Maxident of two vibes

Осень вовсю уже идет, она с каждым днем расцветает и все больше вгоняет в тоску студентов, идущих в дождливый день на очередные свои пары. Мелкие капли падают с неба, заставляя прикрывать глаза и щурится. Часть опавших листьев лежит ярким желтым одеялом по краю тротуаров. Они дарят хоть какой-то проблеск теплого настроения, который хоть как-то поддерживает желание не развернуться и не вернуться домой досыпать несколько часов.

Феликс ежится от холодного ветра, еще плотнее пытается закутаться в шарф и пальто. В наушниках играет довольно жесткая музыка, которая только слегка уменьшает желание вернуться домой. Парень подходит к дороге, ведущей к университетскому корпусу. Светофор, что удивительно, сразу же переключается на зеленый. Блондин только собирается сделать шаг вперед, как на мокром асфальте замечает яркие огни. Поворачивает голову и инстинктом самосохранения отскакивает назад на тротуар. Мимо проезжают байкеры, которых слышно и через громкую музыку, и через наушники, сигналят и уезжают.

Злой и раздражающий взгляд их провожает. Феликс наконец переходит дорогу. Еще несколько шагов вперед, и его заключают в теплые приветственные объятия и передают горячий кофе в стаканчике.

— Вот мудилы, — злится Джисон и смотрит в сторону, где скрылись шумные байкеры.

— Забей, пофиг на них, — отпивает горячий капучино с брусничным сиропом.

— Они же тебя чуть не переехали!

— Так не переехали же, — усмехается. — Пошли. Холодно.

— И за что тебя еще считают светлым и милым парнем? — смеется Хан. — Ты же взглядом можешь убить, а потом и своим внутренним миром.

— Я злой, пока кофе не выпью, — отвечает и тепло улыбается Феликс. — И что не так с моим внутренним миром?

— Пойдем уже, цыпленок, — усмехается Джисон, вспоминая те первые месяцы в универе, когда это прозвище и прикрепилось к другу. Веселое было время, несмотря даже на то, что они дружат не первый год и были периоды, когда могли разругаться из-за какой-то мелочи в презентации или докладе. Стресс да и только. Но их дружба прошла и этот этап, а, значит, показала, на что способна и достойна ли она. Достойна.

Парни поднимаются в нужную аудиторию и присаживаются за свое любимое место — третью парту у стены в крайнем ряду. Кофе начинает заканчиваться, и Феликс уже улыбается, открыто флиртуя с однокурсниками, проходящими рядом. Рядом сидящий Джисон что-то просматривает в телефоне, не обращая внимания на активности рядом с собой, словно ему нет дела до происходящего вокруг, словно он и не относится никаким образом к окружающим людям. А Ли тем временем окончательно допивает кофе и начинает напевать какую-то мелодию.

— Леди Гага? — интересуется Джисон, прерываясь от листания ленты в очередном приложении.

— Ага, но только в исполнении Роллинг Кварц*.

— Кого? — но Феликс не успевает ответить, как в аудиторию входит преподаватель.

Мужчина в свободном темном костюме начинает перекличку, медленно пробегаясь глазами по списку студентов и самими студентами. Феликс незаметно от преподавателя закатывает глаза, как в коридоре раздается громкий смех нескольких парней. И через секунду в аудиторию врываются те самые байкеры, что полчаса назад едва не сбили Феликса на дороге. Ли пронизывает их недовольным и презрительным взглядом. Они кланяются преподавателю, но продолжают смеяться. Идут на задние парты и, к счастью их самих от еще более испепеляющего взгляда Феликса и Джисона, замолкают и не издают ни звука до конца пары, давая возможность остальным студентам провести время с пользой или не с пользой. Кому собственно и важен предмет. Но стоит отведенному времени на занятие закончиться, как эти самые байкеры оживленно начинают что-то обсуждать и смеяться.

— Если каждый раз будешь на них так смотреть, то точно превратишь их в камень, — шепчет Джисон. — А сам говорил, что они тебя не волнуют.

