Солнце гладит новостройки где-то на востоке

В подъезде приятно пахло выпечкой. Поднимаясь по лестнице, женщина с усталостью на лице гадала, откуда шёл аромат — оттуда, откуда она думала, или же от кого-то из соседей.

На третьем этаже лампочка так и продолжала мигать. Похоже, самой придётся взяться за её замену, иначе это не дело. Может быть, когда она немного отдохнёт или выкроит себе заслуженный выходной. Переводит взгляд на часы на левой руке, помогая правой слегка отодвинуть рукав осеннего пальто.

Очень раннее утро. Дети спят.

Она никогда не думала о детях, но её супруга была от них без ума. Могла ли она как-то противостоять её очарованию? Да и действительно задумалась, что хотела бы привнести что-то новое и хорошее в этот мир. Она не видела себя в роли матери, но она была рядом, помогала, поддерживала, учила; учила быть той матерью, которой у неё самой не было. Новый опыт, принёсший ей столько счастья и мотивации. Каждый прожитый день с их чадами наполняет её решимостью и теплотой, словно открывая маленькую дверцу в сердце, о которой она не подозревала и за которой скрывалась такая новая и милая черта.

Обычно, возвращаясь домой, она, едва ли переходя порог прихожей, говорит это родное «я дома» и заходит под торопливый топот двух пар ножек, а потом опускает взгляд на сына с дочерью, что буквально прилепились к её уставшим ногам — не достают выше, — гладит обоих по мягким макушкам и еле-еле сдерживает тёплую улыбку. Спрашивает, как день, что нового, не сильно ли проказничали, пока наконец в проходе между коридором и гостиной не появляется она и не просит детей освободить «мамочку», ведь она только-только пришла домой. Тут она уже отказывается хоть как-либо сдерживать себя, позволяя глупой широкой улыбке растянуться по лицу, и, раздеваясь, подходит оставить усталый, немного ленивый, но такой нежный поцелуй на щеке.

Сегодня вернулась гораздо позже обычного — очень курьёзное дело выпало на работе, а уж протоколы и прочую бумажную волокиту, увы, никто не отменял. Основную массу она, конечно, заполнила, а остатки поначалу хотела взять домой и там закончить, но потом немного подумала и решила, что это глупая затея. Нет, сделать-то она сможет, но позволят ли ей? В выходные людям положено отдыхать, а не работать. Лиза постоянно ей это твердила.

Нет, не то чтобы она сама этого не понимала, дело не в этом. Дело лишь в её трудоголизме, полученном со временем от матушки.

Да и вообще… Уже суббота, так ведь? Значит, она официально в отпуске.

Джинн, копаясь в кармане в поисках ключей, легонько улыбается, размышляя о том, как Лиза помогает ей справляться с этим. Она протирает отяжелевшие глаза и вставляет ключ в замочную скважину, стараясь быть как можно тише — у любимой сон очень чуткий. На цыпочках заходит в квартиру, кладёт портфель на пол, раздевается; на цыпочках проходит в ванную вымыть руки, аккуратно ступает, прижимаясь к стене, чтобы пол не скрипел, заносит вещи в свой кабинет. Парой минут спустя, она держит дыхание, чтобы незаметно прошмыгнуть в их спальню, но вскрикивает, чувствуя на талии руки.

— 7 утра уже, моя хорошая, — сонный голос шелестит над ухом, — и ты всё ещё не в постели. Как будем исправляться?

— И тебе привет, Лиза,— улыбчиво вздыхает Джинн, кладя свои ладони поверх других, — Я… так вышло? — женщина виновато поворачивает голову, подставляя щёку под бомбардировку ленивых поцелуев.

Женщина цокает языком, отстраняясь и кладя руки на бёдра, позволяя другой повернуться к ней лицом. В изумрудных глазах теплота, совсем чуть-чуть приправленная осуждением.

— Однажды я выскажу твоему этому Варке всё, что я думаю о нём, как о твоём начальнике, — возмущается Лиза и раздражённо вздыхает, скрещивая руки на груди, — Подумать только! Утро субботы — СУББОТЫ! — а моя любимая жена еле-еле дошла до дома, хотя её рабочий день был закончен когда? Правильно! Ещё вечером пятницы!

Лизу прямо-таки распирало от недовольства, что Джинн невольно заволновалась, будет ли начальник жив, когда она вернётся из отпуска. Отбросив эти мысли обратно на задворки сознания, она снова приблизилась к супруге и крепко-крепко её обняла, начиная нашёптывать на ухо извинения. Всегда срабатывало, вот и сейчас сработало — чувствует, как женщина расслабляется в её руках. Они стоят так пару мгновений, а может даже минут, пока Джинн первой не отстраняется, желая раздеться и, всё ж-таки, лечь спать. Мало того, что сама поздно пришла, так ещё и Лизе поспать не даёт, ужас ужасный.

Переодевшись под скрип кровати, на которую села Лиза, Джинн села рядом, глубоко вздохнув и уложив голову на плечо жене.

— Всё. Я полностью твоя на эти две недели, — заключает Гуннхильдр, устало улыбаясь и приобнимая Минчи, — Пойдём спать?

