Кан Шэнчжэ мог бы сказать, что он просто хотел прикоснуться к ней, но его руки ни в малейшей степени не слушались, когда гладили парня по спине. Они скользнули вниз по линии его позвоночника, и его пальцы опустились ниже пояса Ю Лянсина.

Через тонкий слой ткани. Ладони Кан Шэнчжэ покоились на талии Ю Лянсина, и это не было ни болезненным, ни зудящим. Честно говоря, это было чем-то ужасно жарким.

Ю Лянсин сердито сказал: «Что ты делаешь».

Кан Шэнчжэ: «Я проверяю, стоишь ли ты прямее, чем я.»

Даже когда он говорил это, он не убрал руки, что заставило Ю Лянсина холодно фыркнуть: «Кто так проверяет?»

Беззастенчиво хвастаясь, Кан Шэнчжэ заявил: «Я проверяю это так.»

Ю Лянсин: «......»

Когда дело доходило до толстого лица и кожи, Ю Лянсин никогда не смог бы победить его; даже если бы он захотел ударить его, он не мог приложить слишком много сил и мог только пнуть с умеренной силой.

«Кан Шэнчжэ, ты можешь говорить серьезно?»

Кан Шэнчжэ улыбнулся и хихикнул: «Разве я не говорю серьезно?»

Было бы странно, если бы ты был серьезен; если бы ты был серьезен, тогда все серьезные люди в мире должны быть мертвы. Помимо легкого пинка, который был вызван его раздражением, Ю Лянсин сильно ударил Кан Шэнчжэ по спине. Как только на него обрушился удар, тело Кан Шэнчжэ напряглось и мгновенно выпрямилось.

…Ему внезапно удалось выпрямиться.

Ю Лянсин был поражен и сразу же забыл о своем раздражении, поспешно сказав: «Запомни, что именно эту позу ты должен сохранять».

Кан Шэнчжэ ответил «о-о-о», но ему удалось продержаться не более двух секунд, прежде чем он вернулся к своей прежней позе. Даже если бы он сказал, что сделал это ненамеренно, ему бы никто не поверил.

Ю Лянсин: «…Ты хочешь умереть».

Искренне Кан Шэнчжэ ответил: «Ты должен мне поверить, я правда не хочу.»

Ю Лянсин действительно хотел убить его на месте.

Откровенно говоря, стоячую позу Кан Шэнчжэ нельзя было считать непривлекательной, просто в ней была особая лень, и она не выглядела мотивированной, независимо от того, как на нее смотрели.

Ю Лянсин коснулся его спины с глубокой концентрацией и пришел к осознанию того, что его поза была просто вредной привычкой с детства, а не чем-то серьезным. Его спина была свободной, и ей не хотелось подкреплять себя большей силой, чем необходимо, а это означало, что, если бы не было внешней силы, заставляющей его стоять прямо, этот человек абсолютно отказался бы двигать этими мышцами.

Ю Лянсин: «Ты где-то чувствуешь себя неудобно?»

Кан Шэнчжэ подумал об этом: «Мгм.»

(в штанах?)

Ю Лянсин немного волновался. «Где тебе неудобно?»

Кан Шэнчжэ размышлял: «Все мое тело устает, когда я встаю, и я хочу либо лечь на живот, либо лечь на спину. Я действительно не могу с этим справиться, и это происходит, даже когда я сижу».

Ю Лянсин: «......» Это была просто лень, не так ли?

Холодно фыркнув, Ю Лянсин даже не моргнул, когда одной рукой безжалостно поправил позу Кан Шэнчжэ.

Его бы это вполне устроило, если бы это было при любых других обстоятельствах. Но как носитель национального флага, Ю Лянсин не мог позволить Кан Шэнчжэ вот так отправиться на такое важное задание. После того, как он отрегулировал позу Кан Шэнчжэ с помощью пинков и пощечин, он провел его через все, начиная с положения стоя и заканчивая тем, как он должен ходить и нести флаг.

Всего за десять минут Кан Шэнчжэ глубоко прочувствовал, что значит находить удовольствие в боли.

Борьба и кокетство были совершенно бесполезны. Кан Шэнчжэ мог только вздохнуть: «Лян Лян, какую награду я получу, если сделаю это хорошо?»

Откуда вообще взялась награда? Ю Лянсин холодно возразил: «Ты даже не можешь сделать это хорошо.»

Выражение лица Кан Шэнчжэ изменилось, и в следующую секунду он был готов разрыдаться. Однако, зная, что никто не будет уговаривать его, даже если он притворится, что плачет, Кан Шэнчжэ немного притворился, прежде чем быстро сказал: «Ты собираешься присутствовать на церемонии военной подготовки?»

Ю Лянсин сказал: «Собираюсь.»

Кан Шэнчжэ на секунду задумался об этом, прежде чем сразу же сказал: «Тогда я передумал, хочу, чтобы все думали, что я выгляжу красиво».

Ю Лянсин некоторое время пристально смотрел на него. Когда он внутренне улыбался непреклонности Кан Шэнчжэ к его словам, он неожиданно рассмеялся, увидев его серьезный вид.

В то время как его улыбка все еще оставалась на лице, Кан Шэнчжэ снова прижался ближе: «Я хочу прикоснуться к нему снова. На этот раз я буду серьезен.»

Пораженный, Ю Лянсин не смог увернуться от фигуры, которая внезапно придвинулась ближе, и случайно — хотя и твердо — врезался в Кан Шэнчжэ.

