Намджун прижимает пальцы к виску, когда в голове вспыхивает боль, а перед глазами на мгновение темнеет.
— Тяжёлая ночь?
Намджун поднимает взгляд и видит симпатичного бариста, держащего кофейник со свежесваренным кофе. Его тёмные локоны искусно спадают на лоб, а улыбка яркая и тёплая. Зелёные глаза полны жизни. Сегодня на нём жёлтый пушистый свитер, и сам парень выглядит как олицетворение солнечного света. Намджун чувствует, что боль начинает отступать.
— Можно и так сказать, — Намджун протягивает свою чашку, прося ещё кофе. — Спасибо, Хосок-щи.
— Сегодня сварил покрепче, как раз как ты любишь, — ухмыляется Хосок. Это делает его моложе. — Но кофеин не заменит хорошего ночного сна, Намджун-щи.
Намджун знает, что выглядит как ожившая смерть. У него мешки под глазами, а кожа бледная и водянистая из-за многочисленных бессонных ночей. Пальцы нервно подрагивают, когда он барабанит ими по столу.
— Знаю, знаю, — Намджун делает глоток и счастливо вздыхает. Хосок всегда готовит потрясающий кофе. — Это из-за одного дела. Каждый раз, когда мне кажется, что я нашёл зацепку, то захожу в тупик. — Он глухо смеётся. — Если честно, это немного сводит с ума.
Хосок кладёт руку на талию и склоняет голову набок. Он одаривает Намджуна сочувственной улыбкой.
— Ох, мы не можем этого допустить. Наш лучший детектив должен быть в отличной форме. — Он ободряюще сжимает плечо Намджуна. — Ты обязательно разберёшься, Намджун-щи. Как и всегда.
Намджун отвечает натянутой улыбкой и кивает. Хосок отворачивается, чтобы обслужить другого клиента.
Намджун делает ещё один глоток кофе.
Ты разберёшься с этим, Намджун-щи. Как и всегда.
Сможет ли? Намджун сомневается.
Он присоединился к полиции пять лет назад, горя желанием погрузиться в работу с головой в новом городе. Они называли его выдающимся детективом: с отличием окончил академию на два года раньше срока. Не было такого дела, которое он не смог бы раскрыть. Самый хитрый. Самый кровожадный. Самый опасный. За пять лет работы он раскрыл все порученные ему дела. Каждое из них.
Кроме одного.
Только один человек остаётся для него неуловимым. Вне досягаемости Намджуна, как бы сильно он ни старался.
Тот, что бесконечно преследует Намджуна в последнее время. Не даёт ему спать по ночам.
Он известен под именем Хоуп.
Когда Намджун впервые услышал о нём, то усмехнулся.
Хоуп.
Серьёзно?
— Что за самодовольный ублюдок этот урод? — спросил он своих коллег, которые обменялись между собой нервными взглядами.
Мститель — вот как его коллеги описывали Хоупа.
Он работает, основываясь на извращённом жутком чувстве справедливости, понятном только ему. Прочтите его досье: он убивает безжалостно и без угрызений совести. Оставляет жертву разорванным в клочья. И, без исключения, на каждом месте убийства вы найдете слово «Надежда», написанное кровью.
Из того, что им удалось собрать до сих пор, Хоуп приехал в город примерно в то же время, что и Намджун. Его коллеги отмахиваются от этого, но самому парню эта деталь кажется важной. Он не может этого объяснить, чувствует себя сумасшедшим, даже думая об этом, но ему кажется, что он и Хоуп каким-то образом связаны. Как будто это Намджун и только Намджун может по-настоящему перехитрить Хоупа.
Намджун не знает, как выглядит Хоуп. Тот никогда не оставляет свидетелей или каких-либо следов, если уж на то пошло. Он набрасывается на своих жертв, сверкая заточенными ножами, и уходит, словно его унес ветер. Намджун не знает, как выглядит Хоуп, но может поклясться, что иногда слышит его во сне, чувствует его всеми костями.
Иногда он просыпается ночью весь в поту, с колотящимся сердцем и отчётливым ощущением, что за ним наблюдают.
Когда он один в квартире работает над очередным делом, ему мерещится хихиканье где-то вдалеке, словно Хоуп знает, что зацепок нет, и насмехается над ним.
Хоуп заставляет кровь Намджуна закипать.
На стол ставится тарелка, и Намджун отвлекается от своих мыслей. Это кекс с розовой глазурью и посыпкой. Намджун поднимает взгляд и видит, что Хосок улыбается ему.