— Да заебали, — тихо шепчет Феликс так, что оставшиеся студенты явно не подозревают о вырвавшем ругательстве у такого внешне мягкого и теплого парня, чья улыбка и улыбающиеся глаза озаряются солнцем.

— Согласен.

Выходят в коридор, и Джисон смотрит в спины уходящих парней, чьи спины облачены в черную искусственную кожу. И не только спины.

— Хотя у Минхо охуенная задница.

— И только она, прошу заметить.

***

— Да он блять рофлит! — спустя неделю возмущается светловолосый парень, сидящий на подоконнике, не обращая внимания, что проходящие студенты кидают на него озадаченные взгляды мол «этот невинный цыпленок матерится, его кто-то обидел?» — Как он мог поставить делать проект с ним?

— Да успокойся, — равнодушно произносит Джисон.

— А тебя это не возмущает?! Тебя же тоже поставили одного из них в пару!

— Когда ты начнешь их называть по именам? — вздыхает парень. — Даже если ты их не перевариваешь, у них есть имена — Ли Минхо и Со Чанбин.

— Мне плевать! — зло огрызается блондин.

— Но тебе все равно придется с ним поговорить, — продолжает Джисон. — У вас совместный проект. А больше всего ты не любишь вывозить совместные проекты в одиночку.

— Не люблю, — вяло и с принятием собственного поражения проговаривает Феликс, прекрасно осознавая свое поражение в этой битве, которая еще и не вспыхивала, огонь не собирался поражать внутренности и порабощать чувства. Но предохранитель был уже снят, и пуля из револьвера готова была вылететь в любой момент. Жаль, что это не игра в «русскую рулетку», где только одна пуля в арсенале. Все восемь могут поразить.

Парни до конца перерыва продолжают оккупировать окно с подоконником в коридоре, а к назначенному времени идут в сторону аудитории. Но поспешить на занятия в последние минуты перерыва решили не только они. Куча студентов врезаются, обходят друг друга, проговаривая под нос «сорьки», «сорян», «извини, чел». Феликс обходит петляющего вперед, не видящего преграды, студента, но, не увидев другого, врезается в него. Порывается уже извиниться, как, подняв взгляд, сперва видит кожаную куртку, а через долю секунды — лицо одного из байкеров, выражающего ошеломление и одновременно удивление. Не успевает парень хоть как-то прийти в себя, как брюнет спрашивает:

— Не ушибся?

— Все хорошо, — с трудом отлепляет пересохший язык от неба. Не может оторвать взгляда, не может отойти и перестать обнимать теплое, накаченное тело, от которого исходит приятный терпкий запах.

— Ты же Ли Феликс? У нас общий курс по истории…

— Да. Когда… когда тебе удобно встретиться?

— В любое время, — расплывается в улыбке Чанбин, насколько Феликс помнит его имя. Постоянно забывает имена, особенно, раздражающих байкеров. Не знает даже, как вспомнил имя этого парня. Ведь не запоминал их, пропускал мимо ушей, избегал любых упоминаний.

— Тогда, что насчет завтра в шесть вечера?

— Давай.

— В кафе или…

— В кафе! — слишком быстро выпаливает Феликс, не сумев подавить неожиданный хорни вайб, ударивший по голове, гормонам и решивший завладеть разумом и телом. — Через дорогу от универа. Пока.

И убегает, не видя провожающий улыбающийся взгляд в спину. Хочет верить, что стучащееся сердце от быстрого бега и стресса, а не от зародившихся чувств, решивших проявиться в неподходящий момент. Феликс уже опоздал и ему все равно, если преподаватель накричит на него и выгонит, несмотря на то, что все равно продолжает быстро идти. Ведь студент-то прилежный, почти идеальный. Но в аудитории преподавателя не оказывается, а студенты занимаются своими делами. Парень присаживается на место и уже хочет спросить, как Джисон все рассказывает — пришел препод, сказал, что у него совещание, попросил посидеть тихо и ушел.

— И хорошо, — ложится на парту парень, прикрывая глаза.

— Ты где там застрял? Мы же вместе шли.

