Красные волосы означают страсть

— Папа, я решил, что отстригу волосы! — громко и быстро, словно скороговорку, протараторил Дилюк.

В комнате тишина и можно услышать только тиканье настенных дорогих часов.

Звон. Пробило двенадцать часов дня.

— Хм, и с чего ты решил отстричь их? — интересуется Крепус, приспуская очки и откладывая документы куда-то в сторону.

— Они мне мешают на тренировках и в бою. Мои длинные волосы — риск того, что я могу осечься.

По кабинету проносится отчаянный вздох. Было ясно как день, что Дилюк в своих волосах души не чает. Кропотливо ухаживает за ними: расчёсывает по пробуждении и перед сном; покупает дорогие и качественные средства для мытья волос; делает разные массажи. Список бесконечный, а вывод один — он ими гордится, их цветом, густотой. В роду Рагнвиндров у всех были красные густые волосы, но именно Дилюк относится к ним с особым трепетом.

Незадолго до этого разговора. В стенах Ордо Фавониуса

― Райн, тебе не кажется, что Дилюк выглядит как-то женственно? ― спрашивает друга Аддлер.

― М? Почему тебе кажется, что наш капитан выглядит женственно? Глаза разуй, какой он сильный, в 10 лет получил Глаз Бога… ― его перебивают.

― Волосы, Райн, волосы! Дело в них. ― останавливается перед ним Аддлер перерождая путь.

Дилюк, услышав, как рыцари под его командованием обсуждают его персону, скрылся за лестницей. Да, подслушивать не хорошо, думает про себя парень, но не кричать же на весь зал.

― И что ты прикопался к его волосам? Завидуешь что ли? ― недовольно бурчит Райн.

― Они же у него длинные. А длинные волосы бывают только у девушек, у них вроде это принято, ― к концу предложения неуверенно проговорил Аддлер.

― Ну и болван ты. Лучше займемся делами.

На этом неприятности не закончились. Дилюк и правду свел этот разговор к тому, что Аддлер просто завидовал его густым и ухоженным волосам. Ни у кого в Мондштадте нет таких волос как у него.

У капитана кавалерии бывают и такие дни, когда вся работа протекает в организации, а именно ― письменная. Какой бы нудной и громоздкой она не была, делать ее следовало в сроки. Отчеты у капитана Рангвиндра всегда были лучшими среди других коллег. Нужное образование и лучшие преподаватели отразились на будущем Дилюка.

Слышится шум за дверью.

«Уже обед?» ― про себя думает Дилюк, откладывая документы аккуратной стопочкой в сторону. Встав изо стола и закрыв свой личный кабинет, он направляется в столовую.

В столовой уже было много народу. И самое сложное сейчас — это найти свободное место.

Дилюк спокойно прошествовал к стенду с подносами. Взяв один, он вдумчиво выбирал тарелки с едой. Внезапно он услышал, как сзади него кто-то глубоко втягивает воздух носом. Словно… нюхая что-то?

Ставя поднос на подставку и резко поворачиваясь из-за чего Дилюк и неизвестный ему доселе, рыцарь сталкиваются больно лбами.

— Кхм, капитан, у Вас просто шикарные волосы! — восклицает рядовой.

— Все сказал? — недовольство так и плещет от Дилюка.

— Так точно!

— Теперь убирайся вон, — говорит, как отрезает капитан.

Долго прохаживаясь между столами ища свободное место, но внезапно его окликнули:

— Капитан Дилюк, у нас есть свободное место! Вы можете присоединиться к нам. — машет рукой Маркус.

Маркус является лучшим другом Аддлера и Рейна, что узнается во время трапезы. Не то чтобы Дилюку нужна была информация, но он услышал это краем уха.

Наклоняясь ближе к тарелке с супом, Рагнвиндр ощущает, как его небольшой локон намотали на палец. Он уже догадывался кто схватил его за волосы.

— Ну, чего уставились, капитан? Кушайте на здоровье, — усмехается Аддлер в чьих глазах так и проблескивает ехидность.

— На тебя и твою руку, что схватила мои волосы, — выдал без запинки Дилюк.