— За счёт заведения, Намджун-щи, — говорит он, сверкая глазами. — Тебе ведь нужна энергия, чтобы поймать всех преступников, да?
Намджун краснеет и бормочет слова благодарности. Хосок подмигивает ему и возвращается к стойке.
Он откусывает от кекса. Сладко, приторно, идеально.
Намджун смотрит на Хосока. Смотрит на то, как загораются глаза, когда он разговаривает с клиентами. На то, как всё тело Хосока сотрясается, когда он смеётся, запрокидывая голову. На то, как парень тихонько напевает себе под нос, готовя заказы для гостей.
Намджун хочет пригласить Хосока на свидание. Хочет держать его за руку, целовать и есть вместе кексы с розовой глазурью. Намджун хочет, чтобы в его жизни появился лучик солнца.
Просто сначала ему нужно разобраться с Хоупом.
***
Половицы скрипят под ботинками, когда Намджун входит в полуразрушенный дом.
Пот стекает по лбу, а сердце бешено колотится в груди. Его руки в крови, в ранах и синяках от кустов роз, окружающих поместье.
В сотый раз за сегодняшний вечер он проклинает себя за то, что не вызвал подкрепление.
Однако всё произошло как в тумане. В один момент он просто прогуливался ночью, а в другой уже получил сообщение из главного офиса, в котором говорилось, что они нашли тело через две улицы от его дома. Где-то на уровне подсознания он понимал, что это дело рук Хоупа.
А затем.
Как раз в тот момент, когда он собирался пойти к месту преступления, то услышал его.
Хихикание.
Волосы на затылке встали дыбом. Страх охватил сердце, сбивая дыхание.
— Хоуп? — закричал он, чувствуя, что голос приобретает высокие истеричные нотки.
Улица, по которой он шёл, была совершенно пуста, а воздух неподвижен. Было настолько тихо, что Намджун слышал лишь собственное прерывистое дыхание.
А потом ещё раз.
Хихикание.
Шаги позади него.
Намджун обернулся и увидел её.
Тень за углом.
Ноги Намджуна сдвинулись с места прежде, чем разум смог осознать происходящее. Он побежал за тенью. Бежал и бежал по переулкам и лабиринту улиц, так и не увидев ничего, кроме этой проклятой тени.
Хихиканье прозвучало громче, эхом отдаваясь в голове.
— Прекрати прятаться, грёбаный ты трус, — взвыл Намджун, но хихиканье не прекращалось.
Намджун не был уверен, как долго или как далеко забежал, но прежде, чем осознал это, оказался на краю города перед заброшенным зданием, которое закрыли из соображений безопасности. Он согнулся пополам, обхватив колени руками в попытках отдышаться. Затем, выпрямившись, лихорадочно огляделся в поисках чего-нибудь, чего угодно.
Именно там он увидел…
В доме горел один из светильников.
И, освещённая мягким жёлтым светом, у окна стояла фигура.
Хоуп.
Все связные мысли покинули Намджуна. Он вскарабкался на металлические ворота и с громким ударом приземлился на землю. Тут же вскочил на ноги и побежал вперёд. Ночь была такой тёмной, такой гнетущей, что окутала дом, словно плащ. Намджуну было всё равно. Наконец-то. Наконец-то, блять. Он ничего не мог разглядеть, но продолжал пробираться через сад. Боль пронзила кожу, когда он запоздало осознал, что дом окружён густыми кустами роз.
Одна мысль пришла ему в голову, мимолетная, и так же быстро испарилась.
У Хосока в кафе всегда стояли розы.
Он ожидал, что придётся вышибать дверь ногой. Хоуп сделал бы для него почти невозможным даже войти в свои владения. Но, как только пальцы коснулись возвышающегося входа, дверь со скрипом открылась, и Намджун вошёл.
Теперь, внутри, вся бравада, кажется, покинула его. Намджун ходит медленно и неуверенно, его глаза мечутся из угла в угол. Темно настолько, что становится тяжело довериться своему зрению. Хихиканье прекратилось. Он вслепую шарит в темноте, пока рука не натыкается на что-то определённое.
Перила. Лестница?
Хоуп, казалось, находится на втором этаже. Намджун медленно поднимается, ступни осторожно касаются ступенек, чтобы можно было понять, куда идти. Ступеньки скрипят при каждом шаге, и этот шум, кажется, бесконечным эхом отдаётся в пустом доме.
Впервые за долгое время Намджун боится. Страх обволакивает его лёгкие и с каждым шагом увеличивает хватку, перекрывая дыхание. Намджун крепко сжимает перила, боль от порезов шипов вспыхивает с новой остротой. И эта боль, кажется, единственное, что помогает не уйти от реальности.
