил сплетёнными руками бедра, вызвав очередной стон.

      — Папа, — наложница заёрзала, словно бы упрашивая того на близость.

      «Какая наглость, дрянь», — с усмешкой на губах Анастасиус одним движением сбросил её с себя на кровать. Навалившись сверху он стал куда грубее к ней. Схватив её за грудь, он помассировал их, а после зацеловал одно из полушарий. Он вобрал кожу под ключицей, оставляя метку. И лишь после выпрямился.

      С усмешкой Анастасиус широко развёл ноги наложнице и, расстёгивая одной рукой ремень с ширинкой, нагнулся к её уху.

      — Знаешь в чём твоя ошибка? Я не люблю, когда мне указывают или торопят. Так что прими наказание от папочки, девочка.

      Он снова выпрямился, разобрался с молнией и приспустил штаны с трусами. Его член давно стоял колом и сочился смазкой. Наслаждаясь страхом девушки, что отображался в наивных глазах, Анастасиус вошёл одним движением, не заботясь о ней.

      — Папа, больно! — девушка захныкала и завертелась.

      — Терпи, дрянь! Это наказание.

      Всё же ему вновь поставили девственницу. Какая досада…

Анастасиус навис над ней, медленно набирая темп. Всё же ему хотелось услышать помимо хныканья и ласковые стоны вперемешку с любимым словом. «Папочка!» — так и билось в мозгу, пока тот вколачивал девушку в кровать.

      — Ах, па… Папа! — наложница вспомнила для чего она здесь и попыталась вцепиться ему в плечи. Мужчина перехватил её руки, скрестил той над головой и прижал к кровати, закрывая глаза.

      Губами он прошёлся по шее, оставил кроткий поцелуй у ушка и вернулся к груди. Невесомо, как то пёрышко в руках невинной Атанасии.

      Анастасиус закусил губу, не желая и звуком выдать имя той, что была на месте этой девки. Имя его ангела не должно звучать в столь похабном месте.

      Рукой он закинул ногу девушки себе на плечо и рьяно стал долбиться. Не зная куда деть освободившиеся руки, наложница стала поглаживать свою грудь. Пальчиками она обвела полушария, слегка сжала их, огладила соски. Это вызвало одобрение у мужчины, что вернулся в первоначальную позу, широко раскинув руки по обе стороны от девушки. Он замедлился, резко выходя из девушки наполовину и медленно входя обратно.

      — Папа, я усвоила урок. Прошу… — взмолилась наложница, продолжая массировать грудь. Она заёрзала, но уже аккуратнее.

      — Ты правда усвоила или просто просишь меня о пощаде?

      — Да, папочка, — она протянула последнее слово, ведь Анастасиус медленно отдалился. Чтобы в следующий раз резко и с силой толкнуться. — Папа!

      Анастасиус набрал темп и закрыл глаза. Милая Атанасия двумя пальчиками подтирала уголки рта после пирожного, надеясь, что её не увидят. А после, прикрыв глаза, облизала подушечки, стирая следы.

      — Папа!

      Тело Анастасиуса вздрогнуло после очередного крика и повалилось на девушку. Император лениво вышел из девушки и улёгся рядом, так и не открыв глаза. На ощупь он натянул штаны и застегнулся.

      — Я сейчас вернусь, а ты приведи себя в порядок для второго раунда.

      Анастасиус нашёл в себе силы встать и по щелчку пальцев оказался в Изумрудном дворце, подаренном принцессам. Время было уже позднее, девочки должны были давно лечь спать. Уж каким бы разгульным не был отец, а он сумел им привить любовь к порядку и пониманию, что ночной сон важен.

      Неслышно передвигаясь по пустым коридорам, Анастасиус приблизился к желанной ему двери. Спальня Атанасии. Сквозь небольшую щелочку снизу пробивалась полоска слабого света, что настораживало. Император бесшумно открыл дверь, молясь, чтоб это не выключили ночник и обомлел.