Маркус и Рейн сидели напротив них и молча наблюдали.

— Хм, а если не хочу убирать? — тянет Аддлер, перехватывает рукой густой хвост Дилюка и тянет вниз.

Раздается шипение сквозь сжатые зубы.

— О-о, какое же у вас грозное, но и в то же время сексуальное выражение лица, — вымолвил Аддлер.

Больше сказать Аддлер ничего не успел. Кулак Рагнвиндра прилетел прямо в живот нахалу.

В столовой стоит гробовая тишина и сослуживец почувствовал себя словно в театре, когда на одного персонажа направляют свет, тем самым высказывая, что все внимание приковано к нему.

А Дилюк молниеносно покинул буфет. От него остался только поток воздуха с примесью его одеколона. Да вот только его красные — подобно огню — волосы коснулись щеки Аддлера, давая хлесткую пощечину ими.

На это он только хмыкнул и как ни в чем не бывало продолжил трапезу.

Через несколько дней. Таверна «Доля Ангелов»

Дилюк, с позволения отца, подрабатывал в таверне. Уже небольшой промежуток времени он учится у бармена, развивая свои умения смешивать алкогольные напитки, правильно пользоваться шейкером, красиво украшать коктейли. Эти занятия либо проходят перед сменой в баре, либо после, а во время смены Дилюк разносит алкоголь посетителям.

Одна неприятная история, которая стала последней каплей для Дилюка.

В центре зала сидела неприятная компания неотесанных мужчин похабно шутившие на весь первый этаж. Весь вечер они откровенно поглядывали на него. Рагнвиндр старался не обращать внимание на этот догола раздевающий взгляд.

Нагнувшись за упавшей тряпкой у барной стойки, как он почувствовал ягодицами хлесткий шлепок. Только парень хочет разогнуться, как рука давит на спину, а вторая грубо хватает волосы Дилюка наматывая на большой кулак.

― Охо-хо, а ты ничего такой, парниша, ― мерзко хихикает мужик.

― Если вы сейчас же меня не отпустите, вы просидите несколько суток в Ордо Фавониус, ― чуть ли не рыча выговаривает Дилюк, пытаясь посмотреть на лицо этого ублюдка.

― Ха-аха, ишь чего удумал? А не много ли ты на себя берешь? ― парень чувствует, как мужчина облокачивается на его спину. Стоять становится трудно.

― Не много, пока я являюсь капитаном кавалерии. ― от слов парня, хватка мужчины ослабевает и небрежно толкают.

― Катись нахуй, богатенький сынок, ― выплевывает слова мужчина и покидает таверну.

В зале снова тишина.

И Дилюк также молча покидает рабочее место. С него хватит.

Наши дни. Кабинет Рагнвиндра старшего

Некоторое время в кабинете стояла гробовая тишина. Слышно, как из приоткрытого окна трудятся работники на виноградниках, как щебечут птицы. Крепус внимательно смотрит на сына и спрашивает:

― Ты уверен?

― Да, отец. ― руки сжаты в кулаки, взгляд направлен куда угодно, но не на отца.

По кабинету разносится скрип дорогой кожаной обивки кресла. К этому прибавился звук еле скрипящих половиц. Каблуки обуви громко стучат, отбивая ритм как часы «тик-так, тик-так». Последний шаг ― удар ― приговор судьи молотком.

― Подойди сюда, Дилюк. ― машет ладонью подзывая к большому зеркалу, которое было установлено в самом начале кабинета.

Дилюк подошел к отцу и непонятливо поглядывает на него через зеркало.

― Скажи мне, что ты видишь? ― ласково, словно весенний легкий ветерок, спрашивает Крепус.

― Себя, Дилюка. К чему ты вообще это, пап?

― Смотри внимательно.

Рагнвиндр касается левой рукой высокого хвоста сына, проводит ею вверх и дотрагивается до резинки. Движение ― резинка снята, волосы водопадом рассыпались на вид хрупким, подобно дорогому изящному хрусталю, плечам. Кисть любимого человека взъерошила волосы. Пальцы ощутимо давят на кожу головы делая расслабляющий массаж.