Он делает ещё один шаг.
Дерево скрипит.
— Ты далеко от дома, Намджун-щи, — раздаётся голос у самого верха лестницы. Он бархатистый и мягкий.
Хоуп.
Холодок пробегает по спине Намджуна. Он застыл на месте.
Он хочет поднять глаза, пойти на голос, но, кажется, не может пошевелиться. Сердце сильно колотится, а пот капает со лба на дерево.
— Что случилось, детектив? Я прямо здесь. Иди за мной. — Голос Хоупа такой мягкий, что кажется почти знакомым.
Хоуп хихикает. Это ужасный звук, похожий на звон колокола перед похоронами. Он продолжает, пока хихикание не превращается в смех. Маниакальный смех. Такой резкий и острый, словно треснувшее стекло.
Намджун сжимает пальцы на ногах. Он чувствует себя таким тяжёлым, будто карманы набиты камнями.
Хоуп смеётся, и Намджун больше не может этого выносить. Он закрывает глаза.
И вдруг наступает тишина.
— Я так долго ждал тебя, Намджун-а. — шёпот раздаётся прямо рядом с парнем. Намджун чувствует, как губы касаются уха.
Он открывает глаза, прислоняется к стене и машет рукой из стороны в сторону.
Ничего.
Там никого нет.
Сердце бешено колотится, он поднимает взгляд.
На верхней площадке лестницы, прислонившись к перилам, стоит Хоуп. В темноте Намджун не может чётко разглядеть его лицо. Кажется, на нём… шляпа. Одна из тех, что носят клоуны.
Намджун видит красный.
— Хватит с тебя грёбаных игр, Хоуп! — кричит он, не узнавая собственного голоса.
Наконец-то, снова обретя контроль над своими конечностями, он бросается вверх по лестнице, наплевав на то, что спотыкается и бьётся коленями о дерево. Боль — это единственное, что привязывает его к реальности. К Хоупу.
Он достигает верха лестницы и набрасывается на место, где стоит Хоуп.
Спотыкается и падает на пол. Там ничего нет. Просто воздух вместо Хоупа.
Безумие. Он сходит с ума. Этого не может быть. Он ведь был прямо там. Он видел его. Хоуп был там. Хоуп был рядом с ним. Хоуп наблюдал за ним, Хоуп, Хоуп, Хоуп.
Намджун крепко сжимает волосы и судорожно вздыхает. Он лихорадочно оглядывается по сторонам. Этот ублюдок должен быть где-то здесь. Перед ним коридор с дверьми по обе стороны. Хоуп должен быть в одной из этих комнат. Он просто обязан там быть.
Заставляя себя встать, Намджун небрежно убирает волосы с глаз. Он снова копается в ранах, позволяя боли просачиваться сквозь него и напоминать, что он жив, несмотря на то, что, блять, Хоуп пытается сделать. Он, блять, жив.
Он бросается к ближайшей к нему двери и распахивает её. Пустая комната.
Пинает вторую дверь, позволяя ей врезаться в стену. Пустая комната.
Где, чёрт возьми, Хоуп?
В соседней комнате. Пусто.
Комната рядом с ним. Пусто.
Перед ним тянется длинный и пустой коридор.
Намджун бьётся головой о стену и кричит от отчаяния. Кричит и кричит, и кричит, пока не охрипнет. Пока его крики не разнесутся эхом по всему дому.
Но он не может сдаться.
Только он может поймать Хоупа. Хоуп принадлежит ему.
Он бьёт кулаком в соседнюю дверь, распахивая её. Там пусто. Но горит свет.
Дыхание Намджуна сбивается в лёгких.
В центре комнаты стоит стол, заваленный ножами, острыми, сверкающими в лунном свете и окровавленными. Вся стена увешана картинами, на них размазана кровь, оставлены кровавые отпечатки ладоней. Прямо рядом с ними надпись, исполненная самым красивым почерком, который Намджун когда-либо видел: Надежда. Рядом с ней изображён смайлик. Намджуну не нужно внимательно изучать увиденное, чтобы понять, что это кровь.
Как только он собирается сделать шаг в комнату, то слышит хихиканье позади себя.
Ледяной ужас пробегает по телу Намджуна и сворачивается, как змея, готовая нанести удар. Он не хочет оглядываться назад. Но что-то вынуждает его к этому. Развернувшись на каблуках, он выглядывает в коридор. В самом конце коридора стоит Хоуп.
Лунный свет проникает в дом, и Намджуну открывается его лицо.
