Nude

Лэнсу важно было знать, что он красивый. Важно было видеть в отражении зеркала будто вылезшего с обложки VOGUE человека, при взгляде на которого окружающие бы говорили: «Он – дарование неба». Лэнс вырос в такой среде, где мужчине не принято было подчеркивать свою красоту искусственными акцентами, однако он еще с детства замечал, что девочки обращали внимание на красивых мальчиков, не строящих из себя неотесанных «альф». И другие мальчики, к слову, тоже обращали на тебя внимание куда сильнее, если ты делал едва заметную стрелку, заостряющую глаз.

Переезд в город стал глотком воздуха для Лэнса. Но несмотря на это, комплексов у него не убавилось, можно даже сказать, что уже имеющиеся усилились. Получив доступ к достижениям бьюти-индустрии, он начал строить себя: замазывал ярко выделяющиеся веснушки, выпрямлял вьющиеся от влажного воздуха новой местности волосы, выдрессировал себя говорить без малейшего намека на акцент и еще многое другое. В общем и целом он стал тем, кем хотел – европейским красавчиком, по меркам Кубы считавшимся бы, если говорить в вежливой форме, странным. Лэнс был доволен тем мужчиной в отражении, однако внутренне ему всегда не хватало какого-то подтверждения. Именно поэтому идея записаться на ню-фотосессию казалась прекрасной. 

Первые полчаса после записи.

Затем в голове один за другим начали рождаться вопросы. Вдруг я засмущаюсь и не смогу раздеться? Вдруг я разденусь и фотограф ужаснется? Что, если я буду абсолютно нефотогеничен и фотки получатся ужасными? Что, если все мои изъяны под объективом вылезут наружу?

Следующую неделю до дня записи он пытался отменить фотосессию три раза. В первые две попытки ему по голове настучала Кэти своими микрокулачками, сказав, что если Лэнс считает себя недостаточно красивым для съемки, то она не является генией и победительницей нескольких научных выставок. Звучало резонно и неоспоримо, поэтому кубинец не рискнул дальше ерничать. Буквально за день до записи снова вылезло желание все отменить к чертям, но тут за красоту Лэнса вступился уже Ханк. Агрессии в его словах в отличие от Пидж не было, зато ласка и тепло пропитывали буквально каждую буковку. Подкрепляемые любовными объятьями, речи Ханка подействовали на хрупкое восприятие Лэнса так четко, что до самого начала фотосессии он был в бодром расположении духа.

А потом он увидел фотографа.

Аполлон, Зевс, Геркулес и любой другой хер с Олимпа мужского пола даже в сравнение не шел с Такаши Широгане. Незаконно красивые руки настраивали незаконно идеальное освещение под незаконно расслабляющую музыку. Лэнсу даже отвлекать мужчину не хотелось – он так и застыл в дверном проме, разглядывая фигуру мечты. Непонятно только, мечты для собственного тела или тела подле себя. В любом случае, мозг вряд ли фильтровал, что ему хотелось, глядя на проступающие сквозь черную, слегка обтягивающую торс майку мыщцы. Лэнс взглядом скользит по спине ниже, утыкается в объемную задницу, фантомно ощущая, как крепко она чувствуется в руках, опускается к ногам и...

Теряет боковую опору, сваливаясь на удобно стоящий подле двери диванчик. Само собой, фотограф мигом оборачивается на своего внезапного гостя, вздрагивая, и немного не понимает, что сказать или сделать. Но Лэнс опережает ход его мысли, мигом вставая и зачем-то отряхиваясь, будто ничего и не случилось. Едва Такаши хочет открыть рот, как солнечный кубинец его перебивает, заводя разговор первым.

– Привет! Можно ведь на «ты»? Я Лэнс, на 15:40 записан! – в одну секунду парень оказывается подле мужчины и тянется, чтобы пожать руку. Судя по взгляду набившего себе имя Такаши Широгане, неприятным новый клиент ему не кажется, но его внешность все равно поражает. Нет, конечно же Лэнс кидал ему фотографии перед съемкой, чтобы тот подобрал подходящие образу кубинца декорации, но... 