— Я столкнулся с Со Чанбином и захорнился.

— Добро пожаловать в клуб, — усмехается Джисон и тоже ложится на парту. — На что, кстати, захорнился?

— На бубсы. Они такие…

— Верю.

***

До назначенной встречи с байкером Феликс пытался подавить свои гормоны и не думать о накаченной груди Чанбина, к которой прикоснулся накануне. Но с каждой попыткой сердце все чаще начинало стучать, а низ живота приятно тянуть. Честно пытался, даже был уверен, что отхорнился. Думая, что выбросил все возбуждающие и неподходящие для учебы мысли окончательно, Феликс входит в кафе и видит Со Чанбина собственной персоной, сидящего в черной футболке, оголяющей накаченные руки и подчеркивающей все рельефы тела, которые в теплом свете заведения отдают медовым цветом и кажутся такими гладкими и твердыми на ощупь, что хочется прикоснуться к ним и вкусить «тот-самый-запретный-плод». Тихо шепчет «твою мать» и присаживается напротив, сразу доставая учебники и тетради, стараясь дышать как можно спокойнее и думать только о предстоящем проекте. Вроде, получается.

— Давай сразу разделим обязанности. Сделаем свою часть работы, а потом объединим их?

— Я не против, — отпивает мокачино Чонбин, сверкая веселыми глазами из-под челки, спадающей на глаза, из-за чего Феликсу приходится прилагать в несколько раз больше усилий, чтобы не потерять самообладание, которое почти на грани.

— Тогда приступим…

— Не хочешь сначала поговорить, кофе попить? — перебивает его Чанбин, и в этот момент подходит официантка, предлагающая меню.

— Мне то же, что и у него, — отвечает хладнокровно, хотя едва сдерживается, чтобы не поддаться чувствам еще больше и не позволить вести только им. Но куда больше-то? Он даже не понимает из-за чего у него такая реакция на парня, чье существование игнорировал года два, на того, кто его раздражал своим видом, своим байком или мотоциклом, Феликс не разбирается. Да и для него это и не важно. — Кофе заказал, давай приступим к проекту?

Чанбин кивает, кофе вскоре приносят. Феликс делает только несколько глотков — слишком сладко. Обсуждают не так долго, кофе едва успевает остыть. В паузах, пока Феликс задумывается, байкер порывается перевести тему на что-то более легкое, отвлеченное, не касающееся учебы и универа, но Ли пресекает эти порывы. Он смущается непонятных чувств и не знает, как на них реагировать, что делать с ними и с Чанбином в целом. Поэтому игнорирование ему кажется наиболее правильным решением. Хоть и абсурдным. Феликс записывает последние пункты обсуждения проекта и собирается уходить.

— Уже поздно, давай тебя подвезу? — неожиданно предлагает Чанбин, расплатившись за чашки кофе.

— Не надо, — отвечает, неожиданно для себя, смутившись.

— Пошли, — раздраженно цокает байкер, беря Феликса за руку и ведя на улицу, но блондин вырывает ладонь и идет следом самостоятельно.

Улица встречает их холодным ветром, который пробирается под пальто. Феликс ежится, сильнее запахивает полы одежды, смотря с подозрением, как Чанбин садится на байк и надевает черный шлем. Приглашающе хлопает по сидению позади себя, смотрит ожидающе-подбадривающе мол давай, садись. А у Феликса не находятся слова для отказа. Качает головой, машет рукой и уходит. Даже возникает мысль, может, Чанбин, как в самых классических дорамах, побежит за ним и возьмет за руку, и прокатит на байкере. Но слышит только рев двигателя, и через несколько секунд Со уезжает, а Феликс наблюдает черную отдаляющуюся спину и с тяжким сердцем вздыхает. Что и следовало ожидать.

***

— И что ты собираешься делать? — спрашивает Джисон на перерыве в столовой, изредка кидая взгляды в сторону столика с шумной компанией байкеров. — Прошла уже неделя, и ты сделал свою часть проекта. Не пора бы встретиться с Чанбином?