Верный своим словам, Кан Шэнчжэ больше не валял дурака. Обе его руки блуждали по спине Ю Лянсина, но из-за того, что более высокий мужчина был слишком плотно прижат к нему, Ю Лянсин подсознательно почувствовал, что в какую-то его часть вторглись.

Когда два высоких парня затеяли взаимный и напряженный спор, не прошло много времени, как позади них раздался дрожащий голос Лян Чулиня, звучавший встревоженно и сердито.

«Кан Шэнчжэ! Что ты делаешь с братом Лян Ляном!»

Лян Чулинь выглядела как старая наседка, пытающаяся защитить своих птенцов от орлиных когтей. Если бы Ляо Су не удерживал его, он, вероятно, набросился бы на Кан Шэнчжэ и зарезал бы его.

Тем временем Ляо Су выглядел так, словно наслаждался суматохой, когда хохотал. «Не могли бы вы, пожалуйста, обратить внимание на взгляды прохожих? Вас уже успели сфотографировать, это действительно позорит факультет журналистики».

Ю Лянсин и Кан Шэнчжэ смогли отреагировать только после того, как с большим трудом закончили свой конфликт: «Кто-то сделал снимок?»

Ляо Су: «Да, на самом деле их было несколько.»

Ю Лянсина часто фотографировали. Хотя на самом деле ему было все равно, он все равно небрежно задал еще один вопрос. «Почему ты не помешал им фотографировать?»

Ляо Су сказал: «Почему я должен их останавливать? Я даже начал выкручивать им руки, чтобы сфотографировать самим, учитывая, что я уже давно наблюдаю за этим со стороны».

Ю Лянсин: «......»

Медленно, Ю Лянсин: «Давай пойдем и сразимся на одной стороне.»

Ляо Су: «Отец! Даже тигр, хоть он и жестокий, не пожирает своих детенышей!»

Ю Лянсин: «…У тебя вообще есть какие-нибудь перспективы на будущее?»

Ляо Су говорил откровенно: «Какие у меня могут быть перспективы на будущее, если я буду делить с тобой общежитие в университете? То, что я живу, уже похвально».

Каждый из них был ядовит, и это сделало Ю Лянсина немым. В этот момент тишины Лян Чулинь уже подбежал к Ю Лянсину и использовал свою физическую силу, чтобы оттащить его подальше от Кан Шэнчжэ.

Ляо Су все еще смеялся в стороне, когда сказал: «Все в порядке, просто позвольте им сфотографировать это. В худшем случае, это просто люди, которые толкуют дружбу между мужчинами с точки зрения гнили».

Лян Чулинь пристально посмотрел на Кан Шэнчжэ и усмехнулся. «А что, если действительно есть люди, которые мыслят с такой точки зрения?»

Ляо Су: «Маловероятно, мой брат Лян и Бог КК не такие люди».

Как только он произнес эти слова, трое других людей, присутствовавших на сцене, молча отвернулись.

Ляо Су, который все еще не обращал внимания на предыдущие события, был в растерянности. «Хм? Что не так? Почему вы замолчали?»

Лян Чулинь успокоился и бросил на Ляо Су взгляд, полный сочувствия. Поначалу он считал себя достойным жалости, так как ему пришлось собственными глазами наблюдать, как Кан Шэнчжэ пытается погрузить пальцы в брата Лян Ляна, но он не ожидал, что найдется кто-то более жалкий, чем он, и он не мог не сопереживать ему как товарищу по несчастью. Поэтому он сказал: «Брат Ляо, давай поужинаем вместе сегодня вечером».

Хотя Ляо Су все еще был в замешательстве, это не помешало радости распространиться по его лицу, когда он весело ответил: «Хорошо.»

За то время, которое им потребовалось, чтобы составить планы на ужин, Кан Шэнчжэ был сродни злобной твари, которая вернулась, чтобы тайно преследовать кого-то, он снова начал приклеиваться к Ю Лянсину, и все это Лян Чулинь увидел, когда повернул голову назад. Он был похож на гигантского и противного медведя, когда опирался на него, и это выглядело раздражающе, как бы он ни смотрел.

«Ты, эй, держись подальше от брата Лян Ляна!»

Кан Шэнчжэ совсем не слушал его и продолжал неподвижно класть голову на макушку Ю Лянсина. Ю Лянсин сначала пытался убрать ее, но в конце концов позволил ему поступать так, как ему заблагорассудится.

Неподалеку Лян Чухань рассеянно смотрела на пару, которая была склеена вместе.

Кто-то сбоку спросил ее: «На что ты смотришь?»

Лян Чухань ответила: «Ни на что.» Когда парни ушли, Лян Чухань пришла в себя. Она предположила, что у них, вероятно, были планы на ужин, потому что спины этих четверых постепенно отдалялись.

Пристально вглядываясь, Лян Чухань бессознательно повторяла про себя: …Они, вероятно, друзья.

* * *

Насколько ужасной была женская интуиция, в первую очередь можно было не принимать во внимание. Когда они переместились в другое место, там было множество девушек, которые были более чувствительны, чем Лян Чулинь, и они уже поставили котел кипеть на полном огне.

Ляо Су, возможно, был прав в отношении того, сколько людей фотографировало, но он не знал, что на самом деле людей, сфотографировавших сцену, было намного больше, чем он думал. Как только парни вошли в кафе, фотографии со всех ракурсов уже были загружены в последнюю ветку на веб-форуме университета, и ее популярность набирала обороты.

【Держитесь!!!!! Какие именно отношения у Ю-сюэчжана и нового маленького гиганта с факультета гуманитарных наук? 】