Но сейчас парень перед Широ кажется совсем другим. Будто бы гаджет сожрал эту легкую, солнечную натуру мальчика с фермы, который сейчас стоит перед ним. Да, у Лэнса все так же видно косметику, несмотря на то, какой она была неброской, но все равно – фотограф чувствует что-то уютное за ней, что нельзя было разглядеть на экране.

– Привет. Можно просто Широ, – доброжелательную руку пожимают и кивают на ранее спасший гостя диванчик. – Конечно можно, что за вопросы. Я не настолько тебя старше, чтобы ко мне на «вы».

Такаши немного неуклюже хихикает, однако Лэнс подхватывает его настрой, явно воодушевившись. А как тут иначе, когда мужчина, вызывающий в нем самую малость романтическую панику, так шутлив и расслаблен. У Лэнса всегда были странные перепады настроения, но именно в эту секунду он уверен в себе на сто процентов, поэтому легкой, немного пружинистой походкой возвращается к черному дивану. В студии было очень светло, но почти все акценты были черными. О, этот парень явно знает, что такое вкус. Широ присаживается рядом так же спокойно, достает планшет и сразу протягивает в руки Лэнсу. Видно, что он подготовился до прихода своего клиента, так как все вкладки уже были открыты для него.

На самом деле, теперь у Такаши были сомнения по поводу выбранных для Лэнса декораций и украшений. Казавшийся до этого жгучим и немного задиристым, сейчас кубинец больше отдавал светом, легкой хитростью и каким-то абсолютно неземным умиротворением, так что его хотелось закутать во все ангельское. Модель для примера с заблюренным лицом укутана в красный, длинный халат, который с каждым кадром исчезает с тела, оставляя лишь его красивые, естественные очертания. Фон для девушки был выбран соответствующий: что-то яркое, в красном цветовом спектре с вкраплениями желтого, но в то же время приглушенное, чтобы не отвлекать от центра композиции. Лэнсу нравится, он с воодушевлением пролистывает фотографии, прекрасно видя себя на месте модели. Его худощавые ноги кокетливо выглядывают из-под ничего не закрывающей полупрозрачной ткани, алый пушок щекочет голень, поднимается выше и наконец оголяет бедро полностью.

Бедро.

Лэнс совершенно забывает о том факте, что на теле тоже есть веснушки. Обычно они скрыты под одеждой, но сегодня... Сегодня он должен быть в чем мать родила. А эти коричневые точки совсем не будут вязаться со страстным образом на фотографии. Широ так постарался для него, отобрал лучшие, почти идеальные примеры, а он тут портит все своим телом. 

Перемену в настроении чувствует и сам фотограф, поэтому позволяет себе осторожно коснуться руки гостя. Лэнс с серьезной мордашкой оборачивается к нему.

– Прости за неудобство, все шикарно, но ты сможешь потом затереть мои веснушки? Они на бедрах и плечах, совсем не идут в образ...

– Где-где веснушки? – неожиданно даже для себя переспрашивает Широ, не понимая, что именно его удивило: наличие веснушек или их расположение. Второе, наверное, если судить по ранее заданному вопросу. Все-таки иметь веснушки в таких местах, как бедра, это так... Сексуально? Не для всех, само собой, но как минимум Такаши мысль об этом заводит. Ужас, он отвратительный фотограф, если думает о ногах своих клиентов. Но, с другой стороны, он ведь перестраивает сейчас в голове концепцию – ему важно иметь такие подробности. – Слушай, надеюсь это не будет проблемой, если я... Немного поменяю то, что мы запланировали? 

Судя по недоумевающему лицу Лэнса подобная перемена его не злит, но крайне дезориентирует. Зачем менять? Ох, неужели это из-за его изъянов?..