      Атанасия лежала на кровати в развратной позе. Широко разведённые ноги, рука между ними и тихий шёпот. Умом Анастасиус понимал, что девочка давно не ребёнок, но увидеть это воочию. В штанах зашевелилось. Замерев в неверии, он прильнул спиной к косяку, безмолвно наблюдая.

      — Ах, дядюшка. Дядя… Грубее! Да. Нет, Асия, это глупо! — Атанасия задрала ночнушку ещё выше, оголяя теперь бёдра и позволяя рассмотреть губы с белесыми волосками, едва прикрытую ладонью. Анастасиус вобрал полные легкие воздуха. Рука сама потянулась к ремню. — Дядя, смелее. Раз кузенам можно жениться, то и нам можно… Только будьте грубее!

      — Атанасия, что ты творишь? — желая прекратить разврат ангела, Анастасиус отвёл глаза. Рука лежала на ремне, хотя прибор был почти наизготовку.

      Атанасия подскочила на постели, смущённо прикрываясь ночнушкой. Лицо горело красным, широко распахнутые глаза в испуге уставились на императора. Не оставалось сомнений, тот всё слышал.

      — Асия?.. Почему ты занимаешься этим в мыслях с дядей? Я — твой отец, и я могу защитить тебя от этого разврата! Если Клод тебя коснулся хотя бы пальцем, я ему этот палец оторву! — придавая своему голосу твёрдости, Анастасиус обратился к ней напрямую. Его топазовые глаза встретились с её. И если у него горело желанием, то у неё преобладала растерянность.

      Опухшие губы было распахнулись, но тут же сомкнулись обратно, быстро смачиваясь проворным язычком. Атанасия встала на четвереньки, искренне смотря на мужчину, что старательно отводил взор от выреза в ночнушке.

      — Отец, я знаю, что вы мне не отец. Мой отец это дядя Клод! И представляла я вас в своей полуночной фантазии, — девичий голос дрожал, соблазняя быстрым и сбивчивым шёпотом. — Уже как полгода почти каждую ночь я предаюсь мечтаниям о вас, па… Нет, дядя! Когда вы были моим отцом я отгоняла мысли, но потом мне открыли глаза злоумышленники и стало легче. Дядя, дядюшка… — Атанасия двинулась вперёд на пару шагов. Груди покачнулись в такт, привлекая внимания.

      — Хватит, Асия! Я твой отец, — Анастасиус пожалел, что выдал себя.

      — Но это не мешает вам развлекаться с девушками с моей внешностью и требовать от них «папа», дядюшка… — Асия сделала ещё пару шагов на четвереньках. Тонкая бретелька соскользнула вниз, оголяя вверх груди.

      — Даже если так… Я твой родственник. Это противозаконно.

      — Дядя, вы император. Разве может гарант закона нарушить закон, ведь он и есть закон. Дядя…

      — Твой жених всё узнает и у тебя будут неприятности, — Анастасиус привёл последний довод.

      — Нет, не узнает. Я с ним уже спала пару раз, представляя вас, пап… дядюшка. Дайте мне одну ночь, и я отстану. Можете представлять на моём месте кого угодно, но только заполните мою пустоту собой! Папа, пожалуйста!

      — Атанасия… Асия… Я… — остатки рассудка стали покидать Анастасиуса. Перед глазами стояла лишь Атанасия. Его ангел, что умоляюще протягивала руки. И он сдался, закрывая за собой дверь.

      Магией он снял обувь и верх, оставшись лишь в штанах. Мужчина забрался на постель, с нежностью беря в свои руки ладошки племянницы. Он целовал каждый пальчик, каждый сантиметр её нежной кожи, которой она касалась себя. Медленно он занял позицию за её спиной. Атанасия прильнула к нему так нежно, доверительно, что его сердце забилось в бешеном ритме, порой пропуская удары. Мужчина поправил упавшую бретель и аккуратно сжал грудь, вызвав у девушки тихий стон. Она наклонила голову, оголяя шею, которой тут же было оказано внимание. Носом он провёл по коже, вдыхая её аромат.