— Проблема же не только в проекте…

— Но пока это самая важная проблема. Дедлайн подходит.

— Как будто это так легко, — усмехается Феликс, смотря на тарелку еды, которая буквально не лезет в желудок.

— Точно также, как и пойти поцеловаться.

— Так, давай, вперед!

Говорит и не ожидает, что Джисон реально встанет и подойдет к столику байкеров. А потом, что его друг что-то мило спросит у Ли-охуенной-задницы-Минхо. И через секунду наклонится и поцелует у всех на виду. Феликсу же остается только хлопать глазами, сталкиваться взглядом с другими байкерами и смущенно отворачиваться. Он не поднимает головы, пока Джисон не возвращается смущенным и счастливым через, по ощущению блондина, миллиард лет. Ему уже начали мерещатся сцены, как Джисон занимается сексом с Минхо на его кровати, на столе в столовой.

— Я узнал! — победно выдает друг.

— Что ты нравишься Ли Минхо? — не может сдержать язвительное замечание.

— Нет, почему Чанбина несколько дней не видно в универе.

— И почему же? Просвети.

— Он заболел. И я выпросил его адрес, — продолжает воодушевлённо говорить Джисон. — А ты должен пойти к нему домой и узнать о его самочувствии.

— Почему должен?

— А у кого дедлайн по проекту, и Со Чанбин его напарник?

— Как же ты заебал, — с еще большим отчаянием выговаривает Феликс, вставая с подносом с недоеденной едой.

— И ты меня за это любишь, мой дорогой друг.

***

Его встречает самый обычный корейский частный дом с белыми воротами и вылитой калиткой. Феликс стоит перед домом несколько десятков минут и не может решиться позвонить в звонок. Сердце стучит как ненормальное, что заглушает все посторонние звуки. Боится сделать шаг, боится вновь почувствовать себя уязвленным перед другим человеком, особенно, на его территории. И в особенности Феликс не знает, как себя вести с Со Чанбином, который без особой на то причины решил начать будоражить чувства. Ему приходит уведомление на телефон. Неизвестный номер: «Долго там будешь стоять или все-таки войдешь?» Он прочитывает сообщение, и его словно током прошибают. Неужели Чанбин его видел?

Феликс делает глубокий вдох и звенит в дверь. И стоит ему нажать кнопку, как калитку открывает неизвестный светловолосый парень, одетый в домашнюю одежду, но даже в них выглядящий словно спустившийся с небес ангел.

— Ты к Чанбину? — безо всяких формальностей спрашивает незнакомец. Кивок от Феликса. — Он спит, я написал с его телефона.

— А ты…

— Хван Хёнджин. Кузен Чанбина. Он живет у нас.

— А как…

— Только твой номер помечен сердечками. Решил проверить, — жмет плечами парень, представленный Хёнджином. — Заходи.

Парня пропускают внутрь и ведут куда-то на второй этаж небольшого, но уютного дома. У Феликса внутри отзываются приятные и теплые вайбы, от которых не хочется уходить, что останавливается и подвисает, глядя на приятную обстановку чужого дома. Вспоминает свой дом, который оставил в Австралии и где не был уже несколько лет. Скучает по домашней атмосфере, по теплоте, витающей в воздухе и дарящей уют и спокойствие.

— Пошли, — зовет парня Хёнджин и осторожно тянет за рукав пальто.

Они поднимаются на второй этаж и проходят в одну из комнат. И Феликс тут же жмурится от слишком яркого света. Вся комната сделала в светлых тонах, а некоторые розовые подушки и фурнитура еще больше, по ощущению, бьют светом по глазам. Парень шокировано смотрит на обстановку и не может даже пошевелиться, словно его тело неиронично превратили в камень, что Хёнджину приходится буквально Феликса подвинуть в сторону. Хван ложится на одну из кроватей и кивает куда-то в сторону. И только повернув голову, Ли видит еще одну кровать со светло-розовым комплектом постельного белья. Чанбин руками обнимает подушку, лежа на животе. «Спасибо, что в белой футболке», — невольно проносится в мыслях Феликса.