– Я увидел тебя вживую, и мне кажется, что эта страстная концепция тебе совсем не подходит, – Широ очерчивает пальцем кадры на планшете, а потом позволяет себе положить руку на чужое плечо. Лэнс не возмущается. – Тебе нужно что-то более нежное. 

– Ты думаешь? – с явным сомнением протягивает кубинец, перебирая пальцы. В его голове складывалась совсем другая картинка, поэтому он никак не ожидал услышать подобное предложение. – Разве ню-фотосессии не подразумевают сексуальность?

– О, – Такаши явно понимает, в чем причина его задумий. – Ты удивишься, но настоящую сексуальность можно показать не только через страсть. Если ты мне доверишься, то я докажу тебе это. 

Сложно решиться на подобное отхождение от плана. У фотографа, который всей своей сущностью олицетворял эту пресловутую «страстную» сексуальность, было совершенно иное виденье. Не хотелось обнажать свои «изъяны» – хотелось перекрыть их ярким образом, почти маской, что Лэнс для себя слепил. Для него было важно оставаться тем, кем он себя преподносит – харизматичным парнем с заметной внешностью. Не хотелось бы вернуться к состоянию того трусливого мальчишки, который украдкой таскал у сестер карандаши для глаз. Но глядя в открытое, милое лицо Широ с давно побелевшим шрамом поперек носа, ему хочется довериться. Ослабить контроль над собой и отдать борозды управления кому-то еще. И почему бы этим «кем-то» не стать Широ?

– Ладно, – спустя время отвечает Лэнс, ненароком рассматрия черные глаза перед собой. Широ из-за отсутствия видимости зрачков, на самом деле, был похож... На щеночка? Это так контрастировало и одновременно гармонировало с его телом, что заставляло восхищаться. Может быть и впрямь сексуальность можно показать иначе? 

– Отлично, – он широко улыбается и задирает одну ногу на диван, садясь вполоборота. – Так... У тебя ведь должны быть веснушки на лице?

– Да, они очень обильно покрывают мои щеки и нос. Ну, знаешь, там, откуда я родом, это не редкость, но тут... Так выбивается, – Лэнс неловко хихикает.

- Чудно. Смывай макияж, – а он пока заменит фон и принесет реквизит.

– Что, прости?! – неожиданно пищит парень, словно маленький лисенок, и абсолютно комично округляет глаза. – Хочешь сказать, вообще без мейка? Прям... Прям вообще?

– Прям вообще, – Широ кивает, повторяя его же слова, и тыкает пальцем куда-то в бок с важным видом. – Гримерка за той дверью. Все, что тебе нужно, ты там найдешь.

– Ты жестокий, ты очень-очень жестокий, Широ. Как же внешность обманчива, – трагично скандируя, Лэнс отправляется стирать все, что так долго рисовал. Прощайте его красивые коричневые стрелочки...

Видеть себя без макияжа где-то вне дома странно. Даже несмотря на то, что тот был неброский, все равно отличие заметное. Сейчас Лэнс будто больше расслаблен, из-за чего вытянутое лицо кажется округлым, а веснушки совершенно одомашнивают его вид. Не то, чтобы это некрасиво... Просто совершенно не укладывается в рамки идеального для него образа.

– Лэнс, ты как? – слышится из-за двери мягкое обращение, выводящее его из задумчивости. Кажется, пора выходить.

– Иду! – откликается кубинец и пока что запахивает собственный плотный халат, шлепая назад в студию. 

У Широ уже все готово: фон был сменен на кремовый, по середине появились антуражные, деревянные коробки, на некоторых из которых стояли вазочки с колосками пшеницы, а в руках у самого мужчины был пока что главный реквизит – белая накидка, обрамляемая желто-коричневым мехом. Было навеяно чем-то скандинавским, но точное определение всей этой нежности дать сложно. И, судя по взгляду Лэнса, ему перемена приходится по вкусу. Внутренне он может быть в сомнениях, но сияющие синие глаза говорят об обратном.