      — Ты пахнешь молоком…

      — А от вас, дядюшка, сильно несёт сексом с другой женщиной.

      — А не стоило меня сегодня дразнить на чаепитии, чертовка. Ангел снаружи, демон внутри, — Анастасиус провёл языком по коже шеи до самого уха, после всосав мочку. Рука прошлась по бёдру, задирая ткань ночнушки. Едва касаясь пальцами кожи, он поглаживал, словно наигрывая мелодию, прежде чем нырнуть к внутренней стороне.

      — Дядюшка, — резко и недовольно выдохнула Атанасия, чувствуя как он поглаживает вход, не вводя палец. — Не дразнитесь. Я могу закричать и тогда…

      — Дьяволёнок мой, я буду только рад, если ты закричишь. Кричи.

      Анастасиус заулыбался, невесомо касаясь губами оголённой кожи шеи, плеч и лопаток девушки. Другой рукой он продолжал массировать ей грудь, сквозь ткань.

      — Ну, дядя! — захныкала Асия, крутясь в его руках, как птичка в силках. — Скорее! Папа!

      Анастасиус в последний раз обвёл губы и пальцем скользнул внутрь, вызвав у той стон удовольствия, который тут же был проглочен требовательным поцелуем. Как давно мечтал он об этом! И реальность оказалась куда слаще любых мечтаний.

      Атанасия отвечала со всей нежностью и нетерпеливостью, что скрывались в ней. Она покусывала губы дяди, поглаживала их своим язычком, словно извиняясь, и снова рвалась в бой. Тихие стоны то и дело прерывали поцелуй, но он от этого не становился плох.

      Вскоре к одному пальцу внутри Атанасии прибавился второй. Теперь мужчина поглаживал губы внутри и снаружи, поигрывал с клитором, вызывая новые довольные стоны сквозь поцелуй, который прерывался чаще. Атанасия тяжело дышала, прижавшись к широкой груди Анастасиуса и сама уже, казалось не замечая этого, оголила вторую грудь, массируя её в ритме мужчины, что смотрел в зеркало.

      Оно стояло сбоку от постели, на трюмо. Широкое и достаточно большое, чтобы в нём отображались полностью дядя с племянницей. Раскрасневшаяся Атанасия, насаживающаяся на его пальцы. Его большая ладонь, покрывающая целиком грудь. Анастасиус наклонился к шее, вновь покрывая его поцелуями. На большее, он и не рассчитывал, хотя в паху давно ныло и тянуло.

      Своё напряжение он решил снять с наложницей. Возлечь с племянницей… Что за вздор! Так что почувствовав, как Атанасия изогнулась и громко простонала в последний раз, Анастасиус поцеловал её. Нежно, едва касаясь губ, почти целомудренно. Попутно он уложил ту на постель и накрыл покрывалом с банкетки, прежде чем встать.

      — Дядя, не уходите! Я сделала что-то не так? Папа! — Атанасия почти мгновенно сбросила с себя негу и вцепилась в его руку, притягивая к себе. Анастасиус глубоко вздохнул и отвернулся. Конечность была зажата грудями девушки, что тревожно продолжала смотреть на него. — Папочка…

      — Я пойду. Тебе пора спать.

      — Вы уходите к своей наложнице? Я для вас недостаточно хороша? Папа!

      — Ты моя дочь, хоть и племянница. Я не могу, — Анастасиус резким движением высвободил руку и встал с постели, делая шаг к двери.

      — Тогда я тоже телепортируюсь, но уже к Иезекиилю! — Анастасиус остановился. — Не забывайте, я — маг, как и вы. Пусть мой жених подучит меня, чтобы я стала достаточно для вас хороша.

      — Подучит? — Мужчина развернулся и в миг оказался рядом с ней. Девушка было отодвинулась, но продолжила уверенно, даже с вызовом, смотреть на него. — Не раньше, чем я скажу, какие у вас пробелы в образовании, юная леди.