По коже пробегают мурашки. Сердце колотится так громко, что начинает болеть грудь. Горло сжимается.
В самом конце коридора стоит Хосок.
Его глаза подведены, а на шее красуются цепочки. Он одет в чёрную одежду, которая выглядит так, будто сделана из ночного неба. Его глаза зелёные, как трава за пределами кафе, они мерцают в лунном свете. В руке нож, который выглядит так, словно был покрыт кровью только что. Хосок улыбается ему, как делает всякий раз, когда приносит кофе. Тёплый и яркий. Хосок улыбается ему и подносит нож к губам, окрашивая их в вишнёво-красный цвет.
Он прекрасен. Он ужасен.
Хосок хихикает.
Это выводит Намджуна из ступора.
— Хо-Хосок? — шепчет он тихо, но в коридоре это звучит слишком громко.
Хосок склоняет голову набок. Он улыбается ему. Здесь тепло и светло, но совсем неправильно. Как на картине, но без света. В этом есть что-то от мании.
— Неважно выглядишь, детектив, — щебечет Хосок. — Что случилось? Тяжёлая ночка? Не надо так много работать, Намджун-а. Нужно беречь свои силы. Ты ведь не сможешь поймать всех преступников, правда?
Слёзы наворачиваются на глаза Намджуна. Он сходит с ума. Это единственное объяснение. Безумие. Он сходит с ума.
— Хосок? Что… что ты… Я не могу, я не понимаю… — Он пытается, но слова искажаются, и он чувствует головокружение, словно весь мир переворачивается вверх дном.
Хосок цокает языком.
Намджун моргает.
Хосока больше нет перед ним.
Пальцы взъерошивают волосы, и Намджун резко поворачивается назад, спиной к стене, а руки хватаются за что-то.
Хосок стоит совсем близко, лицом к лицу.
У горла Намджуна нож. Он чувствует кровь на коже.
Хосок смотрит на Намджуна теми же зелёными глазами, которые каждый день приветствуют его вместе с улыбкой и чашкой кофе.
— Ты должен быть самым умным в этом убогом городе, Намджун-а, — шепчет Хосок, широко раскрыв глаза и пританцовывая от восторга. Намджун больше не узнаёт его. — Все равно это заняло у тебя целую вечность. — Его слова отражаются на лице Намджуна. — Я устал ждать. Я ведь не самый терпеливый человек, которого ты знаешь?
В голове у Намджуна туман, но он позволяет инстинктам взять верх, и с рычанием бросается на Хосока. Но его больше нет перед ним, и Намджун врезается в стену и падает. У него болит голова, а перед глазами всё плывет. Всё размыто, кроме Хосока, который теперь оказался в конце коридора.
— Что… — Намджун хватается за голову. — Что происходит?
Хосок вертит нож в пальцах. Лезвие поблёскивает.
— Почему ты так долго, Джун-а? — Хосок надувает губы. — Ты должен загладить свою вину передо мной.
— Какого хрена, Хосок? — кричит Намджун, слёзы стекают по его щекам. Его голова такая тяжёлая и так сильно болит. — Почему… почему ты это делаешь?
Хосок игнорирует его и хихикает про себя.
— О, я знаю! — Он взволнованно хлопает в ладоши. — Мы могли бы сыграть в игру! Прятки! Сыграем в прятки!
Намджун пытается подняться на ноги, но когда смотрит вперёд, Хосока там уже нет.
— Думаю, тебе понравится эта игра, Джун-а, — говорит Хосок у него за спиной. — Иди. Прячься.
Намджун поворачивается ещё раз. У него болит голова, а мир вокруг кружится. Он сходит с ума. Это просто кошмар. Это не может быть правдой.
Он поворачивается и сталкивается с Хосоком, который теперь сидит, взгромоздившись на перила. В лунном свете Намджун ясно видит его подведённые глаза.
Он такой красивый.
На его руках кровь.
Он ужасен.
Это просто кошмар.
Намджун больше ничего не понимает.
— Что… что ты, чёрт возьми, такое? — кричит он.
Хосок смеётся, и колокольчики на его клоунской шляпе мягко мерцают. Это напоминает ему о колокольчиках в кафе.
Хосок смеётся, и кажется, что его смех и крики Намджуна вплетены друг в друга, и это самый настоящий кошмар.
— А, Намджун-а, — Хосок наклоняет голову в сторону и поднимает нож.
Он улыбается, а его голос мягкий и бархатистый, когда он шепчет: — Я твоя надежда.
Дом погружается во тьму, и Намджун кричит.