– Ну, как? – интересуется Широ, разглаживая мех на накидке. Он уже видит, насколько прекрасно и уютно смотрится Лэнс без макияжа, однако старается не спугнуть его раньше времени. Широ не мог сказать, что его ментальное состояние отличное, но именно из-за этого видеть чужие проблемы стало легче. И нестабильность в восприятии себя у этого паренька прослеживалась довольно четко. Но играть в психологов сейчас они не собираются, поэтому лучше просто услышать реакцию самого Лэнса и начать фоткаться.

– Неожиданно и красиво. О, видно, что тут постаралась рука мастера, – кубинец весело хмыкает и забирает из рук Широ свою «недолговечную» одежду. Не пеньюар, конечно, но тоже нечто эстетичное.

– А ты умеешь располагать к себе людей, – Такаши заходит за свою камеру, стоявшую пока что на штативе. Лениво поглядывая на то, как Лэнс подбирается к фотозоне, он внезапно ощущает нетерпение от предстоящей съемки. Широ никогда не возбуждался на своих моделей, кем бы они ни были и какая бы дружеская атмосфера между ними не возникала. Но сейчас... Сейчас Лэнс настолько идеально попадал под его вкусы, что за самого себя немного боязно.

Кубинец старается не думать особенно долго перед тем, как скинуть халат и надеть накидку. Само собой, он делает это спиной к Широ, не проверяя свою устойчивость к смущению. По идее, Лэнс не должен стесняться человека, который просто занимается своей работой, но из-за того, как быстро Широ завоевал его доверие, все становится куда сложнее. Ткань медленно сползает сначала с одного плеча, затем с другого, прохлада щекотливо касается кожи и халат наконец покидает тело. Но ему быстро на замену приходит накидка, в которую Лэнс пока что кутается, подходя к коробкам.

Широ по всем этим медленным шуршаниям уже догадывается о чувствах своего гостя, но ни он первый, ни он последний. Так что поднятие боевого духа – это одна из обязанностей фотографа перед съемкой. Широ глядит на Лэнса, который скромненько садится на коробочку, старательно разглядывая вазы.

– Думаю, у нас получатся прекрасные фотографии. Тебе очень идет белый, – смуглая кожа превосходно контрастировала со светлой тканью, прибавляя парню особого шарма. – Готов приступать? У меня уже есть парочка идей для поз.

Само собой, мягкие комплименты действуют именно так, как хочется Широ: Лэнс немного распрямляется, перестает скрещивать ноги, да и в целом дает накидке спокойно касаться тела.

– Спасибо. Думаю... Я готов, – кивает он сейчас скорее больше для себя, чем для фотографа, и наконец расслабляется. 

– Отлично, – Широ потирает руки и дает первые команды. – Давай попробуем вот что: сядь ко мне спиной, но согни под себя ноги, чтобы они смотрели пятками на меня. Начнем именно с них.

Обычно было принято начинать оголяться сверху, но в случае Лэнса ноги были главным и очевидным его достижением – так зачем тянуть резину? Парень без промедления меняет свое положение на коробке, как и его попросили: подгибает ноги, расслабленно вытягивая одну чуть дальше, ставит руку по другую сторону в качестве опоры и любуется на свои ухоженные пятки. Лэнс может только догадываться, как выглядит со стороны, зато Широ воочию это видит. Очень удачная поза, которая отражает всю сущность кубинца. Фотограф даже не сразу делает снимки – пару секунд просто любуется в видоискатель, после чего звучно щелкает раз пять минимум, прекрасно отдавая себе отчет в том новый клиент вызывает в неоднозначные чувства в душе. 