Увлекшись волосами Дилюка, Крепус не сразу заметил, как у первого перехватило дыхание, глаза закрыты, а по бледным щекам катятся медленно слезы.

― Ну же, Люк, к чему слезы? Посмотри на меня. ― обеспокоенно просит отец и становится на одно колено, чтобы быть на одном уровне.

Дилюк судорожно вздыхает, открывает глаза и встречается с такими же красными глазами отца. В них плещется бесконечная любовь, волнение, желание разобраться и помочь сыну. В груди плещется тепло, разнося это приятное чувство по венам.

― Твои волосы прекрасны, сынок, как и ты сам. Просто не обращай на них внимание. Чем острее реагируешь на подобные высказывания, тем больше ты их распыляешь. Начнешь игнорировать и они от тебя отстанут. ― так убедительно уверяет Крепус Дилюка, все еще пальцами массажируя голову.

Он поддается вперед и губами, еле касаясь личика Дилюка, собирает соленые капли слез. Глаза прикрыты и Дилюк, удивленно таращась на отца, подмечает как трепещут длинные ресницы. Крепус кончиком языка дотрагивается до мокрых дорожек на уже пунцовых щеках.

Рука с затылка плавно переместилась на шею, то легонечко сжимая ее, то щекоча. Дилюк стоит неподвижно, будучи озадаченным подобными действиями отца.

«И что на него нашло?» ― дыхание замирает, когда одна рука размещается на его еще тонкой талии, подтягивая рывком тело к себе.

Теперь поцелуи стали настойчивей, приходясь на шею сына. Хватая ладонью за распущенные волосы Дилюка ― тот удивленно вздохнул ― и оставляет яркие засосы, пока рука пробралась под рубашку, очерчивая бока. Ноги младшего Рагнвиндра не держат, грозя подвести все тело.

― Не смей стричь свои великолепные волосы, ты меня слышишь? ― между поцелуями рвано шепчет Крепус, ― не слушай их, не слушай…

Отстраняясь, смотрит на приоткрытые манящие губы.

И целует.

Сначала еле-еле касается своими губами губ сына, а дальше ― смелее становясь ― сминает их трепетным поцелуем. Захватывает зубами нижнюю немного оттягивая вперед и снова целует. Долго ― головокружение. В голове пусто, нет ни одной мысли. Помимо влажных звуков слышится одно слово, которое было так нежно сказано с придыханием:

― Па-папа…

Голова идет кругом, в груди расцветает целое поле цветов. Ладони потеют ― сердце бьется быстрее. Вдохнув, Крепус возвращается к губам и действует уже настойчивей. Встав с колен, он помещает лицо сына в свои ладони, поглаживая большими пальцами его щеки.

Отрывается от уже пухлых губ Дилюка с нетерпением сжимает ягодицы сильнее прижимая к своему паху. Разносится протяжный стон подростка. Опуская взгляд ниже, он убеждается, что торсом чувствует эрекцию отца. Рагнвиндр младший больше не стоит безучастно ― закидывает руки на шею отца прижимая к своей требуя, чтобы ее наконец поцеловали, истерзали засосами ― не важно, главное не упускать время.

Сгорая от желания Крепус, стягивает рубашку сына откидывая ее куда-то в сторону. Также быстро разбирается с ремнем и брюками Дилюка оставляя их валяться на полу. Он поворачивает полуголого сына к зеркалу вновь и вторит ему:

― Ты — живое воплощение страсти, Дилюк, ― проводит от груди, касаясь сосков, до края нижнего белья, ― так давай разделим эту страсть на двоих.

Давит ладонью на спину Дилюка вынуждая того податься вперед и опереться руками о тумбочку перед зеркалом. Садится на корточки Крепус и легонечко шлепает сына по бедрам.

― Расставь пошире ноги. ― не просьба, указание.

Сгорая от смущения, Дилюк сцепляет руки в один замок и все же расставляет ноги пошире. Рука Крепуса оглаживает мягко оглаживает ягодицу и тут же раздается звонкий шлепок.

― А-ах! Пап, зач… ― Дилюк не договаривает. На вторую половину тоже приходится удар ладонью.