      Упоминание жениха взбесило Анастасиуса, и тот повалил племянницу на постель, целуя уже грубо. Грубо он проводил по бедрам, царапая ногтями кожу. До боли сжимал грудь. Грубо помог ей раздеться. По щелчку пальца между поцелуями он просто растворил ночнушку на девушке, оставив её обнаженной.

      — Папа! — Атанасия, бывшая в первое время ошарашенной от грубости того, кого считала отцом, взяла вверх и повалила того на спину, взбираясь на него. Анастасиус глухо застонал: она села на пах и недвусмысленно повела по нему. — Я сдаю экзамен, не мешайте.

      — Тогда давай быстрее сними с меня штаны, — почти прорычал Анастасиус, откидываясь назад и пытаясь расслабиться.

      Девушка принялась за задание. Пряжка ремня с неохотой брякнула, расцепляясь. Ширинка тихо зажужжала, обнажая трусы с небольшим пятном.

      — Дядя, да вы…

      — Снимай!

      Анастасиус приподнял бедра, помогая девушке снять с себя одежду. Кряхтя, Атанасия кое-как стянула ткань с члена, что тут же поднялся с облегченным стоном мужчины. Девушка стала тянуть то одну то другую штанину, что развеселило дядю.

      — Раздевание ты уже не сдала, моя дорогая племянница, — со смешком он щёлкнул пальцами. Штаны исчезли вместе с трусами. — Давай дальше.

      Анастасиус уже предвкушал теплые губы на своём члене, нежные пальчики поигрывающие с яичками. От нетерпения он прикрыл глаза и застонал, когда Анастасия взяла его в руки и направила в себя. Двойной стон раздался в спальне. Анастасиус положил руки ей на бёдра, пока девушка привыкала к нему.

      — Ещё один неуд, моя дорогая. Ты так совсем провалишься.

      — Может за процесс будут дополнительные баллы? — она подмигнула, начиная движение. Руками она обхватила груди, массируя их. И громко вскрикнула, почувствовав мужские ладони на своей заднице. Он грубо сжимал и поглаживал, проведя от поясницы к бедрам. — Папа!

      — Быстрее! — он игриво шлёпнул ту по жопе и активно стал помогать руками, ускоряя темп.

      — Я только начала, ах!

      Анастасиус прижал её к себе и перевернулся. Теперь она была снизу. Он согнул ей ногу и выставил в сторону, грубо входя и выходя. Атанасия кричала, молила вернуться к ней, изгибаясь и протягивая руки. Сдавшись её призывам, Анастасиус сбавил темп и нагнулся, закинув её ноги. Та скрестила их и руками крепко обняла его, прижимаясь.

Анастасиус застонал, чувствуя, как ногти царапают ему спину. В отместку он поцеловал ей грудь, оставляя метку.

      — Папочка! — Атанасия изогнулась и простонала в голос.

      — Ты провалилась. На… — последний толчок в крепко сжимающее лоно, и Анастасиус уткнулся лбом в плечо, — на пересдачу!

      — Угу, — всё, что могла выдавить из себя Атанасия. — А когда?

      — Через недели две. А пока походишь на дополнительные занятия. Идёт? — Анастасиус вышел из неё и лёг рядом, не в силах отвести взор.

      — К услугам репетитора прибегать можно? — Атанасия прикрыла глаза.

      — Мне не нравится эта идея, но ничего не могу придумать, чтобы запретить, — недовольно фыркнул мужчина, по щелчку пальца возвращая племяннице наряд. — Он же у тебя только один, да?

      — Папа, я не шлюха! Поверьте.

      — Верю. Верю тебе, мой демон, — Анастасиус поцеловал её в последний раз и тоже оделся с помощью магии.

      — Не уходите, папа… — закрывая глаза, Атанасия перевернулась на бок и сонно вцепилась рукой в рубашку. — Не уходите…

      — Завтра утром я снова буду твоим отцом, а пока… — Анастасиус погладил засыпавшую племянницу по лицу, убирая прядки. — А пока я побуду рядом.

      Утром они будут делать вид, будто и не было этой ночи. Не было этого греховного падения. Они лишь отец и дочь, которыми на самом деле не являются.