После первого кадра съемка начинает идти быстрее и намного слаженнее – Лэнс может и не сразу, но вливается в процесс, с каждой новой позой ощущая себя раскрепощеннее, но при этом не отходя от образа агнца, который воссоздал ему Широ. Первый раз накидка почти полностью покидает его тело на пятой или шестой позе. Сначала мужчина говорит оголить лишь бедро, однако после командует спустить одежду на сгиб локтей. Видно все, что обычно Лэнс волей-неволей старался скрывать, поэтому капля смущения снова постепенно обволакивает его лицо. Это не остается незамеченным, поэтому Широ, почти не дыша фотографирующий каждый кадр, решает снова вернуть непринужденный настрой. Он уже полчаса как наблюдает обнаженное тело Лэнса с различных ракурсов, поэтому причина тут явно не в видимости интимных частей.

– Давай поиграем в игру, – протягивает Такаши и почти сразу неловко смеется. – Прости, могло звучать довольно извращенно, но ничего такого.

– Пф, ты не похож на извращенца, Широ, – уверяет его Лэнс, но все-таки заинтересованно поднимает взгляд на камеру. В этот момент фотоаппарат пару раз щелкает. – Что за игра?

– Словестная. Помогает прочувствовать себя с разных сторон. Сначала ты даешь несколько определений самому себе, а потом слушаешь какие определения даст тебе собеседник.

Звучало... Довольно занятно, ведь тут интересовал не столько собственный взгляд, сколько тот, что со стороны. Внезапно важно было услышать напрямую, что думает о нем красивый фотограф. 

– Хорошо, так... – Лэнс задумывается и сам немного меняет позу, вновь принимая сидячее положение, и спускает накидку с плеч до конца. – Я думаю, что я красивый. У меня довольно изящные пальцы, гибкие стопы, есть вкус на одежду. Я считаю себя харизматичным, но да, порой хандрю, с кем не бывает? Хотя, если честно, иногда кажется, что это совершенно беспочвенно.

Широ вслушивается в его речь так внимательно, как только может, стараясь не перебивать даже вспышкой камеры. Лэнс тем временем продолжает.

– Мне нравиться быть открытым человеком, который нравится всем. Так здорово получать одобрение общества и похвалу в свой адрес. О, я уверен, что ты тоже скажешь, что я красавчик на все сто? – парень смеется и немного игриво откидывается назад, смотря прямо в объектив. Снова щелчок.

– Конечно скажу, Лэнс, – но в ответных словах Широ нет такого же шутливого тона, потому что он звучит искренне. Кубинец даже удивляется, смотря на вылезшего из-за камеры мужчину. – Я не все общество, но могу сказать о тебе вот что: для меня ты очень красивый. У тебя чудесные веснушки на лице и теле, острый нос и милые округлые глаза. Мне нравится слышать твой акцент, когда ты по-настоящему расслабляешься и улыбаешься. Я знаю тебя всего час, но могу точно подтвердить, что твоя харизма не угасает даже тогда, когда ты начинаешь хандрить и загоняться по каким-то вещам.

Комплименты не были редкостью для Лэнса, но именно эти заставляют его смущенно опустить глаза в пол, чтобы все осмыслить. Широ говорит совершенно другие вещи, несмотря на то, насколько сильную схожесть они имели с тем, что подчеркнул он сам. Мужчина будто копнул глубже, вытащив наружу все изъяны, но преподнеся их так, будто это его... Достоинства? Разве бывает такое в жизни? Широ не может над ним издеваться, потому что в глубоких глазах нет ни намека на ложь – он говорит о собственных ощущениях.

– Я, эм... – речь как-то сама собой невольно пропадает, но Лэнс все-таки больше мужается, откашливаясь. – Мне приятно это слышать. Ты, наверное, первый, кому нравится все то, что значительно не нравится мне.

– Забавно получается, – Такаши неловко потирает шею, но улыбаться не перестает. – Ты очень в моем вкусе.

Слова как-то сами собой слетают с языка быстрее, чем мозг успевает подать сигнал «СТОП», поэтому фотограф хлопает себя по лицу стыдливо.

– Боже, прости. Я не должен был тебе это говорить. Не подумай, я не пытаюсь ничего такого... – но на все оправдания Широ Лэнс только весело смеется, растирая заметно порозовевшие щеки.

