Сугуру был измождён.
Эта усталость копилась, похоже, очень долго, потому что никаких явных изменений в самом себе он не ощущал. И тем не менее этот год его вымотал, можно сказать даже выпил досуха, оставив лишь необходимый для существования минимум. У Сугуру тело сильное, так просто его убить или покалечить всё-таки нельзя, но вот измотать — да.
Притуплённая боль уже очень долго разъедала его изнутри. Она чёрной змеей ползла сквозь его мысли, отравляя на своём пути всё подряд: Сугуру почему-то никак не мог контролировать поток своего сознания, из-за чего он раз за разом возвращался к одной и той же мысли, в один и тот же тупик.
Он потёр глаза и выпрямил спину, чтобы прогнать из-под век разбегающиеся искры — недосып понемногу сказывался, незаметно отнимал жизненные силы. Конечно, это не мешало току проклятой энергии, вовсе нет, однако головокружения в последние сутки стали частым гостем Сугуру.
Они с Сатору угробили целый день на разыскивание и ликвидацию проклятия, которое отчего-то зациклилось на маленьких детях. Если конкретнее, оно поселилось в небольшом детском саду в очень уютном и тихом районе — выслеживать его было тяжело ещё и поэтому. Обычно проклятия выбирают места более заброшенные.
К моменту, когда оно было изгнано, погибло пять детей, одна нянечка получила тяжёлое ранение в голову. Сугуру старался реже моргать, потому что всякий раз, когда он опускал веки, он по-прежнему видел их. Видел кровь на асфальте — тёмную, похожую с первого взгляда на обычную лужу; видел светлые кости, так неаккуратно торчащие из красного месива мышц; стеклянные глаза, в которых даже ужаса, даже страха нет.
Одного мальчика очень сильно переломало из-за ошибки. Из-за их с Сатору ошибки. И Сугуру теперь не мог не видеть это тело, это лицо с пустыми глазами, в которых застыло что-то безмолвное, что-то бесконечно мёртвое и грустное. Воображение Сугуру, глумясь, само дорисовывало недостающее. Как будто от того, что он займется самобичеванием, погибшим станет легче.
А ведь у Сугуру крепкая психика. Он точно знает, проходил специальные тестирования и сравнивал себя с другими много, много раз.
А ещё он знает, что тупанул в момент, когда решил, что они обойдутся без эвакуации, ведь проклятия боятся больших скоплений людей. Это факт, первое правило. Обойтись без эвакуации — очень самонадеянно, но именно поэтому Сатору и согласился с ним без раздумий. Позже, когда последнее из детских тел шлёпнулось на аккуратно подстриженный газон, мыслей в глазах Сатору не появилось тоже. Разве только бесплодная, ненужная злость.
Теперь Сугуру валяется в комнате Сатору, не смыкая глаз. Его друг всё рубится в Digimon Adventure, наполняя пространство комнаты хаотичным перещёлкиванием кнопок и химозным запахом вишнёвой кока-колы. Походу, он пролил ее уже несколько раз, пока не отрывал взгляда от экрана.
У Сугуру слишком перегружено восприятие, чтобы анализировать происходящее нормально, но и уединиться он не может — слишком тошно одному. В компании не лучше, особенно в компании Сатору, особенно в час ночи, но картинка, заготовленная восприятием, услужливо всплывает всякий раз, когда веки вынужденно опускаются: у той девочки проклятие содрало с лица кожу, а няню просто отшвырнуло в угол песочницы. Сугуру слишком хорошо запомнил, как это выглядело.
Так что один он сейчас вообще никак не сможет, разве что через глухую ненависть и нездоровое «не могу», а от такого ему точно станет только хуже.
Причём Сугуру ненавидел не себя, нет.
— Как думаешь, имеет смысл продолжать? — приподнявшись на локте, спросил он.
Сатору не остановился — продолжил отщелкивать кнопками джойстика одному ему понятный ритм. Сугуру иногда присоединялся к нему, чтоб поиграть, но не находил в этом большого удовольствия, а вот Сатору без игр никак не мог. Наверное, один из защитных приёмов психики.
Или обычное задротство.
— Что продолжать? — равнодушно отозвался он, — На полу валяться?
— Я про миссии.
— Забей.
Сатору отзывался раздражённо, будто его спрашивали об успеваемости, а не о чём-то конкретном и напрямую касающемся его самого. Не отрываясь от экрана, он похрустел позвонками шеи.
— Ого, какой ты непробиваемый. Завидую, — ехидно бросил Сугуру, возвращаясь в лежачее положение: лампочка отпечаталась где-то на сетчатке его глаз, и он устало прикрыл их предплечьем, стараясь хоть немного расслабиться.
— Да не в этом дело, — огрызнулся Сатору, — это просто, блин, часть работы. Со смертями можно только смириться, иначе тусить будешь уже в психушке, а не в шаманском колледже.