Крепус застыл на пару секунд и просит:

― В верхней полке тумбочки лежит смазка. Подай ее. ― и протягивает руку к Дилюку.

Дрожащей рукой тянется к ручке ящика, шумно открывает, также сглатывает вдруг вязкую слюну и берет в руки лубрикант. Чуть не промахиваясь, вкладывает вещицу в большую ладонь отца. От волнения и незнания того, что сейчас будет происходить с телом, его пальцы холодные и мокрые.

Крепус откупоривает бутылек со смазкой и выливает некоторое количество на сам анус и пальцы. Щелчок ― пальцы проходятся по сжатому отверстию. Целует нежную вокруг кожу и шепчет:

― Расслабься, дорогой, я не причиню тебе боль.

Дилюк правда старается расслабиться, но выходит это скверно.

Ощущает как в него входит один палец ― медленно ― фаланга за фалангой. Рагнвиндр младший шипит и склоняет голову вниз жмуря глаза. Его снова ― в который раз за последние минуты ― хватают за волосы и тянут назад, вынуждая смотреть прямо в зеркало.

― Гляди на себя, на свое разомлевшее лицо, на свои густые, яркие волосы. Какие они ― замечательны в своей красе ― такой и ты, Люк, ― шепчет нежно Крепус, прижимаясь щекой к бедру сына смотря ему в глаза через зеркало.

Виднеется слабый кивок головы.

К первому пальцу, уже находившемуся внутри, прибавляется второй. Отец Дилюка неспеша начинает двигать ими ― вперед и назад ― стараясь не причинить дискомфорт и боль внутри.

Дилюка опускает свой взор вниз и замечает большой бугорок на штанах отца.

«И как, это, должно влезть в меня?!» ― испуганно думает про себя Люк.

Дрожь проходит по всему телу. Разряд тока от одной точки прошелся по всему телу.

― А-а!

Только и ухмыляется на это Крепус и интенсивней начинает работать пальцами, не сильно потирая небольшой бугорок внутри ― простату.

С члена Дилюка давно капает предэякулят пачкая пол.

Слышится шорох одежды. Из ширинки расстегнутых брюк виднеется аккуратный член Крепуса. Проводит ладонью по всей длине органа раскрывая головку. Доносится тихий стон мужчины. Оба уже на грани: один ― ноги предают тело, а второй ― от горящего желания; от желания скорее подарить сыну ту любовь и внимание, которое ему сейчас так необходимо.

Крепус, придерживая член, вводит его внутрь. Войдя до конца, Дилюк чувствует слои одежды отца ― останавливается, дает время привыкнуть к новым ощущениям. Разносится облегчающие стоны обоих.

― Я начинаю двигаться.

На что Дилюк только выдыхает и ойкает, когда мужчина сделал первый толчок.

Фрикции по началу были медленными и уверенными, стараясь не причинить боль партнеру. Крепус выдыхает сквозь сжатые зубы ― сил сдерживаться больше нет.

― Пап, сильней, умоляю, ― скулит, не просит, Дилюк.

Это стало спусковым крючком в выдержке мужчины. Он наматывает на свой кулак роскошные волосы сына, от чего голова второго запрокидывается назад, обнажая такую манящую тонкую шею, которую так и хочется покрыть засосами.

Толчки становятся ритмичными из-за которых на весь кабинет раздаются шлепки двух тел. Крепус входит глубоко, от чего Дилюк руками смахивает все предметы с тумбочки, которые стояли на ней ранее и кричит.

― Папочка…

Движения становятся рваными, быстрыми ― скорее, разрядка, скорее кончить ― в мыслях обоих. Дилюк получает целое море удовольствия: от руки на собственном члене и от чужого члена внутри себя.

Предчувствуя скорый оргазм, Крепус тянет на себя Дилюка так, что тот касается обнаженной спиной груди отца.

Два стона ― жалобный и гортанный ― исходят из уст обоих. Сперма всплесками выходит из члена Дилюка, задевая тумбочку и пол белесыми каплями.

Они тяжело дышат. Крепус облизывает языком обсохшие губы произносит:

― Зато я, люблю твои волосы, ― вдыхает их аромат, ― и тебя тоже, Люк.