Молчит. Похоже, задумалась о чём-то.

— Что-то серьёзное?

— А?

Джинн в недоумении поднимает голову и смотрит в профиль Лизы, которая всё ещё неотрывно смотрит перед собой, но мгновением спустя поворачивается к ней и спрашивает ещё раз:

— Что-то серьёзное случилось? Ты никогда прежде не возвращалась так поздно, даже перед отпускными, — женщина спрашивает слегка взволнованно, рукой сжимает краешек своей шёлковой ночнушки. Изумрудные глаза слегка подрагивают.

Джинн призадумывается. Затем, полностью залезая в постель, тянет Лизу за собой и, когда та укладывается рядом, сначала расслабленно вздыхает, втягивая ноздрями родной аромат, а потом, улыбнувшись, отвечает:

— Да нет, просто у соседнего департамента не хватало рук, — посреди предложения зевает, да так, что аж слезинка пробивается, — Ты бы видела, какими измотанными к нам пришли Райден с… Нет, подожди, мы же обусловились по именам друг друга называть… — Гуннхильдр запинается, но продолжает, понимая, что мозг уже очень и очень устал и требует сна. — Ты бы видела, какими уставшими пришли Эи с Сарой. Мне на мгновение показалось, что я трупов перед собой увидела.

— Неудивительно, зная, какие они обе трудоголики, — хихикает Минчи, поглаживая Джинн по голове, — но я надеюсь, что как минимум Эи понимает, что так делать нельзя. Сара-то совсем как ты — когда дело касается работы, у вас сносит все тормоза. Вам бы понять, — она с некоторой укоризной сжимает нос Джинн меж большого и указательного пальцев, — что если вдруг вы решите взять выходной, то вселенная не схлопнется и ничего страшного не случится. Отдых всем нужен, а вам обеим тем более.

Гуннхильдр хмурится, но чувствует себя виноватой — Минчи, всё-таки, права.

— Дети очень скучают без тебя, — говорит вдруг Лиза, снова берясь гладить её по голове, — Спрашивают всё время: когда же мама наконец вернётся с работы? Когда мы всей семьёй пойдём куда-нибудь? Мы с тобой шли в тот день в детдом с мыслью, что будем обе их воспитывать и растить, Джинн.

Молчит.

— Я тоже скучаю.

Лиза прерывается, понимая, что её не слушают. Опускает взгляд и видит, что Джинн пригрелась под боком и уснула. Остаётся только вздохнуть, но, как и все годы до этого, делает она это с влюблённой улыбкой. Натягивает одеяло на них обеих и нежно целует супругу в макушку.

В голове всплывает воспоминание о том дне, когда они познакомились. Это было поздним вечером пятницы в районной библиотеке, в которой на тот момент ещё пятикурсница Лиза Минчи подрабатывала. Она собиралась уходить, как заметила в одном из читальных залов горящий свет. Начиная негодовать, — ясно же написано: уходя, выключайте свет! —

Лиза двинулась в нужном направлении и уже собиралась было начать ругаться, как заметила, что «нарушитель», вернее, «нарушительница» просто-напросто заснула. Она обратила внимание на открытый термос, из которого несло крепким кофе, на огромные синяки под глазами и расслабленное выражение лица, а затем и на литературу, на которой девушка уснула. «Миллиарды учебных пособий по криминалистике…» — опечаленно думает Минчи, качая головой, — «Бедняжка, совсем устала… Пойду-ка заварю ей чаю с ромашкой и мёдом, а потом уже разбужу», — завершает свои умозаключения и тихонько, стараясь не разбудить, удаляется к себе в подсобку.

Через пару минут она возвращается с подносом и двумя чашками чая, ставит их на столике, аккуратно собирается все книги и откладывает в сторонку. Легонько прикасается к плечу студентки, ласково приговаривая «просыпайся». Она немного испугалась, когда девушка резко вскочила, громко сказав «я не сплю!», после чего рассмеялась.

Они проболтали за чашкой чая весь остаток вечера. Джинн — так звали девушку — оказалась третьекурсницей, что готовилась к зачёту и, как поняла Лиза, слегка этим увлеклась (никогда не забудет, как сильно вспыхнули кончики её ушей, когда она упомянула это). Теперича, конечно, проблема стояла в том, как добраться до общежития — время давно перевалило за 9 часов и транспорт уже не ходит, на что Лиза, очень по-доброму улыбаясь, предложила той переночевать у неё. Живёт от библиотеки она в паре минут, а в таком состоянии она не позволит себе её никуда отправить.

У юной Гуннхильдр даже не было возможности отказаться, но спустя уже почти два десятка лет они обе ловят себя на похожих мыслях.

Джинн — на том, что она и не жалеет, что у неё не получилось отказаться. Лиза — на том, что она бы ни при каких условиях не пустила, а уж то, во что это всё закрутилось да завертелось было очень приятным бонусом и доказательством её настойчивости.

Лиза поворачивает голову на часы. 7:23. Переводит взгляд в окно, в приоткрытую шторку, из которой бил слабенький предрассветный лучик света.

А солнце гладит новостройки где-то на востоке.