Сугуру, конечно, об этом знает. Но легче совсем не становится: с закрытыми глазами он опять падает в пустоту, где опять по сухому асфальту стекает чужая жизнь. Он сильно устал.
— М-м, спасибо за лекцию, мамочка.
Сатору насмешливо фыркнул и, судя по звукам, отпил из банки колы.
— О, всегда пожалуйста.
Он опять заклацал кнопками, и Сугуру опять прислушался к тишине, в которой ничего особенного не было. Только они с Сатору.
— Ты, кстати, — между делом бросил Сатору, — как стресс снимаешь? Или только и делаешь, что как гнилая картошка валяешься?
— Чего?
Сама идея какой-либо разгрузки была для него дикой. Впрочем, у Сатору все идеи такие — ебанутые. Даже если изначально звучат вполне себе адекватно.
— Ну знаешь… разгрузка. Отдых, хобби, все дела.
— Спасибо, у меня уже есть колледж.
— С книжками не поебешься, Сугуру.
Он поперхнулся воздухом.
— Чего?!
— Сон, секс и еда — лучшие способы снять стресс, — менторским тоном, совершенно ему не подходящим, Сатору принялся надиктовывать явно заготовленный ранее текст, — а в книгах и колледже, насколько мне известно, ты ничего такого не добудешь.
— Я поглощаю проклятия.
— Это не еда! Ты даже моти не ешь.
— Ты всё равно съедаешь их в одиночку.
— Неважно! Зато у меня хоть еда есть. А у тебя нет, вот ты и дёргаешься.
— Хочешь сказать, — вкрадчиво начал Сугуру, — что ничего после сегодняшнего провала не ощущаешь, м?
— Ощущаю. Но я хотя бы не лежу бревном. А ты разлагаться скоро начнёшь. Совсем сдал.
Сугуру дотянулся пяткой и слабо пнул Сатору в бок.
— У тебя скоро позвоночник треснет от сутулости. Так что не рассказывай.
— Ну вот! Ты не ешь ничего, не дрыхнешь, ни с кем не спишь. Вот и нервный такой.
— Ты повторяешься.
— Я имел в виду «не трахаешься», если тебе эта формулировка больше нравится! Всё для вас.
Он в ответ только устало вздохнул и со стуком уронил пятку на пол. На экране высветилось меню игры и Сатору развернулся, своим бедром оттесняя ногу Сугуру в сторону:
— Я прав, как и всегда.
— Ты достал.
— Ну знаешь, люди никогда не ценят дары свыше! Им пытаешься помочь, стараешься из последних сил, а они в ответ: «Нет!» — Сатору скривился, высунув язык. — Нет бы послушать и сделать, как я говорю.
— Ты что-то говоришь?
— Зануда ебучий. Почисти уши, у тебя уже проклятья через них лезут.
— Через твою стенку не слышно.
— Слепошара, она отключена.
— Оу. Спасибо за информацию. Не премину ткнуть тебе ножом под ребро.
— Да пошевели своими мозгами! Сегодня же месиво было.
— Вчера.
Сатору опять скорчил рожу и поднялся на длинные ноги, громко хрустя коленями. На это Сугуру лениво прищурился, но с пола всё равно не поднялся.
— Это меняет дело! Или нет, хм?
— Ты что-то хочешь сказать? Я не говорю на языке Годжо.
— Ой, ты просто глухой, вот и делаешь вид, что слишком умный. Давай подрочим.
— Что?
Сатору выдернул из розетки провод от приставки и небрежно откинул на стол — от громкого стука Сугуру поморщился.
— Ой, теперь меня слышно? Уши почистил?
— Ладно, спокойной ночи.
— Почки себе отморозишь на полу, потом будешь плакать. Я говорю по слогам, для тупых: да-вай под-ро-чим.
Сугуру через силу проглотил повторное «что?» и рывком сел.
— С чего такое предложение?
— Я же сказал, — Сатору деловито сложил руки на груди, — секс помогает расслабиться. А мы не далее как восемь часов назад загрузились на месяц вперёд. Или это все-таки было вчера?
— И с чего ты взял, что я соглашусь?
— Ты слишком громко страдаешь, а переспать со мной не откажется никто.
— Ты не предлагал переспать.
Сатору широко улыбнулся, показав зубы:
— А хочешь?
В ответ Сугуру только передёрнул плечами и поднялся с пола.
— Хорошо, подрочим.
Нет, правда, хорошо. В конце концов, есть ли кто-то, разбирающийся в отдыхе лучше Сатору? Скорее всего, нет. Да и в целом Сугуру ничего против не имел.