– Все нормально, – он старается не отводить взгляд, стойко ощущая, как теплый комок в груди расходится по всему телу. Быть в чьем-то «вкусе» невозможно приятно. – Хм, раз уж мы играем... Может продолжим, только с тобой?

– Со мной? – удивляется отошедший от собственной оплошности Широ.

– Агась. Это будет, как минимум, честно, – Лэнс важно возводит палец к небу. – А, как максимум, посмотрим, насколько ты в моем вкусе.

– Оу, – настает очередь краснеть самого Широ. Однако от игры он не открещивается, просто просит поменять позу и снова ныряет за камеру. – Ладно, посмотрим... Наверное, очевидно, что я довольно подкаченный. Это плюс, я этим горжусь, но, по большей части, это заслуга армии. Я – японец, у меня симпотные черты лица, и мой младший брат иногда говорит, что я похож на красивого персонажа из манхвы. Его мнение, конечно, не самое авторитетное, но мне все равно приятно. У меня прекрасный навык рисования острых стрелок, потому что у азиатов это в крови. Но мне нравится мое лицо без какого-либо макияжа. Даже с этим шрамом.

Подробный ответ слышать приятно, поэтому Лэнс даже воодушевляется, садясь снова спиной к фотографу и вытягивая несимметрично руки, тем самым очерчивая изгибы тела.

– Я согласен абсолютно со всем, что ты сказал – ты безумно красивый визуально. И я тоже могу отметить с учетом часового знакомства, что ты комфортный, открытый человек. Тебе хочется доверять, тебя хочется узнать больше. М-м, возможно даже хочется пригласить на свидание куда-нибудь за город, – совсем уж мечтательно протягивает этот лисик, чувствуя не просто прилив уверенности, но и полную раскрепощенность. Поэтому Лэнс снова разворачивается вполоборота. – Ты любишь уток? Я знаю один заповедник, там, наверное, штук сто разных пород. И всех можно покормить. И потискать.

Вообще-то не очень профессионально соглашаться на свидания со своими клиентами, поэтому на щедрое предложение Такаши несколько секунд молчит, явно борясь с собой. Бессмысленно отрицать – парень ему понравился, что уже давно не случалось не столько на его практике, сколько в реальной жизни. Лэнс был открытым, несмотря на все свои комплексы, и пустить такой шанс... Незаконно. Отказ расстроит не только его самого, но и доверительно вглядывающегося в объектив парня. 

– Люблю уточек, они милые, – Широ наконец полностью выглядывает из-за камеры, нежно улыбаясь. Такое ненавязчивое согласие все равно вызывает бурю чувств в синих глазах, отчего на душе становится легче.

– Супер, значит уточкам придется терпеть двойную дозу любви, потому что я их тоже люблю.

До конца фотосессии стоит эта легкая, немного волнующая атмосфера, не переходящая границы дозволенного, но позволяющая чувствовать, будто свершилось что-то важное для двоих людей. Широ любит провожать своих клиентов хотя бы до двери, но в этот раз он спускается с Лэнсом до самого выхода из здания. Та самая неловкость прощания застигает и их, но совсем ненадолго: Лэнс неожиданно даже для себя склоняет Широ чуть ниже, оставляя на щеке теплый, немного более долгий, чем обычно бывает, поцелуй. Нежнее и гораздо более пропитаннее любовью, чем любой французский поцелуй. Агрессивные бабочки в животе начинают метаться куда быстрее, чем раньше.

– Жду тебя и фотографии через неделю у себя дома, – Лэнс задорно хмыкает, несмотря на стойкий румянец на щеках. Впрочем, его собеседник выглядит не лучше. – Спасибо за фотосессию... Теперь я знаю о сексуальности чуточку больше.

– Жду на этих выходных тебя и адрес заповедника с уточками, – парирует Широ, больше не задерживая солнечного парня, который сегодня получил нечто большее, чем просто фотографии и симпатию фотографа. 

Это лучшая ню-фотосессия, которая у него была.