— Это твоя комната? — наконец более-менее придя в себя, спрашивает. Надеется, что да, потому что поверить, что такая светлая и милая комната принадлежит Со-байкеру-Чанбину, невозможно.

— Ага, но он не был против добавить розовые подушки.

— Со Чанбин и розовые подушки?! — переспрашивает, чтоб понять не ослышался ли он.

— А что в этом такого? — недоумение отражается на лице Хёнджина, но тут же сменяется понимаем. — То, что он ездит на байке и весь такой дарк-бой, не означает, что таковым и является.

— Да я не…

— О нет! именно это ты и имел в виду! — повышает голос Хван, от чего Чанбин переворачивается и сонно осматривает комнату. — О! Проснулся! А тут тебя отчитывать пришли!

— Феликс? — хрипит байкер, от чего тонна мурашек проносится по телу Ли, что тот не в состоянии ответить и может только хлопать глазами. — Феликс? — повторно зовет парня.

— Да? А? — отвисает Феликс, качая головой, что светлые пряди падают на глаза. — Я… я пришел по поводу проекта. У нас дедлайн и…

— Ты мог просто написать, — встает парень с кровати. Берет флешку и передает ее Ли. — Доделай, пожалуйста, сам и скажи, что мне надо будет подготовить к защите. Феликс?

— You can cook me*, — находясь во фрустрации и в наваждении отвечает парень стоит на какую-то долю секунду соприкоснуться пальцами с Чанбином. Осознает сказанное только тогда, когда Хёнджин заливается смехом, что слезы проступают на глазах. Чанбин же переводит взгляд с одного парня на другого, не понимая, почему один едва не умирает со смеху, а другой — смущенно опускает глаза.

— Что-то, а вот такого я явно не ожидал, — отсмеявшись наконец говорит Хван. — Так, значит, ты пришел не отчитывать…

— Молчи, и ни слова, — зло шипит Феликс, глядя на улыбающегося блондина, так похожего на хорька. — Я пошел, пока.

— He can drive with you! * — кричит в спину Хёнджин. — Давай, действуй, пацан. Meanwhile, he likes pancakes with strawberry jam*.

— Какой джем?

— Спасибо, — кивает и благодарно улыбается Феликс, выходя из чужого дома в сопровождении молчаливого и задумчивого Чанбина.

***

— Lets drive*, — томно шепчет Феликс в губы брюнета напротив.

— Ты же знаешь, что я не понимаю английский, — вторит Чанбин, прижимая к себе худое тело, поддающееся на ласки.

Феликс льнет, целует сладкие манящие губы, отдающие вкусом клубники. Он одновременно чувствует тепло чужого тела и не чувствует. Но его эмоции выкручены на максимум. Чанбин не отодвигается, касается его тела, шепчет что-то в губы Феликса, но парень не знает, не слышит. Но ему и не важно. Прекрасно знает, что эти слова настолько сладкие, что могут, не слетая с губ, растаять на них же. Поцелуи переходят на шею, раззадоривая достигнутые предела чувства еще больше. Феликс хочет большего, не просит, шепчет в чужие губы свои желания, все то, что хочет, чтобы Чанбин сделал. Но тот не делает, он не двигается навстречу. Ограничивается поцелуями в шею и плечи. А Феликс хочет почувствовать сильные руки байкера не только на своей талии, но и на бедрах, под одеждой, но возбужденном члене, ноющем от нехватки ласки.

Блондин хочет уже сам взять ведущую роль, хочет оттолкнуть Чанбина, повалить и показать, чего он желает. Не может терпеть потому что больше. Но парень резко переворачивается, моргает и видит перед собой большую подушку, чей силуэт едва различается в полной темноте. Приподнимается и едва не кричит от беспомощности и бессилия. На соседней кровати сопит Джисон, скинув ногу с кровати.

— Твою мать, — злится, ощущая такую сильную досаду, что едва сдерживает порыв поехать к Чанбину и не переспать с ним вот прямо сейчас, Феликс, которого все считают «цыпленком» и милым существом во всем универе, а на деле этот самый «цыпленок» слушает альтернативную западную музыку и отрывается на рок-концертах, скрывая хорни натуру.