От соседства с таким беспокойным придурком, как Сатору, нужно брать всё, что только можно, соглашаться на каждую дурость, на каждую шалость и шутку. И на любой отдых. Так что решение направиться в ванную вслед за ним вполне обдумано и даже обосновано, причём вполне себе логично и нормально. Всем людям нужна своевременная разгрузка.
Просто Сугуру сейчас всё равно, каким способом расслабиться. Ему уже наплевать, что делать, самое главное — прогнать из-под век образы, которые так не желают никуда уходить.
Конечно, Сугуру видел Сатору голым и раньше: они постоянно переодевались вместе в пустующих раздевалках колледжа, иногда принимали вместе душ и пару раз купались в озере во время культурного обмена с киотским колледжем. Так что Сугуру прекрасно знал, как выглядит тело Сатору, разве что на член его не засматривался. Вечно было немного не до того.
Но никто не говорит, что Сугуру не засматривался на его зад, верно же?
К тому моменту, как Сатору лениво стягивает с себя футболку, Сугуру уже ощущает лёгкое покалывание внизу живота, но старается себя не выдавать, пряча за привычной улыбкой то выражение, которое должно выскакивать на лицо, когда ты возбуждён. Сатору всё равно не преминёт пошутить на эту тему.
— Тормозишь? — поддел Сатору, потягиваясь. От холода ванной комнаты его соски затвердели, выделяясь на фоне бледной гладкой кожи. Сугуру дёрнул за шнурок на спортивных брюках и расслабил плечи, немного сутулясь: ему тоже было немного холодно. Хотя явно не так сильно, как Сатору.
— Нет, просто я не скорострел.
— Эй, это неправда! Мы ещё посмотрим, кто тут скорострел. Ты кончишь быстрее.
Сугуру, по-прежнему стараясь себя не выдавать, стиснул зубы. Почему-то предложение соревновательной дрочки показалось ему отвратительно привлекательным. Впрочем, возможно, у Сугуру просто ебанутые предпочтения. Сами по себе, он же, в конце концов, в шаманы пошёл не просто так.
На всё есть своя причина. Но не всегда.
— Ладно, посмотрим. Что, ради победы целибат примешь?
Сатору прыснул, подавшись вперёд, при этом хватаясь за смеситель. И Сугуру сразу же поплатился за свою медлительность, получив в лицо струю ещё не успевшей нагреться воды.
— Не, — довольно протянул Сатору, пока он отфыркивался, — это как-то чересчур. Временные рамки должны быть не во всю жизнь, это же тупо.
— О. Ну, тогда как? Спорим, что кончишь за пять минут?
— Как ты меня недооцениваешь! Ужас. Ну, тебе-то пяти минут точно много будет.
На этот раз Сугуру не тормозил — он залез в кабинку к Сатору, немедленно потеснив того плечом. Из них двоих именно Сугуру мог похвастаться шириной плеч и развитой мускулатурой, так что он решил использовать это небольшое преимущество, чтобы завладеть пространством.
— Не думаю, — он понизил голос, стараясь звучать бесстрастно, — я бы на твоём месте поставил хотя бы на шесть.
— Тебе явно много, — Сатору небрежно тряхнул своими ещё сухими волосами и подкрутил смеситель, ненароком обжигая Сугуру, — ну, отсчёт ещё не пошёл, не тужься.
— По себе судишь?
Доведя воду до нужной температуры, Сатору блаженно зажмурился, демонстрируя белесые ресницы. На вкус Сугуру вода была горячевата, но, по всей видимости, это и не для него было сделано.
— О чем сужу? — продолжил как бы невзначай Сатору, хотя его ладонь уже была на члене Сугуру — тому пришлось напрячь мышцы живота, чтобы не выдавать своего возбуждения совсем явно. — Мне не с чем сравнивать-то. Может, я буду использовать это твоё время в качестве мерила.
Он медленно провёл ладонью по твердеющему члену вверх, чтобы сомкнуть там пальцы — Сугуру медленно выдохнул и тоже протянул руку перед собой. Он не фокусировал взгляда на Сатору — почему-то не хотелось.
— Какого ещё мерила?
На ощупь кожа Сатору была… наверное, гладкой. Из-за жёсткой воды по торсу ладонь Сугуру скользила не плавно, а рывками. Казалось, что кожа скрипела, стянутая и подсушенная этой водой.
— Ну, знаешь, — Сатору чуть сжал пальцы и провёл ими вниз, размазывая уже начавший выделяться предэякулят по члену Сугуру, — это как сантиметры, но только Гето. «Сегодня я кончил за три Гето!», например. В особенно плохие дни — за два Гето…
— Вне контекста звучит так, будто дрочишь ты на меня.
— Интересное предположение, хах.
Понемногу твердел и член Сатору. Сугуру доставляло какое-то странное удовольствие ощущать в своей ладони чужое возбуждение, особенно — ощущать, как эта плоть отзывается на его движения. А то и на слова, тут так сразу и не скажешь.
— Остроумие отбивает, да? — протянул Сатору и как-то садистски замедлил свой уже поставленный темп. Сугуру не смог удержаться от того, чтобы не толкнуться ему в руку.
Нет, это, конечно, в маленьком споре выиграть ему не поможет, однако член уже скользил в сильных пальцах Сатору так удачно, что останавливаться Сугуру вообще не хотелось.
— О, да и не только остроумие. Ты полегче, а то и до пяти минут не дотянешь.
Нервничал ли Годжо на самом деле? Или же ему вполне нормально с мыслью о проваленной миссии дрочить тут, в душевой, своему другу?
Одна эта дурацкая мысль сбила Сугуру большую часть настроя. Ну, не всю — и на том спасибо.
— Не переживай, — хрипло протянул Сугуру и сжал член сильнее, выдавливая из Сатору слабый стон, — я прекрасно себя чувствую.
Он старался не толкаться в чужую руку, но бёдра двигались сами, особенно когда Сатору будто бы ненароком замедлялся. В такие моменты Сугуру забывал, что у него есть такая задача, как «заставить Сатору кончить». Потому что на первый план выходило только «не кончить самому».
— Да ладно. Я запишу себе, — слабо проговорил Сатору и тоже пропустил толчок бёдрами, — что ещё возбуждает, м?
В голове у Сугуру остался только ладный торс с сухими мышцами и чужие белёсые ресницы. Конечно, скажи он это сейчас, от Сатору уже не отделается никогда. Так что он говорит:
— Я не солью тебе стратегически важную информацию.
А потом толкается вперёд, не в силах совладать с желанием ускориться.
Несмотря на сравнительно слабую стимуляцию, Сугуру достаточно быстро двигался к финишной прямой, в отличие от Сатору, и это раздражало. Он даже менял темп, стараясь подстроиться под зубоскалящего говнюка, но это помогало слабо, особенно в том состоянии, в котором Сугуру находился сейчас.
А он уже был готов кончить.
То ли слишком горячий душ, барабанящий по его плечу, сыграл свою роль, то ли Сугуру просто необходима была сексуальная разрядка, но, как бы то ни было, кончил он первым — излился прямо в ладонь Сатору, при этом сдерживая стон. Он выдохнул через нос и постарался сконцентрироваться на задаче, когда Сатору опять открыл свой рот.
— А я посмотрю, не так уж и сильно ты нервничаешь. Стоит почаще дрочить, что думаешь?
И ещё:
— Нет, пяти минут не было точно.
Сугуру почему-то потерял всякое желание продолжать.
Нет, конечно, он привык к шуткам Сатору, тем более что они так сильно походили на его собственные. Но всё-таки эта фигня про пять минут и напряженные замечания сбили ему всё настроение, а ведь он только вошел во вкус.
— Ты просто вообще не кончаешь, — он в отместку сжал член Сатору, а потом выпустил его, склоняя набок голову, — вот и выебываешься.
На покрасневшем лице Сатору выступило какое-то подобие возмущения, когда он взял свой член сам. Как бы мстя, он бросил на Сугуру нечитаемый взгляд из-под прикрытых век и в три или четыре движения излился струёй густой спермы.
— Не-а, — ехидно протянул он, — как видишь, нет.
Сугуру развернулся и ушёл в комнату, стуча босыми пятками по дощатому полу: мокрые следы его не заботили, холод — тоже, хотя в горле и начало першить отчего-то.
— Обиделся, что ли? Ну, не переживай. Всё не так уж и плохо. Ты мог кончить вообще сразу!
Сугуру тряхнул головой и натянул на тело футболку, неприятно липнущую к мокрой коже.
— Всё нормально. Заткнись, я спать хочу.
— Неужели я тебя настолько вымотал?
— Ты хочешь, чтобы я заткнул тебе рот сам?
Сатору какое-то время молчал, потом фыркнул и прошлёпал обратно — выключить воду в ванной. Сугуру так и не повернулся к нему, пока натягивал спортивные штаны, так что Сатору на выходе из ванной взглядом встретился только с его спиной.
— Унылый такой, жесть. Кислятина, — он явно показал язык, судя по непристойным звукам, — ну и спи. Но про рот я себе записал.
Сугуру на это только пренебрежительно фыркнул.
Лёжа с левого края кровати уже с выключенным светом, Сугуру устало крутил в голове назойливую мысль о том, что проблем у него теперь только прибавилось. Первое: он так и не повернулся к Сатору исключительно чтобы не показать своей повторной эрекции. Второе: красное лицо кончающего Сатору теперь вытеснило из сознания Сугуру вообще все другие видения.
И ему чертовски хотелось увидеть чёртового Годжо раскрасневшимся вновь.