Об этой стороне парня знает только Джисон, который с ним дружит уже не первый год, с которым и через кровь, пот и слезы прошел, и через медные трубы, и через первое адское похмелье, после очередного концентра еще в школьные годы, где Феликса подцепил какой-то студент и напоил. Благо инстинкт самосохранения решил в тот вечер не отключаться и действовал в «аварийном режиме». Феликс позвонил Джисону из кабинки туалета, где спрятался от назойливого странного парня. Хан забрал друга, когда тот уже почти лежал на кафеле от усталости и выпитого алкоголя. С тех пор Феликс на концертах не пьет ничего кроме безалкогольных коктейлей.

И вот как он, Ли Феликс, докатился до того, что вкрашился мало того, что в байкера, который его раздражает, как вид субкультуры, так еще и в байкера, любящего клубничные джемы и милые предметы декора? Не то, что бы Феликса это слишком напрягало и коробило, но он не может поверить и в свою неожиданную откуда-то взявшуюся влюбленность, так еще и с таким неожиданным набором предпочтений. Явно достойны друг друга, дополняя противоположности своих внутренних и внешних миров. Однако больше Ли поражает в данный момент — факт мега горячего сна с участием Чанбина, с которым хотелось всего и побольше.

Очередной тяжкий вздох распространяется по комнате в студенческом общежитие. Феликс в темноте ищет свой телефон и пишет сообщение Чанбину, прекрасно уже зная его номер и зная, что тот ответит только утром: «давай поедим блинчики с клубничным джемом?»

***

— Я, конечно, на диете, потому что хожу в тренажерку, но вот блинчики с тобой поем, — уже после защиты проекта в назначенный на встречу день Чанбин присаживается в популярной блинной напротив Феликса, который уже сделал заказ и скроллит ленту.

— Приятно слышать, — кивает парень как раз в тот момент, когда официант приносит две тарелки с горячими подрумяненными блинчиками, политые сверху сиропов и небольшими соусницами с густым ярко-красным джемом.

— Зачем хотел меня видеть? — непринужденно спрашивает байкер с блаженством вдыхая сладостный аромат блинчиков.

— Все-таки Хёнджин был прав, — невпопад отвечает, засматриваясь на такого воодушевленного и радостного Чанбина, у которого от образа дарк-боя и байкера осталось ровно «ничего», и он кажется таким плюшевым, что хочется обнять и не отпускать.

— В чем? — поднимает наконец голову, замечая потеплевший «тот-самый-взгляд-влюбленного-парня». — Феликс?

— Что ты только кажешься таким устрашающим, а на деле довольно милый.

— Интересное замечание, но к чему это?

— Просто, — спокойно отвечает Феликс и, чтобы занять руки и успокоить свои гормоны, начинает нарезать блинчики на кусочки ножиком. — Хотя меня крайне раздражает твой байк. Точнее, его рев.

— Так и не хочешь на нем прокатиться? — усмехается и смотрит прямо в глаза, игнорируя остывающие блинчики и вынуждая Феликса смущенно опускать глаза. — А пару лет назад пьяным в хлам ты был не против прокатиться. Тебя твой друг увел.

— Мы виделись еще до универа? — пораженно вспыхивает Феликс, видя довольную и теплую улыбку Чанбина. — Неужели судьба решила быть благосклонной?

— Скорее, матрица дала сбой, — глухо смеется парень и наконец приступает к уже подстывшим сладким блинчикам.

Больше тему того прошлого инцидента они не поднимают, но продолжают обсуждать всякие забавные моменты из школы и с некоторых пар, студенческих тусовок, на которых бывали. Потом неожиданно переходят на тему увлечений и музыки, которая нравится, чем шокируют друг друга. Чанбин — тем, что обожает Твайс, а Феликс — что альтернативный роцк течет по его венам.

— Да не может быть такого! — поражается байкер, пролистывая плейлисты Ли в приложении. — Охренеть! Не думал, что альтернатива еще жива.

— К моему счастью, — смеется. — А мне трудно представить, как ты танцуешь и поешь под их заглавки.

— Ну что есть, то есть.

После — решают прогуляться в рядом находящемся парке. Запах пожелтевших лежащих долгое время листьев распространяется вокруг, даря, на удивление, приятную и теплую атмосферу. Темнеть только начинает, но фонари уже рассеивают полутьму. Феликс еще сильнее укутывается в пальто и объемный шарф, пока Чанбин просто запахивает полы кожаной куртки. Молча идут по аллее, встречая навстречу себе держащиеся за руки парочки и редкие семейные пары.

— За руки возьмемся? — нарушает тишину Чанбин.

— В такой холод? — кидает мимолетный взгляд, говорящий: «какого хера, чел?»

— Не холодно же, — припевает рядом идущий парень. — Можешь меня обнять и согреться.

Фраза, произнесенная явно в шутку и не ожидающая реализации, но кто такой влюбленный Феликс, чтобы отказываться от такого замечательного предложения и желающего хоть какой-либо близости. Стоило Чанбину сказать эту фразу, как Феликс резко останавливается, оборачивается и прижимается к байкеру, утопая в широкой груди и чувствуя напрягающиеся мышцы с исходящим жаром. И сразу становится так тепло и так спокойно. Пьянящий и терпкий запах чужого тела обволакивает Феликса, что будь он котом, то точно бы замурлыкал от удовольствия. Чувствует, как Чанбин, отойдя от удивления, обнимает в ответ, прижимая еще ближе. Не важно, что они стоят посередине улицы, как и не важно, что на них кидают вопросительные и иногда презрительные, а еще реже — счастливые взгляды.

— Не думал, что ты воспримешь это серьезно, — тихо смеется Со, что Феликс слышит гортанные звуки, продолжая прижиматься к байкеру.

— А почему бы и не воспринять серьезно, когда ты мне нравишься?

— Что? Неужели? — Чанбин пытается отодвинуться, чтобы посмотреть на Феликса, но тот кидает быстрый проницательный взгляд и снова прижимается к теплому и любимому байкеру, из-за которого сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди.

— Да, — бурчит в грудь. — Давай встречаться?

— Так просто ты это говоришь, — все-таки выходит из объятий и смотрит на обиженного Феликса.

— А как еще говоришь?

— Не так прямо хотя бы! Вдруг я хотел первым признаться и предложить встречаться?

— Так, вперед! — только выпаливает Феликс, как до него доходит смысл слов Чанбина. — Что?

— Ага.

— Пиздец.

— Я согласен, если что, — приближается и сам обнимает блондина, прижимая того настолько близко, насколько это вообще возможно, вдыхая приятный аромат, исходящий от волос.

Феликс же максимально расслабляется, позволяя себе утонуть в неожиданно ставшем родном теле. Приятно настолько, что хочется не разрывать объятия, хочется находиться рядом с Чанбином вечно, хочется, чтобы время остановилось, и они не покидали пределы парка. И плевать, что еще день, что рядом прохожие кидают неприятные взгляды. Но все это меркнет, когда неожиданный краш оказывается не просто крашем, а целой влюбленностью. Да и еще взаимной. Невероятно! Руки Чанбина опускаются с середины спины на ягодицы, из-за чего Феликс вспыхивает как спичка, неосознанно прижимаясь еще ближе и сдерживая хорни-вздох.

— Ты чего? — осторожно спрашивает Чанбин.

— Помимо того, что я обожаю альтернативный рок и являюсь далеко не тем «цыпленком», как все считают, я также быстро хорнюсь. А ты положил руки на мой зад.

— Оу.

— Ага.

— Что будем делать? — провокационный вопрос, от которого Феликс еще больше хочет закончиться как человек им старается не думать о возможных вариантах ответов на этот вопрос. — Хёнджин будет в школе до позднего вечера, дядя с тетей также еще на работе…

— Больше ни слова, — выдыхает прямо в губы Чанбина. — Поехали.